Between the Porno and the Comfort

Эрен еле открыл один глаз и, в полностью погруженной в темноту комнате, он даже не сразу узнал квартиру Леви. Он не помнил, в какой момент отключился, не помнил, когда успел принять душ, но зато он отчётливо помнил член Леви в заднице. И Эрен тут же поморщился от стыда, пряча сонное лицо в перьевой подушке. Ему было так невыносимо хорошо, что психика словно не выдержала этого чувства, и он сорвался. Сорвался, пытаясь выбить из себя те ощущения другими ощущениями, более болезненными и знакомыми, и теперь ему страшно было представить, как мог почувствовать себя Леви, увидев, что у него, чёрт возьми, не стоит. Хорошо, что Эрен не помнил выражения его лица в тот момент, иначе бы сейчас он просто сбежал от позора и закрылся бы в своей квартире часов на сто. Уткнувшись лицом в подушку Леви, Эрен попытался выбить неприятные мысли запахом его шампуня. Он наполнял лёгкие, оставаясь внутри чем-то щекочуще ласковым, и это тоже пугало. Чувства пугали настолько, что Эрен готов был прятаться в своей раковине из боли, разбивать себя раз за разом, лишь бы не получить нож в спину. Эти прикосновения и поцелуи, что дарил ему Леви, были такими непривычными, такими страстными и в то же время нежными, что Эрен не знал, как реагировать. Он не умел принимать такое, не умел давать то же самое в ответ. По крайней мере, до Леви. И теперь… теперь он всё испортил. Блять. Попытка не думать обернулась ещё худшими мыслями, так что Эрен решил, что пора вставать и занять себя чем-то ещё. Но и здесь его ждало открытие — задница горела огнём. Не то чтобы он ожидал чего-то ещё после вчерашнего, но это оказалось неприятно. Вчера Эрен не успел проверить, насколько там всё плохо. И сейчас обнаружил, что крови нет, но это не значило, что натруженные мышцы не будут болеть. Ещё и поясница ныла так, будто он таскал тяжести полдня, а изнемождённые мышцы бёдер подрагивали так, словно не прошло целой ночи. По мере того, как шли минуты, Эрен накручивал себя всё больше и сильнее, и когда он вышел на кухню, его руки потряхивало от нахлынувшей тревожности. Он старался успокоить хотя бы рваное дыхание, но ни черта не выходило. Ещё и грязный диван, накрытый полотенцами, вызвал дикое чувство вины, добавляя нового стыда к уже имеющемуся. Всё решилось, стоило подойти к барной стойке. Эрен с удивлением смотрел на оставленную с завтраком тарелку и глупую записку, явно написанную наспех размашистым подчерком. «Обязательно позавтракай. И не перетрудись». Ничего особенного в этом не было, но Эрен почувствовал, как у него прострелило в груди. После всего, что было, Леви ещё и заботился о нём. А ещё на него смотрел так и не распечатанный, новенький айфон, что вчера запустил эмоциональные горки, на которых он прокатил себя и, возможно, ещё и Леви. — Блядство… — выругался Эрен, с шумом усаживаясь на стул. Теперь не принять подарок было бы ещё более оскорбительным, чем отнекиваться от него. Эта чёртова забота, которой Леви окружил его с головы до ног, прижимала его к стене и оставляла в растерянных чувствах. Осознание, что ему нечего дать взамен, било по самолюбию, словно всё, что у него есть — это тело, которое, мать его, запротестовало вчера, оставляя противный привкус вины на губах. Эрен отодвинул от себя тарелку с сэндвичами под плёнкой и принялся распаковывать телефон. Его старый, потасканный, а теперь еще и с разбитой крышкой телефон хранил в себе много воспоминаний — приятных и не очень, — и потому Эрен завис в нерешительности, словно сейчас ему предстоит отказаться от своего прошлого в пользу будущего. Будущего, о котором он даже и не думал