Perry Rider

Сегодня день особенно жаркий. Даже окна нагрелись, отчего Жемчуг не могла прилипнуть к стеклу, как обычно. У Ляпис была мигрень и ее немного знобило, несмотря на пекло. Даже думать было больно, а яркий солнечный свет бил по глазам, отдаваясь напряжением во лбу, поэтому всю поездку она полулежала на плече Перидот. Вчера, когда троица разошлась по номерам, они какое-то время просто сидели в тишине. Возможно, знакомая ожидала, что Лазурит что-то скажет, но та молчала, крутя телефон в руке. Здорово, что она не пыталась зажать ее в угол и узнать все подробности. Даже в таком случае Ляпис вряд ли сказала бы что-то полезное. В тишине они и легли спать. Она не выпускала из рук телефона и уснула с ним под подушкой, невольно расслабляясь от теплых объятий. С утра настроение было еще более паршивым, чем вчера. СМС от матери не наблюдалось. Ляпис все время ощущала напряжение в ребрах, горле и плечах, словно кто-то на ней сидел и постепенно все сильнее затягивал тревожный корсет. Перидот, кажется, тоже была менее веселой. Она постоянно кидала непонимающие взгляды на нее, да и троица тоже заметила сильное изменение в состоянии Ляпис, которая еще позавчера светилась от радости. Никто не решался ее тревожить, что клавишницу тоже радовало. Тем не менее, подруги все равно пытались разбавить атмосферу своими классическими разговорчиками и шутками. Она уткнулась в изгиб шеи Перидот, пряча лицо от навязчивых солнечных лучей, и коснулась рукой ее внутренней части локтя, чуть сжимая. Гитаристка успокаивающе погладила ее по плечу, продолжая диалог с Аметист. — Я вообще не понимаю, как можно выбирать Стрит Файтера и Теккена вместо Мортал Комбат, Перри, — почти осуждающе говорит вокалистка, насмешливо посматривая на девушку с переднего сидения, — ты та еще извращенка. — Ты вообще знаешь о таком понятии, как ностальгия? — Перидот закатывает глаза и кладет руку на колено Ляпис, чувствуя под пальцами мурашки, что заставляет ее немного улыбнуться. — Да какая к черту ностальгия? По пикселям? — продолжает шуточный спор девушка. — Чтобы играть в Мортал Комбат, Аме, тебе просто нужно иметь пальцы, тебе хватит двух, — сужает глаза Перидот, — а в Теккене требуется хотя бы минимальная мозговая нагрузка и навыки. — Ты на что это намекаешь, крендель? — чуть повышает голос Аметист и высовывается назад, угрожающе возвышаясь над гитаристкой. Та лишь ехидно хихикает, что еще больше раззадоривает вокалистку, — хорошо, мы поиграем с тобой в Мортал Комбат. И ты увидишь то, насколько я хорошо знаю комбинации Саб Зиро. — Ага-ага, если рандомное нажимание кнопок — это для тебя комбинация. — В последний раз тебя обыграл Стивен, который играет в песочницы по типу майнкрафта, Амс, — с усмешкой вклинивается Гранат, направляя зеркало заднего вида в салон, за что получает слабый удар в плечо и смеется. — Ну-ка цыц, — шипит Аметист и снова поворачивается к Перидот, которая вопросительно приподняла левую бровь и насмешливо улыбалась. — Может что-то менее локальное пообсуждаем? — устало говорит Жемчуг. Казалось, что она сейчас растает под лучами солнца. — Придумывайте тему, — Перидот наклонила голову, заглядывая в лицо сопящей на ней девушки, и аккуратно заправила разметавшуюся по футболке прядь волос ей за ухо, переведя взгляд на зеркало заднего вида, — я даже за твоими очками вижу, что ты пялишься. — Кем бы вы были в фэнтези книге? — Гранат немного дернула головой и улыбнулась, резко переводя тему. Все, кроме полуспящей Ляпис, серьезно задумались. — Мне кажется, ты могла бы быть драконом или кентавром, — задумчиво говорит Перидот после долгих размышлений. — О, мне нравится! — кивает барабанщица, широко улыбаясь, — я думала про эльфов, но они слишком правильные и слишком белые. Это больше Жем подходит. — Ну конечно, Жемчуг у нас будет крутой эльфийкой, — закатив глаза, комментирует Аметист, шире открывая окно и запуская сухой ветер в салон. — А из тебя бы вышел классный орк, — Жемчуг говорит нарочито невинно, очевидно издеваясь над вокалисткой, высунувшей из автомобиля голову. Она тут же садится обратно в кресло и обиженно на нее смотрит. — Я не орк! Я была бы оборотнем! Перидот гогочет, и Гранат присоединяется к ней. Аметист возмущенно на них пялится и надувает губы. — Перри могла бы быть каким-то волшебником…— говорит Гранат и внимательно рассматривает девушку позади, — или хоббитом. Теперь очередь Аметист смеяться, на что Перри недовольно поправляет очки и морщит нос, — ладно, я понимаю, почему я хоббит. Но вариант с волшебником мне больше по душе. — А кем бы была Ляпис? — с интересом спрашивает Жемчуг, наклоняясь чуть вперед и посматривая на подругу. Лазурит приоткрыла один глаз с вопросительным выражением лица. Перидот нахмурилась, раздумывая. Она косо смотрит на девушку, стараясь лишний раз не двигаться и не беспокоить ее полусон, — может, фея какая-нибудь? Или русалка? — По-моему, вылитая ведьма, — шепотом говорит Аметист, хихикая. Жемчуг сдерживает смешок, прикрывая рот рукой, а Перидот фыркает. — Сама ты ведьма, — шипит гитаристка, — ну, или гремлин. Тоже вредная полторашка. Если бы не спящая Ляпис, то Аметист точно бы полезла в шуточную драку. В любом случае, она отвесила смачный щелбан по лбу Перидот, и та ойкнула. — То-то же, — с самодовольной усмешкой сказала Аметист, снова комфортно усаживаясь в кресле, — вы можете говорить, что угодно. Но я была бы сексуальным оборотнем. Гранат фыркает, сдерживая смех, а Жемчуг качает головой. — Шерсть и безумие не супер секси, Аметист, — комментирует барабанщица. — А Бак вроде тебе нравится, — ухмыляется вокалистка и с вызовом смотрит на девушку за рулем, — и вообще, веди машину и не отвлекайся. — Закройся, Аме, — качает головой барабанщица, все еще немного улыбаясь, — ты вообще в курсе, насколько тяжело сидеть за рулем весь день? Еще и слушать либо ваши придурковатые споры, либо храп. — Да водить машину раз плюнуть! — вокалистка складывает