Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Джерард каждое утро пропадает в шкафу. А началось всё в тот день, когда он стал интересоваться не тем, чем следовало бы добропорядочным котам...
Примечания
Вдохновлено Нарнией, Drawing down the moon и книгой мистера Каннингема, которую я обязательно прочту до конца.
Посвящение
Ди и моему коту Нестору с его любовью пропадать часами в моём шкафу. Кто знает, может, он тоже немного межпространственный путешественник, и каждый день Нарния ждёт своего Аслана?..
Часть 1
03 марта 2021, 10:33
A point where two worlds collide…
Джерард каждое утро пропадает в шкафу. Заслышав скрип ступенек и хлопок двери в кабинет на втором этаже дома, он спешит в маленькую комнату, в которую редко кто заглядывает. Оглянувшись, чтобы проверить, не следит ли за ним кто, вернее, абсолютно конкретный Грант, который подарил ему новую жизнь, и которому совершенно не понравилась бы его затея, если бы он о ней только узнал, он толкает дверь и тихими шажками достигает старинного шкафа. Его стенки украшены древними кельтскими узорами и трёхлистниками, а на дверцах красуется Иггдрасиль. Джерард садится перед шкафом и прикрывает глаза, задумываясь о том, что хочет с его помощью воплотить. Сформировав чёткий образ в своей голове, он протягивает лапу к уголку дверцы и мягко нажимает. Облачко пыли окутывает его, и он чихает, хотя для котов это редкость. Но ведь он кот только в этой жизни, в этом мире… А там, куда он направляется, всё совершенно иначе. Единственное, что остаётся в том мире от этого, так это его нефритовые в золотую крапинку глаза. А ещё чёрная, блестящая, как авантюрин, шерсть становится вороньим гнездом на голове таинственного, немного нелюдимого парня. Его прошлой реинкарнации. Он легко запрыгивает внутрь шкафа, в котором слегка пахнет затхлостью, мокрой землёй и морской солью, и, закрыв дверцу за собой хвостом, смело шагает вглубь темноты, задевая кончиками ушей старые шубы, мантии и другие накидки, свисающие с перекладин над ним. Усы уже щекочет приятное предчувствие, ожидание, и Джерард улыбается, совсем не по-кошачьи…***
У каждого Мастера должен быть свой Талисман, та живая, чистая душа, полная сильных и светлых чувств, которая станет ему другом, помощником и источником силы.
По ту сторону почти всегда светило солнце. Джерард, вылезая из шкафа со скрипучими, неровными дверцами, отряхнул джинсы от пыли и привычным грациозным движением заложил волосы за уши. В его руках, как и всегда, остался ошейник с небольшой подвеской в виде спирали на одной стороне и кельтским узлом на другой. С того момента, как пару лет назад мистер Моррисон объявил себя его Мастером и подарил ему этот медальон, вокруг будто бы стало больше знаков. Либо же он, проведя не один день в первый год своей кошачьей жизни рядом с Грантом в библиотеке, много что для себя открыл и заново осознал. Вспоминая те чудесные дни, когда всё вокруг вызывало детский восторг, он улыбнулся. Затем, намотав кожаный шнурок с медальоном на запястье как браслет, он направился к выходу из старого складского помещения, в котором по счастливой случайности находился потрёпанный жизнью двойник шкафа в отправной точке его путешествия — дома.***
Вообще называть дом мистера Моррисона и своим тоже всё ещё было непривычно и до забавного сюрреалистично. Вот уж точно никогда Джерард не мог представить себе, что однажды будет жить под одной крышей с человеком, тесно связанным со всем потусторонним и древним, да ещё и абсолютно добровольно. Его любили, о нём заботились, он был свободен делать что угодно (конечно, в пределах разумного) и интересоваться всем, что только найдёт в библиотеке своего компаньона — почему-то Гранту не нравилась сама идея быть чьим-то хозяином. Они были партнёрами, Мастером и его Талисманом, больше, чем близкими друзьями и даже семья, они были равноправным тандемом. Жизненно необходимыми друг другу. О том, что такое пространственные путешествия, Джерард узнал случайно. В тот вечер напряжение исходило от Гранта почти что раскатами грома, и, почувствовав это буквально на своей шкурке, Джерард решил куда-нибудь спрятаться. Он знал, что в такие дни не стоит быть где-то поблизости с Мастером, если не хочешь случайно попасть под горячую руку раздосадованного практикующего мага. Сталкиваться с последствиями этого Джерарду уже доводилось, особенно запомнился тот случай, когда несколько часов он не мог пошевелить даже усами и боялся дышать, прикованный вверх лапами к потолку, и этого опыта, видят боги, ему хватило сполна. Хотя, из-за рикошетных чар Грант потом около недели чувствовал себя виноватым и всячески окружал свой Талисман, порой, чрезмерной заботой. Фразу «другая реальность» Джерард слышал от Гранта не раз и в разных контекстах, и ему невероятно хотелось дойти до сути того, что под этим скрывается. В книгах, к которым у него был доступ, информации было недостаточно, а желанием прибегать к ментальному общению с Мастером лишний раз он не горел по нескольким причинам: это жутко выматывало, а ещё его природная гордость и упрямое любопытство подталкивали действовать решительно и в одиночку. Гораздо позже он понял, что это было не самым мудрым решением, однако поначалу ничто не смущало его. Когда вся, как ему казалось, необходимая информация стала ему доступна, всевозможные книги были прочитаны, а основные правила усвоены, появилось желание попробовать проекцию на практике. И вот тут возникла проблема, потому что для этого требовался либо определённый уровень мастерства, которым он не обладал, либо какой-то вспомогательный предмет, который смог бы взять на себя роль портала. Как его распознать или создать, в книгах не пояснили. И когда, казалось, всё уже было потеряно и самым благоразумным выходом из ситуации был бы отказ от мечты, судьба привела Джерарда в одну из самых отдалённых комнат дома. Она выступала в качестве кладовки для хранения старого и ненужного. В ней было пыльно, едва светло, но не так уж и узко. А ещё там стоял шкаф… С первого взгляда на него, Джерард понял, что перед ним было нечто сильно магическое, он теперь умел это чувствовать, отделять различные энергии в общем потоке. Иггдрасиль на его дверцах, который являлся символом связи миров, наводил на мысли о том, что именно этот шкаф он и искал всё это время… — Джерард? А что ты здесь забыл, дорогой мой? Голос Гранта, будто материализовавшийся из ниоткуда, заставил шерсть на спинке встать дыбом от испуга, а уши прижаться к голове. Он совершенно забыл, что Мастер мог чувствовать всё, что с ним происходит, читать его мысли с той же лёгкостью, как если бы они принадлежали ему самому, при желании. Джерарда жутко пугала возможная реакция мистера Моррисона на его исследования о проекциях, хотя он знал, что Мастер не стал бы ругать его или наказывать, просто погрузился бы в себя, возможно, не разговаривал бы ним какое-то время, не позволил бы спать на соседней подушке в его спальне… Чем больше предполагаемых последствий открытия истины возникало у Джерарда в голове, тем неприятнее, тревожнее на душе становилось. Однако когда он заметил Гранта, мягко подходящего к нему, то тут же успокоился. Он не догадывается. Мужчина протянул свои тёплые руки к нему, и кот, радостно муркнув, потянулся к ним. Разве можно было отказаться от ласки? Бережно прислонив хрупкое кошачье тельце к своей груди и приглаживая встрёпанную на спинке шерсть, Мастер унёс Джи из комнаты, надеясь, что его Талисман всё-таки не сможет однажды воплотить то, что задумал. Ведь всё было сложнее, чем он мог себе представить…***
С момента возникновения магической связи между Мастером и Талисманом, оба не могут существовать друг без друга, расстояние не ослабляет связь, но нежелательно, если Мастер практикует проекции и прочие пространственные чары.
