Самолет

billie eilish - i love you       Все три дня, что Алекс проводил без Агаты, в Стокгольме шел дождь. Это были самые длинные три дня в его жизни, потому что ожидание смерти подобно. Он допоздна засиживался на работе, чтобы придя домой, сразу откинуться на мягкие подушки и забыться сном. Это было единственное верное решение, чтобы хоть как-то пережить то одиночество, в котором он оказывался, переступая порог дома. Его никто не ждал, и это убивало сильнее. Агата и раньше уезжала в командировки на другой континент и на более долгий срок, но в этот раз все было по-другому. Эту поездку Александру было пережить сложнее всего. Расстояние с каждым разом приносило все больший дискомфорт.       Сейчас же до приезда Харрис оставалось меньше суток, и Алекс никак не мог найти себе места, чтобы отвлечься от мучительного ожидания. Он продумал весь следующий день до мелочей, хотя всегда себя за это ругал. Редко, когда четко выстроенные планы срабатывали, обычно все шло с точностью до наоборот, но по-другому Нильсен просто не мог.       Стрелки на часах передвигались мучительно медленно, но ближе к вечеру Александра, наконец, сморил сон. Разбудили его стук в дверь и настойчивый звонок. На пороге стояла запыхавшаяся и взволнованная Рейчел, и стоило ей пройти в прихожую, как она накинулась на Алекса с расспросами:       — Я звонила тебе раз десять, где тебя черти носили?       — Уснул, телефон в другой комнате оставил, — Алекс помог девушке снять пальто и пригласил ее в гостиную, — что случилось?       — Где Агата? Когда она приезжает?       — Не скоро еще, часов через пять, — ответил Нильсен, все еще не понимая такого странного поведения. — Объяснишь, может?       — Включай телевизор, главный канал, — не удосужив его взглядом, попросила Рейчел.       — Да что происходит? — начал расходиться Алекс.        Рейчел сама схватила пульт и нажала на кнопку включения. На экране как раз появился анонс новостей, но Нильсен так и не понял, чем так обеспокоена девушка.       «Срочная новость пришла только что из аэропорта Копенгагена, где через несколько часов должен приземлиться рейс SK 909. Сообщается, что самолет, вылетевший из Нью-Йорка, пропал с радаров в районе Атлантического океана. Мы следим за развитием событий…»       — Рейч, что это? — спросил Александр, не дослушав до конца обращение корреспондента.       — Каким рейсом летит Агата?       — Нет, этого не может быть, она… — Нильсен начал метаться по комнате в поисках информации о полете, которую Агата оставила перед отъездом. — Черт-черт-черт.       — Скажи, что она летит на другом самолете, пожалуйста, — девушка присела на край дивана, прикрыв лицо рукой.       — Хотел бы я сказать, — ответил Алекс, все еще не до конца осознавав, что произошло.       Он взглянул на Рейчел, пытаясь сложить в голове два и два, но принимать только что полученную информацию мозг отказывался. Прошло около пяти минут, прежде чем осознание накрыло Нильсена с головой. Он схватил телефон, набрал номер Агаты, но в ответ слышался только механический голос в трубке, сообщающий, что абонент не доступен.       Алекс знал, что в таких ситуациях нужно сохранять трезвость ума, но ничего не мог с собой поделать, когда паника взяла над ним верх. Он стоял посреди гостиной, невидящим взглядом буравя телевизор, в котором уже давно сменились кадры. Пальцами вжался в диван и опустил голову, стараясь успокоить вырывающееся из груди сердце.       — Все будет хорошо, слышишь? — голос Рейчел отвлек шведа от навязчивых мыслей, и он почувствовал, как девушка подошла сзади и обняла его со спины, словно пытаясь подарить спокойствие. Но его не было, потому что невозможно сохранять самообладание, когда знаешь, что твоя девушка летит в пропавшем с радаров самолете. Невозможно, потому что в голове крутились брошенные Алексом слова, за которые он себя ненавидел.       — А если не будет, что тогда? — произнес он, не узнавая свой голос. Повернул голову, встречаясь с растерянным взглядом Рейчел, но не теряющем надежду.       — Глупости, не смей даже думать об этом!       