Опьяненный

Буду честным, в самом начале я хотел его трахнуть. Даже не так. Я хотел ткнуть его носом в барную стойку и оттрахать до звезд перед глазами, до ломоты в мышцах, до полного не могу. Клянусь, за все тридцать с лишним лет моей жизни такое неистовое желание у меня возникло впервые. Не то, чтобы я раньше был старым дряхлым импотентом, нет. На работоспособность, так сказать, жалоб не имею. Всегда стоит, если надо, свою прямую обязанность выполняет исправно. Дело не в этом. Я еще не встречал настолько невъебенно ахуенных людей, которые всей своей натурой излучают секс. Которые и есть сам этот секс. Меня прошибло сразу, стоило мне зайти в зал. Я еще не видел его, но уже чувствовал, как где-то под ложечкой что-то неистово засосало. Тогда я принял это за чувство тревожности и сразу же поспешил найти его источник. Мое внимание привлекла Ханджи, которая как раз проводила инструктаж новенькому, проверяя насколько хорошо он ориентируется в названиях напитков. Мне подумалось, что чувство тревоги как раз из-за этого новенького. Должно быть, балда парень, раз за версту чую неладное. Поэтому пошел к ним, разгонять эту веселую тусовочку и «радовать» парнишку тем фактом, что он уволен до начала первого рабочего дня. Возможно, после этого вы меня назовете мудаком, и будете правы, но уметь слушать свое чутье — это то, что отличает хорошего бизнесмена от плохого. Если ты будешь давать шанс каждому рукожопу, в надежде, что он сможет хоть чему-то научиться, то ты бизнес не построишь. Ты просто обосрешься и вместе с этим самым рукожопом через годик-другой будешь куковать за компьютером в офисе, работая на более умного дядьку. Впрочем, не такой уж и умный дядька, если нанял этого рукожопа. Еще через год компания двух лохов примет к себе третьего. Так вот, стоило мне подойти и я конкретно завис. Как последний дурак глупо уставился на него и даже присел на стул, чтоб не грохнуться ненароком. Вся его поза выдавала непринужденность и неотягощенность ситуацией, словно они с Ханджи болтали о погоде, а не она муштровала его на предмет дырявой памяти — а проверку Ханджи не прошел даже я, на минуточку. Он легко перебирал пальцами по стойке, изучая гладкую каменную поверхность. Голова была опущена, поэтому мой взгляд скользил ниже. У него ахуенное тело. Футболка ничуть не скрывала рельефности мышц, что плавно перекатывались под золотистой от загара кожей. Обтягивающие черные джинсы подчеркивали задницу так, словно этот пацан специально заманивал таким образом старых извращенцев на подобие меня. Ничего не могу сказать, у него прекрасно получалось. Я уже хотел плюнуть на все нормы приличия и сжать эту задницу в своих ладонях. Я еще не знал, но я был уверен, что она упругая. И что у него на бедрах есть крышесносные ямочки, потому что не может быть такая задница без тренированных ног. Что-то я конкретно зациклился на этой мысли. — Хватит, — я ворвался в попытку Ханджи задавить пацана вопросами. — Мы его берем. Ханджи тут же захлопнулась и перевела на меня недоумевающий взгляд, а я обрадовался, что мое лицо почти всегда, сродни камню, не выражало слишком широкий спектр эмоций. Иначе бы она сразу поняла, что у меня на пацана уже встал и стоял по стойке смирно. Без подъебок потом не обошлось бы. — Спасибо, но мы еще не закончили. От его голоса меня едва заметно трухануло. Ну какого черты ты ворвался в диалог, сученыш? Тебя уже взяли, будь добр крякнуть пару слов благодарности и завалить свою варежку. Хотя нет, я передумал, лучше не замолкай. Звонкий, решительный, не слишком высокий и ни чуть не хриплый. Я хочу услышать, как ты стонешь этим своим голосом. Как выстанываешь мое имя и просишь трахать тебя сильнее. Я впился пальцами в столешницу и нарочито медленно перевел на него многозначительный взгляд. И сразу же пожалел об этом, потому что забыл