И имя ему "Ветер"

      Чанёль близко меня к любимому не подпустил, оставив за толстым стеклом наблюдать за их разговором. — Заключенный До, вы не хотите мне рассказать кое-что? — начал свой диалог детектив, и Кёнсу обратил наконец своё внимание на него. К чему причина такого раннего допроса, он не понимал, поэтому и на вопрос не ответил, пока Чанёль не бросил на стол бумаги. Он взял их, прошёлся взглядом, и улыбнулся. Кажется, он уже знал о чём идёт речь, и знал давно. — Здесь нет не капли моего участия, детектив Пак, — возвращая папки Чанёлю, всё ещё закованный в наручники, говорит До. Я не понимала, какая в них нужда, если и так полно наблюдающих вокруг глаз. В середине допроса Чанёль выходил из себя, потому-что Кёнсу на всё пожимал плечами, и единственное о чём рассказывал свободно — это о старике и о случившемся с ним в лесах. У Чанёля лицо менялось, и эмоции негатива так и святили, в то время как парень напротив него был абсолютно спокойный. Он не сказал ничего, что Чанёля могло удовлетворять, а меня утешить. Я понимала, что он что-то явно скрывает. Когда детектив ничего от этого допроса полезного не получает, а время истекает, угрюмый охранник поднимает заключенного и ведёт по коридорам, где мы вновь сталкиваемся. Кёнсу улыбается, подмигивает мне, говоря таким способом, чтобы я не волновалась. Не капли не успокаивает. Я начинаю паниковать уже к вечеру, когда Чанёль давит на мозг кучей вопросов. В своей профессии он был отличником, и мог бы сдать любой экзамен, если бы он у него был. — Ты уверенна, что ничего не упустила? Я не буду вредить твоему неноглядному, Гаюль. Хочу лишь помочь, — говорит он спокойно, заметив моё бледное лицо. — Я сказала, всё, что знала Чанёль. Больше мне нечего тебе добавить, и нет причин, чтобы что-то скрывать. Он успокоился, а вот в моём случае паника внутри была такой яркой, что я готова была потерять сознание. Волнения обо всём на свете в последнее время доводит меня до нервных срывов и иногда до приступов обморока. Я боялась, что о моём секрете узнают те люди, от которых я его скрывала. Отец подозревает, что со мной что-то не так уже на третьей неделе беременности. Я значительно сильно прибавила вес, а когда симптомы токсикоза проходят на четвёртой неделе, активное желание поедать всю, что хочется маленькому существу внутри меня, стал замечать странности и Чанёль. — До этого тебя тошнило, теперь слишком много ешь. Это нормальное состояние невроза? Гаюль, ты уверенна, что ты здорова? Может к врачу? Туда мне было не надо определенно. Я знала, что со мной. Мои симптомы связаны отнюдь не с дурацкой нехваткой внимания. Этого внимания было как раз таки с выше крыше. — Со мной всё отлично, детектив, — спишу успокоить, заглатывая ещё одну ложку спагетти. Эта вторая моя тарелка, не удивительно, что Чанёль нахмурился и стал переживать о моём состоянии. — Ты что-нибудь накопал? У Кёнсу проблемы, да? — я быстро сменила тему, и мужчина мовиновался. — В штабе никто ничего не говорит, начальство молчит, — Чанёль теряясь среди бумаг, которые разложил по сталу, чешет затылок. — Тот мужчина в лесу пока найден не был, сам До молчит упорно. Без адвоката вообще ничего не говорит. Меня напрягла ситуация, что Кёнсу стал скрывать происходящее. Ну, ладно Чанёль...А, я чем провенилась? Может он не хочет впутать меня в свои проблемы? — Что будем делать? — Я попытаюсь снова пойти к начальнику, и к твоему отцу тоже, — заявляет он, а мой желудок напрягся, когда упомянули отца. — Подозриваешь, что отец как-то в этом замешан? — Это и хочу выяснить. Что-то здесь не так, и меня беспокоит факт, что суд так быстро поменял своё решение. Даже месяц не прошёл, — трёт переносицу и усталые глаза. Чанёль сильно измучен тайнами и интригами.       Я упала в обморок не в подходящий момент. Как бы я не пыталась уберечь себя от этого, Чанёль оказался рядом со мной, когда открываю глаза после того, как сутки пролежала в больнице. Он не заметил, что я пришла в себя. Сидел нога на ногу в неудобном кресле, склонов голову на бок, детектив перекрыл глаза. Задремал. Сутки назад мы спорили о чем-то совершенно бесполезном, а потом я отключилась. Сердце в пятки уходит, когда я представляю о правде, которую вероятно ему уже рассказал врач. Что он думает? Какого он мнения об этом? Что меня ждёт? В комнату входит медсестра, худенькая с красивыми пышными формами, в белом халате, а в руках папка с бумагами. Там скорее всего написан список обхода на сегодня. Голова закружилась, когда я резко подскочила. Она тут же бросилась ко мне, помочь. — Осторожнее, Мисс Юн! — Отлично, она и фамилию мою теперь знает. Но меня беспокоило совсем не это. Она будто читая мои мысли, говорит следующее: — Он просидел здесь почти весь день. Вы очень дороги своему парню, — и это её смущение... — Я думаю, он будет рад услышать, что вы...