руки на груди и вскидывает вверх подбородок, — я с семи вожу этот же самый фургон. Вспомни, как мы ехали на вечеринку к Эдди в девятом классе. Я буквально шумахер. — Ага, одно дело проехать пол квартала, а другое тащить ваши задницы больше пяти часов, — говорит Гранат, пытаясь размять спину, не отрывая рук от руля. — Ну если ты так недовольна своей почетной ролью водителя, то давай я тебя сменю, — игриво предлагает Аметист, закидывая в рот жвачку. — Ага, а потом до концерта мы будем идти пешком, — хмыкает барабанщица. — Да нихрена! Я покруче тебя вожу, — уже более страстно отвечает Аметист. — Хрен с маслом. — Спорим? Воцаряется молчание, и Аметист буравит взглядом Гранат. Та кусает щеку в раздумьях, а после медленно пикирует к обочине. — Ну, спорим. На что? Вокалистку уже не волнуют условия, когда Гранат плавно тормозит фургон. Жемчуг испуганно переглядывается с Перидот. — Гранат, может не надо? — с нажимом спрашивает басистка, придвигаясь ближе к передним сиденьям. — Давайте когда доедем, тогда и будем спорить, — вкрадчиво говорит Перидот. Ляпис, видимо, услышав разницу в тонах девушек, медленно поднимает голову с плеча знакомой, пытаясь вникнуть в ситуацию. — А что это все зассали? — уже почти злобно говорит Аметист, отстегивая ремень безопасности. Видимо, ее задевало, что подруги не могли на нее положиться в этом вопросе. После она обменивается кивками с Гранат и открывает дверь автомобиля. Аметист запрыгивает на водительское кресло и стаскивает с носа барабанщицы очки, надевая их на себя. Она осматривает панель приборов и рычаг передач, видимо, вспоминая, как все работает, а после поправляет зеркало заднего вида. — Какого хрена происходит? — скрипуче спрашивает Ляпис, потирая виски. — Аметист решила, что мы в ГТА 5, — немного нервно говорит Перидот, стараясь сохранять спокойствие. — Перри, все будет путем, — более сосредоточенно говорит Аметист и убирает ручник, плавно трогаясь с места. Гранат внимательно наблюдает за ее действиями, готовая в любой момент перехватить управление. Все невольно выдыхают, когда вокалистка достаточно уверенно выруливает на проезжую часть и двигается по ней с приемлемой скоростью. Гранат даже прибавляет музыки, когда удостоверяется, что у Аметист все под контролем. Та высовывает язык от концентрации, следя за дорогой. Ляпис и Перидот тихо о чем-то шепчутся, и лишь Жемчуг сверлит взглядом девушку. Так они достаточно благополучно едут около получаса, и Гранат даже дремлет. Басистка продолжает быть “на страже”, всматриваясь то в лицо подруги, то на ее руки, то на дорогу. В какой-то момент Аметист приспускает очки на кончик носа и подмигивает ей, отчего Жемчуг округляет глаза и краснеет, наконец отводя взгляд. Через секунду фургон мощно подпрыгивает с характерным дребезжанием, и Аметист хмурится, заглядывая за боковое окно. — Какого черта это было? — тихо спрашивает она, все еще вслушиваясь в механические звуки пикапа. Гранат приоткрывает глаза и осматривается. — Что такое, Амс? — шепотом говорит барабанщица и тоже осматривается. Она приглушает радио и поднимает руку вверх, чтобы все замолчали. Группа затихает, вслушиваясь в звуки. — Блять, что-то не так, — нервно говорит Перидот, — вы чувствуете? Как будто фургон подхрамывает. Гранат и Аметист в два раза внимательнее вслушиваются в звуки. Машина все еще успешно ехала, но баланс был немного нарушен. — Амс, тормози на обочине, — командует Гранат, отстегивая ремень. Та лишь кивает и плавно заворачивает, тормозя фургон. Они обе выскакивают из автомобиля, оставляя двери открытыми. Девушки на задних сиденьях нервно смотрят за тем, как подруги проверяют машину. — Еб твою мать! — кричит Аметист, и Жемчуг, как по команде, вылетает из машины. Перидот и Ляпис нервно переглядываются и делают тоже самое. Группа столпилась возле багажника. Гранат и Аметист сидели на корточках. — Колесо пробилось, — серьезно говорит барабанщица, и вокалистка цокает. — В багажнике есть замена, — судорожно говорит она и открывает двери, раскидывая вещи в поисках шины. — Погоди, а домкрат-то есть? — останавливает ее Жемчуг, подходя ближе. — Черт его знает, — нервно отвечает вокалистка, с большей яростью роясь в сумках. Басистка помогает ей, перекладывая вещи в другой угол. Они обшарили весь багажник но ничего, кроме пыльной шины не нашли. Зато нашли старый окаменевший банан, три упаковки памперсов, потрескавшуюся игрушку-болванчика и смотанные, словно крысиный король, удлинители. — Блять, и что делать? — Аметист злобно выдыхает и отходит от багажника. — Мы черт знает где, поэтому эвакуаторов поблизости нет, — судорожно отвечает Перидот, роясь в телефоне, — далеко населенный пункт? — Тут есть какая-то около деревня в пяти километрах езды, — напряженно говорит Гранат, доставая телефон. — А колесо полностью в мясо? — снова спрашивает гитаристка, отпуская плечо Ляпис и присаживаясь около поврежденной шины. Жемчуг более активно роется в вещах. — Может изолентой заклеить? На пять километров может хватить, — предлагает Жемчуг, доставая синий моток и протягивая Перидот. Та кивает и хватает его. — Давай помогу, — Гранат присаживается рядом, и они в четыре руки достаточно надежно заклеивают пробоину. Все напряженно переглядываются. — Мы успеем на концерт? — едва скрывая панику и зажевывая губу, спрашивает Ляпис вопрос, который засел в головах всех девушек. Она нервно трет свои плечи. — Черт его знает, — выдыхает Аметист, — поехали, чтоб не терять время. Перри, поищешь какие-нибудь автомастерские или что-то подобное? В этой деревне. Та лишь кивает, убирая с лица выступивший от жары пот. Все дружно садятся на свои места, и Аметист уже идет к пассажирскому креслу, но ее останавливает Гранат. — Иди на водительское. Это не твоя вина, скорее всего какой-то придурок оставил гвоздь размером с зуб динозавра, — тихо говорит барабанщица, и Аметист поджимает губы и кивает. — Спасибо. Фургон трогается, прихрамывая.