толком. На задворках сознания мелькала ужасающая мысль — он хотел разбить его. Взять и бросить об пол, чтобы экран пошёл сеточкой трещин. Растоптать и уничтожить. А всё ради того, чтобы увидеть реакцию Леви на это. Он возненавидит его? Ударит? Останется ли он таким же нежным? Эта мысль была чертовски заманчивой и больной до безумия, но Эрен сдержал своих демонов, заталкивая их поглубже. Испытывать Леви теперь казалось опасной затеей, вспоминая как минимум вчерашний вечер, когда тот под провокациями словно сорвался с цепи. Потому Эрен всё-таки включил телефон и перенёс все данные со старого на новый. У него отняло достаточно много времени, чтобы восстановить аккаунты мессенджеров, соцсетей и фоток из облака… вместе с тем самым видео из ванной, которое Эрен, почему-то, не решился открыть. Завтрак он затолкал в себя с силой. Аппетита не было от слова совсем. Потому что клокочущее чувство тревоги стояло поперёк горла, и Эрен ходил из угла в угол, не зная куда себя деть, пока не сдался, плюхаясь на кровать. Полежав с десять минут, он понял, что не может просто бесцельно смотреть в потолок, тем более, что безбожно хотелось курить, поэтому отправился в свою квартиру. Та встретила его духотой. Балкон был закрыт, простыни на кровати смяты, ведь Эрен так и не соизволил её заправить. В целом, по сравнению с квартирой Леви, она казалась бездушной и пустой. Конечно, в квартире Леви тоже не было каких-то мелочей на полках, что оживили бы пространство, но количество мебели и уютных вещей, вроде ковриков то тут, то там, разбавляли серость. Тем более, что с приходом туда Эрена вещей на различных поверхностях прибавилось. А теперь, возможно, убавится. Чёрт, хватит об этом думать! Злобно прошлёпав к балкону и распахнув двери, Эрен развернулся к креслу и бухнулся в него, доставая со столика сигареты. Щёлкнув зажигалкой, он прикурил и изнемождённо откинул голову на кресло. Какой же дерьмовый день. Возможность покурить немного успокоила нервы, и Эрен вернулся в квартиру Леви, решив, что способен взяться за работу. Что ещё можно было делать в одиночестве? Если он не займётся хоть чем-то полезным, обеспечивая себе средства, он просто сойдёт с ума. Мало ему переживаний на счёт Леви, так ещё собственная несостоятельность буквально пинала в спину, оставляя понимание, что он всё ещё никто и ничто. Но, как бы Эрену ни хотелось доказать себе обратное, он не мог. Перевод получался корявым, буквы расплывались перед глазами, а он сам никак не мог сфокусироваться на деле, каждую секунду думая только о том, как же медленно идёт блядское время, оставляя его в неизвестности. Он боялся прихода Леви, как огня, но в то же время жаждал его, чтобы узнать, к чему придёт сегодняшний вечер. Выставит ли его Леви? Будет ли задавать вопросы? Если да, то какие? Как Эрену донести до него, что он ни в чём не виноват? Как перебороть стыд и посмотреть ему в глаза? Вопрос за вопросом разрывали голову, и Эрен злобно захлопнул ноутбук, почти рыча себе под нос проклятия. Это было невыносимо. Он уже несколько раз порывался ему написать. Сфоткал пустую после завтрака тарелку, на случай, если всё-таки решится связаться с ним. Но то ли собственная гордость, то ли элементарный страх нарваться на ту реакцию, которую он прокручивал весь день в голове, но написать он так и не решился, закапываясь всё глубже и глубже в унизительных чувствах. Чтобы хоть как-то заткнуть мысли в голове, он заправил кровать, постоял на балконе под солнцем, бросил одежду в стирку, сходил за новой домой. Он взял первое, что вывалилось из шкафа, и вернулся, оседая на барном стуле, складывая руки на стол