как дышать. И все значения в моем взгляде тоже поменялись. Я даже не удивился бы, если бы в этот момент на моем лбу засветилось табло «Снимай штаны, полезу в норку». Он смотрел на меня огромными зелеными глазами. Настолько яркими и выразительными, что я, казалось, и чуть не ослеп за разом. И по одним его глазам я видел, что все значения моего взгляда он понял. Вон как покраснел, словно последняя школьница. Даже губу прикусил. Я не сказал? Губы у него тоже стоят отдельного внимания. Тонкая полоска, не особо выразительная, но манящая взгляд. То, как он прикусил ее, протянув за зубами белесый след, как потом ойкнул и поспешил пройтись языком. Я передумал, я хотел не только оттрахать его задницу, но и этот прекрасный рот. Сначала языком, потом членом, а потом можно и еще раз языком. Я брезгливый, но с ним не против. Если при первом знакомстве он так пьянил, то в постели явно откинет всех моих внутренних тараканов. — Я сказал, что ты принят на работу, сопляк. Что тебе не ясно в моих словах? Кажется, я его напугал. Вон как сжался и только чудом честь не отдал. А я кони не двинул. Стоило только увидеть как его мышцы напряглись, как он вытянулся во весь рост и вскинул голову… Пальцы начинали неметь от того, с какой силой я стискивал несчастную столешницу. — Имя? — Эрен Джагер. Честь? Святость? Как бы не так. Чтобы не значило его имя, оно ему чертовски шло. Пусть и святым он не выглядел, а над его честью мысленно я уже раз десять в разных позах надругался. — Возраст? — Двадцать три года и четыре месяца. Он что, детсадовец так отвечать? Все равно радовало. Совершеннолетний, за него не посадят. Но и правда сопляк. Чувствую себя педофилом. — Учишься или работаешь еще где-то? — Закончил кадетское училище. На данный момент учусь в государственном медицинском университете, специальность… — Ответ должен быть «да» или «нет», Эрен, — я перебил его, потому что уже собиралась влезть Ханджи. Вообще забыл про нее, конкретно зависнув на его голосе. Даже не заметил, что он решил мне всю свою подноготную вывалить. Я, конечно, не слишком против, но не при подчиненных. Вот после ахуенного секса может мне и свою биографию рассказать, вплоть до «Что такое секс я уже в четырнадцать». — Опыт? — Простите? Вылупился на меня так, словно я у него спросил, сколько лет он проработал в эскорте. Это он притворяется идиотом или я его так с мыслей сбил? Что интересно, оба варианта меня полностью устраивали на тот момент. — Опыт работы есть? — Где? — В клубе. — Кем? Стриптизершей, блять. Стреляю взглядом в Ханджи, пытаясь выяснить, где она этого дурака выдрала. Но по ее лицу понимаю, что дураком он стал ровно в тот момент, когда я начал задавать вопросы. — Барменом. — А, да. Есть. Да неужели? И даже не переспросил, кто такой бармен? Появилась надежда на адекватные диалог. — Ориентация? А нет, надежда улетела. Это Ханджи решила влезть с неуместными вопросами. — Гетеросексуален. Да ну? Не пизди. Ты не можешь быть натуралом. Что за хуйня? Явно не после того, как я мысленно разложил тебя где только мог и трахнул как только мог. Да не бывают натуралы такими ахуенным, что у других мужиков аж хуй в штанах отвалиться от напряжения готов. За всеми этими мыслями я не сразу заметил на себе любопытный взгляд Ханджи. Кажется, как начальник, я только что потерял балл авторитета в ее глазах. А как друг, мать его, попросил оформить мне смертный приговор. — Хватит. Оформи его. И постарайся занести в документы не все, что он вспомнит о себе, а только нужное. Так позорно и стремительно из собственного заведения я еще никогда не вылетал. И никогда, честное слово, не дрочил на малолеток — да еще и натуралов — в общественном туалете с таким остервенением. Да и, в целом, не дрочил ни на кого никогда. Особенно в общественном туалете. Приступом осознания того, какую херню я совершил, меня