— спишу закрыть ей рот ладонью, чтобы девушка не сказала ещё чего-нибудь по страшнее. Конечно же, она удивилась, но кивнула, когда я цокнула. — Вы не хотите, чтобы он знал пока? Хотите сделать сюрприз? Боже, как эту медсестричку выключить? Раздрожает. Как же раздрожает. До ужаса боюсь, чтобы детектив не проснулся. А ещё ужаснее будет факт, если он вообще не спит, пытаясь подслушать для себя полезной информации. Последнее совершенно не логично, и глупо, но чем черт не шутит. Он же коп. — Во-первых он не мой парень, а во-вторых это не ваше дело, — грубо отвечаю, и она шарахается как ошпаренная. Теперь мне точно не добиться молчания. Как бы она не выдала меня. Боюсь, что вся больница теперь знает о моей беременности. Чанёль просыпается, видит меня и почти мгновенно оказывается рядом. Он берёт мою руку в свою, и смотрит так глубоко, прям в душу. Мурашки по коже. — Ты в порядке? — говорит он, и тут же спишит задать этот же вопрос медсестре. Теперь понятно, почему все решили, будто мы с Чанёлем вместе. Забираю обратно свою руку, и прижимаю её к груди. — Всё со мной в норме, — режу я, пытаясь не смотреть в его глаза. Там слишком много всего. Вопросы, тревога, забота, и последнее предположение боюсь назвать... Любовь? — Поциентка в порядке. Оформлю бумаги, и можете забирать домой, — бегло проходясь по листу, что-то подписывает и протягивает мне. — Вот эти витамины пить обязательно. Врачь не смог появиться у вас, так как у него операция головного мозга. Поэтому, передаю я, — сухо отвечает медсестра, и уходит не повернувшись. Обиделась. В бумажке назначены витамины для беременных, которые я уже принимала в тайне от других. Мой личный гинеколог назначил их неделю назад, когда Чанёль и заставл меня в клинике. — Давай я куплю, — выдернул рецепт из рук, но я успела вернуть его обратно. — Я не нищая, Пак. Куплю сама. Можно теперь мне домой? Возрожать он не стал, и допрашивать тоже. Покорно провёл до машины и усадил на посожирское место, пристегнул ремень и сел на своё место водителя. Странно, что за весь день ему ничего не сказали. Даже не намекнули. Я смотрела на него в тайне, и пыталась понять, знает ли Пак мою тайну, и молчит? Если знает, почему делает вид, что не знает? Или может всё не так страшно? Когда я оказалась дома, и вошла, меня встретили оба родителя вернувшиеся неожиданно, и рядом с ними был ещё один человек. Его я видела впервые. Мы с Чанёлем переглянулись, но я шум поднимать не стала, решив вначале разобраться. — Ты наконец пришла, — улыбнулась мама, протянув мне руку. Я не спешила ответить ей тем же счастьем. Женщина обняла меня. — Что здесь происходит? — поинтересовалась я, и на мой вопрос мать не спешила отвечать. Зато отец вполне легко смог дать ответ, не боясь собственных решений, и моих на них реакций. — Это сын моего партнёра из Конады. Майкл Ли. Парню лет двадцать пять, загорелая кожа, голубые глаза, брюнет, высокий. Он улыбнулся, протянув мне руку для пожатия. — Так, зачем ты здесь? — вопрос задаю уже ему лично. Он наклоняется, смотрит мне в глаза упорно, без каких-либо стеснений. — Ты уже мне нравишься, — нагло заявляет он, и выпрямляется. Я смотрю на мать, которая прячет глаза, и отца, который делает вид, что ничего особенного не происходит. — Детектив Пак, спасибо, что проводили мою дочь домой сегодня. Вы свободны. Я бы хотел оставить остальное для ушей членов моей семьи, — говорит родитель, и Чанёль теряется. Он послушно прощается, и уходит, а мне неловко. Спустя какое-то время я узнаю, что Майкл мой будущий жених. Новый. Ещё один из кандидатов на роль моего мужа. Моё сердце буквально чувствовало, что отец отправился за границу не просто так. Не получилось с одним избранником, получится со следующим. Таков вердикт старшего Юн. До конца слушать их я не стала. Встала резко, и вышла из-за стола, прервав иностранца на диалоге, и ушла к себе в спальню. Я сама позвонила