///

— В этой дыре нихрена нет автомастерских, — с отчаянием говорит Перидот, шагая из стороны в сторону возле автомобиля. Они остановились у какого-то древнего мотеля, все еще находясь в общем напряжении. Аметист сидела на бордюре, пиная камушки. Гранат и Жемчуг тихо переговаривались. Ляпис присела к вокалистке и грызла заусенец, наблюдая за маячившей туда-сюда девушкой. — Из хорошего, я договорилась с каким-то слесарем местным. Но он сможет подойти только с утра, часов в восемь, — продолжила мысль Перидот, — концерт же завтра вечером? Фактически, мы должны успеть, если выедем пораньше. — Спасибо, Перри, — более спокойно отвечает Гранат, хлопнув гитаристку по плечу, — успеем, что еще нам остается. — Пойдемте поедим хоть, — кисло говорит Аметист, поднимая взгляд на девушек. Она выглядела очень расстроенной, что еще больше нагнетало. Если их главный шут в отчаянии — что-то точно не так. Ляпис с сочувствием на нее посмотрела и поджала губы. Жемчуг подходит к расклеевшейся вокалистке и протягивает ей руку, — пойдем. Не кори ты себя так, Амс.

///

— Пер, а что насчет репетиции? — спрашивает Гранат, открывая остальным девушкам пыльную входную дверь мотеля. Это был один из немногих разов, когда они ели практически в тишине, и ушли, не просидев в придорожной забегаловке и пятнадцати минут. Аметист и Ляпис было тяжелее всего смириться с тем, как все сложилось, и они все еще были напряжены. Гитаристка почесала подбородок, раздумывая. — Я думаю, могу сама потренироваться. Как раз выучу аккорды, может придумаю какие-то финты прикольные. Делать все равно нечего, — отвечает Перидот, пожимая плечами, — не переживайте, котелок у меня варит. — Ладно тогда, мы сейчас на боковую пойдем. Такую жару явно лучше переспать. Вечером обсудим, окей? — отвечает барабанщица. Гитаристка лишь кивает и улыбается уголками губ, и троица уходит к своему номеру. Перидот обращает свое внимание на Ляпис, которая подпирала стенку спиной. — Голова еще болит? — Ага, — безэмоционально отвечает Лазурит, всматриваясь в свои кеды. — Ладно, идем. Я могу просто зажимать аккорды, поэтому ты сможешь поспать, — предлагает гитаристка, касаясь плеча девушки и проходя вперед по коридору. Та лишь кивает и плетется за ней. В номере Перидот достает свою блестящую лаймовую гитару, усаживаясь в кресло и включая телефон. Она с небольшим волнением посматривает на Ляпис, которая без слов залезла под одеяло и накрылась им с головой. Гитаристка поджимает губы и смотрит на струны, решая посвятить себя заучиванию материала. Она надеется, что состояние девушки связано исключительно с тем, что та перебрала с алкоголем. Перидот погружается в изучение аккордов, беззвучно проговаривая их названия и отбивая ритм правой рукой о воздух. Материал был не сложным, Crystal Gems были поклонниками старого доброго рока, а не ухрывистых музыкальных композиций. Девушка гадала, понравятся ли им ее идеи касательно некоторых изменений и новых гитарных соло. Она судорожно записывала каждую мысль в заметки, надеясь, что у них будет время на репетицию для обговаривания этих моментов. Пусть Перидот и сама любила рок-н-ролльные культовые песни и панк, ей хотелось вдохнуть в это что-то свое, поиграться со стилями и просто сделать что-то новое. Ее размышления прерывает Ляпис, которая буквально вскочила с кровати и быстрым шагом ушла в ванную. Что-то ей подсказывает, что дело не только в похмелье. Возможно, вчерашняя ситуация повлияла на нее больше, чем на саму гитаристку.

///

Ляпис хаотичными движениями вбивает в свое лицо холодную воду. Тревога поднялась до максимума и смешала абсолютно все ее мысли и переживания в уродливую кашу. Ей не удалось убежать от них в сон, и сомнения просто плясали по кругу в ее голове. От матери не поступало звонков и СМС, Джаспер спамила ей оскорблениями и угрозами, синеющий засос на шее Перидот мозолил глаза. Еще и эта хрень с колесом. Что, если они не успеют? Из-под свежих воспоминаний поднялись и более старые, и Лазурит прокручивала в голове момент с неудачным концертом, дурацкую ситуацию с сигаретами и то, как она уродливо разревелась перед девочками в тот день. Блять, почему это всегда с ней происходит? Еще один леденящий всплеск воды по раскрасневшейся коже. И о чем она думала вчера? Она вела себя буквально как какое-то животное по отношению к Перидот и продолжала делать это даже сейчас, не имея смелости все рассказать. Какая же она все таки слабачка. Перри явно спросит про случай в примерочной, для этого освободилось время. Если она узнает подробности про мать, то точно по голове не погладит. Сама игнорировала Йеллоу — получай такое же отношение в ответ. Все же логично, сама виновата. А вдруг что-то случилось? Йеллоу же даже спит с телефоном в руках, или это такое наказание? Внезапно ей хочется заплакать. Она сжимает зубы и склоняется над раковиной с все еще льющейся водой. Нет-нет-нет. Никаких слез. Давай, еще больше опозорься. Если это увидит Перидот, то у нее не будет выбора, кроме как вывалить на нее всю эту кучу багажа, который тянется за ней. И что та подумает? Наверняка то, что Ляпис просто полный беспорядок. Это будет эгоистично. Нельзя. Лазурит смотрит на свое отражение в зеркале, делая медленный выдох и стирая стоявшие в глазах слезы. Никаких истерик. Нужно собраться. У них завтра крутой концерт, верно? Она впервые будет делить сцену с Перидот, что может быть лучше? Можно подготовить какой-нибудь крутой наряд из новых вещей, и тревога ее оставит. Да, верно. Она так и