так, словно ожидал приговора. Скрежет замка раздался в привычное уже время. Эрен подобрался на стуле, словно спустя минуту его изобьют, хотя обычно выходил встречать Леви. — Эрен? — первым, что Эрен увидел, это уставший взгляд, направленный прямо на него, и нервно сглотнул. — Ты чего тут сидишь? — Я… да просто так, — пробормотал Эрен, наблюдая, как Леви сходу начал раздеваться, направляясь в сторону спальни. Разрушать этот ритуал Эрен не планировал, оставшись сидеть, свесив голову вниз. За стеной были слышны звуки переодеваемой одежды, грохот дверцы шкафчика, но ни одно движение не выдавало в Леви злости. Даже его тон, когда он заговорил с ним, был обычным и совсем не выражал недовольства. Это сбивало с толку. Эрен ожидал совсем другого и, признаться, его даже пугало такое холодное спокойствие — гораздо логичнее было бы получить злобные комментарии насчёт вчерашнего. Впрочем, не стоило обнадёживаться — может, Леви просто не хотел начинать ругань сразу с порога. Эрен не знал, сколько он так сидел, но вскоре Леви вернулся, буднично пройдя к холодильнику. — О, ты всё-таки позавтракал, — прокомментировал он пустую тарелку и достал воду, жадно присасываясь к бутылке. Эрен даже не повернулся к нему лицом, отчего атмосфера между ними стала ещё более напряжённой. — Как чувствуешь себя? Как день прошёл? — каждый вопрос был словно контрольным в голову, и Эрену чудился ядовитый сарказм в его словах, и в носу уже защипало. — Прости меня… — голос предательски сорвался, словно у пубертатного мальчишки, и Эрен только услышал, как за спиной хлопнула дверца холодильника. Каждый шаркающий шаг Леви отбивался в голове тиканьем бомбы, и когда тот оказался совсем близко, так близко, что горячее дыхание щекотнуло ухо, он натурально замер, разве что не зажмурился. — Дурная голова, за что ты извиняешься? — в противовес ожиданиями Эрена, в его голосе не было и капли яда, а когда Леви приобнял его, так и вовсе захотелось зарыдать от того, как ожидания не срослись с реальностью. Лучше бы он закатил скандал, назвал его извращенным импотентом или просто попросил покинуть помещение. А тот словно назло продолжал быть ласковым. — За что? — голос был высоким и каким-то истеричным, что Эрену совсем не нравилось, но он не мог сдержать эмоций. Объятия казались лишними. Этот спокойный тон был лишним. Это грёбаное понимание было лишним! Эрен вскочил со стула, будто ужаленный, и посмотрел наконец Леви в лицо. То было уставшим, а ещё в нём отражалось что-то… нежное, чёрт бы его побрал. — Ты хочешь поговорить о вчерашнем? — проницательности Леви было не занимать. Только вот Эрен одновременно жаждал этого и не хотел всей душой. Ему было бы проще просто разойтись, выбрав путь наименьшего сопротивления. — Я не знаю. Я уже ничего не знаю, — пробормотал он, закрывая лицо руками, словно пытаясь спрятаться от всего мира целиком. Не прошло и минуты, как его рук коснулся Леви, осторожно убирая их от лица. — Это мне нужно извиняться, я не заметил, что тебе плохо и… по сути это было насилием, — сожаление в его голосе вспарывало Эрену глотку. Нет. Нет-нет. Он не должен был извиняться! Это всё он сам. Он сам во всём виноват. Эрен помотал головой, пытаясь выдавить хоть слово, и просто вздохнул, роняя голову Леви на плечо, словно это могло объяснить всё лучше слов. Но слова были нужнее. — Эрен, посмотри на меня, — но в ответ Эрен лишь снова помотал головой, зарываясь носом в футболку Леви. Она так приятно пахла кондиционером, что он жадно вдыхал его аромат, что перемешался с ароматом парфюма, и это удивительно помогало успокоиться. Леви прижал его голову к своей груди, накрывая