Секреты дрессировки

— Хорош рай! — крупный ротвейлер в новой кожаном ошейнике с заклепками недобро смотрел на надпись «Элизиум» над входом в роскошный ресторан. Из его пасти вырвалось глухое раздраженное рычание. — С собаками, видите ли, нельзя. Кому нужен рай без собак? — Недаром вы с этим раем и воюете, — философски откликнулся огромный угольно-серый кане-корсо — на его мощной шее вместо ошейника красовался щегольской красный платок с именным жетоном. — Пойдем лучше пожрем. Есть тут сзади окно в кухню, и оно вечно неплотно прикрыто. Очень удачно. — Я бы слопал целого гуся или даже двух, — охотно согласился ротвейлер. — Опять вкалываю без выходных: снова эти психи с кинжалами… репортеры, чтоб им сгореть… хозяина надолго не оставишь. — Твой хозяин и сам прекрасно о себе позаботится, в случае чего. Не мальчик ведь. — Солнечные лучи чуть преломились, и на секунду стало видно, что справа от головы кане-корсо шевелится что-то практически невидимое, но большое… словно бы еще одна голова. — Погоди-ка, я сейчас… — Нечто незримое двинулось, удлиняясь, чуть мерцая в разогретом воздухе, потянулось к приоткрытому окну, нырнуло внутрь и несколько минут спустя вернулось, удерживая большого жареного гуся. — Как удобно, что они сейчас готовятся к банкету. Угощайся… — Блаженство, да и только, — прочавкал ротвейлер через довольно короткое время, за которое псы, расположившись на заднем дворе «Элизиума», успели уничтожить целых трех гусей. — Хорошо, что ты умеешь так удлинять шею. Удобно. — Да уж, не жалуюсь, — лениво откликнулся кане-корсо, растянувшись на траве. — Надо же чем-то заниматься, пока у хозяина деловая встреча… у твоего, видимо, тоже? — Мир сам собой не покорится. — Не поспоришь. Хорошо хоть, у моего нет таких амбиций — ему лишь бы давали спокойно создавать наряды. А то я бы сейчас тоже, может, вычислял, кто из окружающих переодетый монах с кинжалом… Слушай, твой повелитель тебе хоть отдохнуть дает? — Как это — отдохнуть? И зачем? — удивленно заморгал ротвейлер. — У меня другое задание было с самого начала. Служить хозяину, защищать его от врагов, беречь… между прочим, в это нужно всего себя вкладывать… — Дурацкий перфекционизм, — кане-корсо стукнул по траве чем-то длинным, гибким и невидимым. — Не начнешь себя хоть чуть-чуть беречь — переутомишься. Тогда точно не сможешь на все сто выкладываться и даже можешь прозевать появление тех самых врагов. А он тебе даже спасибо не скажет, не позаботится. Тоже мне — ошейник купил. Чтобы удобнее было тебя на поводке таскать? — А тебя, можно подумать, не таскают? — раздосадованно рыкнул его собеседник. — Зачем это? Я сам прекрасно хожу рядом с хозяином, когда надо. Бывает, что этого совсем не надо, например, если у него в гостях какое-то юное дарование от высокой моды, ну тогда я удаляюсь. Все же взрослые, не первый век вместе — неужели не поймем друг друга? А ты, друг мой, слишком убиваешься. Хозяина тебе надо было воспитывать, вот что! — Ты спятил, трехголовый? — ротвейлер чуть не подавился гусиной костью. — Как это — воспитывать? Сына моего повелителя? Пятилетнего мальчика? — Так и нужно было обучать его правильному обращению с собаками, пока маленький, — невозмутимо заметил кане-корсо. Встряхнул головой — в пространстве словно прошла рябь, на пару секунд по обе стороны его сонно щурящей глаза морды проявились еще две такие же. Мигнули в воздухе — и опять пропали. — Сразу бы поставил себя должным образом. Мол, будешь охранять ребенка круглые сутки, но за это требуешь соответствующих условий. Вот на меня взгляни — совсем же другая была ситуация. Никому защита не требовалась, опасность не грозила — ухватили за шкирку да и притащили, как трофей. — Безобразие, — зарычал ротвейлер. — И еще какое! Я тогда еще не привык к солнцу, почти от света ослеп, слезы льются — сил нет, только трава от них растет и колосится. Думал, дух испущу, не дождусь, когда меня обратно отведут. А тут этот придурочный герой закапризничал. Жену повидать ему, видите ли, понадобилось безотлагательно, так что совсем не улыбалось сразу бежать со мной обратно. Так он меня и оставил нынешнему хозяину. Сказал, через неделю, самое большее