Спасательный круг

Медсестра подошла к койке Фёдора и начала допрос.  — Очнулся? Наконец-то. Как ты попал к нам? Как тебя зовут? — её голос звучал строго, но в то же время как-то… неспокойно? Достоевскому было сейчас не до этого. В голове крутились тысяча отговорок, бредовых планов и упрёков в свою сторону. Чёрт. Как же ему теперь выкручиваться? Соврать? Ха, конечно они догадаются, откуда он на самом деле. Скажет правду — сам себе подпишет смертный приговор. Фёдор дико боялся того, что с ним теперь сделает Мори. От представления собственной казни, парень вздрогнул. Кажется, он слишком долго молчал, ибо врач внезапно заговорила: — Видимо, ты ещё не в норме. Неудивительно — ты был в ужасном состоянии. Я пока что оставлю тебя в покое. Если что, вот здесь есть кнопка — звони. — женщина встала, чтобы уйти, но вновь повернулась к Фёдору и более мягко произнесла — отдыхай. Она вышла из палаты и закрыла за собой дверь. «Пронесло… — подумал Фёдор, — я уже чувствую себя лучше и, возможно, мне удастся сбежать отсюда сегодня. Только бы узнать — как?» — брюнет задумчиво прикусил фалангу большого пальца и посмотрел в окно. Отсюда виден двор и фигуры каких-то детей. Они не дрались, не прятались. Они просто играли и наслаждались тёплым днём. Как же это… странно. После того ада, в котором жил Достоевский, такая жизнь казалась сказкой. Жаль, что такому чудовищу, как он, в раю не место... Чёрт, как же он устал выживать. Его существование — это борьба за жизнь. Иногда, Фёдору очень хочется проиграть. Проиграть эту чёртову игру в жизнь и освободится, наконец, от её глупых правил. Играть по ним слишком тяжело. Из невесёлых мыслей Достоевского вывел тихий скрип открывающейся двери. Брюнет не придумал ничего лучше, чем нырнуть под одеяло. Видеть людей в принципе желания не было. — Фёдор? Ты как? — парень с облегчением и каким-то странным волнением узнал этот голос. Мягкий и спокойный голос кареглазого шатена. Достоевский вынырнул из-под одеяла и сел на кровати, глядя в взволнованные глаза напротив. — Отлично, по сравнению с вчерашним, - тихо ответил он. Дазай, услышав это, изменился в лице. — Ты выглядел просто ужасно. Как такое произошло? — Осаму с сочувствием смотрел на друга. Как же он испугался, увидев его таким. Потом ещё к больному напрашивался, Ацуши достал своими расспросами. Хорошо, что у них есть Йосано и её способность. Иначе, всё могло закончиться гораздо хуже. — Неважно... В этот раз я сильно прокололся... — брюнет скривился при воспоминании о том дне. Ему не хотелось говорить об этом. — Прости, — Осаму стушевался. Действительно, слишком грубый вопрос, — Слушай, я тебе тут это... Из столовой яблоки стащил... Больше ничего не было... — Дазай смущённо вытащил из глубоких карманов пару яблок и протянул одно Фёдору. Брюнет был в восторге. В их корпусе и крошки "крысам" не оставалось, ни то что целое яблоко. Он, поколебавшись, принял "подношение" и с жадностью вцепился в фрукт. Осаму присел на край койки. Он смотрел на Достоевского, как на бездомного котёнка, и сердце съедала сильнейшая жалость. Нет. Теперь он никуда его не отпустит. Они сидели так, в тишине, избегая встречных взглядов. Сколько времени прошло? Час, два, три... Дазаю было плевать. Он готов был вечно так сидеть, в уютной тишине, и тайком любоваться Фёдором. А сам даже не подозревал, насколько пристально Достоевский разглядывает его самого. Неловкое столкновение взглядами. Чужое смущение. "Он милый..." — в мыслях обоих. Дазай подсел ближе и, кажется, теперь слышит не только башенный стук своего сердца, но и чужое учащённое дыхание. Чёрт. Кого они обманывают? — Фёдор — на такой манящий голос невозможно не откликнуться. Не успел брюнет обернуться, как его губы поймали чужие. Короткий поцелуй. Длинный, прямой взгляд. Хлопок закрывшейся двери. Что он только что сделал...