Between the Porno and the Comfort

Эрен ещё несколько часов не мог прийти в себя после этой стычки. Какой-то урод пытался указывать ему, как жить в собственной квартире, подумать только! Первый час он провёл раздражённо выкуривая одну за другой, второй потратил на бесцельное сидение в ванне, а затем его тело пробудилось. Так часто случалось — в виду профессии или же потому что он сова, но чем ближе была ночь, тем лучше он функционировал. Злость на коротышку никуда не делась. За всё время жизни здесь он видел его пару раз и не особо запомнил, а теперь это бледное, по-мёртвому каменное лицо то и дело стояло перед глазами. Как же хотелось плюнуть ему в рожу, кто бы знал. Вынырнув из ванны, он наспех обтёрся полотенцем. С намокших концов волос на пол капала вода, и Эрен прошлёпал босыми ногами до спальни, на ходу вытирая голову. Едва не упав на кровать, он с разочарованием и возмущением заметил, что так и не поменял постельное бельё после последнего клиента. — Всю простынь своим потом залил, — фыркая, Эрен одним махом стянул постельное на пол, выворачивая наволочки с подушек. К ним этот мудак и не притронулся, но Эрен всё равно на всякий случай бросил их в корзину для белья. В шкафу были аккуратно сложены стопки выстиранных комплектов постельного белья одинакового серого цвета. Лениво заправив кровать, он наконец плюхнулся на неё животом, хватая с тумбочки телефон. Экран был забит уведомлениями и сообщениями с незнакомых номеров. Листая их, он игнорировал то и дело проскакивающие дикпики мужиков, что стреляли его номер в баре в надежде на бесплатный перепихон. Единственное интересующее его уведомление было напоминанием о том, что сегодня после полуночи его ожидает еще одно безудержное веселье под названием «секс». От этого слова тянуло блевать. Первое время Эрен гадал, насколько приличным окажется его клиент, начиная от кошелька и заканчивая внешностью, а сейчас… ему стало всё равно. Какая разница, кто тебя трахает, если это на один раз? Постоянники у него, конечно, тоже были, но даже их лица сливались с лицами таких же, ничем не отличающихся друг от друга. Бухарики, семьянины, офисные работники, временами даже мелкие политики. Столько разнообразия, но каждый из них был лишь серым пятном в его жизни. Вздохнув, Эрен обнял подушку, планируя подремать до нужного времени. Стоило закрыть глаза, и перед ними появился образ соседа. Отчего-то его лицо Эрен помнил лучше, чем чье-либо ещё. Впрочем, неудивительно, этот мудила оставил ещё один синяк, оттрепал его, как какую-то сучку, и чуть не выдрал волосы. Он даже за бабки не давал клиентам хватать себя за волосы. Сам не знал, откуда вдруг появилось такое табу. Клиенты часто хватали его за руки, за ноги и под ребра, подминали под себя его задницу, но отчего-то дёргание за волосы выводило Эрена из себя, почему-то именно это казалось ему самым унизительным. — Мудила, — недовольно проговорил Эрен в подушку, вспоминая, как сосед сжал его волосы в кулак. Кто он, блять, вообще такой? И откуда в нём столько силы? — Хаа… — перевернувшись на спину, Эрен открыл глаза и застыл взглядом на теплом, приглушённом свете люстры, лампочек в которой давно не доставало. И после этого ты надеешься, что я закрою рот? Ухмылка растянулась на губах. Отомстить уроду хотелось до безумной дрожи. Хоть Эрен и готов был согласиться на пожёстче с клиентами, но за бесплатно утыкаться рожей в дверной косяк? Вот ещё! Убеждённость, что у соседа банальный недотрах, никуда не делась. Слишком уж его беспокоило то, что на Эрене нет трусов, для человека, который зол на шум. Слишком сильно его глаза были прикованы к нему, чтобы поверить, что он не мечтает уложить его мордой в кровать и трахать до беспамятства. Эрен хорошо читал это в людях, потому что сталкивался с таким каждый день: сальные улыбки и пошлые комментарии были огромной частью его жизни. Конечно, на роже соседа можно было прочитать разве что ненависть ко всему миру вместе взятому, но глаза… в его глазах пылал настоящий огонь. Тусклые, неприметные, они стали пламенем за несколько секунд, обжигая Эрена не хуже, чем грубые пальцы на запястье. — Спокойной, блять, ночи, — ядовито выдохнул он, подняв глаза на бездушную стену.