Now I'm Covered in the Colors

      - Это не значит, что я бы не отсосал тебе.       - Ты так ничего и не сказал, - это обвинение в такой же степени, как и факт. В голове у Нила крутится мысль о том, что Эндрю прикрывает рот рукой, стоя у него за спиной, и вручает ему тёплый ключ, прося остаться. Но также и об Эндрю со шрамами на запястьях, и об Эндрю, который знает обо всех отметинах Нила, и об Эндрю, скрывающем татуировку на лице, потому что сначала хотел получить ответ.       Дело в том, что они оба сказали несколько месяцев назад, что общие шрамы на их теле и тот маленький факт, что они, вообще-то, родственные души, ничего не значат. И Эндрю не раз говорил, что ненавидит его. Нил провёл всё это время, думая, что это нормально. Миньярд заботился о соулмейтах не больше, чем он сам, так что не имело значения, что они ими были. Ничего не должно было случиться.       За исключением того, что, по-видимому, Эндрю он нравится. И, скорее всего, Роланд заметил. Роланд, который даже не знает об их следах.       - Зачем мне это? – отвечает небрежно Эндрю, как будто у Нила от этого не кружилась голова, - ничего не выйдет.       - Ничего, - у него такое чувство, будто на него свалилось откровение, но Миньярд абсолютно расслаблен.       - Мы обговорили, что это просто метки. Это не имеет к этому никакого отношения, - когда Джостен смотрит, всё ещё немного не веря, Эндрю продолжает, - я склонен к саморазрушению, а не к глупости. Я знаю лучше.       Это не нормально.

***

      Аарон сразу переходит к делу.       - Между тобой и моим братом ничего нет.       Нил кивает, ведь тот прав. Аарон не переспрашивает. Он не выглядит удовлетворённым, не выглядит недовольным, вообще никак не выглядит – он просто отворачивается. Две минуты спустя он о чём-то разговаривает с Ники, и, похоже, этот разговор его нисколько не смутил.       Остаток вечера Нил проводит, задаваясь вопросом, почему он спросил именно сейчас.

***

      Когда Джостен просыпается, то над ним склоняется Ники. Так рано он не замечает, что это всего лишь Хеммик, и ударяет его головой довольно сильно, чтобы тот отскочил назад со стоном боли. У самого Нила болит голова, совсем немного, но не настолько, чтобы вот так взвизгнуть.       - Чёрт, Нил! Это была просто шутка, - начинает он, прерываясь, чтобы ругнуться. Нил хмурится: его реакция была вызвана присутствием Ники, а не чем-то ещё, что тот сделал.       - Что ты имеешь в виду? – спрашивает он, а после замечает маркер в руке Хеммика. Прежде чем он успевает спросить, в гостиной слышится стук, за которым следует звук, похожий на хлопок. Нил вскакивает с кровати и выходит из комнаты, дабы посмотреть, что случилось.       Это Эндрю. Мэтт почти согнулся пополам от боли, но Джостен не знал причины, по которой Миньярд мог ударить его снова.       - Что произошло? – кричит он, но Эндрю не слушает, просто проносясь мимо двери спальни к Ники, который, кажется, сам сильно кашляет. Проходя, Нил замечает сразу много вещей. Мэтт выпрямляется, и он понимает, что ему не больно. Он смеётся.       А у Эндрю на щеке что-то похожее на бабочку.       После десяти минут, пока Ники выл от боли, Мэтт сдерживал смех, а Эндрю гневно смотрел на него в ванной, пока оттирал лицо. Нил сдаётся. Ники поднимает маркер, и на нём чётко написано «перманентный».       На этот раз он собирается убить Хеммика самостоятельно.

***

      Когда Нилу было десять, он сбежал из дома со своей матерью. Когда ему было одиннадцать, он отказался от мысли, что у них когда-то будет дом. Когда ему было пятнадцать, он отказался от мысли когда-либо найти, не говоря уже о том, чтобы узнать, свою вторую половинку. Восемь лет он был уверен, что умрёт в одиночестве в чужой стране, где он никого не знал и где никто не знал его. Нил Джостен был никем —и умрёт никем. Всё, что делает человека реальным, что делает его личностью, принадлежало не ему.       За исключением, что у него есть ключи от машины, от комнаты в общежитии, от корта. У него есть ключ, который Эндрю зажал в ладони. У него есть друзья. У него есть команда. Он всё равно умрёт, но когда это произойдёт, люди узнают его настоящее имя. Он, может быть, почти настоящий.       И затем Эндрю вкладывает в руку ещё один ключ, называя его просто ключом. За исключением, что у него есть ключи от машины, от комнаты в общежитии, от корта. У него есть ключ, который Эндрю зажал в ладони. У него есть друзья. У него есть команда. Он всё равно умрёт, но когда это произойдёт, люди узнают его настоящее имя. Он, может быть, почти настоящий.       И затем Эндрю вкладывает в руку ещё один ключ, называя его просто ключом. В этом нет ничего "просто". Всё это ошеломляет — в груди что-то опускается и поднимается одновременно, что-то тяжёлое и тёплое, что удерживает его, не сковывая.       - Не смотри на меня так. Я не твой ответ, и ты уверен, что не мой.       - Я не ищу ответа. Я просто хочу, - он не знает, чего хочет на самом деле. Он хочет чего-то, что не уводило бы его ноги из-под земли. он хочет чего-то, что помогло бы ему выстоять и быть настоящим. Эндрю не его родственная душа в том смысле, в каком это понимают люди — и Нил тоже не позволил бы ему быть таким. Он этого не хочет, и определённо не нуждается в этом сейчас, когда он собирается умереть. Всё, чего он хочет. Это перестать быть никем, - я устал быть никем, - добавляет он.       Было легко быть никем, когда это было всё, что он помнил. Теперь это уже нелегко.       Эндрю смотрел на него так однажды, много месяцев назад, после первой неудачной поездки в Колумбию. Нил стоял в доме тренера Ваймака, выставив напоказ свои руки и шрамы на них. Эндрю, должно быть, тогда понял, что они значили, но Нил знает его слишком хорошо, чтобы думать, что он позволил ему остаться из-за этого.       - Ты Лис. Ты всегда будешь никем, - Нил улыбается, потому что именно то, что он Лис, делает его не никем. В то же время Эндрю, возможно, тоже не так уж неправ, - я ненавижу тебя.       - В девяти процентах случаев ты этого не делаешь.       - В девяти процентах случаев я не хочу тебя убивать. Я всегда тебя ненавижу, - Нил не уверен, верит ли он ему — он повторяет это так часто, что почти потерял пыл, — и озвучивает это.       - Тебя никто не спрашивал - парирует Эндрю, а затем хватает Нила за лицо и наклоняется, чтобы поцеловать его.

