Сделай меня чище

Ещё долго хлопок двери не возвестит о приходе друга, скрип диванных пружин не выдаст его сомнений по поводу нового дела, не зазвонит телефон с давно заученным номером — сегодня доктор один, и утро этого дня — утро самого доктора. Вся 221B была в его распоряжении: пыль, так яро охраняемая Шерлоком, череп (тоже, кстати, в пыли), груда медоборудования в одних Холмсу известных реактантах и тот ужасных запах с улицы, когда ближайший люк крадут несчастные вандалы. Да, это определённо джоново утро. Определённо самое ужасное из всех, за исключением тех, в которые будили свистящие над головой снаряды. Или муха. О нет... Он не считал мух за насекомых, вовсе нет. Эти гадкие, противные существа до скончания своих дней вынуждены влечь настолько жалкое, по меркам доктора, существование, что жизнь клостридии по сравнению с ними — удивительнейшее явление, и та философская его сторона, принимающая важность любого элемента в трофической цепи, обрывалась на мухах. Комнатных, цеце, дрозофилах — какая разница в тех, кто своей жизнью отравляет жизнь другим. И конечно, Декарт был не прав: «я мыслю, следовательно, я есмь» та ещё заумная чепуха для таких же отпетых теоретиков, но жить становится на долю спокойнее, применяя выражение к мухам. Они не могут мыслить, следовательно, их нет. Боже, Ватсон, какой бред. Ты сошёл с ума. Жужжание у уха усилилось. Сама напросилась. Сосед зазря верил спокойному тону доктора в моменты своей несносности. Адреналин вскипал в крови и совсем ненадолго там задерживался, уйди Джон «погулять, подышать воздухом» — он всегда называл это так, потому что звучало вполне безопасно для Шерлока. Светлый его ум (и лик) оставался невредим. С другой стороны муха — не Шерлок, можно и дать волю чувствам. В закромах нашлась старенькая мухобойка, местами хлипкая, с останками уже павших мух, не избежавшая и участи с пылью, и всё же сносная для пары-тройки крепких ударов по мыслепреступнику. Вернувшись в кухню, вредителя Джон не обнаружил, но вспомнил, как Шерлок натаскивал его руководством по поимке преступника. Момента удачнее не могло представиться. И всё же решение тревожить всякий покоящийся предмет казалось разумнее. Хотя, оказывается, на Бейкер стрит слишком много не стоячих вещей. — Какой там… первый пункт? Видеть и наблюдать? — взгляд пробежался по комнате в поисках серой точки. — Да ты гений, Шерлок. Спорим, Холмс вряд бы справился с этим. Это невозможно. Либо видится невозможным исключительно Джону, но мыслить в таком ключе не хотелось. Попытка не пытка. Счёт времени сбился. Шея ныла, рука то и дело непроизвольно опускалась, а пятки кололо (статика, давно известно, сильнее динамики), но позиций доктор не сдавал. В замшелые времена его тётушка приговаривала что-то пресное про боржоми и почки. Так что же, думал юный Ватсон, помирать без удовольствия? Муха в комнате, хаос внедрился в систему, неужели это повод лишить себя вида растёкшейся по стене биомассы? Глупости больше этой он не слышал со времён пьяного Шерлока. Эксперимент с пивом тогда явно вышел из-под контроля. Почему? Очевидно, Джона не было рядом. Нелепо признавать, но в пиве он знал толк больше разновидностей пепла. Откуда-то слева — звенящий стук. Мелкое тельце билось в стекло, игнорируя открытую рядом створку. Джон застыл у окна, спрыгнув с дивана (однозначно не стоило, колени спасибо не скажут). Вот она, чёрная и щетинистая, с глянцем на крыльях и краснотой множества глаз. Испокон веков разные страны мира почитали цвет крови. И что не так с этими остолопами? Паразит внезапно проявил интерес к комнате в целом, позабыв про просторы окна. Вот же... Нередко Холмс отпускал нелестные комментарии о его пристрастии к чистоте (всегда, как правило, излишней), но ведь не он мыл руки по полсотни раз за день по неподвластной сознанию причине, не меньше думая о грязи глубинной, утробной, порочащей весь его внутренний мир и мысленный ад. Верно, это не заботит Шерлока. Шерлока вообще ничего не заботит. Холмсу плевать на чужие проблемы, значит ему плевать и на Джона Ватсона. Гудение притаилось, затихло совсем рядом — протяни руку, и вот оно. Уже смотрит на тебя пятью фасетками разом. Гильотиной руки Джон оборвал ещё одну жизнь в этом доме. Первой была его. Бурое пятно на тыльной стороне ладони отдавало чем-то искусственным. Непозволительно крошечное для так быстро нарастающей паники. Закрой же глаза, Джон. Совсем немного и остаточный образ воскресит в твоей памяти целые реки крови. Затем беги и как полный кретин мой руки по локоть. Мой до скрипа и язв. И снова мой, ведь старые язвы вскрыты, а новые легли поверх, такие нечистые в своём незнании ваты и спирта. Но не сегодня. Джон решил, что обойдётся одним лишь разом (ладно, двумя). Сходит наверх, стряхнёт пыль с излюбленной красной рубашки и не будет ждать Шерлока. Потому что сегодня он — благоприятный цвет в азиатских культурах, поэтому закажет побольше тайской еды на вынос и сядет за блог. Посмотрит отупляющий ТВ, приберёт устроенный бардак и всё ещё не будет ждать Шерлока. Почему? Очевидно — Холмс вызывает в нём больший стресс, чем какие-то мухи.