накрыло позже. Как только кровь отлила от головки и прилила к голове, я даже на несколько секунд растерялся: блевануть от омерзения или приложиться головой о ближайшую стенку. Леви, ты скатился. Ты скатился на самое чертово дно этого мира, с которого столько лет пытался подняться. И пусть не в глазах общественности, но в глазах самого себя. На старости лет свело мозги настолько, что в толчке дрочил на пацана, которому в отцы почти что годишься. Но на какого же ахуенного, пацана, стоит заметить. Блять. Я выдернул телефон из кармана и быстро набрал Смита. Мне нужно выпить. Или потрахаться. Или выпить, а потом потрахаться. Да в любом, сука, порядке, пока я не вернулся в бар и все же не разложил Эрена, драть его в сраку, Джагера. — Я на работе, — голос Эрвина настолько спокоен, что с меня даже снесло первую волну. — Хочу нажраться, — снести то снесло, но не полегчало. На том конце провода послышалась тишина. Эрвин, сука такая, думал, послать меня нахуй или послать нахуй. Потому что серьезней человека, чем Эрвин, я еще не видел. — Я буду у тебя через двадцать минут, — и отключился. А я так и остался стоять один в мужском вонючем сортире и смотреть в заляпанное зеркало перед собой. Может это все просто сон? Иначе я не мог это объяснить. До своего дома я доехал позже Эрвина. Когда я поднялся на этаж, он уже стоял под дверью с полупрозрачным пакетом, в котором было бутылок пять дешманского виски. Он понял мое желание нажраться слишком буквально. И подошел к этому со всей серьезностью. Так даже лучше. Я пропустил его хозяйничать в своей квартире, а сам с порога свернул в душ. Нужно смыть с себя это все. Вещи так вообще хотелось выкинуть, сколько стенок я ими обтер. В подобном желании отказать себе не смог. Вместо корзины для белья, одежда отправилась в мусорное ведро. А я под горячий душ. Настолько горячий, что чуть заживо не сварился. Но зато отодрал от себя всю ту грязь, которая налипла. Да, я гребанный чистоплюй, которого вопросы чистоты ебут куда сильнее, чем вопросы собственного здоровья и сохранности. Тридцать с хуем лет живу подобным образом и не жалуюсь. — Я сорвался из-за тебя с работы, Леви. Эрвин чувствовал себя в моей квартире как дома. Уже развалился на моем диване, достал два стакана из моего шкафа, переоделся в свои шмотки, которые оставил в моем комоде… Нет, серьезно, любому другому за такой выкидон я бы уже рожу разбил, а Эрвину можно. — Я не просил, — ядовито цежу сквозь зубы и падаю рядом с ним на диван. — Ты никогда сам не звал меня выпить с тобой. Я решил, что что-то немыслимое произошло, а ты выглядишь больше вдохновленным, чем убитым. Он бы еще нотации начал мне читать, честное слово. Столько лет не звал, и дальше звать не буду. Нахуй такие пляски. Но ругался я, конечно, только в своей голове. Сам же решил выдать прекрасную мысль, которая меня тревожила последние минут сорок. — Трахаться хочу. Свербит как хочу. — Так нажраться или трахаться? Выражай свои желания более конкретно, пожалуйста, — он разлил виски по стаканам и вручил один мне в руки. — Можно и то, и другое, — озвучиваю ему то же, к чему пришел сам. — Мне тебе пацанов нужно было притащить? Во множественном числе. Значит, не смотря на его каменную рожу, свербело не только у меня. Вот и нашлась причина столь легкого согласия на попойку. — Одного конкретного, если можно. Спустя стаканов восемь я уже слюной начинал захлебываться, описывая ему задницу Эрена. Меня развезло без шанса на удержания языка за зубами. Неужели настолько все херово? Надо же... Даже в пьяном состоянии у меня перед глазами не плыло, а стояло. Стоял чертов сопляк, и смотрел на меня своими проклятыми зелеными глазищами, кусая свои крышесносные сладкие — о да, я уверен, — губы и опираясь своей невъебически притягательной задницей о стол. Пизда котенку. Несите следующего.