сделает. Вдох - выдох. Ляпис выходит из ванной, натягивая на лицо легкую улыбку. Она уже чувствует на себе внимательный взгляд, отчего волосы на затылке встают дыбом. Нет, Перидот ничего не заметит. Ляпис годами скрывала свои эмоции от матери, а тут ее сверстница. Просто девчонка, у которой наверняка тоже были свои скелеты в шкафу. Кстати, о шкафе. Лазурит избегает взгляда зеленых глаз и открывает дверцу, роясь в обновках. — Как думаешь, что мне надеть завтра? — Ляпис удается сделать свой голос легким и невозмутимым. Она продолжает смотреть в шкаф, удерживая улыбку на губах. — Э-э, может ту кофту? — Лазурит отслеживает небольшое недоумение и тянется рукой глубже в вещи, вытягивая, кажется, юбку. — А что насчет юбки? — она решается повернуть голову в сторону Перидот, и ее улыбка становится практически машинальной от того, что губы были в напряжении. — Ляпис, что происходит? Ляпис снова роется в вещах, рассматривая футболки и майки, — да, в юбке будет неудобно. А может, лучше все-таки брюки? — Ляпис, — в голосе Перидот больше эмоций, и руки Лазурит двигаются быстрее, по своей сути, просто раскидывая вещи по полке. Главное, не поддаваться. Щеки ноют от перенапряжения. — Я думаю, лучше все-таки брюки. У меня есть одни классные, там на коленях… Ляпис не успевает договорить, как Перидот резко вскакивает с кресла и откладывает гитару назад. — Ляпис, какого, блять, черта? — голос знакомой поднимается на октаву, и Лазурит замирает с брюками в руках. Она облизывает губы и смотрит на деревянную поверхность полки, разглядывая текстуру. Черт возьми. — Ляпис, — она говорит тихо, и Ляпис чувствует легкое прикосновение к своему плечу. Черт. Нет-нет-нет. Лазурит буквально отпрыгивает от нее и встречается взглядом с зелеными глазами. Вся ее напускная веселость сползает с лица, и она просто смотрит на Перидот. — Ты игнорируешь мои вопросы со вчерашнего дня, я не понимаю, — обеспокоенно говорит гитаристка и снова тянется к ней рукой, но Лазурит дергает плечами, не позволяя к себе прикоснуться. — Не надо, — голос как будто чужой, и она опускает взгляд, смотря куда-то мимо Перидот. — Ляпис, ты можешь мне сказать, — девушка делает небольшой шаг в ее сторону. Нет, она не может. Лазурит всматривается в узор ковра, стараясь абстрагироваться. — Ляпис, черт возьми! — она чувствует цепкие пальцы на своих плечах и поднимает взгляд. Кошачьи глаза сверкают кучей эмоций, и ей становится жарко. По горлу стекает лава, лишая возможности сказать хоть что-то. Перидот выдыхает и опускает голову, все еще держа ее за плечи, — Ляпис, я не дура. Я чувствую, что что-то не так. Что случилось? — Я…— голос Лазурит скрипучий и одеревеневший. Говорить тяжело буквально физически. Ноги прирастают к полу, — я просто беспокоюсь о концерте. О, нет. Настолько искусственно ее слова не звучали никогда. Она слышит тихий смех, и чувствует мурашки на своем затылке. Почему она смеется? — Ляпис, ты снова хочешь поиграть в загадки или что? — голос Перидот глухой, и Лазурит не может распознать эмоцию. — Н-нет. — Что случилось? Это из-за ситуации с примерочной? — Перидот снова поднимает в голову, устало смотря на девушку, и слабо улыбается, — меня это не беспокоит. Всякое бывает, ты же знаешь. Щеки вспыхивают, а челюсть сжимается. Попала. Чертова Перидот. — Нет, не бывает, — стальные нотки в собственном голосе ее пугают. Она поднимает голову, смотря в глаза Перидот, — не бывает, блять. Внезапно в груди что-то вспыхивает, и ее тело наполняется какой-то странной, всеобъемлющей яростью. Она стряхивает руки знакомой, отходя подальше. — Не бывает, Перидот. Я вела себя просто мерзко, — Ляпис снова натыкается взглядом на злополучный засос, который сейчас не скрывался кожаной курткой, — посмотри на себя. Ты видела свои ключицы? Я не знаю, что это было. Перидот с тревогой опускает взгляд на свое тело, и из под ворота майки виднеются синеватые пятна. Она прикрывает руками следы, снова смотря на Лазурит. — Я понятия не имею,что со мной происходит. Я веду себя отвратительно, я вру всем и каждому, я проебываюсь на концертах и ухожу на улицу, никого не предупредив. Я оставляю на тебе синяки, уродливо рыдаю перед девочками, и ничем это не компенсирую. И мне даже не отвечает моя собственная мать! Она понимает, что кричит, только на последнем предложении. Перидот оторопело смотрит в глаза и молча слушает, и Ляпис стыдливо закрывает рот, проходя мимо нее и садясь на кровать. — Ляпс, — она слышит тихие шаги и прячет лицо в ладонях, горбясь. Чувствует, как кровать прогибается под весом Перидот, чувствует теплые руки. Нет, это не то, что она должна получать за свои ошибки. — Пожалуйста, не надо меня трогать, — шепчет Лазурит, сжимая зубы. — Ляпис, меня совершенно не волнует то, что произошло вчера, и другие вещи, которые ты считаешь постыдными. И я уверена, что девочки считают также. Что случилось с мамой? В горле снова ком, который Лазурит с тяжестью сглатывает. Слова Перидот только больше воспаляют тревогу, и у нее ощущение, что даже ее кости вибрируют. — Это все хрень собачья, Перидот. Я убежала из дома и игнорировала звонки матери неделю. И, естественно, конечно, она перестала отвечать. И я уже знаю, о чем ты думаешь. Я просто веду себя, как неблагодарная…— она осекается, вспоминая похожие слова матери, и ощущает жжение в груди, голос становится тише, — что, если с ней что-то случилось? Наступает молчание. Она практически слышит, как Перидот думает. Громко, четко и графически. Также, как она бьет по струнам