***

      Вероятно, он признается себе, что было ошибкой экспериментировать подобным образом с кем-то, кого судьба, или предназначение, принадлежат другому. Но в то же время Эндрю, самый безопасный партнёр для этого — и в настоящее время единственный, кого Нил мог бы рассмотреть. Его годами никто не привлекал, но сейчас он привлекает Эндрю. Он не совсем понимает, что это значит, но точно знает, что хочет поцеловать его снова, поцеловать так, как несколько дней назад на крыше.       - Это нормально, если ты меня ненавидишь, - говорит он.       - Хорошо, - говорит Эндрю, - потому что я ненавижу.       Это важная часть, ведь когда он умрёт, это перестанет иметь значение. Для него это будет не более чем незначительным неудобством, потому что ему наплевать на Нила. Лисам будет обидно в следующем сезоне потерять ещё одного игрока, но тренер набирает шестерых новичков, так что их должно быть более чем достаточно. В любом случае, Эндрю наплевать на экси. Вскоре Эндрю, наверняка, забудет. Когда умирает твоя вторая половинка, все отметины на теле исчезают. Так ты узнаешь, что соулмейт мёртв. Он предполагает, что Эндрю не будет недоволен, когда исчезнут номер на его лице и шрамы на груди. Нил был бы счастлив, если бы исчезли его собственные метки — но не отметины на руке.       Это странная мысль, поэтому он решает не думать об этом. Вместо этого он сосредотачивается на Эндрю, позволяет повалить себя на ковер, позволяет ему взять себя за руки и закинуть их за голову.       - Останься, - говорит Эндрю. Нил не знает, куда ему пойти. И Эндрю целует его. Мать Нила была права, что это отвлекающий манёвр. Это захватывает его, как и в прошлый раз, пока единственное, о чём он думает - это Эндрю. Его губы грубые, он впивается зубами в губы Нила, а рукой свободно сжимает руки Нила над головой. Целует его так, словно это всё, что есть, и, возможно, это правда. Его тело над ним горячее, но это успокаивает, и возвращается ощущение того, что ты на свободе, а не прикован цепями — его не прижимают, не совсем, но это достаточно близко, чтобы в другое время он запаниковал. Но он не такой.       Когда они отрываются друг от друга, то Нил поражён тем, как легко это могло бы отвлечь его от выживания. Возможно, это хорошо, что он уже отказался от попыток выжить. Если бы он этого не сделал, Эндрю мог бы стать одной из причин его смерти.

***

      Когда за спиной холодный бетон, а над головой тепло Эндрю, оставаться на земле может оказаться непростой задачей. Помогает то, что Миньярд целует его, положив руку на грудь. Эндрю целуется так, словно хочет сожрать Нила, весь грубый и готовый оставить синяки, но всё равно держится подальше от этого.       Нилу разрешено касаться головы, поэтому он всегда запускает руки в волосы Эндрю, прижимая его к себе так близко, как только может. Это лучше, чем держать руки в карманах или раскинутыми на бетоне, где его пальцы неизбежно сжимаются сами по себе       Эндрю отстраняется спустя минуту или час, но Нил ещё не совсем закончил. Он поднимает голову, чтобы прижаться губами к шее Эндрю.       Дрожь не заметна, но Нил думает, что её чувствует. Он знает, что это никогда не пройдёт. Однако, когда Эндрю не убирает руки из-под рубашки Нила, он продолжает двигаться, используя свои руки, чтобы приблизить голову Эндрю. Он открывает рот и кусает его, и Эндрю издает нечестивый звук, который пронзает Нила, как током, и отстраняется. На секунду Джостен замирает, но Миньярд просто притягивает его ко рту за шею.       Когда они возвращаются в свои комнаты, пальцы Нила холодные, но лицо почти теплое. Мэтт не спрашивает.

***

      - Не приходи ко мне плакаться, когда кто-то разобьёт тебе лицо, - говорит Эндрю.