Ветрянка

      Серёжа всегда был болезненным ребёнком. Несмотря на его любовь к Питеру и дождю, Разумовский часто замерзал, а после проводил в лазарете от двух недель до трех месяцев. Олег же напротив — имел слишком сильный иммунитет. Он не болел гриппом и даже обычной простудой, все кишечки и отравления обходили его стороной, даже если все ребята в приюте ими заболевали. Ребята смеялись, что Олег бессмертный, его ничего не берёт. На службе однополчане тоже шутили на этот счёт. Говорили, что он неуязвимый, как Супермен, что его и пуля не возьмёт. Некоторые даже стихи и шутливые песни об этом сочиняли.       Однако, так как у Волкова был всего один единственный друг — Серёжа, в лазарете он проводил столько же времени. У него даже сразу же появлялась собственная соседняя койка, стоило Разумовскому снова попасть в руки медиков с очередным воспалением или простудой. Единственная болезнь, которая задела Олега, была ветрянка. Тогда она скосила всю их группу. Все выглядели как леопарды в зелёную точечку, чесались, как обезьяны, и вопили, как свиньи на убое, стоило их начать мазать зелёнкой. Как ни странно, единственный, кого не затронула эта хворь, был Разумовский. Он в то время лежал в лазарете с очередным воспалением лёгких, а всю группу Олега закрыли на карантин, не войти не выйти. Все ещё тогда шутили, что, оказывается, самый стойкий у них всё же не Волков, а Серёжа. Видимо, за то мимолётное везение Разумовский расплачивался теперь. Всё начиналось с обычной температуры, которая поднялась на следующее утро после их совместного посещения аквапарка. Голова гудела, кости ломило, нос хлюпал. Олег, уже привыкший к такому поведению организма друга, как настоящий врач, достал с верхней полки в своей комнате огромный ящик с медикаментами и расфасовал необходимые таблетки по органайзеру, чтобы Серёжа, не дай Бог, не перепутал их. Однако температура у Разумовского сбивалась, но все остальные симптомы не проходили. Когда под вечер у него снова поднялась температура, а на руках стали появляться красные пятнышки в виде сыпи, Волков вызвал врача.       Врач был из обычной городской больницы, к которой был прикреплён Серёжа. Мужчина в возрасте спокойно осмотрел больного, записал что-то на листочке и отдал его Олегу, диагностировав «ветрянку».       — Ты серьёзно не делал прививку от ветрянки, когда не переболел с нами? — Изумлённо смотрел на выписанный рецепт Олег. Он не верил, что его друг мог быть настолько беспечным. Серёжа прекрасно знал свой организм и никогда лишний раз не рисковал.       — Так я же ей переболел в пятом классе, когда ты на сборах был по дзюдо, — недовольно сказал Серёжа, кутаясь сильнее в одеяло, чуть ли укрываясь им с головой.       — То есть это по второму кругу? — Насупил брови Волков, чувствуя какой-то подвох.       — Ну, простите, что мой организм не может переваривать металл, как твой, и я заболел второй раз, — буркнул в ответ с небольшим повышением голоса Серёжа, закашливаясь. Олег тут же протянул ему стакан воды. Разумовский повернулся на другой бок. На одной руке больной смог приподняться, а второй, недовольно высунув её из теплого плена одеяла, взял стакан и поднёс к губам, делая неспешные глотки.       — Я тогда пойду в магазин за лекарствами и за едой, ты пока попытайся поспать. Если что, звони, — сказал учтиво Олег, складывая кошелёк и рецепт от врача в задний карман джинсов, а потом обратился с похожей командой к Марго, от чего Серёжа недовольно хмыкнул и снова отвернулся, смотря в панорамное окно, которое было специально затемнено днём на случай, если нужно было поспать.       По магазинам Волков ходить любил только со списком, в отличие от Серёжи. Иногда Олегу казалось, что его другу срочно нужно ставить лимит на карту, потому что он действовал по принципу «что неровно лежит — моё». Буквально всё, что попадалось ему на глаза, Разумовский закидывал в тележку. И это хорошо, что самый ближайший большой продуктовый магазин у них был «Перекрёсток», а не какой-нибудь ТЦ или, не дай Бог, «Ашан». Хотя и в данном магазине Серёжа мог набрать столько всего, что одной, а то и двух тележек не хватало. Слава Богу, что в плане покупок у Разумовского память была как у рыбки Дори. Если он что-то клал в тележку, то тут же забывал об этом, а Олег, пользуясь возможностью, выбрасывал то, что точно никак не могло пригодиться им в быту. Отдельным лакомым кусочком для Серёжи были снеки: чипсы, сухарики, конфеты, шоколадки. К последним молодой миллиардер вообще питал какое-то нездоровое влечение. А так как в «Перекрёстке» многие позиции часто были по скидке, Разумовский мог складывать шоколадки целыми брикетами в корзину. Даже несмотря на то что одна из стен в доме Серёжи была закрыта одними автоматами с едой, молодой человек продолжал тратить на них деньги в магазинах. От такого расточительства чаще всего спасали онлайн покупки. Серёжа всё выбирал, добавлял в корзину, а Волков — как ярый критик — её потом чистил оставляя с 120 позиций 22.       