и зажимает аккорды. Какого черта она делает все так? Без ошибок и усилий. — Ляпис, ты не настолько хорошо меня знаешь, чтобы знать, о чем я думаю. Твоя мать явно не простой человек, — ее голос серьезный, и Лазурит съеживается, — я уверена, что у вас и отношения непростые. Это может быть банальной манипуляцией. От этого грубого слова ее как будто пробивает током. Она вскакивает с кровати, — какая к черту манипуляция? Даже если и так, какая разница? Она писала мне все это время и резко перестала. Может ее нет в живых, или она с горя попала в больницу. И она…она любит меня. И… Ляпис останавливается, стоя к ней спиной. В голове бурлят мысли и эмоции, по кругу проскакивают последние моменты с матерью вперемешку со старыми, где та улыбается ей и гладит по голове. — Ляпис, у тебя включилась розовая ретроспекция. Ты живешь в постоянном контроле матери. Скорее всего, ты отчитываешься за каждое свое действие, ходишь на цыпочках и боишься лишний раз вздохнуть. Она, как подобает контрол-фрику, раздражается от любой недоговоренности, посыпает тебя критикой и ставит тебе запрет на какие-либо эмоции. У вас классическая ситуация. Она с детства научила тебя перманентному чувству вины и стыда, ты краснеешь от любой мало-мальской ошибки, Ляпис. Она не белая и пушистая, — снова разряд тока в купе с нажимом в голосе Перидот. Какого черта она несет это? — ты не решишь свои проблемы, занимаясь избеганием и самобичеванием. — О чем ты, блять, вообще говоришь? — голос ударяет холодом, она говорит через зубы, выпрямляя плечи и сжимая кулаки, — ты чертов психолог или просто от мамы понахваталась? На что ты пытаешься мне намекнуть? Что я дура или что? Я и так это знаю. Она затыкается, когда слышит тяжелый выдох. Попала? Ее спина покрывается мурашками от давящей тишины. Она не хотела. Зачем она это сказала? — Знаешь, Ляпис, — Перидот встает с кровати и смотрит на нее колючим взглядом. Губы поджаты, лицо бесстрастное. Ляпис кажется, что она уменьшается в размерах, — я пытаюсь помочь. Я вижу, что ты находишься в ебейшей тревоге, я пытаюсь подступиться к тебе, и я делала это все время. И сейчас ты меня сравниваешь с моей матерью? После того, что я рассказала тебе о ней? Просто охрененно. Лазурит безмолвно смотрит на девушку, чувствуя, как пожар в груди затихает. Ее как будто облили ушатом холодной воды. Она выдыхает, но не получается, легкие сжимает. Внезапно она срывается с места обратно к шкафу, хватая по пути походную сумку. Она беспорядочно закидывает свои вещи. Ей просто надо уйти. Пора заканчивать. Ляпис сказала то, что разрушило все. Это не починить и не склеить, как пробитую шину. — Что ты, блять, делаешь? — Перидот повышает голос, и Лазурит быстрее загребает вещи вместе с пачкой купюр и наушниками. — Решаю проблемы, — смешок, — может быть я не решу все, но хотя бы одну. Я делаю все хуже, пока просто дышу, мне даже рот открывать не нужно, чтобы все испортить. Это просто абсурд, я не знаю, как это все разгребать. Я просто уеду. Мне нужно уехать, — почти истерически повторяет Ляпис, на автомате собирая вещи. — Хватит вести себя, как ребенок. Ты действуешь на эмоциях, — Перидот подлетает к девушке, пытаясь вырвать у нее сумку, но руку Лазурит как будто сковало, — ты делала это в нашу первую встречу, вторую и все последующие. Тебе нужно переж… На этих словах Ляпис останавливается от сбора вещей и нечитаемо смотрит на Перидот. Эмоции? Она серьезно назвала это так? — То есть ты считаешь, что все, что было между нами — это просто моя подверженность эмоциям? — голос сел и немного подрагивал, а голова закружилась. Хорошо, теперь это все имеет смысл. Теперь понятно, почему Перидот было так весело, когда она вела себя как дура в том магазинчике. И почему она так просто ушла с ее выступления. Это для нее просто разовые эмоции. Сердце болезненно скручивает. — Ляпис, я не…— Перидот осекается, хватаясь за ее плечо, но девушка это полностью игнорирует, застегивая молнию на сумке и двигаясь к выходу, — Ляпс, подожди. Пожалуйста. Лазурит просто мотает головой, чувствуя, как по щекам хлынули горячие слезы. Ей просто нужно уехать. Она на автомате спускается по лестнице, слыша быстрые шаги за собой. Выходит на ночную улицу. Холодный ветер бьет в лицо, и глаза еще больше щиплет. Ее немного мутит, а тело скручивает от боли. — Куда ты пойдешь?! — с отчаянием спрашивает Перидот, стоя позади. Ляпис останавливается. Ответ приходит моментально, как число из заученной в детстве таблицы умножения. — Я вызову такси до ближайшего города. Там сяду на автобус и уеду в Бич-Сити. Можешь не переживать, — слишком спокойно и безэмоционально проговаривает она. После Лазурит оборачивается, смотря на потерянную девушку, и стыд с виной накрывают новой волной, но лицо не выдает никаких эмоций, — и прости, пожалуйста. За синяки и за весь этот беспорядок, я знаю, что веду себя отвратительно. Передай мои извинения девочкам. Я уверена, вы отлично отыграете и без меня. Она разворачивается и уходит к дороге, позволяя слезам течь с новой силой. В груди как будто образовался вакуум или новая дыра, которую она не в силах заполнить. Ей просто больно. Ляпис не знает, сколько идет вдоль остывающей от жары трассы, когда видит вдалеке свет фар. Машинально она машет рукой, и автомобиль останавливается. Внутри сидит группа мужчин, салон пропах алкоголем и сладким запахом травки. На нее смотрит три пары помутневших пьяных глаз и столько же кривых ухмылок. Черт. — Подвезите меня до ближайшего города, пожалуйста.

