Страдания бедного Хэлкара

Если до этих слов первый кольценосец чувствовал, как что-то внутри оборвалось от горя — Саурон не доверял ему! — то последняя фраза его окрылила, и он ощутил, как сердце замерло в счастливом предвкушении. Господин назвал его своим, он считает его своим любовником, он разозлился из-за его отсутствия в своей постели. Мог ли он мечтать об этом ещё год назад? Поэтому потеря кольца хоть и больно ударила по достоинству, но не расстроила так сильно, как могла. Хэлкар молча поклонился и вышел. Ожидание вечера было столь мучительно, что казалось, будто время тянется как патока, невыразимо длинное. Уже через полчаса он посматривал на часы — но до вечера оставался целый день, и его стоило чем-то занять. По своему обыкновению он начал обход казарм, делая нерадивым оркам строгий выговор, после занялся разработкой стратегии для грядущего сражения, а послеполуденный отдых провел в тренировочном зале. Тренировки так его увлекли, что он едва не пропустил наступление вечера. Увидев, как край неба окрашивается в цвет заката, Хэлкар бросился в купальню, тщательно смыл с себя запах пота и грязь, облачился в чистые одежды и бегом бросился наверх, к покоям господина. — Явился, смотри-ка. Не припомню, разве я тебя звал? — насмешливо проговорил Саурон. Но все же он не стал прогонять преданного кольценосца, а поднялся и пригласил его войти. Потом обошел его, оглядывая широкоплечую фигуру с узкой талией и соблазнительно обрисовывающимися под тонкими тканями мышцами. — А что это ты вырядился, как на торжественный прием? Хэлкар покраснел и опустил взгляд. — Стесняется, точно невинная эльфийка, — не менее едко продолжил Саурон. Однако ладонью уже прошёлся по его плечам и по приподнимающейся и опускающейся от тяжёлого дыхания груди. — Где это ты так запыхался? — Пока п-поднимался к вам вверх п-по лестнице, господин. — И наверняка снова успел вспотеть и пропахнуть потом. — Саурон брезгливо принюхался. — Так и есть. Тащит немытым мужиком. Пошел вон! Хэлкар вспыхнул от гнева, но перечить не посмел и хотел быстрым шагом выйти, чтобы скрыться в своих покоях и, чего доброго, разрыдаться из-за столь холодного обращения, но Саурон не позволил. — Куда это ты направился? Не так быстро. Купальня есть и при моих покоях, если ты забыл. Так что разворачивайся — и марш туда. Хэлкару ничего не оставалось, кроме как покорно проследовать туда, куда указывала длань господина. В ванной он немного пришел в себя и, сняв одежду, быстро омыл себя под струями воды. Он тщательно отмывал пах, покрытый темными волосами, когда обнаружил, Саурон наблюдает за ним. — Чудовищно. Ну и заросли. Ты точно человек, а не обезьяна? Улыбка Саурона оставалась равно прекрасна и холодна. Он видел, что Хэлкар от его подколок совсем пал духом. Ему стало немного... Не стыдно, конечно, — Майа не ведал стыда или сочувствия — но он догадался, что горячей ночи с таким зажатым любовником не выйдет. Он увидел покрасневшие отпечатки на щеках Хэлкара — следы от собственных пощёчин, и тогда, склонившись, поцеловал его в скулы. — Иди ко мне. Хэлкар вышел, поднялся из воды и немедленно подхватил Саурона на руки. Майа забился в его руках, фыркая. — Вода! Ты весь покрыт этой мерзкой водой. Хэлкар бережно опустил его на ложе и склонился рядом, бережно освобождая стройное тело Майа от одежд. — Я... Господин, я должен взять вас? Я буду бережным и тщательно подготовлю... Саурон оборвал эти робкие попытки проявить инициативу. — Здесь я главный, если ты вдруг забыл. А потому... Подготовь себя сам на моих глазах. Ну же! Я жду. Хэлкар растерянно лег на спину перед ним. Под огненным взором Майа ему было неловко, но он все же развел бёдра и медленно провел рукой по своему члену. Саурон хлестнул его по руке. — Нет. Дотрагиваться этого нелепого отростка я запрещаю. Ты должен сам принять меня в себя, а перед этим растянуть. Здесь есть смазка. Приступай. И не смей теребить свой член руками, а не то я прикажу отсечь его под корень. Бедный Хэлкар выплеснул на ладонь немного масла и неуверенно дотронулся им до розового колечка между ягодицами. Даже от собственных касаний оно сжалось, и ему стоило усилий протолкнуть их в себя. Это было больно, он прикусил губу, но продолжал двигать ими, несмотря на болезненное и распирающее ощущение в заднем проходе. Саурон все-таки смилостивился. Ну действительно, к чему вся эта глупая жестокость к тому, кто беззаветно предан тебе, кто тебя вожделеет и обожает всей душой? Он вздохнул и отстранил руку назгула, а потом принялся за дело сам. Темный Властелин наклонился и мягко поцеловал Хэлкара в губы. Тот распахнул глаза и уставился на господина, не в силах поверить, что тот сменил гнев на милость. Саурон поцеловал его еще раз и стал покрывать поцелуями его шею и грудь, в то же время осторожно растягивая своего партнера. — Повелитель… — У меня столько имен, а ты решил назвать меня повелителем? — усмехнулся он. Хэлкар не мог