Легко говорить. Когда в голове сами появляются картинки, от которых с ума сойти можно, не думать не получается. Когда засовываешь руки в карманы и натыкаешься на бархатную коробочку, которую так и не подарил. Так и не сказал, как сильно любит и готов весь мир перевернуть ради нее. Когда Агата там, совсем одна, и Алекс ничего не может сделать, кроме как буравить взглядом новости и ждать.       Время остановилось.       И чувства обострились в сто раз сильнее, чем обычно. Оставалось только ждать и молиться, чтобы самолет приземлился.       Рейчел отправилась на кухню, чтобы заварить травяной чай, но задержалась там дольше положенного. Руки тряслись, как она ни пыталась успокоиться, но ничего не получалось. Дыхание перехватывало, стоило ей подумать об Агате и о том, где она сейчас может быть. Что с ней? Кто с ней рядом? Рейч понимала, что должна быть сильной, ведь Алексу, как никому другому нужна была поддержка, и она изо всех сил старалась успокоить бешено колотящееся сердце.       Нильсен проигнорировал поставленный на кофейный столик чай, отойдя к окну. На улице было темно, только луна освещала дорожки во дворе. Рейчел наблюдала ним, спокойным с виду, но понимала, что происходило там, внутри.       Алекс хотел верить, очень хотел, но какой бы ни была сильной его надежда, пропавшие самолеты редко возвращаются. Он всматривался в темноту улицы, вспоминая утро тремя днями ранее, перематывая в голове каждую минуту после пробуждения и коря себя за то, что не настоял на своем. За то, что уехал, бросил Агату одну наедине со своими переживаниями, совершенно забыв, что и ей тоже могло быть больно.       Уехал, бесцельно проведя день дома у Сэма, так и не решившись набрать номер Харрис. Но самой большой ошибкой было отпустить ее. Плевать на контракт, плевать на работу. Если бы Алекс ее остановил, то сейчас бы не стоял, боясь услышать по телевизору страшную фразу. У него была возможность все исправить, если бы Александр не повел себя, как истеричка, а остался бы дома, чтобы все спокойно обсудить. Но то, что сделано, уже не исправишь.       Вряд ли бы чай помог ему усмирить эмоции, бушевавшие внутри, поэтому он вернулся на кухню, достав из верхнего шкафчика бутылку с виски и плеснул на дно стакана, а потом, передумав, наполнил его еще на два пальца. В доме было тихо, страшно было даже подумать о том, чтобы включить телевизор или заглянуть в ленту новостей. С Рейчел они больше не говорили, прекрасно понимая, что ничего дельного друг другу не скажут.       А мысли были далеко отсюда, где-то над просторами Атлантического океана, где должна была лететь Агата. Спустя полчаса Рейчел все же решилась снова включить телевизор, потому что знание страшило, а незнание наводило еще больший беспорядок в истерзанном от переживаний сердце.       «Последний сигнал был получен около часа назад… — сообщала девушка в новостях. — Предположительно, самолет мог попасть в бурю, но сообщений от пилотов о погодных условиях не поступало. Экипаж не выходит на связь, диспетчеры не могут дать точную информацию о местонахождении самолета. Напомним, что на рейсе, вылетевшем из Нью-Йорка в Копенгаген, находятся более двухсот пассажиров, семеро из них граждане Швеции».       — Я не должен был ее отпускать, — шептал Алекс, невидящим взглядом смотря куда-то сквозь телевизор.       — Ты ни в чем не виноват, Ал, — девушка села рядом с ним, положив правую руку ему на плечо и несильно сжав, как бы успокаивая. — Она вернется, вот увидишь. А может, опоздала на самолет и летит другим рейсом? Представляешь, будет потом над нами смеяться, что мы с тобой перепугались и тряслись здесь, как кролики.       Ей всячески хотелось отвлечь Алекса, да и себя тоже. Голос все равно срывался, но Рейчел сдерживала слезы, готовые вот-вот скатиться по щекам. Она улыбалась, но понимала, что все это лишь попытка уговорить саму себя, что все будет хорошо.       — Я так люблю ее, Рейч, ты даже представить не можешь, — произнес Нильсен, сделав небольшой глоток. — Как я мог все это допустить?       А в глазах стояла ее улыбка и смех, такой звонкий и задорный, когда Алекс щекотал его мисс Харрис, если та начинала вредничать. Пепельные волосы развивались на ветру, пока она пыталась привести их в божеский вид, но морской бриз снова портил укладку, заставляя Агату смешно морщить носик. Аромат ее ванильных духов, которыми Харрис каждое утро душилась, стоя перед зеркалом и рассматривая свое и так идеально отражение. Легкие касания, но такие нежные и чувственные, когда она проводила пальчиками по шее Алекса, запуская табун мурашек по всему телу. И губы, такие сладкие и сводящие с ума, которые неотрывно хотелось целовать, а потом изучать каждый миллиметр тела, прижимать к себе тоненькую фигурку, боясь отпустить.       