И такое случается...

«Три часа ночи. Все нормальные черепахи спят. Очевидно я ненормальный, раз до сих пор не смог заснуть. Агх. Когда это я, вместо того, чтобы сражаться с глупыми монстрами, начал изучать потолок? Мхм… Зараза. После последней ссоры… Блин, ну кто бы мог подумать, что Микки ни в чём не виноват? Впервые в жизни, между прочим! Ну да, наговорил ему всякого… Но я же был зол! Сенсей ведь говорил, что врать нельзя. На правду не обижаются, вобще-то! — Как только такие мысли промелькнули в голове у черепашки, противный голосок воспротивился этому. Во рту появился странный привкус, а желудок как будто обожгло, но вышеперечисленные ощущения длились всего несколько мгновений. Однако парнишке и этого хватило для осознания того, что он не прав. — Ну, может быть, надо было сказать ему об этом помягче? Майки ведь у нас принимает всё слишком близко к сердцу…» Совесть, которая как считал Раф, отсутствовала у него, потому что он слишком крутой, всю ночь не давала покоя, из-за чего заснуть у парня получилось только под утро, а это в свою очередь привело к водорослям на лице во время завтрака и проигрышу в спарринге с Лео… — «Да что ж такое-то! Это же всего одно слово! Скажи его, давай!» — И-из-из-изви-ни-извини… — «Есть!» — Наконец у Рафаэля, стоявшего почти два часа около зеркала, получилось выговорить столь ненавистное ему и простое для произношения слово. Да, но это только полдела, так как сказать «прости» зеркалу гораздо легче, чем младшему брату. Однако, это не остановит самого упёртого из семьи черепах. Нет, конечно, он это сделает, а вот когда — это уже другой вопрос. Дверь в комнату Майка так далеко… Десять шагов! Какой кошмар… Это огромное расстояние было преодоленно за пятнадцать минут. (Пятнадцать минут, Карл!). Когда же Раф смог добраться до двери, он остановился и просто стоял под ней, словно ожидая, что вселенная сама всё сделает, но чудес на свете не бывает, ну, или по крайней мере в жизни Рафа, поэтому мысленно для себя решив, что если Майки занят чем-то важным или спит, то извинения перенесутся, Раф вошёл в комнату. Микеланджело сидел на кровати и что-то рисовал. Парень даже не посмотрел на того, кто вошёл в его главное место обитания, после кухни, конечно. Майк и так знал, кто это. Благодаря своему отходчивому характеру, обида на старшего улетучилась ещё два дня назад. Но так как Раф не умеет читать мысли, то можно было притвориться всё ещё растроеным куличиком и использовать это в своих целях, которые точно не предвещали ничего хорошего, но воображение создавало картинки истинного веселья. Для осуществления своего коварного плана нужно было лишь выслушать что-то неразборчивое на языке Рафа, означающее «извини, мне жаль», а дальше нужно только включить на максимум свои актёрские навыки и не засмеяться раньше времени. Раф сделал несколько медленных и, словно не имеющих под собой пол, шагов по направлению к младшему брату. Его наполняла не только решимость, но ещё мотивировало то, что если он снова не будет спать ночью, то проиграет завтра в спарринге с Донни, а это уже переходит все границы. — Эм, Микки? — На эти слова Микеланджело, состроив самую подходящую рожицу для данной ситуации из своего весьма обширного арсенала, повернулся к брату, давая понять, что внимательно слушает его. — Да, Раф? И тишина… — И-извини меня, мне, эм, жаль. — Выдавил наконец Раф из себя слова, после несколько затянувшейся паузы. Его слова прозвучали настолько тихо, что могло показаться, будто он ничего и не говорил, однако зеленоглазый знал, что брат его услышал. — Ладно, ты прощён. — Спокойно сказал Микеланджело. Если бы это был Донни или Лео, то Раф бы развернулся и ушёл после этих слов, но это были не они, а рыжий демон, обладающий именем — Микеланджело. Так повелось, что когда конфликт возникал именно между этими двумя, то простое «ты прощён» было чем-то снисходительным, просто потому, что предупреждало извинявшегося о том, что следующие несколько дней будут в некоторым смысле настоящим адом, ведь месть как Рафа, так и Микки, уж точно пострашнее контрольной по геометрии. Границы, конечно, они не переходят, но когда вы живёте с братом около десяти лет, то вы точно знаете все его фобии и секреты. В общем, слова Майка «ты прощён» сразу были восприняты в правильном смысле неправильного перевода. — То есть, вот так просто? — Рафаэль недоверчиво покосился на брата, не совсем понимая откровенное признание. — Неужели, ты не дашь мне даже отомстить втихаря? — Укоризненно произнёс Микки и отложил альбом. — Что-то ты сильно раслабился, раз не скрываешься. Теряешь