две, вернется за мной. — И ты начал себя правильно ставить? — навострил уши ротвейлер. — Именно. А то, решил я, совсем невыносимо будет дожидаться, пока в Аид отведут — тогда-то я еще хотел назад домой. И так от этого жуткого света все шесть глаз невыносимо болят. Что, еще и лежать на какой-нибудь собачьей подстилке? Я сразу в спальню к хозяину прошел и на его кровать завалился. Ложе у него огромное была, в половину комнаты. Я как раз отлично поместился. — Ну он ведь не обрадовался? — И из-за этого я не должен был спать в комфорте? — Трехголовый пес фыркнул, явно категорически отметая саму вероятность такого развития событий. — Глупости. Мало ли кто чему не обрадовался. Сначала хозяин, конечно, ужасался, слуг звал, чтобы меня выгнали, да где там. Они испугались до полусмерти и отказались. — Прямым текстом? — Ротвейлер явно не верил своим ушам. — Видимо, твой хозяин их избаловал до безобразия… Или они тоже умели себя поставить. С ума сойти — чтобы рабы отказывали господину… — Ну он всегда был мягкосердечен, — почти с нежностью пояснил кане-корсо. — Ни высечь, ни тем более казнить — это все жестоко, грубо и некрасиво. Что ты хочешь — это твой хозяин собирается властвовать над всем миром, а мой никогда не хотел быть царем даже одного-единственного Арголида, потому что руководить людьми и отвечать за их судьбы очень уж хлопотно… В общем, никто не выставил меня вон, и я оставил за собой царскую спальню и мягкую уютную постель. Хозяин сначала, пока не привык ко мне, вообще спал на полу. Рабы, опять же, отказались и согревать его ночью, и выводить меня на прогулку — ни за что не хотели находиться в одной комнате со страшным чудовищем. — Ты еще и лишил его личной жизни. Жестоко. — Пока не привык организовывать жизнь несчастного подопечного пса, страдающего в непривычной обстановке — никакой личной жизни, — кане-корсо лязгнул зубами. Подумал и снова вытянул невидимую шею в сторону кухонного окна: там все еще невыносимо благоухали жареные гуси. — В итоге все пришлось делать хозяину. Вставать до рассвета, ведь тогда свет невыносимо резал мне глаза, и вести меня на прогулку вокруг дворца. Конечно, ему было тяжело так рано просыпаться, но я скреб по нему лапой, стягивал одеяло — это его сразу взбадривало. Кормить надо было тоже ему, причем все головы. И купать меня, и раздобыть мне какие-нибудь игрушки, потому что от скуки я начал все грызть… Ладно, дело не в скуке! На самом деле я просто его воспитывал. С первым хозяином у меня такой возможности, сам понимаешь, не было: сразу на цепь посадили. Я хотел хотя бы за время краткого пребывания на земле устроить так, чтобы обо мне заботились. — Заботились… — задумчиво произнес ротвейлер, будто пробуя это слово на вкус. — Звучит-то как… — Он с наслаждением запустил острые зубы в уже четвертого по счету гуся. — Тебе еще не поздно самому познакомиться с этим явлением, — подбодрил его друг. — Бери мои советы на вооружение. — Я вот одного не понимаю: после того, как ты чуть не разнес его дворец, занял его кровать и каждый день будил ни свет ни заря — после всего этого он не захотел возвращать тебя? — Ротвейлер озадаченно встряхнул головой. — Что это за магия такая? — Это… трудно объяснить. Наверное, хозяин и сам не понимает. Просто тот великий герой, его кузен, где-то шлялся аж три недели, а когда пришло известие, что он все-таки идет за мной, чтобы отвести обратно в Аид… Ну, хозяин полночи ходил из угла в угол, вздыхал, скрипел зубами, а потом ухватил меня за ошейник и заявил, что мы сбегаем. Чрезвычайно удачно мимо как раз проплывал великий путешественник, заблудившийся по пути домой в трех соснах… то есть трех островах. Мы прыгнули к нему на плот — он был ужасно рад обрести спутников в своих бесконечных странствиях. Хозяин очень хотел убраться куда подальше от Арголида и необходимости отдавать меня. А я… я успел привыкнуть к новой жизни, оценить ее и решить, что в Аид мне совсем не хочется возвращаться. Снова на цепь и жесткую подстилку после того, как спал в кровати и ел отборное мясо? Пусть ищут других дураков. Солнечный свет яркий, конечно, но, как видишь, я привык. Мы изрядно попутешествовали, в пути всякое