Дайс на четыре

— Артефакт, выданный вам нанимателем, успешно сработал. Тяжёлая каменная плита со скрежетом поднялась, открывая вход в подземелье. Перед вами тёмный проход. — Входит внутрь. — Входит внутрь. — Едва вы входите, плита со страшным грохотом падает вниз, блокируя выход. Вокруг кромешная тьма. — Зажигает факел и осматривается. — Вы видите перед собой длинный узкий коридор, конец которого теряется в темноте. Несмотря на зажжённый факел, видимость затруднена, Следопыт может сделать проверку Внимательность. — Да. Проверка на Внимательность. — Проверка для Следопыта Внимательность: Дайс х20: 15 + 2 (навык) + 1 (модификатор) = 18 Проверка успешна. Справа от вас на стене надпись на непонятном языке. Стена слева гладкая, без знаков или отметин. — Сообщает Паладину о находке. Ход завершён. — Ход Паладина. — Также осматривается и изучает надпись. Проверка: Внимательность. Проверка: Анализ. — Проверка для Паладина Внимательность: Дайс х20: 1 + 2 (навык) + 0 (модификатор) = 3. Проверка провалена. Вы спотыкаетесь о мелкий камень по пути к стене и едва не падаете. Проверка для Паладина Анализ: Дайс х20: 5 + 3 (навык) + 4 (модификатор) = 12 Проверка успешна. Вы определяете дварфийскую письменность, но язык вам не знаком и значение надписи не понятно. Для вас надпись выглядит как: Позор! Перед нами (непонятно) (непонятно). Клепнутым на (непонятно) с (непонятно) отповедальный значком пожалуйста (непонятно). — Да он издевается! Глеб делает резкое движение и едва не улетает в свободное плаванье. Он пришвартовался к условному потолку, просунув босую ступню под поручень. Ты устроился на спинке пилотского кресла, сложив ноги по-турецки и зацепившись коленями за подлокотники. Бесконечное изменение положения относительно собеседника отвлекает и, поэтому, вы стараетесь сохранять неподвижность во время игры. — Обычный рандом, — хмыкаешь ты. — Не может же тебе постоянно везти? — Надо придумать, как кидать нормальные дайсы в невесомости. Эта электронная болванка имеет на меня зуб, — ворчит Глеб. Старые дайсы всегда с собой. Те, что остались. Ты таскал их с квартиры на квартиру, перекладывал из сумки в чемодан, из чемодана в рюкзак. Они тяжёлые и всегда прохладные на ощупь. Из искусственного малахита. Ты получил их лет в пятнадцать от своей команды. Тот квест проходили больше полугода. Те, чьи герои погибли, отыгрывали монстров и неписей, остальные шли дальше. Когда твой охотник, последний оставшийся в живых, всё-таки пробился к выходу из подземелья, бросив и драгоценные камни, и умирающего друга, но вытащив необходимый для спасения мира артефакт, вы ушли праздновать всей командой. Пицца, бургеры, пластиковая вилка вместо жезла заклинателя, кетчуп, размазанный по подносу в попытке нарисовать схему боя. Обещания больше никогда не ввязываться в затяжные квесты, и тут же — обсуждение новой игры. Тогда-то тебе и преподнесли подарок, как победителю, герою и спасителю мира, хлопая и крича так, что другие посетители возмущённо оборачивались, а потом улыбались, глядя на вас. Малахитовые дайсы в именной резной шкатулке с красным бархатом внутри. Шкатулка потерялась первой. Даже примерно представляешь, когда и где. Прощальная вечеринка дома у Глеба. Компания распадалась. Расходилась по разным ВУЗам, городам и даже странам. Плакали, смеялись, пили, обещали звонить, писать, собираться на каникулах. Сергей, обычно игравший друидом, уезжал в Европу. У него подробные планы на многомесячный тур и никаких на возвращение. Хрупкую и воздушную Ольгу, предпочитавшую паладинов и двуручники, в Швеции ждал какой-то дальний родственник и документы о поступлении в университет Сёдертёрна. У вас с Глебом в обозримом будущем была военная форма и высшее лётное. — Не наигрались в героев? — смеялся Валька, прошедший сложнейший отбор и поступивший на медицинский. Подкалывать в ответ бессмысленно, сколько ты его знаешь, он всегда был основным хилом команды. В ту ночь играли тоже. Простое подземелье, в котором больше дурачились, чем дрались. Дайсы катались по столу переходя из рук в руки, а потом, не найдя шкатулку, ты просто ссыпал их в карман. В командной рубке душно и прохладно. Что-то не так с климат-контролем и очистителем воздуха. Диагностику