хватку. — Сказал Рафаэль. — Бывает. — Микеланджело пожал плечами. — И что же ты удумал? Тараканы под подушкой? Оружие в грязи? — Слишком банально. Я вообще-то прогрессивная черепаха. — На лице Майка появилась самодовольная ухмылка. — Но ты можешь избежать этого всего. — Да ну? И что же мне надо сделать? Украсть у Лео мечи? Майки со скоростью света нырнул под кровать. Вылез он оттуда с нежно розовым, покрытым по всей поверхности блёстками, и имевшим на спине крылья, «кошмаром». В зубах он держал игрушечную волшебную палочку, такого же цвета, что и «розовый кошмар», только вокруг неё были закручены сиреневые и голубые ленточки. В другой руке у него была серебряная диадема, камни которой были просто сказочными. Они так красиво блестели, что вороны, будь эти птицы здесь, точно устроили бы поединок за блестяшки. — Ни за что! Никогда и ни при каких условиях! — Воскликнул Раф. Ему не нужны были пояснения, достаточно только хитро-наглой улыбки младшего брата, чтобы понять, что тот охотно поделится с зеленоглазым этим нарядом. — Никогда не говори никогда, Рафи. — Словно зная то, что Раф после этих слов подойдёт и наденет «ужас», произнёс рыжик, стараясь не засмеяться. Такого поворота событий не ожидала даже вселенная, не то что Раф. Конечно, парень знал о том, что Майки не знает мер, но такое даже для него слишком. — «И о боже! Откуда он взял эту девчачью гадость?! И если так, зачем притащил домой? Неужели, он хотел надеть его на Хеллоуин?! Ну точно что-то с мозгами.» — Такие мысли крутились у обладателя красной повязки, когда он быстрым шагом выходил из комнаты голубоглазого. *** Хей, знакомьтесь, Раф—параноик. Если раньше спать не давала совесть, то теперь паранойа. Каждый шорох был воспринят, как угроза. Рафаэль по-нескольку раз проверял любую комнату, в которой находился, на не очень прикольные розыгрыши «рыжего демона». Однако, ничего не находив уже в который раз, темперамент считал, что так и надо, и это входит в планы Микки. Байкот, кстати, от вышеупомянутой черепахи, не прекратился, что только ухудшало всю ситуацию. Обладатель красной повязки уже не впервые в жизни убедился, насколько для него важен голубоглазый, его шуточки и просто разговоры ни о чём… Смотреть на то, как он общается с остальными и специально делает вид, что не замечает Рафа — было очень обидно. Несмотря на то, что общение ребёнку, особенного такому активному, как Раф, нужно было также, как и кислород, парень ни за что и ни прикаких обстоятельствах не надел розовый кошмар с ленточками. Ну, вернее он так думал до одного инцидента. Произошло это за два дня до Хеллоуина. Недосып, игнор, нервозность и последствия всей этой напряжённой обстановки, сильно таки сказались на эмоциональном состоянии парня. Если раньше он был просто раздражительным и саркастичным, то теперь Раф стал мегараздражительным и гиперсаркастичным. Ещё и паранойя. Короче, «весёлая картина». Ну так вот, дело было вечером. Тогда Рафаэль пошёл выяснять причину продолжительного игнора, который длился уже почти неделю. Зная Майка, общение которому нужно с любым существом, находящимся в метре от него, такой долгое молчание по отношению к Рафу, даже если рыжик обижен, было слишком затяжным. Так что выдвинулось два варианта: либо Майки сошёл с ума, либо он начал общаться с остальными членами семьи больше, чтобы заклеить недостающую частичку общения со старшим братом. Судя по наблюдению параноика, второй вариант не проявлял себя, а это означает, что причина, войти в комнату к голубоглазому, ещё и была более-менее оправдана. Микеланджело собирал пазл, когда к нему в комнату вошёл темперамент. Майки осмотрел его, оценивая ситуацию и принял к сведению, что его план выполнен уже наполовину. Осталась самая трудная часть. Увы, как парень не старался, усмешку с лица было не снять. Выражение лица рыжика вобще просто уничтожило Рафа. — Чё ты лыбишься? — Ты вернулся. — И что? — Наконец, до долго сображающего Рафа по вполне ясным причинам, начал доходить смысл, сказанных Микки слов. — Да я-я не за этим! — Тогда нам не о чём говорить. — Скорчив самую серьёзную рожицу, на которую только был способен обладатель оранжевой повязки, стараясь говорить как Лео, когда тот читает нотацию, сообщил Микеланджело. После этой фразы шестое чувство Рафа начало бить тревогу. Оно, в отличии от уставшего мозга, уже поняло, что Майки провоцирует зеленоглазого, заманивая в «весёлую игру» под названием «А тебе слабо?». Раф никогда не слушал свою чуйку, и сейчас его разум решил проигнорировать внутренний голос и податься эмоциями. — Будто бы ты смог