Кто заслуживает смерти?

      Заголовок местной газеты:

«В Санкт-Петербурге парень из детдома покончил жизнь самоубийством. Воспитатели и учителя характеризовали воспитанника как спокойного и рассудительного… Полиция ведёт расследование.»

***

— Разумовский! Чем это ты занят?! — хлопнув рукой по столу, грозная учительница по русскому языку надвигалась в мою сторону. — Марья Ивановна, ну я же закончил… — Когда это учебное время было выделено для личных дел?! — причитая (кудахтая), женщина 65-ти лет активно махала руками, словно курица, возмущенная тем, что у неё отобрали зерно. Я лишь опустил голову. Каждый раз одно и то же… — Что это тут у нас? Разумовский, ИЗО закончилось ещё в начальной школе. Где твоё сочинение?! — Да написал я его, — еле-еле вырвав у Марьи Ивановны свой рисунок, я показал ей тетрадь с сочинением. Женщина поправила свои очки и принялась рассматривать мою работу. Совсем как курица, ей-богу. Но тут мне на помощь пришел звонок. — Не огрызайся, Разумовский, ты не в том положении, чтобы быть таким дерзким, — отбирая обе тетради, эта женщина не забыла про свои причитания. Моё лицо исказилось в гримасе отвращения. Неужели ничего другого нельзя было сказать? В который раз убеждаюсь в гнили этой «старой закалки»… Встав со своего места, я отряхнулся и собрал вещи. Ни желания, ни сил оставаться в этом месте у меня не было, но я был готов терпеть даже такое отношение ради знаний. Когда-нибудь я точно сделаю жизнь таких детей, как я, легче и лучше… В коридоре меня встретил Олег, единственный друг. Остальные как будто считали себя выше нас. Хотя мы все тут в одном болоте… — Ты! Ничтожество, которое только и может, что приносить проблемы мне и твоим спонсорам! Как ты смеешь вновь терять свои вещи, и что-то просить у меня?!.. — в конце коридора послышались крики. Это были наш завуч и какой-то парень нашего возраста. На его глазах виднелись слезы, но взгляд был абсолютно безразличный. Казалось, будто мир вокруг него исказился и приобрел темные тона. Безнадёжно… По телу прошлись мурашки. Я дёрнул друга за рукав и, наклонившись, шепотом спросил: — Олег, на кого она так кричит, и что он тут делает? — мои глаза широко распахнулись: спонсоры? — А, он… Этот парень — сын какой-то шишки, которая отказалась от ребенка. Говорят, такое часто происходит: девушка из богатой семьи нагуляет себе ребенка от бедняка, и её семья не придумывает ничего лучше, чем сдать его в детдом, от «семьи» оставляя подарок в виде спонсирования. А для прессы — выставлять все так, как будто они беспокоятся «о будущем нашей страны», — пожав плечами, Олег уводит меня с места брани. По дороге мы слышим эхо криков и причитаний нашего завуча. Меня терзает смесь эмоций: сожаление, жалость, презрение и даже злость. Мои кулаки сжимаются, губы сжимаются в тонкую полоску. И разве так должно быть в нашем обществе? Будь я на месте этого ребёнка, я давно бы их всех… Стоп. Мысли уходят совсем не туда. — Поняяятно, — кивая, протягиваю я, оттягивая нижнюю губу. — Серёж, ты это, не бери на себя, — ободряюще говорит Олег, и хлопает по плечу. — У нас с тобой своих забот хватает. У него есть спонсоры, значит, живётся ему легче, а о нас только мы в силе позаботиться, — глядя прямо в глаза говорит Волков, да, он прав, но все же… — Ты прав, конечно… — я мнусь и тереблю руки. Олег пытается прервать мои сомнения легко и просто: — Ты опять на физру сегодня не пойдешь? Николай Викторович тебя по голове за это не погладит, — Олег хлопнул меня по спине. — Ай, да не всё ли равно?.. И ты чего тут расхлопался? — Тяжёлое послевкусие не оставляет мои мысли, но мы с Олегом, дразнясь, убегаем в сторону кабинета информатики. И сегодня мы оба прогуляем физкультуру.