А у него всё получилось. Не сразу, после пары неудачных попыток, но всё же удалось. И тут возникла необходимость узнать, как каждый из доступных ему миров выглядит, а иначе шкаф забрасывал его в новое место при очередной попытке им воспользоваться. По ту сторону оказалось множество других вселенных, и Джерарду едва хватало терпения, так хотелось изучить их все. Но однажды наткнувшись на раскрытую Книгу Теней своего Мастера (почему она вообще лежала раскрытой на нужной странице?..), он узнал, что далеко не каждый способен был его принять. Выяснилось, что невероятно важным было условие нахождения его прошлых реинкарнаций в этих мирах. В те, в которых его душа раньше никогда не жила, путь ему был закрыт. Далеко не всегда ему хотелось остаться в новом мире дольше, чем на час. Нет, безусловно, вокруг него всё дышало иным, необычным, тем, что он даже представить себе не мог даже в самых смелых мечтах, но… Миры иногда оказывались совершенно недружелюбны. Либо же там было слишком одиноко. В том из измерений, где Джерард принимал облик существа с ярко розовым мехом, было очень тихо, холодно и пустынно. Там, конечно, можно было отдохнуть, побыть наедине с собой, но через некоторое время изолированность от каких-либо ощущений становилась абсолютно невыносимой. И тогда Джерарду было достаточно прикоснуться к своему медальону, предмету из отправной точки, чтобы вновь оказаться дома. Время шло, Джерард, думая, что Грант не догадывается о его путешествиях, продолжал удовлетворять свой интерес, не всегда возвращаясь в целости и сохранности обратно. Однажды от него слишком сильно пахло дымом, и он не придумал ничего лучше прогулок рядом с зажжёнными свечами в кабинете Мастера, чтобы замаскировать свою шалость в одном из миров, где цветы от одного прикосновения начинали возгораться. Он чудом не обпалил усы, пытаясь спрятать свои мысли от внимательно следящего за его движениями Гранта. Если бы коты умели краснеть, то он бы стал алым от стыда за то, что вытворял втайне от своего Мастера… Простым приключением, разбавляющим монотонную кошачью жизнь, вся эта затея с ежедневными путешествиями перестала быть, когда однажды Джерард вернулся в тот мир, в котором помнил всё до мельчайших деталей. Это было измерение его прошлой жизни…***
Следите за временем, не упускайте ни минуты, иначе они сыграют с вами злую шутку. Не стоит оставаться там, где вам не место, дольше суток, — последствия непредсказуемы, наказание неминуемо.
Там всё иначе. Там его тоже ждут и любят искренне и самозабвенно, вот только за короткий миг счастья нужно платить. Ему больно проводить там только сутки, а потом возвращаться обратно, но по-другому нельзя. К большому своему сожалению, Джерард не может остаться в дорогом сердцу мире, он ему не принадлежит, он в нём теперь всего лишь гость, а гости, как правило, однажды покидают приютивший их дом. Так и он каждый раз покидал тот мир, всё ещё самый любимый из виденных им тысячи, за несколько часов до рассвета, оставляя позади то, по чему всё чаще тосковал. Его душа давно уже закреплена в теле милого пушистого кота с мудрыми, всегда немного печальными глазами. Кота, живущего с писателем, увлекающимся, на самом деле, много чем, но особенно часто любящим заниматься чем-то по-настоящему старинным, магическим, что сам мистер Моррисон называл ремеслом. Это всегда было связано с башнями из книг, оплывшим воском, шорохом длинной тёмно-фиолетовой, словно сердце аметиста, мантии, запахом горелых трав, от которого зудело в носу, и пальцами в чернилах, которые выводили на бумаге то, что шёпотом произносилось Грантом в слух. Джерард любил наблюдать за этим, видеть больше, чем он мог в человеческом обличье, видеть то, что видел Грант, слышать его мысли… А ещё он знал, что обязательно должен присутствовать при сеансах «погружения мистера Моррисона в другие измерения». Он был его Талисманом, якорем и поддержкой, о чём узнал в один из тех вечеров, когда нежился на коленках мужчины, пока тот оглаживал мягкие ушки, крутые бока и гладкую спинку, заставляя мурчать от удовольствия, обнимая его хвостом, прижиматься к рукам ближе и просить больше ласки. Ему всегда было мало любви. Однажды, в один из привычно тёмных вечеров, которые они вместе проводили под потрескивание камина и шелест старинных страниц, Грант аккуратно взял его за подбородок и мягко, самыми кончиками пальцев поднял его мордочку таким образом, чтобы им обоим было удобно смотреть друг другу в глаза. Удостоверившись, что Джи его слушает внимательно, он вкрадчиво произнёс: — Мой мальчик, ты же знаешь, как нужен мне, ведь правда? Глубокий бархатный голос будто имел власть над его душой, но Джерард и сам позволял это. Кот обратил исполненный гордости, преданности и понимания взгляд на Гранта, который смотрел на своего любимца с нескрываемым обожанием в глазах цвета грозового неба. — Ты же знаешь, что не сможешь от меня уйти, даже если очень захочешь? Джерард резко перестал мурчать и спрыгнул на ковёр. Ему совершенно не нравилось, когда ему напоминали о том, что он не мог изменить. А иногда очень хотелось. Хотелось, например, не быть нелепо сбитым пьяным подростком среди бела дня, не оказаться в больнице, а затем проиграть Смерти и уже видеть её костлявые пальцы, обхватывающие его за горло, а потом вдруг проснуться на приятно тёплых руках странного мужчины с вкрадчивой улыбкой, в другом теле, которое, как оказалось, было ему даровано в качестве шанса на новую, удивительную жизнь. Отныне он всегда слышал бархатный голос в своей голове, даже если мистер Моррисон не издавал ни звука, он слышал его даже в другом измерении, по ту сторону шкафа, он чувствовал его присутствие где-то рядом, будто под своей кожей… Мастер постоянно оберегал его, и Джи не мог ослушаться, это было бы предательством его доверия, проявлением неуважения к тому, кто его спас. Но теперь всё было не так просто, и совершенно безобидный вопрос, доставлял ему дискомфорт. Он знал, но не хотел менять то, что обрёл по ту сторону. — Джи, ангел мой, я не хочу ограничивать тебя и никогда не хотел, но мы с тобой связаны. Твои частые путешествия опасны для нас обоих. Я могу однажды просто не вернуться в наше измерение, если тебя в этот момент не будет рядом, и твоя душа исчезнет тогда уже навсегда, потому я просто не успею найти её между пространств. Джерард прожигал Гранта внимательным взглядом. Ему хотелось либо вцепиться зубами и когтями писателю в ногу, либо расплакаться, но в кошачьем обличье обычные человеческие эмоции не могли найти выход. Хотя Гранту в один миг показалось, что он прямо видел перед собой парня, по чьим щекам тихо стекали слёзы обиды и упрямого непонимания, почему всё происходит именно так. Всё внутри писателя будто превратилось в тугой морской узел. Мастер склонился к своему дорогому, своенравному Талисману и тыльной стороной ладони нежно провёл по его макушке, пока тот пытался увернуться от прикосновения и предупреждающе рычал. — Ты же знаешь, что я люблю тебя? И не хочу однажды тебя потерять. Пожалуйста, не подвергай себя опасности… В ответ на это кот удалился из комнаты, гордо вздёрнув хвост.***
