Псинестет

Нарсис Уэйн чёрным кофе от него веет, Ничего нет иначе: пусть бухтит, ворчит и судачит с тем же Марком, а я маркером подчеркну смену очередную, И приду, прилечу, приеду...да, конечно, опять: забуду, перехвачу взгляд уставший и улыбнусь, вновь говоря невпопад. Сегодня — ладно, завтра — ладно, на потрескавшемся дне фарфоровой кружки брата как будто карта: её так вижу, ужалил равнодушный взгляд, на крышке из-под конфет и этикеткой Церкви маленькая безделушка. Нарсис с духом бунтаря, с ветром свободным, со взглядом сокрытым ласки и... В нём танцуют краски, звуки, запахи, Пёстром вихре чувств, где мысль не горит — Псинестет, дитя чувственной магии, Где душа с миром в единый штрих слит. «Пси» и «синестет» — слова два слепились, простых форм не существует ныне Они сблизились, вот, и вообще В танце страсти, где разум: фантомом лишь жмёт. Нет, и вижу сквозь туманы и мороки тучи, Всё мерещится утром ранним, сонным росчерком на верхней губе, Горьким привкусом травным, истине, утоплённой в вине. Цвет фиалок, запах грозы ночной, Шёпот ветра, шелест листвы, постой любви лето, Ты придумано мной, пока не было, не было нету...он пройдёт мимо, постой. Мир играет красками, звуками, снами, В ритмах оброненных фраз, где нет ни «я», ни «ты»: только стразы слёз, непоказанных, непокорные кнопки инквизиторской клавиатуры. Псинестет — иной дитя реальности, Границ нет: истираются как карандаш, любопытно, мой капеланн, сколько мне дашь? Времени, если не уже...уже не: сам не уйдёшь? Слушаю по утрам «глас термитный», так играет пост-штормовая симфония вселенной, В этом танго вечен каждый стон: всё уйду, опять недоволен будет месье Ганс...