Чанёлю, потому-что стало неудобно перед ним за спектакль, который устроил в приёмной мой папа. — Не верю, что ты сама решила позвонить, — с насмешкой, отвечает Пак. Кажется, я ошиблась и он особо не был оскорблён, или же, умело может играть. — Видимо ты не особо нуждаешься в изменениях, — фыркнув, хочу отключить, но Пак опережает это моё желание. — Всё в порядке? — этот голос сейчас так серьёзен, будто завтра решается поведут его на всемирную казнь, или же помилуют. — С чего решил, что я звоню, поэтому у меня может быть всё плохо? Я за отца извиниться хочу. Он не красиво с тобой обошёлся, — и тут такое долгое молчание. — Гаюль, можно спросить? — в итоге не один ответ не на один вопрос ранее заданный не был получен. Я напряглась, но позволила задать. — Этот парень... — Ты правильно понял. Отец снова не оставляет попытки найти мне идеальную партию. Сехун видимо теперь в планы не входит, — последним захотелось пошутить, сгладить обстановку, но не вышло. Молчание вновь повисла между нами. — Кстати, — листая почту, удачно натыкаюсь на письмо Соён. Не знаю, нужно это Чанёлю или нет, но, — помнишь мою подругу, Соён? — он мычит, но чёткого ответа не слышу, — девушка умоляет дать ей твой номер телефона. Ты ей понравился. Думаю это отличный шанс отвлечься от работы, что скажешь? Опять он молчит. — Эй, детектив Пак! — Я не считаю, что стоит обнодеживать человека, Гаюль. Я против отношений на раз. Особенно, если это твоя подруга, — тут же отвечает он, и я понимаю, что лучше не настаивать. — Просто не соглошайся, хорошо? — тут же вопрос в лоб, и я путаюсь. — О чём ты? — О свадьбе.       Мы с Чанёлем не видимся после этого два дня. Тяжело было это назвать отдыхом, ко мне привязали иностранца, который буквально ходил за мной по пятам. Если бы не мой отец, поставивший мне условия, быстро избавиться от этого назойливого парня было бы легче. — Ты всегда такая? — спрашивает он меня, идя вперед спиной, чуть не спотыкаясь. Забавна, как моему отцу удаётся найти парней похожих одного на другого как если бы он вылипил их собственноручно. Что Сехун, что Майкл. — Какая, такая? — Недовольная всем, — наклоняется ко мне ближе, а я поддаюсь назад иначе наши лбы столкнуться. Закатив глаза прохожу мимо него. Майкл собачкой бежит за мной. Плохо называть человека так, и я это понимала, но ни как иначе это бы не назвал. Мы проводим вместе ещё полчаса, под конец я просто устаю. Разговариваем мы мало, потому-что не очём. Впервые я могу назвать детектива спасителем, когда он появляется в одном из кафе. Удивилась, и при других обстоятельствах спросила, как он узнал, что я здесь. Сегодня мне на это плевать. Его компания более комфортна, нежели того, кто назойливо тороторит весь день. — Детектив? Какими судьбами? — спрашивает Майкл, запомнив парня в день их первой встречи. Пак не ответил. Он взял меня за руку и просто увёл. Он сделал это без вежливых слов и приличий. Кажется иностранец в шоке, и я боюсь, что он не найдёт дорогу домой заплутав где-нибудь в городе. Пак Чанёль посадил меня к себе в машину, причём эта была его служебная, и мы молча колесили до неизвестного адреса, где он остановился, а потом я узнала, что это его квартал. Я ещё не разу не была в его доме, но видимо он не нашёл выхода никакого другого. Вести меня домой слишком странно. Оправдываться перед отцом слишком позорно. Дом Чанёля одинокий. Войдя сюда, я поняла, что нога девушек и вовсе не бывала. Видимо детектив не только на работе предпочитает действовать в одиночку. Квартира однокомнатная, но просторная, вещей мало. Работа парня не позволяет находиться дома часто, из-за этого приходится оставаться в офисе. Мебели тоже мало; кровать,тумба и средних размеров комод в одной комнате, во второй лишь диван и тот же комод, что и в первой. Пак сказал, что эта комната для гостей. Здесь он в основном позволяет остаться матери, если она приедет поведать сына на неделю. Женщина работает на рыбном рынке в другом городе. Отца же нет в живых. Он погиб в перестрелке на одном из заданий. Сразу видно в кого Чанёль пошёл. — Неплохо для холостяка, — оглядевшись по сторонам сожусь на одну из стульев. Кухня и гостиная в квартире общая, сделанная в стиле барной стойки. — Клубнички? — протягивает фрукт, а я дёргаюсь, поняв, что почти кладёт красную ягоду мне в рот. Наши взгляды вновь встречаются. — Не смотри на меня так. Это всего лишь ягода. Я её помыл, не переживай. И, когда он успел всё это сделать? Разложить оставленные кем-то у порога пакеты с едой, помыть клубнику, и уложить её красиво на тарелке? Неужто я так долго разглядывала его дом? — Ты ведь любишь клубники, верно? Я киваю, беру ягоду из рук Чанёля, на, что тот лишь улыбается. — Как ты понял где я? Мы оба застыли. Я в ожидании ответа, он видимо потому-что не хотел мне его давать. — Я коп Гаюль. Мне стоил лишь немного воспользоваться полномочиями. Эта профессия позволяет получить любую информацию, о любом человеке. Я хмурусь. Не то, чтобы я не догадалась, но опуститься до такого...