и отладку систем запускаете сразу же, как заметили, но это даст результат часа через три в лучшем случае. Придётся подождать и помёрзнуть. Глеб заменяет шорты спортивными штанами и кутается в форменную куртку. Ты — недолго думая, заворачиваешься в одеяло, утащенное из спального отделения. Сегодня вы устраиваетесь на стене, по обе стороны от вентиляционного люка. — Из бокового коридора на вас внезапно выскакивает горный тролль, вооружённый деревянной дубиной. Проверка инициативы для Паладина: Дайс х20: 3. Проверка инициативы для Следопыта: Дайс х20: 12. Порядок действий: Тролль, Следопыт, Паладин. Оба героя захвачены врасплох. Тролль бьёт дубиной по Паладину. Проверка попадания для Паладина: Дайс х20: 16 + 2 (модификатор) + 14 (КД). Удар не прошёл. Спасбросок от дополнительных эффектов для Паладина: Дайс х20: 2 + 2 (модификатор). Провал. Доспех полностью отражает удар, защищая от повреждений. Но удар достаточно силен и отбрасывает Паладина на десять футов назад, сбивая с ног. — Да чтоб тебя! — шипит Глеб. — Сильный, очень сильный, но... лёгкий, — смеёшься ты. Вы в пути уже около двух месяцев и до расчётной точки ещё столько же. Методично выполняете все предписания, проводите наблюдения, плановые диагностики систем, поддерживаете физическую форму, а в свободное время играете в Dungeons & Dragons, как когда-то в детстве. Дайсы на сто и на шесть потерялись в том же августе, выпали где-то. Ты не сильно расстроился, сотню можно было заменить десяткой, шестёрку — обычным кубиком, но всё же попросил маму, и она сшила для оставшихся кожаный мешочек с завязками. А потом ты надолго забыл о них. Учёба, муштра, тренировки, симуляторы, а с третьего курса — лётная практика. Почти потерял связь со старой компанией, у всех свои дела, новые друзья, сессии. Только Глеб всегда рядом: один курс, одна комната в общаге, а после окончания и съёмная квартира одна на двоих. Вроде как взрослые мужики, офицеры, негоже продолжать жить с родителями. На новоселье пришли те, кто смог. Рита, Катя, Сева... волшебница, варвар, друид. Играть не стали, было о чем поговорить. Умницу Маргариту пригласили в аспирантуру, а неожиданно задумчивая и тихая Катя, улучив момент, утянула тебя в спальню и, запинаясь на каждом слове, спросила, хранишь ли ты ещё старые дайсы. Ты нашёл их неожиданно быстро, хотя не пользовался несколько лет. Из семи камней осталось четыре, куда и когда пропала десятка — неизвестно. Катя выбрала дайс на восемь и долго вертела его в пальцах, пока ты стоял и не понимал, как себя вести. — Не могу выбрать сама, — объяснила она. — Помолись за меня Великому Рандому. — Конечно, — ты сложил руки в шутливом молитвенном жесте и уточнил. — Чёт-нечет? — Ага. — Ты же знаешь, что вариантов всегда больше двух? — Да... — она вздохнула, зажмурилась и уронила камушек на кровать. — Двойка. Катя улыбнулась сначала как-то грустно, а потом кивнула сама себе, и её улыбка стала шире, привычней, уверенней. — Бог Рандома всегда прав, да? Сева сделал мне предложение, а я никак не могла решить, что ответить. Не рассказывай никому, ладно? — Тебе выпало..? — Да. — Поздравляю! Ты так обрадовался за неё, что закружил в объятиях и чмокнул в щеку. А потом она ушла к остальным, чтобы объявить о своём решении, и отпраздновать заодно и помолвку. Дайс она унесла с собой. Сирена вспарывает тишину спального отсека, заставляя вас с Глебом выскочить из своих отделений в одном белье и едва не столкнуться лбами. Несколькими секундами позже взрыв сотрясает двухместный рейнджер класса Хадхафанг. Вас сначала швыряет на условный потолок, потом об стену и, наконец, в незакрытый проём спального отделения. — Двадцатка, — нервно ржёшь ты, когда вас переворачивает ещё несколько раз, катая по мягким стенам. — Шестнадцать, не выше, — бурчит Глеб, потирая ушибленный локоть. Сирена воет, не переставая. Включившийся было свет гаснет, потом загорается тусклое аварийное освещение, пронизанное всполохами от красной сигнальной лампы над выходом из жилого отсека. Ты бросаешься к двери и бездумно прожимаешь несколько раз открывающую её сенсорную панель. К счастью, выход заблокирован, и тебе не удаётся рвануть навстречу неизвестности в одних трусах. — Не суетись, всё