///

Ноги слабеют и тело как будто медленно опадает вниз. Перидот садится на корточки, прикрывая рот руками. Ее глаза зависли и впились в ночную темноту, где еще минуту назад она видела нервный синий силуэт. Щеки горели от смеси эмоций. Какого вообще сейчас произошло? Может, ей стоит побежать за ней? Сейчас было около полуночи, и Перидот просто отпустила ее в темноту. Но она не хотела, чтобы ее останавливали, так? Что ей делать? Сказать девочкам? Может, стоит остаться здесь и просто ждать? Может, она одумается. Больше всего ей не хотелось, чтобы Ляпис стала очередной Джейн Доу в сводках новостей. Перидот садится на тротуар, поджимая к себе колени и опираясь о них лбом. Виски пульсировали, а глаза неприятно саднило. Девушка аккуратно снимает очки, складывая их и вешая на ворот майки. Несколько одиноких капель падают на ткань джинсов. Она не знает, что думать. Она чувствовала себя полной дурой. Перидот не успела понять, как все дошло до того, что Ляпис судорожно собирает вещи и выбегает из их номера. Она просто хотела помочь. Она все еще плохо знала эту девушку, но ей хотелось помочь. И реакция Ляпис ее ошеломила. Выросшая буквально в теплице Перидот была совершенно сбита с толку. Она привыкла, что всегда кто-то идет за ней, что-то спрашивает, но в их ситуации она была той, кто шел за Ляпис. И самое смешное, что даже сейчас ей хотелось идти за ней. Но она сидела. Что это вообще значит? Неужели, на этом все? Еще два дня назад Перидот морально готовилась к возвращению в родной дом, а после просто шагнула в неизвестность, крепко держа холодные руки клавишницы. Все было так смазано, непоследовательно и непонятно, но Перидот нравилось. И сейчас она просто ушла. Она не знает, сколько просидела на холодном асфальте. Руки и нос немного замерзли, а тело затекло. Хватит дурить. Это не принесет никаких результатов. Что сейчас она может сделать? Лечь спать, а с утра сообщить новость группе. Перидот не могла и не хотела делать это прямо сейчас. Как минимум, они не были настолько близки, чтобы врываться к ним в номер, а как максимум, у нее просто не было на это сил. Перидот встает с бордюра, потирая влажные ресницы. С утра, скорее всего, она будет выглядеть помято. Да и черт с ним. На негнущихся ногах она поднимается в номер и останавливается у двери. Может, стоит оставить ее открытой? Возможно, Ляпис решит вернуться. Она прикрывает дверь и заваливается в кровать, по уши укутываясь одеялом. Виски все еще пульсируют. Они обе наговорили друг другу того, чего не стоило. Но это было ожидаемо, верно? Сколько они знакомы? Дней шесть? Почему-то Перидот казалось, что гораздо дольше. Они настолько долго играли в загадки, что у нее получалось угадывать эмоции и мысли Ляпис просто по ее глазам. Или ей просто так казалось. Она кусает щеку изнутри, закрывая лицо руками. Может, у них и не было никакой связи или судьбы, которую гитаристка им приписала. Звезды, она даже не верит в судьбу. Это просто антинаучно. Но когда она была с Ляпис, ей было полностью параллельно на свои принципы. Даже если бы синеволосая клавишница сказала, что Земля плоская, Перидот бы просто кивнула и поцеловала бы ее в висок. Мощно она вляпалась. Почему-то она вспоминает про алмазную планету. Только загадка, кто был нейтронной звездой, а кто самой планетой. Сна ни в одном глазу. Эмоции полностью высыхают, как и ее глаза. Она бездумно смотрит в стену, рассматривая чуть размытые из-за плохого зрения узоры на обоях. По крайней мере, она действительно выучила все песни группы и точно не ударит в грязь лицом. Перед глазами вместо обоев и предстоящего концерта пролетают картинки синих волос и алых щек. Она правда мощно вляпалась. Перидот невольно усмехается своим мыслям. Под одеялом становится невыносимо жарко, и она вылезает из кровати. Почему-то тело ощущается совершенно легким и неподъемным одновременно. Так вот какая она, эта бессонница. Перидот берет очки с прикроватной тумбочки и надевает их. Подумав, подходит к шкафу, роется в вещах. Сердце болезненно сжимается, когда она натыкается на одну из футболок Ляпис, которую та не успела забрать. Перидот прикусывает язык и надевает ее прямо поверх своей майки, продолжая копаться в вещах. К счастью, одна пачка синего винстона все еще была тут. Перидот усмехается, вспоминая мини-сценку клавишницы перед продавцом и ее длинные русые косички. Хочет отпереть дверь номера, но вспоминает, что она была открытой все это время. Сколько прошло часов? Два? Восемь? Пять? Не хочется смотреть на часы. Она вздыхает и выходит в коридор, медленно и пошатано шагая мимо других номеров. Также медленно, с какой-то особой нерасторопностью, спускается по лестнице и выходит на улицу. Солнце уже немного поднималось над горизонтом, и темно-синяя ночь превращалась в раннее голубое утро. Значит, было около пяти. Может, даже четыре. Она смотрит на свои ботинки, которые Ляпис то ли нравились, то ли полностью раздражали. Перидот не понимала, с чем связана такая неравнодушность к обуви, но просто приняла это как факт. Она рассеянно смотрит на пейзаж. Ни единой души. Взгляд цепляется за обшарпанный фургон с надписью “Мистер Юниверс”, а после за…силуэт? Перидот промаргивается и поправляет очки, всматриваясь вдаль и щурясь. Что за херня? Она делает пару шагов, не отрывая глаз от фигуры. Постепенно она становится более различимой, и когда глаза натыкаются на синюю шапку волос, сердце ухает. Ей не могло показаться. Перидот быстрее передвигает ногами, уже различая ломаный силуэт клавишницы. Блять, какая же она идиотка. И Перидот не про себя. Сердце активно стучит в груди, но девушка не замедляется, почти с агрессией ударяя ботинками об асфальт. Почему-то у нее совершенно не находится слов, когда она подходит на расстояние двух метров. Ляпис сидит в своих потертых конверсах, обнимая колени. Лицо утоплено где-то между ними, и Перидот может видеть только синие волосы и торчащие проводки наушников. Дай ей сил. Она молча садится рядом, и Ляпис вздрагивает, поднимая голову. Перидот намеренно не смотрит на девушку, давая ей своеобразное пространство. Вместо этого она открывает пачку сигарет с наигранной невозмутимостью, а после роется в кармане, находя там зажигалку. Почему-то в каждой ее паре штанов или шорт было что-то, чем можно устроить поджог. Перидот облизывает губы и протягивает открытую пачку своей знакомой, как бы предлагая. Та тянется пальцами вперед, и гитаристка периферийным зрением замечает, что они дрожат. Ляпис кое-как выуживает сигарету, а после это делает и Перидот, зажимая ее между губ. Чирк зажигалки, потом еще один, красный огонек, слабый столб дыма. Перидот делает маленькую затяжку, чувствуя на себе взгляд синих глаз. Перидот бы назвала их васильковыми или цвета индиго, или вообще темно-лазурными, но ей казалось это слишком дотошным. Обычно, люди не любят это качество. После она поворачивает голову и снова чиркает зажигалкой, протягивая огонек пламени своей спутнице. У Ляпис бледные щеки и почти белые губы, но красноватые глаза и нос. Сколько она тут сидит? Перидот вдыхает через нос, и клавишница наклоняется ближе, зажигая сигарету. Гитаристка завороженно и одновременно устало смотрит на ровный, немного вздернутый у конца нос и темные ресницы, которые подсвечивались желтым огоньком. Перидот снова отворачивается, позволяя мирной тишине зависнуть между ними. Кажется, Ляпис тоже не против. Она вспоминает, как они впервые попробовали те же мерзковатые сигареты и кашляли, и ее губы трогает еле заметная улыбка. Сейчас делать затяжку было так же легко, как дышать. Она слышит небольшое движение со стороны девушки и чувствует прохладные пальцы у своего уха. Что она, блять, делает? Потом ощущает, как та всовывает ей наушник. О, вот оно что. Музыка играет очень тихо, и Перидот приходится прислушиваться между затяжками горького дыма.