Скорее всего пугала больше причина, нежели способности детектива Пака. Он слишком активно показывал неравнодушие. — А, ещё я знаю, что пользоваться своим положением без серьёзных причин никому нельзя, — фыркаю, закинув последний кусочек сладкой клубники в рот. Он наклонился совсем близко через весь стол. Я даже видела как дёрнулся его кадык. Он сглатнул. — Если бы я не сделал то, что сделал, сидела бы ты сейчас с этим занудой, и выслушивала пафосные слова. — Неужто Пак спаситель ради моего душевного спокойствия нарушил правила? —Не только ради твоего. Я сделал это ради себя тоже.       Самое тяжёлое убедить себя в том, что ты поступаешь правильно. Нельзя взять и забыть, нельзя перечеркнуть то, что было, удалить след человека, которому отдал себя без остатка. В глазах детектива Чанёля, я читала те самые чувства, что когда-то видела в глазах Кёнсу. И сейчас вижу, когда навещаю в тюрьме. Он исхудал, но значительно прибавил в мышцах. Сейчас я в квартире Пака, сижу напротив него, и пытаемся говорить о полезном, но постоянно ловим взгляды друг на друга, ему нравится, а мне неловко. Стараюсь просто не часто попадаться, но с ним определенно легче, нежели в компании Майкла. В какой-то момент Пак Чанёля стало слишком много. Везде. Постоянно. Всегда. Повсюду. Он сам устраивал засады, да, так, чтобы повода не нашлось его послать. Вот и сейчас он интересуется бизнесом моего отца, и причиной моего нежелания туда возвращаться. — Ты не хочешь возвращаться, да? И это его взгляд, когда он спрашивает такой уверенный, такой смелый, что не возможно игнорировать. Ответ очевиден: я не хочу, но если моей отец продолжит на меня давить, мне придётся согласится. Только для того, чтобы не вызвать негодования. Для того, чтобы не вернули обратно в Америку. Я знала, что без Кёнсу погибну, утону в этой проблеме, сойду с ума, если иногда, но не взгляну ему в глаза. — Возможно, — делаю глоток холодного напитка, и он пробирается под кожу неприятно колючим ощущением. — Но есть ли выбор? Отец продолжит давить, если не вернусь. В компании есть обязанности, которые на себя взволила. Я согласилась на это ради Кёнсу, — тёплые воспоминания нахлынули в голове. — И вернуться придётся ради него. Меня отправят за границу, если ослушаюсь, и тогда я больше не увижу человека, которого люблю. Чанёль отвернулся. Он отвёл взгляд, и сжал челюсть так сильно, что это было не возможно не заметить. Из нас бы вышла хорошая команда, и отличные друзья, если бы не частое проявление заинтересованности в нечто большем. Когда осмелилась Чанёлю на днях вновь намекнуть на попытку отношений с моей знакомой не составляющей меня в покое, вымаливающей номер его телефона, парень разозлился и повесил трубку, не дав закончить предложение. — Эй, только не говори, что я опять сказала что-то не то? Ты покраснел как мухомор. Только белых точек не хватает, — огрызнулась я, всё ещё продолжая строить между нами стены. Я всё равно не смогу дать ему надежды, даже малейшей. Моё сердце любит лишь единственного, тело желает лишь незаменимого. Отца моего ребёнка. Ещё немного, и я расскажу об этом Чанёлю, на данный момент единственному человеку, который мне так предан, что нарушает даже собственные правила. — Гаюль, ты точно не хочешь ничего мне рассказать? — и на этом вопросе, сердце уходит в пятки. — Вроде нет. Но Чанёль не отступает. Он смотрит так пристально и проникновенно, что чувствуется, вот-вот расскажется всё, даже если эта не та правда, о которой ему хочется знать. Детектив прекрывает глаза, а потом выходит вон в спальню, долго там возится, а когда возвращается, кидает передо мной листы каких-то документов аккуратно вложенные в прозрачный файл. — Не из-за этого ли ты не можешь вернуться?