уже случилось, — осаживает тебя Глеб и, натянув штаны и футболку, активирует резервный командный модуль. Ты следуешь его примеру, в отсеке всё ещё слишком прохладно, вам так и не удалось отладить полетевший неделю назад климат-контроль. Одеваешься и перенимаешь часть управления на себя. Половина функционала в резервном модуле отсутствует, но того, что есть, достаточно, чтобы хотя бы примерно оценить ситуацию. Свадьбу Катя и Сева играли примерно через полгода после вашего новоселья. Это был последний раз, когда ты видел их обоих. С Катей поговорить не удалось, да ты и не стремился особо, а вот с Севой... Ты вышел на улицу, отдохнуть от громкой музыки, он стал рядом, вытащил сигареты, закурил сам, предложил тебе. Ты не куришь, но взял тогда одну, показалось, что так будет правильно. Было в его поведении что-то такое. — Ты знал, между кем она выбирала? Не между чем, не между да или нет? Ты не знал, ты вообще не задумывался об этом. Она для тебя всегда была просто подругой детства. Частью компании. Варваром с шипастой дубиной, боевым товарищем в игре... — Догадался. Уверен, что она сделала правильный выбор. Так будет лучше. — Конечно. Сева потушил сигарету и ушёл, а ты остался и докурил до конца, задумавшись о том, как бы сложилось, если бы ты понял сразу, а не только что. Энергетический блок работает на четверть от общей мощности, не отвечают оба центральных и правый модули. Система вентиляции и очистки воздуха заблокирована по всему кораблю, кроме жилого отсека, из-за многочисленных повреждений. Разгерметизации не произошло, но это пока первая хорошая новость. Давление в норме, просто воздух непригоден для дыхания, что с температурой — не понятно. Вторая хорошая новость: одна из спасательных капсул в полном порядке. А вот то, что от другой спасательной капсулы, той, что расположена над правым энергомодулем, скорей всего ничего не осталось — новость уже хуже среднего. Нужно пойти и всё проверить. Посмотреть своими глазами, не полагаясь на, вероятно, неверные показания частично повреждённых приборов. Между жилым отсеком и командной рубкой разработчиками запланирован аварийный шлюз, в обычное время раскрытый и оттого привычно незаметный. Ты даже не сразу вспоминаешь о его существовании, несмотря на то, что проходил через него по несколько раз в день. Но сейчас искренне и от всей души благодаришь команду создателей за предусмотрительность. А ещё за то, что во время внештатных ситуаций все люки, двери и шлюзы закрываются и блокируются автоматически. На выравнивание температур и состава воздуха внутри аварийного шлюза, уходит около получаса сложных вычислений и ручных настроек. Автоматика вне жилого отсека отказывается подчиняться, приходится её буквально уговаривать, приручать, как дикого зверя. Легкие автономные скафандры с терморегуляцией больше всего похожи на акваланги. Они не подходят для выхода в открытый космос, но совершенно необходимы для профилактических посещений и ремонтных работ в тех частях корабля, где отсутствуют системы воздухоснабжения и климат-контроля. То есть во всех, кроме переднего креста, состоящего из командной рубки, жилого отсека, спасательных капсул по бокам и помещений между ними. Вы почти не разговариваете всё время, пока заняты подготовкой к выходу, только озвучиваете отчёты о состоянии, и ещё ты удивляешься вслух, что забыл о шлюзе. Глеб отдаёт короткие, по сути формальные приказы. Вы оба знаете, что делать, но тебе так проще собраться, когда вслух. Глеб знает об этом, но дальше придётся совсем молча, в скафандре не поговоришь, а со связью те же проблемы, что и с системой вентиляции — она просто перестала работать. Начинаете обход с командной рубки, и всё сразу выглядит гораздо хуже, чем ожидалось. С самим помещением всё в порядке, оно есть, и даже вполне такое же, как и раньше, за исключением редкой тёмной дымки, с наверняка едким химическим запахом. Оплавленные сенсорные командные панели, потухшие датчики и экраны, всё ещё дымящиеся разъёмы. Кладбище электроники. Восстановлению не подлежит. Наверняка, страшно воняет горелой резиной и пластиком, хорошо, что в герметичных скафандрах вы не чувствуете запахов. Ни одной даже самой маленькой лампочки не горит, кроме