Лечение

Стоял пасмурный весенний день. Джима впервые выпустили за последнее время куда-то дальше калитки забора. Но правда не одного, а с матерью. Они идут к Ливси на первый сеанс лечения, так называемой "болезни". - Перед доктором не слишком откровенничай. Опозоришь всю семью ещё сильнее - причитала миссис Хокинс, сильнее закутываясь в свой старенький платок. - Хорошо, мам... - вздохнул парень. Они прошли через арку забора, направляясь к дверям особняка. Накрапывал мелкий дождь, делая настроение ещё более паршивым. Дворецкий- пожилой мужчина, лет 60-ти склонил голову перед пришедшими посетителями и начал диалог: - Добрый день! У вас назначена встреча с достопочтенным Ливси? - спросил он низким и приятным голосом поправив воротник своей рубашки. - Здравствуйте! Да, у нас назначено - ответила женщина тихим голосом, протягивая талончик. Мужчина впустил их в особняк. Прислуга сразу же оживилась и сразу окружила вниманием прибывших гостей. *** - И как давно ты заметил признаки того, что тебе больше симпатизируют мужчины, а не дамы? - спокойным и ровным тоном спросил Дэвид. - Ну... Знаете, это было не столь давно, но то есть давно, но принял я это не сразу. Примерно года два назад стал замечать, но явно это не проявилось. Где-то год назад я впервые почувствовал что-то странное при виде своего товарища... А потом... Я стал чувствовать себя, извините за выражение, наивной девушкой, которая впервые влюбилась: ходил краснея, смущался, и слова кое-как мог вымолвить, когда появлялся он... - отвечал Джим, чувствуя, как в горле встал ком, который вот-вот превратится в слёзы и очередную истерику, но только уже при докторе. - А потом... Мне очень стыдно... Я уподобился женщине, которая ... Которая выполняет супружеский долг... Но право, вы не думайте, что я так сразу... Нет... Это произошло... Пару месяцев назад... - Кхм, - прервал его Дэвид, - Джим, я всё понял, можешь не продолжать... - многозначительно ответил мужчина и, почесав подбородок, стал думать. Юноша уже стал нервничать и был готов прикинуться сумасшедшим, сказать, что он в бреду и у него горячка, но врать он откровенно не умел. А если и пытался, то выходило это убого, и лишь выставляло его дураком. - Скпжи, а ты сам-то, считаешь это проблемой? Или для тебя это норма? - поинтересовался вдруг Дэвид. Джим встрепенулся. - Конечно, это проблема! Мужеложство это... Это грех. Болезнь... Глубоко внутри себя он ни на секунду не верил в то, что сам несёт. Ему так хотелось снова увидеть своего милого, хотелось посмотреть в его глубокие серые глаза, обнять покрепче и никогда больше не отпускать. Желал этого... Но не мог. Парень знал, что его женят на красивой девушке с которой он будет возможно счастлив. А Джим явно нет. Он всё время искал Генри, свою любовь в лицах всех посетителей трактира, а когда читал книги, то питал слабость к героям, которые похожи на него.... Он занял его разум. Он - Генри. - Знаете... Всё то время, что я провел в наказании, было будто бы сном... Длинным, угнетающим сном. Словно день сурка. Для меня это просто ужас. На меня давит всё: стены, потолок, небо... Я чувствую себя грязным, но эту грязь мне, видимо, не смыть никогда... - шепотом парировал свои мысли Джим, чувствуя, как горячая и обжигающая бледные щёки слеза потекла от глаза к подбородку. Голова начала гудеть словно рой пчёл. Перед глазами всё стало мутным, а горячие слёзы всё текли и текли. В этот момент тёплая и сильная рука коснулась головы Джима. Дэвид погладил его по голове, как бы успокаивая. Парень ощущал себя беспомощным и жалким щенком. Ливси встал со стула, и пол жалобно скрипнул под его внушительным весом. Он прошагал к большому серванту и открыв дверцу одного из шкафов он достал какое-то лекарство, Джим не сумел разглядеть, что это было. Налив пару капель в стакан, и налив из хрустального графина чистой и холодной воды, разбавив успокоительное, Дэвид протянул это Хокинсу. Тот выпил залпом, и дрожащей рукой поставил стакан на стол. - Простите меня за это недоразумение. Я обычно не позволял себе такую слабость - шморкнул носом, теребя рукав своей рубашки. - Хехе, ну, что же, мой юный друг, я могу тебе помочь, так сказать, вылечить. Но пообещай мне одно - о том, как я тебя лечу ты никому ни слова не скажешь. Понял? - торжественно произнёс доктор, с его фирменной улыбкой на лице.