Like Viltrumites Always Do

Саманта Ева Уилкинс чувствовала себя несколько глупо с пакетом апельсинов и букетом цветов. На кой они тому, кто лежит в коме уже неделю, практически покойнику?.. Но мама настояла, а она даже дракона способна убедить чистить зубы утром и вечером. Вздохнув, девушка вынырнула из-за угла и узрела в конце серого, воняющего антисептиками коридора какую-то возню. - О, нет, - простонала она, прибавляя шагу. Фрукты с цветами чудесным образом очутились на ободке подвернувшейся по пути урны. Возбужденные голоса становились все громче. Усталого вида парень - Марк - перегораживал вход в палату всклокоченному черноволосому амбалу. -...Погибло столько людей! Он обязан понести наказание! - И в стократ больше спасено! Отец искупил свою вину... Ева побежала, подгоняя себя разогретым воздухом. - ...Лицемерие! Ты осудил решение Сесила воспользоваться услугами Темного Крыла, а сам… Марк обнажил зубы, с вызовом глядя в хмурое лицо Бессмертного. Они оба были так увлечены "беседой", что не видели приближающуюся к ним девушку. - Ты не смотри, что у меня обе руки сломаны, - прошипел Грейсон; Саманта оторопела от жестокости в его голосе, совершенно не вяжущейся с привычным сдержанным, правильным Марком, - Я выгрызу твое адамово яблоко, если ты хоть пальцем тронешь отца. Только дай мне повод. Темно-серые глаза оппонента сузились в опасные щелки: - Я говорил, что тебе нельзя доверять. Что ты станешь таким же, как он. - Оставь его, - с нажимом произнесла Ева, воспаряя над ними обоими. Бессмертный скривил губы и сделал шаг назад: - Из уважения к тебе, Ева, я отложу этот… неприятный разговор. Но я вернусь, и очень скоро. С этими словами Бессмертный поднялся под потолок и вылетел из больничного крыла, как выпущенный из пращи; оставленные на урне цветы разлетелись по коридору. Грейсон злобно глядел ему вслед, неосознанно скрипя зубами. - Я убью его. - Марк! - встревоженно ахнула Ева. - Я имею в виду… в далеком будущем. Те чуваки, на летающем скейте… Помнишь, они сорвали наше свидание... Бессмертный сошел с ума, объявил себя королем, просил меня убить себя… Не хочу я причинять ему вред... сейчас. Просто припугнул. Закончив свою вымученную тираду, Марк оперся о косяк здоровым плечом. "Какая же херовая ложь. На самом деле я с радостью отвинтил бы ему его сварливую башку". Ева все же поверила, все же решила списать его опрометчивые слова на волнение, с состраданием оглядывая друга. Он расшиб себе лоб в кровь, упорно вколачивая темя в голову Завоевателя, древнего вилтрумского воина, присланного Империей перенять полномочия у полукровки. Загорелое лицо Марка пересекало множество светлых полосок - свежая кожа на месте ран от осколков чужого черепа. - Марк, ты сидишь здесь безвылазно больше недели, - сама только недавно выписанная из больницы Атомная Ева подтянула к себе забытые фрукты, - Ты хоть что-нибудь ел за все это время? Грейсон помотал головой. Как ни странно, ни одна из естественных потребностей не давала о себе знать. Вот только эта чертова усталость, тяжелым пальто лежащая на плечах. Стряхнуть бы ее. Хуже нее были только путающиеся мысли, капля за каплей срывающиеся в необъятную пустоту ожидания. - Твои руки еще не зажили? - Нет. Мое тело как будто застряло в одном состоянии. Сесил полагает, что это из-за того, что я не отдыхаю. - Тебе очень больно? Я могла бы... - Нет. Марк отвернулся от нее, принявшись мерить шагами палату. Его глаза скользили по одному и тому же маршруту, раз за разом: мертвенно бледное лицо Нолана, его почти незаметно вздымающаяся грудь, свободно лежащая левая рука, змеящаяся трубочка капельницы, монитор с пульсом, давлением и прочими характеристиками. И заново. Марк Грейсон