Впервые попав в этот мир, он понял, что не хотел бы возвращаться домой. И чем чаще он навещал его, тем сильнее всё ныло и тосковало по нему. По одному жителю этого мира. Он был открытым миру всей душой, как новорожденный ребёнок, и безмерно светлым. Казалось, все в округе знали, что если по дороге вам встретится очаровательный хулиган Фрэнк Айеро и как всегда лучезарно улыбнётся, то день пройдёт именно так, как вам этого хотелось. Никому было невдомёк, каким образом связывались оттенки настроения парня и погода, или его улыбка с чьей-то удачей. Никому, кроме Джерарда, который видел волнами исходящее яркое свечение от него. И он безумно боялся, что однажды кто-нибудь также сможет разглядеть его и захочет заполучить себе… Таких Охотников за чужими душами во всех пространствах было предостаточно, и воспоминаний о том, как они с Мастером однажды спасали от них маленькую девочку, живущую неподалёку, вызывали бег мурашек по телу. Тогда им повезло, они успели помочь ребёнку, который теперь живёт обычной жизнью до той поры, пока не будет готов принять свою иную природу и научиться её контролировать, но сейчас Джерард был один, и он не знал, справится ли с защитой дорогого ему человека в одиночку. Их первая встреча была такой же нелепой случайностью, какой могут быть только самые важные события в человеческой жизни. Это был один из тех дней, когда Джерард впитывал новые запахи, звуки родных мест, разбавляя ими далеко не всегда радостные воспоминания своего прошлого. Проходя под окнами одного из типичных жилых домов, он вдруг ощутил сильный удар по затылку, а затем заметил осыпающиеся вокруг листы. Какие-то блокноты, вырванные листки с записями и иллюстрациями, страницы учебников или каких-то других книг, — всё это великолепие сыпалось ему на голову, а он и не думал отойти от настежь раскрытого окна, всё желая увидеть виновника всего этого. И он его увидел. Раскрасневшегося, встрёпанного, ликующего парня, прощавшегося со старой жизнью драматичным до безобразия способом. Когда выбрасывать из окна пятого этажа было больше нечего, он ощутил невероятный прилив бодрости, приятную лёгкость и решил выглянуть в окно, чтобы удостовериться, что превратил маленькую улочку в начинку из использованной хлопушки. К своему удивлению, он обнаружил не только это, но ещё и привлекательного парня, который решил собрать последствия его шалости. — Оставь. Пусть их унесёт подальше отсюда. — Почему? — незнакомец поднял удивлённый, заинтересованный взгляд немного сощуренных от яркого солнечного света золотых глаз на Фрэнка, который не мог разобраться в природе своих ощущений от этого вполне обычного жеста. Ему до лёгкой дрожи в руках хотелось, чтобы этот незнакомец смотрел на него почаще. Парень внизу терпеливо ждал ответа, и Фрэнк, прогнав наваждение и быстро облизав пересохшие губы, решил пояснить: — Это мой акт освобождения от прошлого. Незнакомец понимающе улыбнулся и подкинул в воздух недавно собранные им записи. Просвечиваясь на солнце, они осыпались вокруг него, словно цветочные лепестки, сорванные ветром с ветвей жасмина.***
— Я всё хотел спросить, — закусив губу, робко начал Фрэнк, — что это за браслет ты носишь? С ним связана какая-то история? В тот день исполнялся ровно месяц с их первой встречи, и они провожали его лёжа на лужайке местного парка, пока над их головой путался в ветвистых древесных руках яркий лунный свет. Тёплый воздух укачивал их, словно в колыбели, трава приятно холодила разгорячённую подсознательными желаниями кожу, пока цикады трещали вокруг, напоминая о реальности происходящего. Мир вокруг них дышал, звал стать с ним одним целым, а Фрэнка тем временем подбрасывало от волнения. Джерард ответил не сразу, то ли задумавшись, как верно преподнести историю, связанную с его браслетом-ошейником, то ли снова погрузившись в свои мысли. Фрэнк, уже отчаявшийся услышать ответ на свой вопрос, хотел было перевести тему на что-нибудь другое, лишь бы прекратить неловкое молчание, как вдруг услышал хриплое: — Этот браслет мне подарил человек, которому я обязан очень многим. Фрэнк распахнул глаза в удивлении, мысленно благодаря полумрак, царивший вокруг них за то, что он скроет его реакцию на эти слова. В его голове боролись различные вопросы, эмоции и желания, среди которых особенно ярким, кажется, было иррациональное, совершенно неправильное и непривычное чувство ревности к тому человеку, которому его друг был обязан. Он не удержался и всё-таки решил выяснить: — А чем, если не секрет? Джерард повернул к нему голову и, будто бы даже сквозь темноту заглядывая Фрэнку в глаза, произнёс: — Жизнью.***
— Ты не из этого мира. Джерард испуганно уставился на мальчика в забавной оправе, по-взрослому серьёзно смотрящего на него, вернее, будто бы сквозь него. Ему резко захотелось забиться под старый диван, покрытый клетчатым шерстяным покрывалом. Но в этом мире бежать было некуда, по крайней мере, не тогда, когда у него в запасе было ещё пять часов до возвращения. — С чего ты это взял? — Я это чувствую. Однажды ты не сможешь вернуться сюда. Не сможешь спасти того, кто тебе дорог. Твоё время на исходе. — Это сущие глупости, малыш. Скажи родителям, чтобы повнимательнее следили за твоим увлечением фэнтези и прочим, — дружелюбно усмехаясь, посоветовал Джерард, мысленно содрогаясь от услышанного и надеясь, что его голос не дрогнул в ненужный момент. Мальчик хмыкнул и, поправив явно большие ему очки, пошёл по своим делам. Его совершенно не смущало, что мгновение назад он озвучивал предупреждение Стражей незнакомому мужчине, так как он уже не помнил этого. Дети были проводниками между мирами до определённого возраста, они обладали даром чувствовать чью-либо чужеродность в своём измерении, и если Джерарду сказали об этом напрямую, то, значит, дело плохо. Визиты пора прекратить, но как? Как он объяснит своё внезапное исчезновение из жизни Фрэнка? Не рассказывать же ему правду, его, скорее, сочтут сумасшедшим, чем это сможет принести реальную пользу. Или всё же стоило попробовать?.. Джерард решил, что ему нужно время, хотя бы ещё немного времени, чтобы всё обдумать и принять окончательное решение, но у него его не было, и он прекрасно это понимал. Они знают… Первое правило путешествий через вселенные: «Действуй так, чтобы никто не догадался о твоём истинном происхождении» было нарушено, и уже за это он мог быть подвергнут серьёзному наказанию. И не только он.***