аварийного верхнего освещения и красного, мигающего над дверью, индикатора состояния воздуха. Глеб касается твоего плеча, и вы уходите проверять центральные энергомодули. Там всё так же плохо. Вместо ярких синих дуг в длинных, бронированных, но прозрачных колбах пустота и серая пыль на дне. Всё сгорело разом и спалило подключённую напрямую электронику командной рубки. В правой части рейнджера та же картина, только вместо командной рубки, вышедший из строя энергетический модуль сжёг начинку спасательной капсулы. Левый модуль работает штатно, вся сопутствующая электроника в порядке, только очистка воздуха отключена системой и функционирует в урезанном «Безопасном режиме». Всё оборудование, находящееся в хвостовой части рейнджера не повреждено, но это, в основном, приборы, необходимые для исследований на точке назначения, к системе энергоснабжения и жизнеобеспечения они отношения не имеют. Возвращаетесь в жилой отсек, как пыльным мешком пришибленные, и первым делом пьёте много, очень много воды. Пусть герметичные комбезы и не пропускают запах гари, но вкус пепла и горького дыма всё равно фантомно чувствуется на губах и дерёт горло. — Что скажешь? — спрашивает Глеб, когда вы, не сговариваясь, устраиваетесь в его спальном отделении. Внутри обитой мягким материалом капсулы двух метров в длину и около полутора метров в ширину вдвоём тесновато, но находиться в просторном, но провонявшем горелым пластиком общем помещении не хочется, видеть мерцающие тревожными уведомлениями экраны — тоже. Хочется уютного полумрака и разговора. Словами. Не жестами, не короткими приказами и ответами-отчётами. — Ты сам видел, почти вся электроника накрылась. Через резервный модуль можно только получить доступ к управлению, а управлять, по сути, нечем. Думаю, сбой произошёл во время плановой корректировки. Левый движок работал на минимально допустимой мощности, он и сейчас так работает, а правый и центральные наоборот разгонялись, чтобы выровнять курс. Если бы остался жив один центральный, можно было бы что-то придумать, а так... По факту, мы никуда отсюда не сдвинемся, будем крутиться на одном месте, как поломанная детская машинка. — А если демонтировать несколько секций левого энергомодуля и подключить вместо сгоревших справа? Глеб сидит близко, касается плечом и коленом. Обычно вы устраиваетесь напротив при полном освещении, разговариваете или играете, сейчас всё иначе. Ты понимаешь, откуда эта внезапная тактильность. Это защитная реакция. Мозг ещё не осознал, слова не сказаны вслух, но страх, липкий и холодный, начинает заполнять изнутри. Единственное, что может помочь, это пресловутое чувство локтя. Плеча и колена. — Можно, в теории. На практике, там не к чему подключать, так что придётся тянуть кабели, пытаться интегрировать в систему навигационные блоки из исследовательских приблуд, которые в хвостовой части. Даже если всё получится, на это уйдут месяцы. Плюс урезанная на четверть скорость. Нам не хватит ресурса, чтобы вернуться домой. — Понятно, — Глеб кладёт руку тебе на плечо, и ты чувствуешь, как он напряжён. Даже не нужно видеть скрытое полумраком лицо. — Значит, поступим так. Ты ляжешь в спасательную капсулу и отправишься обратно. А я постараюсь стабилизировать рейнджер и дождаться помощи. Внезапно становится легко-легко, страх отступает, потому что ты принимаешь решение. — Ты не потянешь перенастройку систем, не твой профиль. Так что ты летишь, а я остаюсь. — Нет! Это приказ! Ты ложишься в капсулу. Это единственный выход. — Ты же в курсе, что вариантов всегда больше одного, капитан? И даже больше двух. Можешь лететь за помощью ты, могу я, можем оба остаться, пересобрать систему и направиться домой, вопя SOS на всех частотах. Может, нас подберут раньше. Можно даже попытаться втиснуться вдвоём в капсулу и тоже молиться, чтоб хватило ресурсов, хотя там почти без шансов, зато оба без сознания и никаких мучений. Любой вариант, командир. Накрайняк всегда можно выбрать кубиком. Дайс на десять неожиданно находится за подкладкой чемодана, когда вы с Глебом собираете вещи. Технологический прорыв, совместный проект ведущих космических держав и, как итог, создание двух- и четырёхместных рейнджеров для исследований