так изменился. Солнечный, жизнерадостный и немного наивный паренек стал холодным и отчужденным. Они встречались, но всегда, когда доходило до постели, он сдавал назад, находя всякие дурацкие предлоги. Глядя на то, как Марк убивается из-за отца, Ева подавила в себе эгоистичную ревность. - Тебе стоит хоть немного поспать, - хрипло сказала Саманта. Марк замялся, кидая напряженный взгляд то на подругу, то на неподвижного папу с крепко сомкнутыми веками. Точно ставни закрывали от него голубые небеса. - Если я брошу его, то упущу момент, когда Сесил вживит в него какую-нибудь гадость! В ухо, или еще куда-нибудь, куда доберется его извращенная фантазия! Кто знает, может он специально удерживает его в искусственной коме, дожидаясь, когда я сдамся? Зная, что у меня нет другого выбора, кроме как довериться АГЗ. Выговорившись, Марк понурил голову, нервно шаркая ногой. Затем очень тихо добавил: - Я успел провести с ним всего один день. Саманта мелкими шажками подошла к нему - точно боялась спугнуть дикого зверя - и обняла, но очень осторожно, дабы не повредить сломанные кисть и предплечье. Марк прижался лицом к ее хрупкому плечику. - Я говорил ему не вмешиваться. Не выдавать себя. Он мог бы начать жизнь с чистого листа. Ева слегка поежилась, ощутив, как блузка намокает от чужих слез. Приглаживая растрепанные, засаленные волосы, она прошептала: - Нолан спас тебе и Оливеру жизнь. - Нахуй мне сдалась такая жизнь? - вдруг вспылил Марк, отстраняясь, в темных глазах плескались боль и ярость, - Уж лучше бы Завоеватель сломал меня об колено - было бы не так больно, как видеть отца таким - застрявшим между жизнью и смертью! Очнется ли он когда-нибудь? Эта неопределенность сводит меня с ума, Ева! - А что бы ты сделал на его месте? - парировала Саманта, - Отсиживался в лагере, словно тебе наплевать? Смог бы он потом жить с этим, смотреть на свое отражение в зеркале? Все бы родители умели ТАК любить! Так что не смей прибедняться и жалеть себя, ты должен быть сильным, иначе он пострадал ни за хрен собачий! - Я не разрешаю тебе быть ничтожеством ради меня, ради любого существа во Вселенной. Это приказ, понял? - громко вторил ей жесткий голос у Марка в голове. Грейсон-младший глядел на Сэм так, словно в первый раз увидел. Затем его колени подломились, и он рухнул на кушетку, возле правой ступни Нолана. Ева хотела помочь ему подняться, но он остановил ее, мотнув головой. - О, Марк, прости, я не хотела, чтобы это прозвучало так грубо… - Ничего страшного. Кажется, я понимаю, о чем ты. Ты была так счастлива, когда сбежала от предков в Африку на несколько месяцев. - Нет, Марк, я не совсем это имела в виду... но в чем-то ты прав. Мои родители славные, однако, иногда мне кажется, что им не нужна я настоящая, они хотят лепить из меня, как из пластилина. К тому же, понимаешь, они ведь совершенно обычные и не могут разделить со мной мои переживания так же, как ты можешь разделить свои с папой. Поэтому я и вообразить не могу, что ты сейчас чувствуешь. Марк потянулся и стиснул руку отца, поглаживая большим пальцем линии на его ладони. Он делал это так нежно, что у Евы болезненно сжалось сердце. Когда он поднял глаза, в них опять стояли слезы: - Ты... ты присмотришь за ним? - Конечно, Марк. Иди поспи хорошенько. Я не дам его в обиду, - выдавила она из себя. - Обещаешь? - как-то по-детски спросил он, шмыгнув носом. - Обещаю. Ни о чем не волнуйся. Я и Бессмертного отфутболю, если потребуется. - Спасибо, Ева. Я люблю тебя, - Марк, мазнув поцелуем по уголку ее рта, побрел к выходу. Губы обожгли ее, словно Грейсона-Младшего пожирала изнутри какая-то неведомая вилтрумская лихорадка. Крепясь, Ева смахнула влагу с ресниц и приступила к бдению.