— Что с тобой? — обеспокоенно поинтересовался Джерард при очередной встрече с Фрэнком. Парень перед ним выглядел, мягко говоря, совсем неважно: бледное лицо, замутнившаяся зелёная яшма глаз, вымученная улыбка. Будто если сейчас подует ветер, то он упадёт. Будто в нём не осталось больше сил, и сама жизнь покидала его. Сердце Джерарда ощутимо ёкнуло, когда он осознал, что и свечение ауры Фрэнка стало совсем слабым. — Тебя так долго не было в городе… Где ты был? — с трудом выговорил парень, почти что падая в руки Джерарда, вовремя обхватившего его. — Фрэнки, эй, ты меня слышишь? — похлопывая по щекам теряющего сознание парня, ворковал Джерард. — Пожалуйста, не теряй сознание, сосредоточься на моих руках, ладно? Скоро будем дома. Фрэнк проснулся в своей комнате. Медленно обведя её взглядом, он заметил приоткрытую дверцу балкона и тёмный силуэт на нём и довольно улыбнулся. Он снова рядом. Как раз в тот момент, когда парень натягивал тёплое одеяло на макушку, его лёгкие будто сдавило, и из груди вырвался громкий, болезненный кашель. Джерард, услышав это, моментально оказался рядом и положил свою тёплую ладонь на грудь задыхающемуся Фрэнку. Спазмы прекратились так же внезапно, как и начались, а парень издал вымученный вздох. Джерард, прикрыв глаза от захлестнувшей его усталости, отошёл на кухню, чтобы вернуться в комнату с чашкой травяного чая. Фрэнк, благодарно улыбаясь, принял из его слегка подрагивающих рук чашку и, хмыкнув, произнёс: — Я не знаю, что ты сделал, но мне легче. Спасибо. Джерард в ответ криво улыбнулся и пробормотал едва слышно что-то, смутно похожее на: «Я хотел бы сделать больше», но Фрэнк не стал его переспрашивать, про себя отмечая, что тепло настойчиво разливалось внутри него, и вовсе не из-за чая. — Нет, ну надо было мне так вовремя заболеть? Я так надеялся вытащить тебя на побережье, съездили бы в мой родной город или куда-нибудь ещё, познакомились бы с моими друзьями… — Это не обычная болезнь, — тихо ответил Джерард, поднимая на парня взгляд. Фрэнк от неожиданности слегка подпрыгнул на кровати, шипя от нечаянно разлитого на одеяло чая. На него смотрела пара зелёных кошачьих глаз. На ощупь найдя прикроватную тумбочку и поставив на неё чашку от греха подальше, Фрэнк принялся тереть глаза, подозревая, что в травяном сборе было что-то, что теперь вызывает у него галлюцинации. Настороженно нахмурившийся Джерард, внимательно следил за его действиями, не понимая, что так повлияло на парня. — Да что ж такое, а… Джерард, скажи, что было в чае, потому что я, кажется, немного не в себе, — пролепетал Фрэнк, нервно хихикнув. Как бы он ни старался прогнать наваждение, оно не желало покидать его. Кошачьи глаза, чёрт возьми, кто бы мог подумать… — Просто лечебный чай, а почему ты… — он замер, увидев в балконной двери своё отражение и рвано вздохнул. — Чёрт. Прости, что напугал тебя, ты не должен был обо этом узнать. Вернее, не сейчас и не таким образом… — Они что, настоящие? — поражённо прошептал Фрэнк. Джерард, с опаской следивший за медленным приближением руки Фрэнка к своему лицу, тяжело сглотнул и зажмурился, ожидая какой угодно реакции на свой утвердительный кивок, но только не восторженного «вау». Когда он приоткрыл один глаз, то заметил нетерпение вперемешку с восхищением на лице парня, который сильно схватив его за руку, вдруг попросил: — Расскажи мне всё. Иначе я решу, что сошёл с ума.***
Вылезший из шкафа Джерард отряхнулся от пыли и побежал на второй этаж. Он был твёрдо намерен попросить о помощи, проглотив свои страх и гордость ради спасения человека. Он верил, что Мастер его поймёт, хотя ему и придётся выдержать его тяжёлый, глубоко расстроенный взгляд на себе, но он был готов к этому. Времени оставалось слишком мало, а красная нить с узелками не помогала защитить Фрэнка от того, кто его медленно, но верно энергетически съедал. С каждым днём приступы кашля становились всё дольше, и сил вновь нормально дышать после того, как они заканчивались, почти не оставалось. На днях его забрали в больницу, но никто не мог даже представить себе, что вскоре и это будет совершенно бесполезно. Он не может допустить этого, он не позволит, не отдаст… В кабинете было непривычно светло и прибрано, книги стояли на своих местах, баночки с травами не валялись тут и там, а мистер Моррисон сидел за рабочим столом и что-то старательно печатал. От стен отбивался настойчивый стук клавиш – музыка мысли. Джерард, перешедший с бега на мягкий шаг всего пару мгновений назад, тихо сел рядом с креслом Гранта, ожидая, когда тот освободится и обратит на него своё внимание. Часы торопливо тикали в такт с сердцебиением кота, пока он терял остатки терпения. — Джерард, хватит испепелять меня взглядом, я сейчас занят. Давай поговорим немного позже, — не отрываясь от своего занятия, попросил мужчина, надеясь, что это подействует, но не тут-то было. Кот бесцеремонно запрыгнул на рабочий стол и сел перед печатной машинкой, устремив напряжённый взгляд прямо в душу писателю. — Джерард, я же попросил. Позже, — с нажимом произнёс писатель, пытаясь мягко отодвинуть кота и вернуться к работе. В ответ на это он получил быстрый укус за запястье и пронзительное, требовательное мяу. Болезненно шикнув и потерев руку со следами от мелких зубок, Грант наконец обратил всё своё внимание на Джерарда, нервно бьющего по столу хвостом. Он был похож на грозовую тучу, готовую разразиться молниями. Но когда кот удостоверился, что теперь его выслушают, он прикрыл глаза и сосредоточился на своих мыслях. «Мне нужна твоя помощь», — прозвучало в голове Мастера так ясно, будто бы Джерард сказал это в слух. — О мой дорогой, ты делаешь успехи в ментальном общении, поздравляю! Кот предупреждающе фыркнул, чем заставил мага напрячься. Ему ещё не доводилось слышать, чтобы Джерард обращался к нему таким образом. «Спаси его». «Ах, вот, что случилось», — с неудовольствием подумал Грант, предусмотрительно закрыв эту мысль от Джерарда. Путешествия его Талисмана зашли слишком далеко… — Я не могу, — твёрдо ответил он. «Но меня же ты спас! И ту