Экзорцист

Полуденное солнце — лучшее чем может встретить вас Амстердам в начале осени. Многие уже приступили к работе, дети ушли в школы, а потому ни туристов, ни местных на улицах города почти не встретишь. Тем более, если ты идешь не по центральным улицам, а где-то на берегу одного из каналов, которыми пронизан город. Во время учебы я часто прогуливался по набережным, наслаждаясь каждой минутой драгоценного спокойствия. Нет чьих-то криков и чрезмерного беспокойства. Никакой суеты. Только я, ветер и время. Время, которое замедляло свой ход, чтобы я как можно дольше оставался в реальности и дышал полной грудью. Мне неуютно среди людей. Они, как бы так мягко выразиться, раздражают. Их проблемы, мысли и эмоции, которые в толпе перемешиваются и превращаются ядерную смесь. Я слишком сильно все это ощущаю. Будто меня разрывают на части, стараясь откусить кусок по больше. Зачем — не знаю. Факт остается фактом. Сначала я надевал наушники каждый раз, когда выходил из дома. Музыка глушила окружающий мир и жить становилось проще. Но оттого я постоянно находился наедине с собой. И сам себя разрывал на части. Это тоже было тяжело. За годы учебы я научился контролировать свое тонкое восприятие и держать золотую середину. Церковь научила меня терпению и я мог жить одновременно на двух уровнях. Но от некоторых вещей избавиться невозможно, а потому их стоит принять и научиться с ними жить. Закончив ловить бриз, я наконец покинул квартал красных фонарей. Перемахнул через мост и по узким европейским улицам дошел до Церкви Святого Николая. Там, по церковному обычаю, я преклонил колени перед святыми и через внутренний двор перешел в бюро, где подал необходимые для регистрации документы. — Значит, второй ранг, верно? — Да. Девушка, заполнявшая форму, походила на стандартного бухгалтера любой государственной структуры. Строгая инквизиторская форма внутреннего отдела и эти острые очки на цепочке делали свою работу. — В течение пяти рабочих дней мы подтвердим вашу регистрацию, — она убрала все бумаги в папку с моим личным делом и подала листок, который предназначался мне, — Как только все будет готово, вас оповестят. Копия формы остается у вас. При подтверждении нужно будет подойти и поставить печать. Остались еще какие-нибудь вопросы? — Нет, спасибо. — Тогда приятного вечера и с возвращением на родину, мистер Сиолсидж. Вот и все. Ради этих слов я провел в отделе сорок минут, заполняя и подписывая все необходимые бумаги. Точнее, само заявление было подготовлено и отправлено еще до моего отлета. Все проведенное в бюро время я глазел по сторонам и пялился на стены. Я вздохнул, немного помялся на пороге и сунул листок во внутренний карман пальто. Двинуть что ли в сторону Весовой палаты? Улицы безустанно гудели от машин и разговоров людей. Погода портилась, небо затянули сероватые облака и солнце больше не нагревало форму. Я разглядывал город, прогуливаясь по улицам. Делать было особо нечего. Жил я в служебном общежитии, денег накопил еще во время учебы, так что бюджета на ближайшее время должно хватить сполна. Работой тоже обеспечен. Пусть я и числюсь пока в местном резерве, но право на самостоятельную деятельность имею. Достаточно лишь де-юре получить подтверждение от любой церкви. Долгие перелеты и вязкий таможенный контроль утомляют. Тем более, что повышение квалификации в Ватикане затянулось на целый год. Поэтому, я решил позволить себе немного отдохнуть и превратиться в туриста, облетевшего весь мир, но в который раз возвращающегося в любимый город. Заглянув в кофейню и прихватив стаканчик себе в компанию, я неспеша продолжил свое небольшое путешествие. Архитектура города гармонично сохраняла в себе исторические прожилки старого времени в слоях современности. Дома стояли веками, но благодаря тому, что за их состоянием следили, они казались совсем новыми. Я неспеша брел по набережным, глазел на достопримечательности и вообще не скрывал своего псевдотуристического настроя. Экзорцистов почти не встретишь в подобном умиротворенном состоянии на улице в обычный день. Конечно во время службы можно позволить себе забежать передохнуть где-то в кафе, однако носить форму в мирское время запрещено во всех кодексах. Соответственно, чтобы отличить кого-то в толпе мирян, его нужно знать в лицо. Мне стало интересно, как я смотрюсь со стороны? Будучи во всеоружии и со всеми отличительными знаками, которые может носить обладатель второго ранга, я беспечно бродил по городу, глазея на все подряд, как приезжий. Обеденное время давно закончилось, а потому, я более чем уверен, прохожие оправдывают себя мыслями, якобы это ради особого задания или что еще может придумать человек, живущий обыденностью? Усмехаясь собственным мыслям, я разглядывал витрину кондитерской с забавно выложенными на ней сладостями. В основном — пряники, а также разные конфеты в блестящей обертке или со зверушками на упаковке. Со стороны соседней улицы, где-то из-за угла, веяло суетой. Боковым зрением я замечал, как прохожие заинтересованно заглядывались, останавливались и что-то обсуждали. Утоляя собственное любопытство, я тоже подошел ближе. В доме, расположившемся вдоль поперечной улицы, работали экзорцисты. Проезжая часть была перекрыта. Полицейские стояли по периметру и не пропускали особо заинтересованных. Так как вся работа велась внутри, зеваки не толпились и быстро проходили мимо. Только разбившееся на третьем этаже окно исправило ситуацию и зрителей стало больше. Потрепанная женщина в старой сорочке растянулась во всю длину окна и кричала, обвиняя всех во лжи и предательстве. Обычное состояние для одержимой и достаточно распространенный случай сам по себе. Конечно, любые нападки нечистых влекут за собой угрозу жизни людям. Однако, когда одержимый может причинить вред максимум только себе из-за невменяемого состояния, это всегда лучше. В таком случае их еще можно спасти и вернуть к нормальной жизни. Впрочем, меня интересовало не это.