Спасательный круг

Темнота. Топот маленьких ножек, крысиное фырканье и остальные издаваемые ими звуки вызывают табун мурашек, заставляют конечности нервно вздрагивать, а глаза — бессмысленно таращиться в темноту, ища источник звука. Чернота заливается в глазницы, уши, нос, рот. Забивается в лёгкие, мешает дышать, нельзя произнести ни слова. Давит на голову, избавляясь от мыслей, оставляя лишь страх. Будто ты похоронен заживо. Холод. Пронизывающий могильный холод заставляет комок в углу сжаться ещё сильнее. Тело уже не слушается, коченеет. Руки, будто изо льда, растирают продрогшие колени, не принося должного эффекта. Он прижимается к стене и чувствует прикосновения тех, кто закончил здесь своё жалкое существование. Срывая голос, хрипя от боли, истекая кровью они молили о пощаде. Дьявол не слышал их. Эти тела всё ещё разлагаются где-то здесь. Спрятанные по углам, растасканные крысами по щелям обрывки душ не смогут найти покоя. Ад вечен. Мы все в нём родились. — Ай..! — тихий хриплый голос разрывает давящую тишину. Ха, кажется, его приняли за мертвеца. Крысы осмелели и уже предъявляют права на его свежую плоть. Нисколько не смешно, но Достоевский улыбается. Ещё пару часов и его начнут есть. Он не помнит, сколько просидел в подвале. Помнит только крики "псин" и попытки его догнать. Тачихара так быстро не отстанет. Никто не должен видеть его сегодня. Даже Гоголь. Лучше сгнить здесь, чем вытерпеть очередные издевательства. "Если пойдет дождь, то меня затопит" — рассудил брюнет. Было трудно думать в принципе, из-за окружавшего его оцепенения. "Может, пора вылезать?" — мелькнувшую мысль тут же придавила тишина подвала, гремящая в голове. Снова пустота и непонятная тяжесть. Фёдор остался бы в этом склепе навсегда, если "братья меньшие" не начали прямую атаку. Отбрасывая крыс, парень встал и, на негнущихся ногах поплёлся к выходу. Чёрт, как же здесь тяжело, будто с каждым шагом ты прорываешь себе путь через толщу утрамбованной земли. Еле поднялся по лестнице. Дрожащими от холода руками открыл замок. Из последних сил толкнул дверь. Свобода. Воздух резко врывается в лёгкие, заставляя парня согнуться в приступе кашля. Море звуков топит частицы гробовой тишины, въевшиеся в душу Достоевского. Он делает шаги уже увереннее и оглядывается. Путь чист. Быстро поднимаясь по этажам, Фёдор находит заброшенный класс — их с Гоголем место. И действительно, "клоун" уже здесь. Он сидит на подоконнике, откинувшись назад и свесив ноги на улицу. Блондин резко оборачивается, услышав шаги и расплывается в тёплой, настоящей улыбке, которая принадлежит только Достоевскому. Разноцветные глаза светятся счастьем и неподдельным обожанием. Жаль, что последнее брюнет успешно игнорирует. — Дост-кун!!!! — Коля накинулся на Фёдора и обнял его изо всех сил, — Где ты был весь день?! Я тебя обыскался! Даже у "псов" про тебя спрашивал, они правда, не ответили... Полаяли немного. Жуть, какой ты холодный, нужно тебя быстро согреть! — произнеся это на одном дыхании, блондин взял руки брюнета в свои и начал растирать до красноты. Фёдор не сопротивлялся, знал — это бесполезно. — Естественно, я прятался от Тачихары. В подвале. Знаешь, там холодно. И здешним крысам я явно не понравился, разве что на вкус. — ответил парень обыденным тоном. — Ха-ха! Крысы-канибалы? Звучит! — вновь рассмеялся "клоун", — В следующий раз не сбегай так, а то останешься там, в том склепе. Кто будет выслушивать мой бред, кроме тебя? — уже спокойнее и с нежным укором тихо произнёс Гоголь. — Как скажешь, Коля. — Фёдор равнодушно осмотрел друга, прекрасно понимая, что обещание дать не сможет — не выполнит. За окном мягко светило закатное солнце, тихо шуршали зелёные кроны деревьев, ветер играл со свежей травой. Вечерний свет пробивался в заброшенный класс, освещая двух парней, пребывавших в уютном молчании. Гоголь всё не мог оторвать взгляда от Достоевского. Холодные, глубокие, космические глаза, длинные редкие ресницы, тонкие тёмные брови, отливающие фиолетовым смоляные волосы, спадающие на лицо, бледные впалые щёки, острые скулы, манящие тонкие губы... Всё это хотелось присвоить себе, хотелось спрятать эту красоту и любоваться одному. Жаль, что Фёдору на его желания плевать. Голову и сердце брюнета занял другой человек. Шатен с чайного цвета глазами и бинтами по всему телу. Как глупо для него, Достоевского, влюбиться с первого взгляда... точнее, с первого объятия. Фёдору никогда не приходилось раньше такое ощущать. Жгучую боль в груди, навязчивые мысли и непреодолимое желание увидеть, коснуться... Это было так странно. Солнце мелькнуло за лесом и скрылось. Ночь вступила в свои права. Дост заметил, что Коля так и уснул, прислонившись к стене напротив него. Он тоже не собирается спускаться. Фёдор лёг возле стены, положив найденную старую книгу под голову. Через час в классе было слышно лишь мирное дыхание двух спящих парней.