девочку, Грейс, кажется, совсем недавно… Я знаю, что тебе это по силам», — Джерард был раздражён, а ещё он был в отчаянии, потому что человек, которого он боготворил, на которого надеялся и которому был бесконечно предан, только что ему впервые отказал в помощи. — Это другое. Я не имею права заявиться в другое измерение и поменять всё так, как нужно тебе, Джерард. «Пожалуйста. Я ни о чем тебя не просил, пожалуйста, помоги ему». — Если его душа не нужна одному из мастеров того мира, то я ничем не могу помочь. Это запрещено Кодексом, которому необходимо следовать, это вовсе не моя прихоть, — делая вид, что блестящие разочарованием глаза его Талисмана никак на него не влияют, серьёзно ответил Моррисон. Он ведь должен понимать, что далеко не все правила можно нарушать…Не всё происходит так, как нам хочется. «Я тебя ненавижу»,— злобно прошипел Джерард и разорвал ментальную связь, приняв твёрдое решение сделать всё, что потребуется, без чьей-либо помощи. — Прошу тебя, Джи, не нужно разыгрывать драму! — вдогонку бросил Грант, но кот уже успел покинуть кабинет. Эта фраза прозвучала так… Раздражённо. Ему не хотелось признавать, как сильно его ранили в сердцах брошенные Джерардом слова. Он ведь это несерьёзно, так? Он ведь ещё вернётся? С тяжёлым вздохом мужчина закрыл ладонями глаза и попытался сконцентрироваться на работе, а не на скребущем чувстве тревоги, но получалось у него скверно. До самого позднего вечера Джерард намеренно закрывал от него своё сознание. Он не желал его слушать, и это причиняло почти физическую боль. Самонадеянный мальчишка, который был дорог ему больше всего на свете. Когда рассвет робко погладил своими лучами Мастера, уснувшего в кресле, по щеке, дверцы старого шкафа наконец скрипнули, вызывая слабую улыбку на лице мужчины. И всё-таки он вернулся. Однако, надолго ли?..***
— Мастер Моррисон, вы в курсе правил межпространственных проекций? Мужчина, сидящий в любимом кресле Гранта в доме, в который никто его не приглашал, никогда не приносил хороших вестей с собой. В общем-то, такова была его миссия — нести с собой предупреждения о расплате тем, кто пренебрегал строгими правилами ремесла. Благородная цель, но пренеприятнейшая личность, взявшаяся за её исполнение. — Мастер Мур… Какой неприятный сюрприз видеть Вас в моём доме. Мужчина в насквозь мокрой иссиня-чёрной мантии, с которой на паркет натекали лужи, поднялся из кресла и язвительно улыбнулся. — Ещё бы ты рад был меня видеть… Столько лет прошло, а ничего не изменилось. — Как будто бы ты что-то пытался для этого сделать, — пророкотал Моррисон. — А вот шторм на меня обрушивать не надо, мне и так за целый день не удалось просохнуть ни разу. С тяжёлым вздохом, Грант повернул руку в сторону Алана, и комната наполнилась обволакивающим теплом. Мур довольно улыбнулся. — Я знал, что ты мне поможешь. — Это смешно, ты же Страж, а такие простые чары тебе до сих пор не поддаются? Что-то слабо верится… — выразил сомнение маг. — Зачем ты пришёл? — А как же приветствие гостя? Грант сжал зубы. Чем дольше этот человек находился рядом, тем нестабильнее он становился, а это могло закончиться чем угодно. Присутствие Джерарда сейчас бы очень не помешало, но в последнее время его Талисман стал ещё более непоседливым, чем раньше, и частенько пропадал по ту сторону. И удержать его было невозможно. С тяжёлым вздохом, Моррисон скрылся на кухне, чтобы вернутся в гостиную к Муру с двумя бокалами оркнейского виски. — А я посмотрю, вереск тебе всё ещё не по нраву… А жаль, он нежнее. — Просоленные берега Хайленда мне больше по душе, чем восточные долины. — О, не зря ты всегда был любимчиком Магистра. Как там он, кстати, не связывался с тобой? — У Магистра множество важных дел помимо поддержания связи с бывшими учениками, и вы прекрасно об этом знаете. — У него одно важное дело — передать свои полномочия и раствориться в вечности. Давно пора, вторая тысяча лет пошла. Заглушив раздражение мыслью о том, что ничего этому человеку с хищной улыбкой не докажешь, Грант решил взять себя в руки и наконец выяснить причину визита. — Так что вас привело, Мастер Мур, в мой дом? — И правда, что-то я отвлёкся, а у меня столько дел, столько дел... Так вот, скажи-ка, дорогой, правила проекций с каких пор стали для тебя пустым звуком? — А в чём, собственно, проблема? — Твой Талисман что-то по мирам разбегался. И зачастил в один. Ты же понимаешь, к чему я веду? Грант закрыл глаза, чувствуя, как дурные предчувствия стали реальностью. По коже побежали мурашки от внутреннего напряжения. Этого он и боялся… Стражи теперь их просто так не оставят в покое. Если Мур заявился к нему в дом, значит, они всё для себя решили. Они пойдут до конца, они исполнят свой долг. Вот только каким образом? К чему готовиться, от чего защищать? — Понимаешь, конечно. Хоть по закону ты несёшь ответственность за всё, что он натворит, но наказание всегда несёт нарушитель, коим твой драгоценный котик и является. Поэтому дружеский совет: посади ты его уже на цепь, а то слишком уж своенравный. — Я прошу покинуть вас мой дом, Мастер Мур. Немедленно. Страж, знакомый с Моррисоном уже очень давно, был крайне удивлён тем, как этот всегда сдержанный, спокойный и миролюбивый человек может обволакивать свой голос в сталь, безжалостную и сверкающе острую. Казалось, что ещё мгновение, и в него полетят молнии. — Как знаешь... Я только предупредил. В ответ Страж не услышал ни слова, что означало только одно, – его прекрасно поняли. Находиться в доме Мастера стихий ему было незачем, поэтому накинув капюшон на голову, Мур молча направился в сторону выхода. Но не уходить же не попрощавшись… — Красивая мантия, кстати. Всегда хотел аметистовую, но, увы, специальность не позволяет. Магия стихий для меня слишком… Скучная. — Презрительно скривив лицо, отметил Страж, с удовольствием про себя отмечая, как остро его собеседник реагировал на каждую колкую фразу, как старался сдержать свои эмоции и начинал постепенно проигрывать в их вечном противостоянии. — Передай мои искренние соболезнования Мелинде. Мне действительно жаль, что она стала Талисманом тебе, — ответил Грант, заметив, как дёрнулся в негодовании уголок рта его собеседника, когда он намеренно выделил последнее слово. — Я не прощаюсь, Мастер Моррисон. Уверен, скоро встретимся. — Надеюсь, никогда, — отозвался на это мужчина, захлопывая за гостем дверь.***
Связь может разорвать только гибель Мастера. Гибель Талисмана не убьёт Мастера, но обессилит его. Создание ещё одного Талисмана после гибели первого невозможно.