надеть это. — Вызывающе проговорил он. Эти слова стали точкой невозврата. — А я могу, хоть сейчас. — Сказал парень, осознавая, что победа уже у него в кармане. — Гонишь. — Не-а. — Весело протараторил голубоглазый. Две минуты спустя рыжик был в «розовом кошмаре». Если бы его старший брат являлся экстрассенсом, то уже давно бы понял план рыжего демона. В глазах Майка промелькнула искра, которая не осталась бы незамеченной будь обладатель сай в нормальном состоянии, но он не был. — А тебе вот слабо. — Указывая пальцем на брата, усмехнулся парень. — Неправда! — Шестое чувство Рафа орало так, что возник вопрос, как розовая форма, отвечающая за нервную систему, ещё не услышала это ор. — Да-да, да-да. — Ты мне не веришь? — Естественно, ты же как всегда струсишь. — Как всегда? Да я никогда не трусил! — А ты докажи. — Возьму и докажу! — Наденешь его на Хелоуин и пробудешь в нём весь день. — По рукам. — Шестое чувство черепахи в красной повязке нашло петлю и, кажется, неслучайно использовало её по назначению. Лишь выйдя из комнаты, Раф понял, что сам только что подписал себе приговор. Перед ним стоял выбор: надеть платье или до конца своей жизни выслушивать насмешки от Майка о том, что он трус. Гордость была против и того, и другого, она вообще хотела пойти посмотреть какой-нибудь фильмец, но, увы, гордость — это чувство, а не живое существо. Рафу пришлось выбрать первый вариант, ну блин, он уже поспорил, а отрекаться от своих слов не собирался. Отец учил, что от своих слов отказываться нельзя. (А если парни будут смеяться, то компромат, которым обладает зеленоглазый, пойдёт в дело.) И был, кстати, плюс в этом всём — Майки должен был прекратить свои военные действия. *** Сейчас. За два дня Раф смог впервые нормально выспаться, это его как раз-таки и вернуло в свою тарелку, но вопрос об игноре Майка всё ещё оставался открытым. После игры «А тебе слабо?» Раф с выданным ему нарядом направился в свою комнату так, чтобы его никто не заметил раньше времени. Рафаэль успел даже понять и оценить план Майка, что делает его абсолютно вменяемым, поэтому, посмотрев на платье уже в десятый раз, он скривился. И хотя сегодня сама вселенная была благосклонна к темпераменту, ибо по праздникам мастер Сплинтер отменяет тренировки, соответственно можно спать до обеда и вообще не выходить из комнаты почти целый день, но у братьев была особая традиция, каждый Хеллоуин они садились вечером с вкусняшками и смотрели ужастики. Кроме этого фактора, из-за которого нужно выходить, был ещё один, одновременно и раздражающий, и радующий факт, если Раф не соизволит выйти до назначенного времени, волна беспокойства братьев отразится у него на двери. Поэтому у него просто не было выбора. Пять минут спустя парень просто плюнул на всё и надел это платье. Постоял в нём несколько секунд, пытаясь привыкнуть к ощущениям. Пока Раф выходил из комнаты, он успел споткнуться и возненавидеть это платье ещё больше. Когда он вышел гостиную, его встретили удивлённые взгляды парней, в них читалось: «я, конечно, понимаю, что ты не норм, но такого я точно не ожидал». — Эм, Раф? — Стараясь сдержать смех, обратился к темпераменту Лео. — Если тебе вправду нечего было надевать, ты мог бы… — Он запнулся, потому что злой Рафаэль в платье с диадемой и палочкой смотрелся ну очень смешно! — Мог бы попросить меня о помощи. — Кое-как, чуть-ли не задыхаясь от смеха договорил он. Смех Донни напоминал что-то среднее между криками умирающей чайки и тонущего пингвина. — Это самая лучшая принцесса, что я видел. Не то что эти ваши Золушки и Рапунцели, а вот реальное чудо! — Проговорил Майк. После этих слов Лео, задыхающийся от недостатка воздуха, взорвался ещё одной волной смеха. Микеланджело подошёл к старшему брату. — Раф — ты лучший. Я правда не ожидал от тебя такого. — Спасибо, кстати Майки. — Что? — Знал ли ты, что феи — в мифологии очень злые существа? — Нет, к чему ты клонишь? — Видишь крылья у меня за спиной? — Ну да. — Кто я? — Фея? — Да, а ещё феи похищают людей. — Я-я не понимаю, зачем ты мне это рассказываешь? — А ты знаешь, что происходит с теми, кого они похитили? — Н-нет… — А хочешь узнать? — Н-нет! — Тогда беги, Микеланджело, беги пока можешь. Началась погоня. Майки что-то кричал, кажется, отшучивался, в попытках спасти свой панцирь, а Раф в платье пытался его поймать. Он даже кинул в него диадему, чем только вызвал ещё одну волну смеха от Лео и Дона. — Ты — самая злая фея-принцесса, что я встречал! — А ты что, кого-то ещё видел? — Конечно, у кого ты думаешь, я достал этот наряд? Но это уже другая история…