случалось. Порой хозяин даже приторговывал той травой, которая растет от моей слюны… ну, от безденежья что не сделаешь? Или сдавал меня в аренду в один старый замок в Шотландии, люк в полу сторожить… давно это было. Забавно теперь вспоминать. — Из Аида ведь все свалили, как поняли, что ты больше не охраняешь вход? — Кроме особо наказанных вроде Сизифа с Танталом. Остальным пришлось осваиваться в обретенном бессмертии. Но хозяин справился, теперь в мире высокой моды процветает… — Да и ты блаженствуешь, как я посмотрю, — с откровенной завистью произнес ротвейлер. — Все в твоих лапах, дружище. Заставь хозяина наконец-то позаботиться о верном слуге. Пусть проявит лучшее в себе. — Как это он «проявит лучшее», если он Антихрист? — Одно другому не мешает! — категорично заявил кане-корсо. — Мало ты ему с детства помогал? И все один, без поддержки… Ты ведь единственный агент? Ротвейлер секунду поборолся с искушением, но все-таки неохотно признал: — Есть еще ворон, но толку с него… Вечно где-то летает, когда нужен. И вроде еще кого-то давно сюда послали, да он, кажется, совсем на задание положил… змеиный хвост. А то и вообще снюхался со светлыми, подлая тварь. В основном я один. — Дерзай, — твердо заявил его друг. — Верю, что у тебя все получится… Ну что, еще по гусику? — Слушай, а как по-твоему, если разыскать Ахиллеса, он может встать на нашу сторону? — Ищи по всем «горячим точкам», он точно где-то там, — посоветовал кане-корсо. — Почему бы ему и не присоединиться к вам. Он любит сражения и славу и понятия не имеет о такой глупости, как мораль. Так вы пообещайте, что будет такая драка, что небу и земле станет жарко, а слава — на века. Это его точно заинтересует, а Антихрист, Иисус — какая ему разница. С ним наверняка пойдет Патрокл, они ж как попугаи-неразлучники, но вам же лучше. Сразу два лихих вояки. — Спасибо, друг, — проурчал ротвейлер, пожирая очередную жареную птицу. — На здоровье. Нам, адским псам, надо держаться вместе. *** — Ну, куда пойдем? На полосу препятствий? В парк на пробежку? А потом в салон красоты, тебе давно пора подстричь когти… — Невысокий белокурый мужчина, ласково улыбаясь, гладил кане-корсо сразу по трем — видимой и замаскированным — головам, заботливо поправлял ему шейный платок. — Сегодня у меня особый гость, кажется, я ему все-таки нравлюсь, с ума сойти… Только он придет с чихуахуа, не пугай ее, ладно? Хорошо бы вы нашли общий язык, ну подумаешь, собака с тремя головами, делов-то… Пес согласно махал хвостом, бодал хозяина головами и поглядывал на лужайку, где перед мрачным молодым человеком, одетым во все черное, на боку растянулся ротвейлер, вывалив язык, с видом полного изнеможения. Его бока то и дело вздрагивали от икоты, вызванной банальным перееданием, но Дэмиен Торн этого не знал, и ему казалось, что его верный спутник по неизвестной причине вот-вот испустит дух. Будущий властитель мира был растерян, изумлен и… да, определенно обеспокоен. Тот, кого он воспринимал как надежный, не допускающий сбоев механизм, внезапно плохо себя почувствовал и сейчас выглядел таким уязвимым, несчастным и трогательным. В привычной картине мира возникла трещина, и Дэмиен ощущал себя… даже в чем-то виноватым. Только непонятно, в чем именно. — Марк, — нетерпеливо произнес он в телефон, одновременно пытаясь пощупать ротвейлеру нос, потому что где-то слышал, что так делают, — приезжай немедленно. Мой пес заболел. Да, это на самом деле демон — какая разница? Ветеринар ты или нет? На что спорим, приедешь? Можешь осуждать меня, сколько влезет, но ты ведь не оставишь бедное животное без помощи. Сейчас же приезжай и посмотри его, взамен можешь даже прочесть мне лекцию про добро, выбор пути и прочую чушь… да, я тоже люблю тебя как брата… Ротвейлер покосился на замершего в отдалении кане-корсо, подмигнул ему и закатил глаза, стараясь принять максимально страдальческий вид. Невероятно, но, кажется, заработало. Да и Марк наконец-то приедет, а хозяину без него плохо, хоть он и не подает виду. Надо подольше поболеть. Для начала — с неделю. Он, в конце концов, не этот наглый греческий мутант. Он даже не станет занимать хозяйскую постель. Наверное.