Окно в его палате было плотно закрыто. Фрэнк задавался вопросом, а была ли вообще возможность его открыть, или в его отделении пациентам свежий воздух был противопоказан? Пока он перелистывал одинаковые дни в больничных стенах, словно пустые альбомные листы, жизнь продолжалась. Почему-то только находясь взаперти, в опасной близости от неё – только руку протяни, и её бурные воды коснутся пальцев – он действительно задумался о том, что каждый день для тех, кто снаружи, похож на предыдущий, они пресытились ими сполна, а вот он, тот, кто внутри, готов расцеловать за одуванчик, потому что невероятно, чертовски, до зуда и скрежета зубов скучает по жизни. По её солнцу и влажному воздуху после дождя, по запаху скошенной травы, свежей краски и букинистических книг. По гомону людских голосов. Относительно радовало то, что все дни его пребывания в больнице, погода стояла, мягко говоря, отвратительная. Сестра Джейн, работавшая в дневную смену на его этаже, то и дело ворчала из-за того, что «проклятый туман, холодный ветер и постоянно идущий дождь ей надоели». И её можно было понять – кому бы понравилась такая погода в июле. Его лечащий врач давал радужные прогнозы, обещал, что его пребывание в этих стенах не продлится долго. Вот только изо дня в день почему-то ничего не менялось, по крайней мере, в лучшую сторону. Врач недовольно хмурился каждый понедельник и с сожалением сообщал, что придётся Фрэнку остаться ещё на пару дней под его присмотром. Несмотря на лечение, дышать становилось всё трудней, а в груди будто бы поселился целый рой стрекоз, царапающих своими крылышками его лёгкие. И всё бы ничего, и улыбка не меркла не смотря ни на что, и всё ещё очень хотелось любить гитарные струны и вплетаться в волосы, что были темнее кофейной гущи и всех летних ночей вместе взятых, когда он навещал друга, вот только с наступлением темноты и тишины в отделении Фрэнка не покидало чувство, будто кто-то находится рядом с его кроватью до самого рассвета. Кто-то холодный изнутри, чьё незримое, но прекрасно ощущаемое присутствие отнимало последние силы и даже надежду. Едва тусклый дневной свет, заслонённый плотными облаками, касался лица Фрэнка, оно исчезало, оставляя после себя лишь воспоминания об очередной бессонной ночи и сдавливающее сердце чувство тревоги. Теперь у него всегда были холодные руки. Он не знал, какая из ночей окажется последней. Внезапно в дверь тихо постучали, а потом в палату просунулась взлохмаченная макушка. Фрэнк со вздохом облегчения отложил книгу, которую на самом деле и не читал, чересчур взволнованный размышлениями, и слабо улыбнулся пришедшему. — Привет, — начал Джерард, нерешительно проходя в палату. — Как ты? — Лучше. Обещают на следующей неделе уже отпустить, — соврал Фрэнк, пытаясь как можно искреннее улыбнуться. Джерард лишь покачал головой и присел рядом с ним на стул. — Ты ужасный лжец, знаешь? Тебе даже лучше не пытаться врать, у тебя всё на лице написано, — отметил Джерард, самыми кончиками пальцев касаясь лба друга. Фрэнк печально вздохнул и прикрыл глаза. У него было так много желаний и так мало времени на них… Эта ночь заставила его понять, что всему однажды приходит конец, и неважно, хотим мы этого или нет. Судьба, как и Смерть, не спрашивает разрешения, а просто действует . — Я понятия не имею, как скоро выйду отсюда. И выйду ли… — тихо произнёс он. Джерарду в этот момент страшно захотелось обнять его, удержать и не отпускать, будто бы парень был пёрышком, которое вот-вот должно было улететь с ладони, гонимое порывом ветра. Он знал, в чём проблема, и хотел бы иметь возможность её решить, помочь, спасти, но… Что мог он, пусть даже и как Талисман, против Охотника? Они никогда не отступали, ни перед чем не останавливались в достижении своей цели. С ними не боролись, потому что это было бесполезно, да к тому же они приносили странную пользу Вселенной – очищали её от засилья расколотых душ. Но Фрэнк не был одним из расколотых, и Джерард это чувствовал. Он тоже был иным и имел полное право на долгую, интересную жизнь. Почему тогда вдруг одному из Охотников захотелось заполучить его душу? Только чтобы впитать его силу, о которой парень даже не подозревал? Конечно, лучше выпить одного иного, чем с десяток расколотых, но какое, чёрт возьми, они имеют право так поступать именно с ним?.. Джерарду было больно видеть, как яркая, будто впитавшая в себя сияние полуденного солнца, улыбка превращалась вместе с её обладателем в тень, в отголосок, в воспоминание. Терять оказалось невыносимо, и он боялся даже думать о том дне, когда… — Эй, Джи, лучше расскажи мне о каком-нибудь мире, который ты успел посетить, — из последних сил улыбаясь, попросил Фрэнк. И разве ему можно было отказать?***
Сумерки уже успели разбавиться сияющей ночной прохладой, шелест шагов сменился тихим стуком капель дождя по стеклу, когда Джерард понял, что ему пора возвращаться. Он аккуратно вытащил из-под головы Фрэнка руку, которую тот решил использовать вместо подушки, и только хотел тихо покинуть палату, как услышал уставшее: — Представляешь, я впервые за долгое время смог спокойно заснуть. Ты не можешь остаться хоть ещё ненадолго? — Ты же знаешь, что это запрещено. Мне очень жаль, Фрэнки. — Пожалуйста, хоть ещё на пару минут. Я не хочу снова оставаться наедине с ним,— в его тоне было столько мольбы, что Джерарду показалось, что он уже задыхается от чувства беспомощности. Строгие правила, долг и обязательства против того, с кем просто хочется быть рядом. Кто не должен был стать всего лишь очередной жертвой Охотника, призрачным воспоминанием. — Не могу, — с сжимающим сердце сожалением ответил он, замечая, как в глазах напротив померк, кажется, последний огонёк надежды. — Прости меня. Я завтра обязательно вернусь, слышишь? — будто пытаясь извиниться, обещал Джерард, отходя к двери. Только он хотел повернуть ручку и выйти, как его осенила мысль. Парень резко остановился, посмотрел на свой браслет, пробежавшись взглядом по символам на медальоне, и расстегнул его. В мгновение он оказался рядом с Фрэнком, застёгивая его на тонком холодном запястье под недоумевающее и полусонное: «Что ты делаешь? Зачем? Он же твой». — Я чувствую, что так нужно. Не снимай его до моего возвращения, ладно? — пояснил он, быстро целуя Фрэнка в уголок потрескавшихся губ, после чего покинул палату. У него оставалось действительно мало времени до того, как случится нечто непоправимое. Нечто, что ожидало всех путешественников, которые не успевали вернуться домой вовремя… Торопливо шагая по окутанным ночным туманом переулкам к зданию заброшенного склада, Джерард поначалу не заметил, что на асфальте теперь отражалась не только его тень.***