глубокого космоса. Вы записываетесь на проект одни из первых и уезжаете в центр подготовки, попрощавшись лишь с родителями. Ты хорошо помнишь, как тебя впечатлил масштаб предприятия. Действительно, собрали лучших из лучших специалистов. Было лестно оказаться в таком окружении. Вальку встречаешь в медицинском центре, Рита сидит там же. Оказывается, они давно работают вместе. Валькина группа отвечает за спасательные капсулы, а Ритина — за программное обеспечение всего медицинского оборудования. И они по-настоящему не рады видеть вас здесь. Рады, конечно, обнимают, спрашивают, как дела, но переглядываются, и Валька опускает глаза. У Риты текут слёзы. Глеб обнимает её, и она принимается лихорадочно шептать: — Откажитесь, не летите сейчас. Рейнджеры ещё не надёжны. Фатальные поломки в восьми процентах тестовых запусков. — Это сколько? — Глеб спрашивает у Вальки, продолжая гладить плачущую Риту по голове. — Каждый двенадцатый. Первый поток неофициально называют смертниками. — Пфф, — усмехается Глеб. — Фатальное невезение один к двенадцати. Ничего страшного. Бог Рандома на нашей стороне. Я в него верю. — Поклоняться такому богу?! Никогда! Никогда больше... Глеб кричит, пытается ударить кулаком по ближайшей поверхности, но из-за полученного импульса только отлетает от неё подальше. Ты впервые видишь его таким злым и... растерянным? Хотя был рядом, как говорится, и в горе и в радости. Когда вы едва не поссорились, решая кому из вас лететь за помощью, ты таки полез за дайсами. Это было условие Глеба — настоящий кубик в руках, а не электронная имитация. Кубик, к счастью, имелся. Один. Четвёрка. Куда из плотно завязанного мешочка делись х10 и х12, было непонятно, но невесомость порой загадывала и более сложные загадки. Договорились о порядке: один — лезете в капсулу вместе; два — только ты; три — Глеб; четыре — никто. Глеб раскрутил кубик, точнее, пирамидку четвёрки, прижал ладонью, качнул один раз, чтобы она плотно стала на основание, и дал тебе взглянуть. — Тройка. — Нет! — Да. Слово бога Рандома закон, ты же знаешь, Глеб. Ты всю жизнь ему поклонялся, как и я. Потом были крики, истерика, плавно перешедшая в то, что ты мог определить только как растерянность, хоть это слово совершенно не подходило всегда уверенному в себе Глебу. Ты подгрёб к нему поближе и обнял за плечи. — Да ладно тебе, в прошлом подземелье я бросил тебя раненого и ушёл за подмогой, теперь твоя очередь. — Ты вернулся. — И ты вернёшься, я в тебя верю. — Это была игра. — А какая разница? Пойдём, надо скачать все связанные с аварией данные, чтобы ты мог взять их с собой. Собрать твои вещи. Ты тянешь его за собой, и он подчиняется, как деревянная марионетка. — У меня для тебя есть кое-что, — говорит Глеб перед тем, как лечь в капсулу. — Мама нашла, когда выбрасывала старый шкаф. Представляешь, все эти годы она пролежала там. Мама привезла перед самым стартом, и я решил, что отдам её тебе, когда закончим подземелье. Вроде как приз. Уже не закончим... так что держи. И протягивает тебе резную шкатулку для набора дайсов. С бархатом внутри. Ту самую. Твою. А ты вытаскиваешь последний оставшийся у тебя дайс и вкладываешь в его ладонь. Система жизнеобеспечения активна только в жилом отсеке. Два спальных отделения, короткий коридор между ними, кабинка санузла в торце, уголок камбуза. Ту часть, что принадлежала Глебу, ты приспосабливаешь под гостиную и проводишь там условный день, на «ночь» возвращаешься к себе. Прошло около пяти месяцев, спасательная капсула уже должна была достичь Земли. Тебе удалось стабилизировать рейнджер и теперь он очень-очень медленно двигается в ту же сторону. Помимо корректировок курса заняться особо нечем, поэтому ты часто достаёшь резную шкатулку для дайсов. Внутри неё красный бархат, а в нём углубления по форме под каждый дайс. Ты подолгу смотришь на них, мысленно заполняя именами. Глеб, Катя, Рита, Валька... А иногда просто лежишь и смотришь в пустоту перед собой, представляя, как выглядит твой Хадхафанг, если смотреть на него снаружи. Красные аварийные огни, бликующие по голубоватой керамике обшивки. Как фонарик посреди пустоты. Лиловый фонарик на самом краю Вселенной. Ты веришь, что кто-нибудь придёт на его свет.