***

Ночью, во время тихого часа, тяжёлые мысли не отпускали меня. Почему она позволяет себе такое отношение к ребенку? Неужели выделяемых средств недостаточно для покупки новых вещей? — Или дело вовсе не в нехватке, — пробормотал я, с выдохом переворачиваясь на другой бок. — Разумовский, заткнись, спать не даёшь, — грозно прозвучал голос, волной расходясь по комнате. Это нервирует меня, поэтому я, чувствуя назревающий конфликт, решаю уйти. С возрастающим напряжением в груди, я быстро собираюсь. — Разумовский, если ты что-нибудь выкинешь, или опять на нас начнёшь жаловаться… — кажется, соседи не рады даже моему уходу. — Я за водой, туда и обратно, — на ходу выдумывая отмазку нервно шепчу я. Дрожь захватывает тело, я не замечаю, как мои ладони потеют, и начинаю перебирать пальцы. Надо отсюда уходить, погуляю где-то, и вернусь, когда все уснут. — Смотри, Разумовский, — ехидно говорит другой голос, меня срывает с места и я ухожу из этой комнаты, стараясь закрыть дверь максимально быстро и тихо. Сквозь щель слышится смех. — Фух, — тяжело дышу и перевожу взгляд на часы: Полдвенадцатого, и чего им не спится?.. Тихо прокрадываюсь в столовую и набираю себе из кулера воды. — Я так и знал, что ты будешь тут. Меня тут же бросает в холод, и я съеживаюсь, уже после понимая, что голос знакомый. — О-олег?.. — Ну а кто? — он сидит, опираясь руками на спинку стула и скалится как волк. Точно Волков. — Почему не спим? — Я-я за водой, — поднимаю стаканчик воды в руках и делаю из него глоток. — Не ври, они опять глумились над тобой? — Нет, я сам ушел, — расправляю плечи, пытаясь выглядеть уверенней. Иногда мне кажется, что Олег давно раскусил весь этот цирк. — Ну-ну. Если что, я их могу проучить. — Не стоит, Олег… — Ну-ну — цокает он, подходя ко мне вплотную и тщательно осматривая. Очень… тщательный взгляд… — О-Олег?.. — Всё в порядке, — хлопает рукой по моему плечу и улыбается, глядя мне в глаза. Странное тепло в области груди разливается, и я, медленно моргая, зачарованно смотрю на него. — Я пойду спать, и тебе советую, — Олег удаляется, прикрывая дверь в столовую. Странный он какой-то. Не замечаю, как проходит время за своими мыслями, и прихожу в реальность только после того, как слышу шум в соседней комнате, комнате отдыха. — О-Олег? —в темноте, я наощупь выхожу из столовой, выбросив стаканчик. Из высокого окна льется лунный свет, но дух в воздухе странный, зловещий. Мерзкое ощущение берет свое начало где-то в груди. Я начинаю слышать стук своего сердца: вновь страх. Дрожа, я на носочках иду в сторону комнаты отдыха. Воздух всегда был таким тяжёлым? Приоткрываю дверь, и… — О боже… — у меня подкашивает ноги. К горлу подходит тошнота, и я распахиваю рот так же широко, как и глаза. Умело закреплённая веревка держит на себе того самого парня моего возраста, которого мы с Олегом видели в коридоре. За что? Почему? Я, не в силах отвести свой взгляд, медленно сползаю по стенке. Кажется, меня всё-таки стошнило. Сил на крик нет, дыхание и голос как будто кто-то украл. Крупная дрожь накрывает меня, я сгибаюсь пополам. — Сколько ещё невинных жизней заберет эта гнилая система образования? Сколько денег, нервов и времени нужно потратить, чтобы прокормить её? — я слышу голос и смех, следующий за ним. Сил хватает лишь на оглядывание по сторонам, да хватание ртом воздуха: — К-кто здесь? — охриплый голос вырывается из груди. — В чём виноват ребенок? Почему он заслуживает столько ненависти едва появившись на белый свет? — громкий смех раздается, в моей голове, я хватаюсь руками за голову: кто?.. Голова тяжелеет, и я отключаюсь. Я прихожу в себя от женского вопля. Сколько времени я тут провёл? — Боже мой! Сережа! Илья! Что тут случилось?! — кажется, ее крик услышал весь детдом. Девушка хватается руками за лицо и сердце, а ведь она ещё так молода. Я не сдерживаю своей ухмылки. Нет, даже не ухмылки — смеха. Она упала в обморок. Вскоре на шум прибегают все, кто только мог: другие воспитатели, охранник, кто-то бежит за директором и завучем, детей помладше даже не думают подпускать к двери, а меня трясет от такой толпы. Чья-то рука выхватывает меня из всей этой суматохи и выводит в ванную. — Серёжа, ты что там делал?! — Волков очень напряжён, включает поток воды и мочит руки. — Я тебе говорил: иди спать, а ты куда полез?! — Олег, так ты был в курсе?.. — перед глазами все плывет, и я отступаю назад к стенке. — Конечно, нет, — ровным голосом говорит друг. Не врёт: я знаю как он выглядит, когда лжет. Ну и видок у него, словно моя мамочка… Тянет мокрые руки ко мне, я лишь непонимающе пячусь. — У тебя волосы в рвоте, давай помогу, — до меня не сразу доходит неловкость ситуации, я чувствую как кровь приливает к щекам. — Я-я сам! — рукой отодвигаю Олега и вновь включаю напор воды. Ну и ситуация… Черт, и перед глазами все плывёт. Отголоски беспамятства и страшный смех сильно бьют по голове. Сколько времени я там провел?.. — Давай я тебе… — я уже не слышу конца фразы, сил критически не хватает, я падаю в обморок.

***

— Сегодня ночью в детдоме Санкт-Петербурга 15-ти летний парень Илья покончил жизнь самоубийством. Воспитатели характеризовали мальчика как спокойного и рассудительного, что же случилось? Репортаж ведёт Алисия Пчелкина, оставайтесь с нами!