У Гранта в руках треснула чашка. Зашипев от резкой боли, от выронил то, что от неё осталось, замечая кровь на выпавших осколках. Хорошо, что он не успел наполнить её чаем, а только собирался это сделать, а иначе помимо глубоких порезов пришлось бы расправляться ещё и с ожогами. Но дело было не в этом, а в неприятном чувстве страха, надвигающейся опасности, мольбе о помощи, захвативших его сознание. Они были такими яркими, но не принадлежали ему самому. Джерард. Писатель кинулся на поиски своего кота, подсознательно понимая, что он наверняка сейчас опять не дома, и с ним что-то происходит. Что-то, требующее его вмешательства немедленно, а иначе… Конечно, дом был пуст. Что будет быстрее: маятник, ритуал, руны или…Связь, однозначно. Накинув на себя мантию и растерев в руках порошок ветивера, он мысленно обратился к своему Талисману, надеясь понять по обрывкам образов, где он и что с ним. «Дай мне увидеть всё твоими глазами, позволь мне, хватит упираться, я хочу помочь», — настойчиво просил он, ругая себя за то, что позволил Джерарду уйти после ссоры, самостоятельно что-то предпринять, из-за чего сейчас его жизнь была снова в опасности. Как же всё это было глупо… Несколько теней окружило его, заслоняя своими подобными тёмному дыму телами даже тусклый свет уличных фонарей. Сердце уже будто стучало в горле, готовое выпрыгнуть. И что будет дальше? Будто сквозь пелену было слышно, что они зачитывают над ним нечто, позволявшее им взять контроль над его физической оболочкой, но, благо, не сознанием. Под коленями всё ещё ощущался влажный шершавый асфальт. В грудь будто кто-то вставил магнит, притягивающий его к самой земле, вот только двое крепко держали его за руки, принося пока ещё терпимую боль. Надолго ли?.. — Вы признаёте, что нарушили Кодекс? В горле словно застряли все возможные слова, которые он мог произнести в своё оправдание, но он теперь не видел в них смысла. Стражам и так было всё прекрасно известно о нём. — Вы признаёте свою вину? — настойчиво повторяли они свой вопрос. Им не нужен его ответ. Это всего лишь формальность. Они давно для себя всё решили. — Делайте, что вам велено. Я не буду сопротивляться. У одного из Стражей в руках появилась сияющая нить, он начал подходить с ней к Джерарду, всё ещё стоящему на коленях и прощающемуся со всем, что ему было дорого. Хотя бы один дорогой его сердцу человек был теперь в безопасности, по крайней мере, он хотел верить в это, а другой… Он надеялся на его прощение и понимание. Страж с выражением долгожданного триумфа накинул ему на шею нить и хищно оскалил страшно зубастый рот… — Джерард, где же ты, где… В каком ты измерении, чёрт возьми! — маг уже едва выдерживал двойное напряжение внутри себя. Он чувствовал абсолютно всё, что испытывал его Талисман, смешанное с собственным страхом и гневом, теряя надежду попасть в нужное пространство вовремя и предотвратить самую настоящую катастрофу. Он не мог допустить его гибели. Когда, казалось, последняя надежда была потеряна, а Мастер уже оседал на пол от осознания теперь уже неизбежного и не его боли, ему удалось уловить слабый импульс, словно свет далёкого, старого маяка сквозь пространства, который мог возникнуть только если кто-то касался защитного амулета, что он подарил Джерарду в их первый совместный год. Он стал точкой соприкосновения миров, неожиданным спасением. К счастью, этого сигнала оказалось достаточно. Теперь Мастер знал, где находится его Талисман. Создав портал, он шагнул в него, надеясь, что ещё не поздно всё исправить. — Я же говорил, что мы скоро встретимся, Мастер Моррисон…***
Солнце будто бы сияло изнутри мхов на склонах. Но даже знакомое сочетание изумруда, плачущего золотыми лучами, не могло растопить холодную изморозь на душе Джерарда. Привычные запахи солёной воды, морёного дерева и свечного воска раздражали, как и понимание, что больше никогда в своей жизни он не сможет попасть туда, где осталось его сердце… Прошла всего неделя с тех пор, как Мастер еле успел вытащить его из лап Стражей и вернуть домой. Всего неделя, как он снова смог самостоятельно дышать, не задыхаясь и не истекая кровью. Горло даже в кошачьем облике всё ещё немного саднило от сияющей нити, которой тогда его обмотали в попытке наказать за нарушение правил так, чтобы точно запомнил до конца жизни, который они так сильно приблизили. К слову, Стражи немного не рассчитывали, что могут переборщить и причинить ему серьёзный вред. Благо, Грант очень вовремя оказался рядом и успел их остановить, пока Джерард в человеческом обличье уже прощался с жизнью роняя слёзы на асфальт от боли и удушья. Он запомнил, что небо над его головой тогда клокотало, как при надвигающейся буре. Прежде чем Джерард потерял последнюю связь с реальностью в заботливых руках Мастера, он увидел растворяющихся дымом Стражей с жутко недовольными лицами. Ещё бы, ведь им не удалось исполнить приговор, потому что по счастливой случайности Кодекс всегда был на стороне Талисманов, если только они успевали к моменту встречи со Стражами обрести своих Мастеров. К тому же, им совершенно не хотелось связываться с разъярённым магом стихий, в силах которого было не оставить от них и дыма, если бы он только захотел. Джерард проснулся через несколько дней в спальне Гранта, и первое, что почувствовал, — он всё ещё человек. Комнату окутывал приятный полумрак, хотя через щели между портьерами был заметен слабый солнечный свет. На тумбочке неподалеку стояли какие-то незнакомые склянки и сосуды, кое-где виднелись следы от натёкшего воска. В кресле в дальнем углу комнаты дремал Мастер, на полу рядом с ним лежала толстая книга, раскрытая на каком-то рисунке. В воздухе витал горьковатый аромат можжевельника, от которого хотелось кашлять. Хрип, внезапно вырвавшийся из горла Джерарда, разбудил мистера Моррисона: он резко вскинул голову и спустя мгновение одарил пришедшего в сознание юношу острым, бесконечно уставшим взглядом. — Я не буду спрашивать, куда пропал твой амулет, потому что ты уже понял, чем могло всё закончится без него. Предваряя возможные вопросы с твоей стороны, хочу сразу кое-что прояснить. Да, пока что ты человек. До тех пор, пока не восстановишься, переходить в иную форму опасно. И нет, больше никогда, до конца своих кошачьих жизней, ты не будешь практиковать межпространственные проекции. Его серьёзный голос будто бы грохотал, отбивался от скал и крошил их на мелкие осколки, заставлял беспрекословно подчиняться, —Джерард непроизвольно сжался и втянул голову в плечи, зашипев от резкой боли, пронзившей его. Заметив это, Грант тут же ослабил ментальное давление и оказался рядом с кроватью. Едва касаясь кончиками пальцев, он бережно ощупал его шею — боль поутихла, на её