Боясь потерять.       Небо обрушилось вместе со звездами и уже никогда не станет прежним, если Агата не вернется. Если у Александра больше никогда не будет возможности повторить каждый момент их жизни, вдохнуть ее запах, оказаться в любимых объятиях.       «С момента исчезновения с радаров рейса SK 909 прошло уже более двух часов. Мы не перестаем терять надежду, но верить остается только в чудо. На место возможного крушения самолета уже вылетели несколько поисковых операций…»       — Рейчел, выключи, — взревел Алекс, вскакивая с дивана и закрывая глаза. Он отвернулся от телевизора, стараясь не слушать, и даже закрыл уши руками. Выпитый алкоголь ударил в голову, и думать рационально не получалось. Да и так бы не вышло.       — Алекс, послушай… — попыталась возразить девушка.       — Выключи чертов телевизор!       «…информации мало, но прошло слишком много времени…»       Рука, в которой Алекс держал виски, взметнулась вверх, и с нечеловеческим ревем он швырнул стакан прямо в экран. Телевизор замолчал, а разлетевшийся на мелкие осколки стакан оставил глубокую вмятину на черной поверхности. Такую же огромную, как и дыра в груди Алекса, где еще недавно было сердце.       Рейчел вздрогнула от такой вспышки гнева, но ничего не сказала, потому что и самой хотелось поступить точно так же. И плевать, что техника ни в чем не виновата, но Алексу было это нужно. Нет, легче не стало.       Голос пропал, и мысли все смешались, а в горле стоял ком, не позволяющий сделать даже один вдох. Легкие сжались от нехватки воздуха, но было уже все равно.       Алекс оступился, но удержался на ногах, сделав шаг назад. На глаза как назло попалась фотография с соседней полки, где они с Агатой счастливые, даже предположить не могли, что однажды их жизнь может вот так легко оборваться. Ее жизнь.       Из горла вырвался хрип, а скупая слеза все же сорвалась из глаз. Он потерял Агату. Вот так просто по щелчку пальцев. В один миг.       Александр не помнил, как дошел до комнаты, не слышал голоса Рейчел, которая пыталась что-то ему сказать, но ему было все равно. Перед глазами стоял лишь образ Агаты, а комната была наполнена ее ароматом. На тумбочке рядом с кроватью были разбросаны украшения девушки, которые она всегда оставляла в беспорядке.       Где-то на фоне трезвонил телефон, но Алекс намеренно его не брал, несмотря на уговоры Рейчел. Номер был незнакомым, и Нильсен был на тысячу процентов уверен в том, кто это звонил. Поэтому не брал трубку, заранее зная, что ему скажут.       Он упал на кровать, обняв подушку, на которой спала Агата, и провалился в неспокойный сон.       Ей было страшно, Алекс это чувствовал. Агата боялась, звала его, выкрикивая имя, а он ничего не мог сделать. Хотелось протянуть руку вперед, коснуться ее запутанных волос, чтобы подарить хотя бы немного спокойствия. Знал, что только рядом с ним Агата могла не притворяться, что только он мог вот так обнять, чтобы заглушить все волнения.       Голос Агаты звучал отчетливо и достаточно громко, чтобы разобрать слова, которые смешались с солеными слезами:       «Прости меня»       А потом появилось ее лицо, заплаканное, но на нем играла улыбку, словно все самое страшное осталось позади. Агата присела рядом, положив голову Алексу на плечо, а он притянул ее к себе, поглаживая и выводя одному ему известные узоры на нежной коже.       «Мне было так страшно»       — Тише, каттен, — прошептал он ей на ухо, касаясь теплыми губами холодной шеи. — Не бойся, мин лилия, я всегда буду рядом.       Стало так тихо и спокойно, словно и правда все осталось позади, как страшный сон. Рука Агаты в руке Алекса не казавшаяся плодом воображения, стала менее осязаема, а потом и сама Харрис начала отдаляться, пока совсем не исчезла, оставляя Нильсена одного.       Он звал ее, долго и неотступно, но голос ее уже не суждено было услышать, оставшийся лишь далеким напоминанием где-то там в его воспоминаниях, шепчущий последнее «Люблю».