поверить в свое счастье. Он хотел было что-то сказать, но все слова застряли в горле, когда господин стал ласкать ртом его плоть. Король-Чародей мог бы поверить во все, что угодно, но только не в это. Такого не могло быть ни в мечтах, ни в самых откровенных снах. Это было просто немыслимо! Хэлкар быстро возбудился, и с его губ сорвался стон. Тем временем Саурон закончил его подготавливать и осторожно проник в его тело. — Какой же ты узкий, — прошипел майа, — мог бы и подготовиться сам, раз уж знал, что идешь на свидание со своим любимым господином. Гортхаур ворчал, но, тем не менее, больше не ругался, не сыпал оскорблениями направо и налево, не пытался сделать больно. Хэлкар чувствовал себя так, будто в сказку попал. Он двинул бедрами навстречу господину и вцепился пальцами в его плечи. Однако он не позволял ни одному стону сорваться со своих губ, опасаясь, что это не понравится хозяину, и тот снова станет раздражительным и жестоким. Но все прошло на удивление гладко. Саурон довел своего партнера до оргазма, кончил сам и лег рядом, как и в прошлый раз. Сходя с ума от счастья, Хэлкар очень осторожно гладил его по голове. Майа не возражал. А вернее, не обращал внимания. Гортхаур просто скоро уснул, сжимая в тесных объятиях, и оставил его наедине со своими размышлениями. На этот раз уйти куда-то кольценосец не мог, потому что хозяин придавил его собой. Хэлкар некоторое время лежал, замирая и не веря своему счастью, но скоро успокоился и затих, а потом и вовсе уснул. Ему снились прекрасные сны, будто бы Саурон стал добр с ним и даже позволил вновь забрать своё кольцо. Утром кольценосец привык подниматься рано, но в этот раз подле него спал его любимый повелитель, и Хэлкар продолжал обнимать его и восторженно целовать. После пары нескольких неосторожных движений Саурон приоткрыл свои узкие оранжевые, как у кота, глаза. — Доброе утро, прекраснейший, — Хэлкар позволил себе поцелуй в губы, потом дотронулся его груди и покусал ему соски, но майа явно не был настроен на занятия любовью рано утром. Он был ещё сонным. Хэлкар поднялся и спустился в ванную, где быстро умылся. Затем он отправился на кухню, и вернулся оттуда в спальню с подносом, полным всяческих вкусных вещей — от сладостей до свежей эльфийской крови. Хэлкар взял большую клубнику, окунул ее в шоколад и дал майа облизать и откусить ее, после чего не удержался от нового поцелуя прямо в губы. Но дела не ждали, и скоро пришлось подняться и отправиться по делам, но Хэлкару очень и очень хотелось вновь увидеть своего повелителя этим вечером. Он поцеловал ему руки. — Могу ли я вновь рассчитывать на вашу близость? — Ты прекрасно знаешь, что я ненавижу, когда за мной таскаются с жалобным взглядом и чего-то выпрашивают, — безжалостно ответил майа. Впрочем, кольценосец был ему верно предан столькие годы... если бы он и впрямь появился на пороге его покоев, рядом с ним можно было бы расслабиться и отдохнуть от дел, так что на самом деле Саурон прогонять его не стал. Что касается Хэлкара, он помнил про приказ и решил в следующий раз не вызывать недовольства господина собственной чрезмерной узостью, а потому решил сам себя растянуть. Вечером в покоях Саурона никого не было, и Хэлкар устроился на его постели, рассчитывая сделать ему сюрприз. Он лег и принялся гладить себя, а потом разрабатывать двумя пальцами, издавая откровенные стоны. Когда Тёмный Властелин поздно вечером вернулся в свои покои, меньше всего он ожидал там увидеть кольценосца. Что, неужели нет другого места, чтобы заняться самоудовлетворением? — Значит, вместо того, чтобы заняться чем-то полезным, ты можешь думать только о сексе, — пришёл к выводу Майрон. — И почему ты это делаешь в моей постели, позволь узнать? Надеюсь, ты не рассчитываешь, что я присоединюсь? Разумеется, его слова смутили Хэлкара и заставили почувствовать себя полным идиотом. Он вынужден был прерваться и прикрыться одеялом. Саурон всегда реагировал непредсказуемо. Однако совсем строго отчитывать его, как это бывало раньше, майа не собирался. — Нет-нет, продолжай! У тебя неплохо получается. Если ты сможешь сам себя удовлетворить и будешь меньше приставать ко мне, я буду очень рад. Когда закончишь, зайди в мой кабинет, я дам тебе новое задание, раз уж тебе так скучно живётся. Нет, Хэлкар был хорош, и Саурон испытывал к нему определённую симпатию, но проводить всё своё время в постели он не желал. За тысячелетия может наскучить что угодно. Да и не нуждался он в постоянном партнёре. Не любил и не умел хранить верность. Для него всегда на первом месте были свои цели и планы, а не межличностные отношения и чужие чувства. Даже если бы Хэлкар подарил ему весь мир, Саурон не научился бы любить и вряд ли бы проникся к первому назгулу большей симпатией. Король-Чародей уже получил всё, что только мог дать Саурон. Любовь в этот список не входила, это точно. Что ж, у Хэлкара будет впереди ещё целая вечность, чтобы понять это.