Купив всё необходимое Олег вернулся домой, где нашёл Серёжу на том же месте, где он его и оставил. Помыв руки, Волков аккуратно приблизился к своему другу и потрогал его лоб ладонью на наличие температуры. Она снова поднималась. Ладони Олега всегда были слегка прохладными, в отличие от их тыльных сторон, из-за чего Серёжа слегка потянулся вперёд головой, чтобы ещё хотя бы несколько секунд почувствовать эту приятную прохладу.       — Поспи ещё немного, — прошептал Олег, замечая, как беспокойно задвигались глазные яблоки под веками Серёжи. Волков аккуратно убрал длинные волосы с лица друга, чтобы те не мешали и не щекотали и так раздражённую кожу, и пошёл на кухню.       Олег разобрал вещи. Разложил лекарства по отсекам своей аптечки, сразу прочитав их способ употребления, дозы и противопоказания, а после составил новый список лекарств, прикрепив его на переднюю часть коробки. В списке были перечислены все лекарства, разделённые на четыре сектора. Так было удобнее их искать. Закончив с логистикой, Волков пошёл на кухню, чтобы приготовить куриный суп и заварить побольше чая. Серёжа чай не любил. В нём было мало кофеина, он плохо бодрил, а с его работой порой казалось, что возьми у Разумовского кровь, и она на 50% будет состоять из кофе и на 49% из энергетика, а 1% воды. Однако Олег понимал, что сейчас Серёже нужно пить только горячий чай, желательно в прикуску с медом.       — Олеж, что ты там делаешь, — болезненный и немного капризный голос послышался позади Волково. Он развернулся, помешивая ложкой почти готовый суп. Серёжа, закутанный с головой в одеяло, стоял около дверного косяка, буквально вдавившись в него от бессилия. Как он добрался до кухни, было загадкой.       — Олеж, — Серёжа явно что-то хотел сказать, делая шаг на встречу другу, но его ноги болезненно подкосились, и если бы не сорвавшийся с места Олег, то он бы точно упал, приложившись головой об стену.       — Совсем идиот?! Сказали же лежать в постели! — рявкнул на друга Волков, придерживая его за голову. Как вдруг началось то, о чём Олег уже благополучно забыл, так как давно не приводил в чувства Серёжу с температурой — он стал плакать. Ещё одной особенностью Разумовского во время болезни с температурой была его щепетильность. Он мог разрыдаться по любому поводу. Повысили голос — слёзы, неудачная шутка — слёзы, кто-то обидел дворового котёнка — слёзы, огромный шприц — слёзы, горькие лекарства — очередные слёзы. В общем, в такие моменты у Серёжи вызывало слёзы буквально всё. В детстве Олег не знал, как на это реагировать. То ли звать кого-то, то ли сидеть и успокаивать. В подростковом возрасте это очень сильно бесило. Тогда Волков успокаивал Сережу, а потом шёл в спортзал выбивать из себя раздражение, а из груш — пыль. Теперь же Серёжины слёзы даже немного успокаивали. Он шёл на поправку.       — Прости, я не хотел кричать, — раздосадованно, вытирая слёзы большими пальцами свободной руки, оправдывался Олег.       — Прости, я не хотел тебя злить, — хлюпая носом, едва владея дрожащим голосом, отвечал в унисон Серёжа, хватая руку друга, держась за неё, как за соломинку. — Ты же снова не уедешь в свою Сирию? — всхлипывал Разумовский, смотря Олегу в глаза, стараясь сдержать слёзы, чтобы в следующее мгновение, не услышав ответа, разрыдаться ещё сильнее.       — Да не поеду я никуда! Не поеду! — отвечал уверенно, но спокойно Олег, следя за тембром своего голоса и интонацией, чтобы не спровоцировать ещё большую истерику у Серёжи.       — Ты обещаешь? — хлюпнул в очередной раз носом Серёжа, вытирая его тыльной стороной ладони, прекращая плакать.       — Да, — кивнул уверенно Олег, прикладывая свою ладонь снова ко лбу друга, наблюдая за тем, как тот в очередной раз спокойно закрывает глаза. Наверное, это было пиком выражения его доверия.       — Пойдём покушаем, пока температура не поднялась. — Помог подняться другу Олег, усаживая его на стул. Серёжа любил то, что готовил Волков. Почему-то его еда получалась очень вкусной, вкуснее даже чем в ресторане. Возможно, он что-то в неё добавлял, но Разумовский предпочитал не узнавать об ингредиентах любого продукта, который он ел, а то желание его есть само собой отпадало. После супа Олег поставил две чашки чая на стол и банку мёда, серьёзным тоном предупреждая Серёжу, что ему необходимо съесть хотя бы три ложки.       — Сейчас поешь, таблетки выпьешь, и я тебя зелёнкой помажу, — описал дальнейший план действий Олег, словив на себе какой-то слегка испуганный и возмущённый взгляд.       — Я что, как пятнистый жираф буду? — Недовольно скуксил лицо Разумовский, отставляя недопитый чай в сторону.       — Ты будешь тогда чесаться, как бабуин, — парировал Волков, полностью опорожняя свою кружку.       — Да не буду я. У меня ничего не чешется. — Вздёрнул плечами Сережа, который буквально несколько секунд назад, боролся с желанием разодрать себе живот, так сильно всё саднило.       — Серёж, я переживаю за твоё здоровье, — серьёзно сказал Олег, собирая посуду и ставя её в мойку.       — Вот только не надо мне отвечать моими же фразами! — взвился Серёжа, резко вскакивая со стула, но тут же оседая на него обратно, держась за стол.       — Две таблетки, и идём на кровать, буду мазать тебя. — Положил перед другом две капсулы и протянул стакан воды Олег. Серёжа недовольно заглотил таблетки, а потом сам встал и зашагал в сторону своей комнаты, часто опираясь на стены, но не давая Волкову помогать себе. Обиделся. Олег смотрел на всё это и лишь мотал головой, не веря, что это действительно происходит с ним.       — Больно, Олег, — шипел Серёжа, сидя на кровати со сгорбленной спиной, упираясь руками в матрас каждый раз, когда Волков слишком сильно надавливал на вскочившие прыщики ветрянки.       — Потерпи. Ещё немного осталось. — Стал быстрее делать свою работу Олег. Вдруг у него зазвонил телефон. На экране выскочило имя «Игорь». Волков принял вызов, тут же вникая в суть разговора. Вскоре Олег стал чувствовать странный холодок на своей левой руке. Он повернул голову в сторону Серёжи и увидел эту хитрую лисью улыбку. Разумовский, как настоящий шкодник, наставил зелёные точки по всей руке Волкова, хитро улыбаясь ему в ответ.       — То есть я теперь, как ты? Пятнистый? — саркастично усмехнулся Олег, смотря за тем, как улыбка Серёжи становится всё шире, а в его голубых появляется живой блеск.       — Ну, и как я сейчас пойду на встречу с Громом такой красивый? — смотря на свою руку и уже подбирая в голове, какую одежду он может надеть, спросил Олег.       — Зачем тебе к Грому? — поинтересовался Серёжа. Олег был готов поклясться, что слышал в его интонации нотки ревности.       — Ему помощь нужна в каком-то деле с бывшими военными. Попросил подойти, — ответил развёрнуто Волков. — Ты отдыхай и постарайся ещё поспать. Если температура поднимется — пиши, я постараюсь быстро вернуться. — Разумовский обиженно выдохнул и лёг обратно в кровать, накрывшись снова одеялом.       Дело оказалось сложнее, чем Игорь и Олег себе представляли. Несколько отморозков, которых недавно уволили в запас, стали барыжить оружием. И ладно бы иностранным, так нет, воровали из отечественных складов. Волкову и Грому понадобился не один час, чтобы сначала вычислить злоумышленников, а потом организовать на них облаву.       Домой Олег вернулся уже далеко за полночь. Он надеялся увидеть Серёжу в кровати, сладко спавшим, но, видимо, у Разумовского были свои планы. Молодой человек сидел и что-то усердно строчил в компьютере.       — Серёж, а после того как ты выздоровеешь, это сделать нельзя? — с интересом спросил Олег, вставая перед рабочим столом, упираясь в него руками.       — Я же обещал выпустить обновление до конца этой недели. Я тогда мог не успеть, — жалобно ответил Серёжа, понимая, что его поймали.       — Если ты сляжешь от переутомления, то ещё дольше не сможешь обновить свою соцсеть, — криво усмехнулся Волков, подходя к Серёже с другой стороны стула, разворачивая его, намекая на то, что ему уже пора идти спать.       — Олеж, а ты почитаешь мне? — Запрокинул голову вверх Разумовский, смотря своими кристально-чистыми голубыми глазами на Олега.       — Серёж, ты же знаешь, что я читаю плохо. — Скривился в недовольстве Волков, понимая, что всё равно придётся соглашаться, так как нос Серёжи стал уже подрагивать, предупреждая о новом порыве негативных чувств. — Хорошо, только ты даёшь слово, что ляжешь спать и не попытаешься встать ночью и улизнуть к компьютеру, — пригрозил словно маленькому Волков. Разумовский в ответ активно закивал.       Серёжа выбрал книжку по усовершенствованию кодов, в ней Олег понимал только предлоги и редко отдельные слова и то был не совсем уверен в их значении. Так, зевая через каждый две строчки, Волков дочитывал уже третью главу книги, наблюдая за тем, как Серёжа мирно посапывал у него на коленях.