ухо рукой, тихонько шурша его волосами, и Эрен теперь слышал его учащенное сердцебиение. Это он заставил его сердце биться чаще, и на этот раз дело было не только в сексе. — Мне правда очень жаль, что я перегнул, Эрен, — прошептал ему Леви в волосы, целуя макушку. Его уставший голос больно хлестнул по совести. Леви весь день работал, пришёл домой, наверняка голодный, а Эрен за день даже и строчки нормально не перевёл, не говоря уже о том, в каких чувствах он оставил Леви на весь день. — Я не должен был так делать. Не после всего, чему стал свидетелем, — Леви продолжал его прижимать к себе, беря всю вину на себя. Словно это не Эрен толкался задницей с бешеной скоростью, словно это не он просил сильнее и быстрее. Руки Леви вдруг дрогнули, а затем еще сильнее прижали Эрена к себе, и он запустил пальцы в волосы, казалось, о чем-то глубоко раздумывая. Повисшее молчание больно царапало только что оголённые раны, и Эрен хотел уже разочарованно вздохнуть, принимая то, что Леви такое принять и понять оказалось не под силу, когда Леви вдруг прервал тишину: — Хочешь, мы будем двигаться постепенно? — предложение зависло в воздухе точно так же, как завис Эрен, поражённо смотря в пустоту. — Что ты имеешь в виду? — задрав голову, спросил Эрен, уткнувшись взглядом в его подбородок. Леви развернул его к себе и упёрся по обе стороны в барную стойку ладонями. — Я не хочу быть для тебя таким же, как люди, которых ты встречал до меня. Захочешь боли — я тебе её дам. Но только если она не будет разрушать тебя, — он заглядывал в глаза, которые Эрен стыдливо прятал, пытаясь увернуться от пронзительного взгляда. И пока Эрен пытался прятаться, Леви приподнял его лицо. — За что ты наказываешь себя, Эрен? И это сорвало его стоп-кран. Слезы, на которые не было даже намёка, собрались в глазах, рискуя стечь по щекам вниз. Эрен всё так же не поднимал взгляд, слишком изнемождённый, чтобы ответить на этот вопрос, поэтому просто поджал губы. — Зачем тебе это нужно? — Леви провёл пальцем по его щеке, и Эрен почувствовал щекочущую влагу на ней. Вопросы, на удивление, не давили, были такими мягкими, будто чистая наволочка под головой, и Эрен невольно прислонился к его ладони лицом. — Зачем ты истязаешь себя? — Мне просто нравится боль, — выдохнул он, касаясь губами руки Леви, будто бы благодаря за этот разговор. За то, что он наконец-то вытаскивал из него всё это дерьмо, позволяя отпустить себя. Да, это было стыдно и мерзко, но… понимание в глазах Леви вдруг затмило всё. — Почему? — задал он дурацкий вопрос, ответа на который у Эрена не было. Он рвано вздохнул, отводя взгляд. — Скажи мне, Эрен. — Потому что… — голос едва не сорвался, а по телу прошла дрожь. — Просто потому что, — отвечать на это он был не в состоянии. Ему было стыдно. Он знал, насколько глупо прозвучит его жалкое «я заслужил этого», поэтому только помотал головой. — Хорошо. Боль так боль. Но пусть она будет безопасной. Я хочу, чтобы после того, как ты её переживёшь, я не терял тебя. Хочу, чтобы ты не молчал, не закрывался, а позволял мне о тебе позаботиться, — Леви посмотрел на него выжидающе, и как только Эрен согласно кивнул, слёзы прорвались из него ливнем. Он продолжал плакать ему в плечо, а Леви неустанно покачивал его, обнимал и гладил, и Эрен был так благодарен за то, что он позволил его скопившимся слезам выйти наружу. Омерзение от собственной тяги к чему-то, что порицалось и пристыжалось, безостановочно проливалось по его щекам. Нос уже не дышал, а Леви всё не отпускал его, предоставляя всего себя ему, и Эрен на самом деле так нуждался в заботе, что это становилось невыносимым.