Alex G, Emily Yacina — TreeHouse

Она все еще упорно не смотрит на клавишницу, ее взгляд прилип ко входу в мотель, хотя все остальные органы чувств настроены на Ляпис. Перидот почти давится дымом, когда ощущает, как мягкие волосы щекочут ей шею, а после небольшой вес на своем плече. Ляпис аккуратно, практически неощутимо оперлась о нее головой и потушила сигарету. Перидот делает последнюю затяжку и сминает окурок о бордюр. Она не решается что-то делать или говорить, зависая в призрачном ощущении тепла, исходящего от продрогшей девушки. После мысленно считает до трех и расслабляет спину, откидываясь ею на пыльный фургон и позволяя голове Ляпис более комфортно устроиться на ее плече. Рука почти застенчиво касается рукава кофты Ляпис, подтягивая ее немного ближе. Она слышит тихий, возможно облегченный, выдох. — Извини. Перидот немного поворачивает голову в сторону девушки. Ее голос слегка хриплый и очень-очень уставший. Перидот не знает, что думать. Почему-то она не считала Ляпис сильно виноватой, исключая слова про ее маму. Это было грубо. Олух. — Олух, — озвучивает свои мысли вслух Перидот и моментально поджимает губы. Наверное, не в тему, — и ты меня прости. Ляпис тихо смеется, и губы гитаристки тоже невольно дрожат, поднимаясь вверх. — Замерзла? — осторожно спрашивает Перидот и чувствует плечом кивок. — Немного… — У тебя сумка с твоими вещами. Просто напоминаю. — Да, ты права. Ляпис отстраняется. Перидот смотрит, как та снимает наушник, копается в сумке и достает толстовку, влезая в нее и надевая капюшон. Видимо, замерзла совсем не немного. После клавишница обратно вставляет наушник в ухо и неловко сидит в застывшем положении, не решаясь снова приблизиться к Перидот. Та лишь закатывает глаза, и Ляпис, словно чувствуя это, подсаживается ближе, снова опуская голову ей на плечо. Тепло вернулось. — Почему решила вернуться? Ляпис медлит, ковыряя стрелку на колготках и кусая губы. Почему-то эта подростковая неловкость в глазах Перидот была крайне очаровательной. — Мне попалась неудачная попутка. Брови Перидот взлетают вверх, и она моментально разворачивается, оторопело смотря на Ляпис, — тебе попалось что? Щеки клавишницы розовеют и она опускает взгляд, — попутка… Перидот не знает, чего ей хочется больше: наорать на нее или крепко обнять. Ладно, скорее дать обидный щелбан. — Ты в своем уме, придурошная? Перидот с ужасом замечает, как у Ляпис начинает дрожать нижняя губа, а ее подбородок сморщивается. Боже, что она наделала. По все еще белым щекам текут слезы, на скулах появляются красноватые пятна, и гитаристка полностью растеряна. — Я знаю, что я придурошная, — она почти беззвучно всхлипывает и хватается руками за предплечье девушки, сжимая его и утыкаясь носом ей в плечо, — я не знаю, чем я думала. Я же знаю, что ты права, и моя мама просто пытается меня наказать молчанием, как это делала я. Но я так переживала все эти дни. И мне сложно говорить, когда я переживаю. И мне жаль, что я тебе все это наговорила. Это первый раз, когда я веду себя… так. Перидот поджимает губы, сочувствующе смотря на девушку. Свободной рукой она проводит по плечам клавишницы, прижимая ту ближе к себе. Ляпис всхлипывает и перетаскивает руки ей на шею, обнимая. — Ты не придурошная, — тихо отвечает Перидот, утыкаясь носом ей в макушку, — ты была напугана и встревожена. А тревога делает с людьми ужасные вещи. Я в свое время, например, тест на тройку написала. Ляпис снова всхлипывает, и Перидот не понимает, был ли это смешок или нет. Она будет считать, что да. — Расскажешь, что случилось? — выдержав паузу, шепчет Перидот. Ляпис потихоньку успокаивалась и просто тяжело дышала между всхлипами. — Да, конечно, — клавишница отстраняется и вытирает щеки от слез, медленно дыша. Когда дыхание приходит в порядок, Ляпис трет нос и смотрит перед собой, — что ты хочешь знать? — Наверное, я хочу узнать, в каких моментах я правильно все поняла, а что напридумывала, — тихо говорит Перидот, несмело поглядывая на девушку. Ей было жаль, что она настолько задела ее своими словами ранее, — и просто узнать, что ты думаешь. — Никогда не думала, что сорвусь туда, откуда так бежала. Я не знаю… — сипло произносит Ляпис, снимая капюшон и убирая выбившиеся пряди за уши. Она в раздумьях смотрит на собственные ноги, — Ты частично была права, когда говорила про меня и мою мать. Я плохо понимаю ее, да и себя, наверное, тоже. Я не планировала уезжать. Просто все так навалилось. И я не знала куда деть это, я так перед всеми виновата. У меня было ощущение, что если я останусь еще на секундочку, то моя голова взорвется. И я до сих пор не понимаю, из-за чего она не отвечает. Я терпеть не могу неизвестность, хотя это, наверное, звучит глупо, учитывая наше знакомство, — она хмыкает, — но я даже не знала, о чем мне думать. Все произошло так быстро, и становилось только хуже с каждым моим действием. И я убежала, потому что других вариантов как будто и не было. Я была уверена, что с ней что-то случилось по моей вине, и я