место пришла прохлада, и юношу заклонило в сон. — Прости, мой мальчик, но это для твоего же блага… — прошептал Мастер, оставляя трепетный поцелуй на лбу Джерарда. Он знал, что теперь всё будет иначе. Прошло время, дни стали похожими друг на друга, Талисман до сих пор за что-то обижался на своего Мастера, пресекая любые попытки последнего наладить общение и снять напряжение и недосказанность, образовавшиеся между ними, и если бы коты могли впадать в меланхолию, то он бы стал прекрасным примером этого. Он предпочитал проводить дни в библиотеке в полном одиночестве, погружаясь в свои воспоминания и сожаления, чем находиться в обществе мистера Моррисона, вызывая грызущее чувство сожаления у последнего. Мастер не хотел такого исхода, но и изменить что-либо теперь был не в силах. Достаточно было вспомнить, что он мог просто не успеть спасти его, и тогда всё бы стало бессмысленным. А пока можно потерпеть, переждать, он ведь не все оставшиеся восемь жизней будет дуться на него?.. Грант на это очень надеялся, изо дня в день стараясь проявлять всю свою любовь и заботу к Джерарду и пусть пока что не получал отдачи, но хотя бы был спокоен насчёт его безопасности. Особенно теперь, когда на нём красовался новый амулет с пентаграммой, а проход в кладовую со шкафом был надёжно закрыт чарами. В один из множества похожих дней размышления Джерарда были неожиданно прерваны тихим и жалобным звуком. Кот навострил уши, пытаясь понять, откуда же он исходит. Кажется, это было тихое мяуканье, больше похожее на хныканье. Спрыгнув с тахты, он грациозно пересёк гостиную, бросил гордый взгляд в сторону лестницы на второй этаж и, убедившись, что спускаться вниз мистер Моррисон пока не собирается, прошествовал к входной двери. Преодолев последнюю преграду, он оказался на улице и тут же зажмурился от яркого солнечного света. Когда же облака закрыли солнечные лучи своими пушистыми телами, он наконец смог рассмотреть перед собой небольшой комочек, от которого и исходил жалобный плач. Полосатый котёнок сидел на крыльце дома и дрожал от малейшего дуновения ветра. Джерард внимательно осмотрел незваного гостя и решил, что, как бы ему не хотелось этого делать, но теперь уж точно пора позвать Мастера. Через пару минут дверь в дом открылась, и на пороге показался Грант. Заметив причину, по которой впервые за долгое время Джерард к нему обратился, он улыбнулся и присел прямо перед котёнком, протянув к нему руки. Тот боязливо глянул на них и почему-то решил, что спрятаться за спину взрослого товарища будет гораздо лучше, чем довериться незнакомому человеку. Джерард внимательно следил за этим и всё не мог понять, почему маленький полосатый комочек с огромными глазами так прижимается к нему, и почему ему самому казалось это таким правильным. — Ну-ка, и кто это тут к нам забрёл? — решил поинтересоваться мужчина. — Не бойся меня, я ничего дурного не сделаю, можешь у Джерарда спросить, если не веришь… Джерард скептически фыркнул и хотел было вернуться в дом, как вдруг вздрогнул от требовательного мяуканья за своей спиной. — Кажется, малыш не хочет, чтобы ты оставлял его, — пояснил Мастер. Удивлённо посмотрев на Гранта в ответ, Джерард ещё раз внимательно окинул котёнка взглядом и тут заметил, как на его шее что-то поблёскивает в ярких лучах полуденного солнца. На темном кожаном шнурке висел его медальон. Тот самый, что он тогда отдал Фрэнку. Но как это возможно? Как он оказался здесь? Каким образом совершил переход?.. — А ещё у вас явно много друг к другу вопросов… Полосатый котёнок, чьи глаза переливались на свету оттенками зелёной яшмы, вдруг уверенно направился в сторону Джерарда и, подойдя к нему достаточно близко, потёрся лбом о шелковистую чёрную шерсть с довольным мурчанием, абсолютно игнорируя обескураженного Мастера, которому ничего более не оставалось, как просто наблюдать за всем происходящим. Джерард ответил котёнку лёгким прикосновении носа к носу и обратил сияющий, абсолютно счастливый взгляд на Гранта, чтобы объяснить ему, что только что произошло. — О, вот как?.. Что ж, кажется, теперь в нашем доме будет на одного пушистого жителя больше. — Ах вот ты где! Я тебя по всей округе обыскалась, Фанни! Ой, простите… На пороге дома мистера Моррисона теперь стояла запыхавшаяся девочка с льдисто-голубыми глазами. Она безуспешно пыталась привести в порядок свою кудрявую шевелюру, непослушными шоколадными локонами спадающую ей на лицо. Котёнок неохотно отошёл от Джерарда, а девочка присела, чтобы взять его на руки и прижать к себе. Прислонив малыша к груди, она наконец успокоила сбившееся дыхание ощущениями его хрупкости и тепла. Не отпуская котёнка на землю, она очаровательно улыбнулась и произнесла: — Добрый день, мистер Моррисон! Как замечательно, что вы нашли моего котёнка, я невероятно вам благодарна. Честно говоря, уже боялась, что потеряла его. Представляете, он третий раз от меня убегает! Может, вы у него сможете узнать, что ему не нравится? Вы же умеете общаться с кошками… — Может, ты согласишься зайти на чай, милая Грейс? Думаю, Джерард нам тоже поможет, он, кажется, уже успел найти общий язык с твоим другом. — С удовольствием! А вы позволите взять из вашей библиотеки ещё одну книгу? — смущённо опуская глаза к земле, решила поинтересоваться девочка. — А предыдущую ты уже, насколько я понимаю, осилила? — На самом деле, ещё на прошлой неделе, но мама сказала, что будет невежливо прибегать к вам за ещё одной книгой почти сразу, и я решила немного подождать, но… Мне не терпится узнать больше. Вы же позволите? — кусая губы и постоянно сдувая мешающую кудрявую прядку, поинтересовалась Грейс. Она должна была попытать счастье и найти повод приходить к мистеру Моррисону почаще, она чувствовала необходимость слушать его, читать то, что он ей предлагает, учиться. Слухи в их городке ходили разные, и большая часть из них, теперь девочка была уверена, на самом деле являлась правдой. Вместо слов, Грант покровительственно улыбнулся и пропустил гостью в дом, удовлетворённо про себя подмечая, что всё идёт именно так, как нужно. Он не ошибся в ней. Джерард и спрыгнувший с рук Грейс котёнок зашли следом; малыш замер в нерешительности посреди коридора и тихо пискнул, на что кот ответил ему мягким кивком головы в сторону гостиной, тем самым приглашая пройти дальше и ничего не бояться. Теперь ему ничто не угрожает. Теперь они вместе. Когда коты вместе покинули прихожую, Мастер бережно закрыл дверь, будто боялся резким движением выпустить что-то очень важное, щекочуще-тёплое, поселившееся в его доме. Он понял, что вот теперь всё на своих местах. И от этой мысли на душе стало так же тепло, как от летнего солнца, внезапно разгоревшегося где-то за рёбрами.