должна исправить хотя бы это. И мне жаль, что ты все это наблюдала. И за тот случай в примерочной. И за свои слова мне тоже жаль. Ты просто говорила правду, которую я не могла переварить. Ляпис затихает, нервно кусая губу, и неуверенно поднимает глаза на Перидот. Гитаристка смотрит на ее руки и чуть покрасневшие пальцы с задумчивым выражением лица. Сейчас ее мысли не такие громкие. — Поняла, — спустя какое-то время говорит Перидот и слабо сжимает плечо девушки, на что та немного опускает голову, — теперь действительно поняла. Хотя, стоило догадаться. Ты все-таки сбежала из дома. Это, знаешь, не очень типичное поведение для счастливых детей… Стоило заметить, что ты та еще тревожница, — она беззлобно смеется, и Ляпис невольно улыбается. — И я рада, что ты не села в попутку. Я беспокоилась, что с тобой может что-то случиться, — Перидот поджимает губы и подтягивает колени к себе, обхватывая их руками, — и мне тоже жаль. Я не считаю, что то, что между нами — это просто быстрые эмоции. Я крайне хреново выразилась. И я не считаю, что ты какая-то инфантилка. Может, только немного… Ляпис смеется и снова пододвигается ближе, прижимаясь корпусом к Перидот и заглядывая ей в лицо, — это ты так криво признаешься в своей симпатии или что? Гитаристка улыбается и закатывает глаза, — возможно. — На тебе буквально моя футболка, и ты явно не спала всю ночь, Пер, — саркастично замечает Ляпис, в доказательство оттягивая ткань рукава. Перидот густо краснеет и прячет лицо в коленях. — Заткнись. Мне просто было холодно в майке, — девушка трет свой нос и косо смотрит на Ляпис, — можно спросить? — Валяй. Все равно мы просрали возможность спокойно поспать в обнимку и отдохнуть. Хоть поболтаем. — Про что была та песня? — Наверное, ее можно назвать кратким содержанием моего детства, — посмеивается Ляпис, с неловкостью потирая локоть, — моя мать лучшая в раздаче советов, которые заставляют меня чувствовать себя неполноценной. Перидот кивает, раздумывая, — мне явно стоит перечитать текст. Из-за этого ты затеяла игру с именами? Потому что считаешь себя странной, и проще спрятаться за чужим именем и ролью? Лазурит закусывает щеку, отводя взгляд. Вопрос был не из простых, — мне кажется, здесь много всего намешано. Но изначально я это сделала, чтобы сохранить анонимность. В начале я думала, что ты какой-то маньяк. А имя у меня правда редкое. — Только из-за этого? Ты могла бы представиться уже на второй встрече в таком случае, — качает головой Перидот. — Я просто для себя поняла, что нужно дважды подумать, прежде чем раскрывать себя людям. Все может обернуться против тебя. Плюс, в начале это все равно было некой игрой. Мне нравилась перспектива быть для тебя загадочной “Перси”, — пожимает плечами Ляпис, и девушка согласно кивает, улыбаясь, — а потом было страшно от этого избавляться. Я сама завела себя в угол. — Да уж, но твое имя тебе очень подходит. Ляпис от слова “вляпаться”? Клавишница возмущенно открывает рот и слабо бьет ту по ребрам, что заставляет гитаристку громко рассмеяться. — Ладно, мне нравится твое имя. Красивое, — более серьезно проговаривает Перидот и переводит взгляд на девушку. Та все еще выглядела крайне уставшей, но глаза снова приобрели живой блеск. Солнце освещало ее бледноватое лицо, придавая ему нежно рыжий оттенок. Почему-то даже в таком истощенном состоянии она вызывала у Перидот кучу разрозненных чувств. От покалывания в животе, до банального желания обнять, в чем она себе не отказывает, — иди сюда. Ляпис неуверенно и смущенно смотрит на девушку и уже тянется рукой к своему затылку в присущем ей классическом жесте, как Перидот смыкает руки вокруг ее плечей, прижимая к себе. Она слышит тихий вдох и крепче обхватывает руками девушку. Наушники выпадают из ушей, и Ляпис скользит ладонями по ее футболке, обнимая за талию. Она зарывается лицом где-то в ключицах Перидот, и ее пальцы сильнее сжимают ткань, почти что отчаянно. Почему-то сейчас нет привычного быстрого стука сердца о ребра. Наоборот, только сейчас обе ощущают полное облегчение, теряясь в моменте. Как будто все это время они задерживали дыхание, и только сейчас сделали выдох. Перидот аккуратно кладет руку ей на голову, оставляет кроткий поцелуй на виске и прикрывает глаза, упираясь о него носом. Лазурит мягко поглаживает ее поясницу, чувствуя легкую сонливость. Непонятно, течет ли время быстро или медленно, но в какой-то момент клавишница немного отстраняется. — Знаешь, у тебя неплохо получается поддерживать. Перидот смеется и поднимает голову, поправляя очки, — ну, мать-психолог, все дела. Солнце уже полностью взошло, ударяя первыми лучами в глаза. Ляпис мягко улыбается и морщит нос.

///

— Господи - боже, вас как будто прямиком из морга достали, — протянула Аметист, потягиваясь. Гранат сонно хихикнула. — Ага, за секунду до кремации, — пробубнила Жемчуг, рассматривая сидящих у фургона девушек и зевая, — мы думали, что вы еще спите. Те лишь почти синхронно пожали плечами, обмениваясь еле заметными улыбками.