Я тебя не люблю

«Она мне не интересна»       С каждым днём я убеждаюсь в этом всё больше, задумчиво наблюдая за маленькой фигуркой, удаляющейся из класса зельеварения. Совершенно, ни капельки не интересна! И даже не сожалею, что новый Золотой Мозг Хогвартса попал на факультет красно-золотых, а не ко мне. Как декану Слизерина, мне на это полностью начхать, а все дурные мысли на первых занятиях и сожаления… Так, бредни, не стоящие внимания.       Надо же до такого додуматься! Отправиться навстречу горному троллю в одиночестве, будучи неумелой первокурсницей! Моему возмущению от излишней самонадеянности мисс Грейнджер не было предела. И это, позвольте уточнить, ваша мудрая и рассудительная ученица, профессор МакГонагалл?! Да, тролли, в особенности горные, тупые из-за маленькой черепной коробки, в которую помещается и того меньший мозг, но нужно быть ещё глупее, чтобы отправиться на его поиски. Ведь эта маглорождённая волшебница понятия, по всей видимости, не имела, какую громадную силу несёт один представитель горного народа. После такой выходки её и двух болванов, что понеслись на выручку девушке, стоило исключить из Хогвартса немедля. А эта старая кошка лишь наградила свой гиппогрифский факультет за глупость и гордыню смелость и отвагу. После такой выходки два друга-акробата встали на особый счёт у меня, а вот гриффиндорка сделалась не просто неинтересной, но и не заметной. Хотя позже, анализируя ситуацию более спокойно, сумел вспомнить, что кудрявой каштановой макушки в тот вечер в Большом Зале не наблюдалось. И соответственно о тролле, о котором оповестил всех двуличный, в прямом смысле слова, Квирелл, знать не могла. Видимо безмозглое существо подкараулило Грейнджер в уборной, а девчонка просто выгораживала двух самонадеянных болванов, корча из себя не менее глупую особу.       В последующие несколько лет не раз мисс Грейнджер демонстрировала свой хваленый «ум», встревая в разные передряги вслед за Поттером. Нет бы, сидеть тихо в библиотеке и не высовываться! Но девчонка нашла себе плохую компанию, продолжая маячить перед глазами и во внеклассное время. Мой интерес к ней на занятиях так и не сдвинулся с мертвой точки, хотя порой, смотря на её гордо вытянутую вверх руку, страстно желал засыпать нахалку сотней вопросов. Пусть ответит мне на все, а если не получится — неуд! О да… порой проверяя детские и взрослые каракули (разницы никакой, лишь стыдно, что выпускники ничем от первокурсников не отличаются) тёмной-тёмной ночью, мечтая о тёплой кровати и царстве морфея, натыкался я на каллиграфически ровный почерк этой зубрилки. Тогда, давая глазам и разуму отдохнуть, читая её кошмарно скрупулёзные работы, я предавался сладостным мечтаниям, как ставлю не заслуженный «Тролль».       Пожалуй, это могло длиться вечно… То есть, до окончания мисс Грейнджер и дружков (насчет последних уверенности не было, а вот сомнения присутствовали) Хогвартса — девчонка всё тянет ввысь руку, с каждым годом всё вытягиваясь и взрослея, а я всё отвожу взгляд от неё, в поисках более глупых учеников. Но случилось непредвиденное. Хотя нет, непредвиденное происходило всё время, с того момента, как порог замка Поттер переступил. Только вот тот случай был особенным и серьёзно отличался от предыдущих пакостей жизни, как минимум тем, что в главных ролях жертв судьбы выступал не Поттер и развесёлая компания, окружавшая его. На удивление и моё огорчение, а может и вещую радость (?), все обошлось без Поттера.       Бывает в моей жизни такое время года, когда жить хорошо и приятно. Называется оно лето. Летом нет необходимости вставать по будильнику с утра; ты не видишь ежедневно толпу маленьких гоблинов, шныряющих по школьным коридорам; не проверяешь еженощно домашние задания млада и стара; не ходишь на ежемесячные педсоветы; а живёшь в своё удовольствие! Ну, или как в моём случае, почти в «удовольствие», и немножечко в «своё». Именно таким, в сущности, обычным летом произошла пренеприятнейшая оплошность, повлёкшая за собой неисправимые последствия!       Было ли всему виной стечение обстоятельств или рыжеволосое, будь оно проклято, семейство — я сказать затрудняюсь. Фактом остаётся одно, этим фанатикам заблагорассудилось раздобыть какие-то писульки известных игроков в квиддич, так называемые автографы. Тех самых, «невероятных и самых лучших», о которых всю неделю трещали малолетние отпрыски великого (в плане размера, разумеется) рыжего семейства, заразив своим энтузиазмом даже унылую паршивую собаку Сириуса. И надо было им отправиться всей честной компанией на это собрание любителей прокатиться верхом на метёлке именно тогда, когда я соизволил навестить дом номер 12 на площади Гриммо?       Как оказалось, горячке, для прикрытия называемой «любовью к квиддичу», не удалось поразить все разумы в этом доме. Одно адекватное существо, не считая меня, конечно, к моему прискорбию, всё-таки осталось в доме. И я сейчас не о Кикимере, как кто-то мог бы заподозрить, там адекватностью и не пахнет. В доме осталась мисс Грейнджер, оккупировавшая библиотеку дома с начала лета. Когда бы я не приходил, именно там встречал девушку (язык назвать её девчонкой, в последнее время, не поворачивается), не считая моментов общих приёмов пищи. Хотя я мог понять в чём-то Гермиону, куда ни плюнь здесь — то в рыжую макушку попадёшь, то в псину. А вот библиотеку вся эта магическая нежить, словно церковь, предпочитала обходить стороной. Поэтому нередко мне приходилось, дожидаясь очередного собрания Ордена, присоединяться к зубрилке в святилище знаний.       В тот жаркий летний день ничего не предвещало беды, когда я обнаружил единственное живое и разумное существо в доме. Разве что большая креманка с мороженым, которому мисс Грейнджер уделяла особое внимание, позабыв о книге, выбивалась из обыденности. К слову, мороженое было холодным, малиновым (моим любимым!) и очень манящим, как источник воды для путника, заблудившегося в пустыне. А после жаркого полудённого лондонского солнца я чувствовал себя именно таковым. Поэтому предложение мисс Грейнджер, пригласившей меня присоединиться к поеданию холодного лакомства, принял с благосклонностью. Сие действие явно было продиктовано несостоявшимся солнечным ударом, потому что иначе как перегревшимся котелком моей адекватности, я не мог объяснить собственное безрассудное согласие. Чем думала Грейнджер в момент, когда не найдя ничего подходящего для трансфигурации в ложку (и ведь возраст уже позволяет магичить!) и явно не горя желанием поднимать пятую точку со стула, протянула мне, словно маленькому ребенку, собственную ложку, наполненную малиновым блаженством. Очень вкусным блаженством, так как не удержавшись и смерив ученицу хмурым взглядом, я всё же угостился. Раз, второй, третий… и так, пока креманка с мороженым не опустела наполовину, я продолжал послушно поглощать угощение, умостившись на столе, а мисс Грейнджер, словно зачарованная, наблюдала за процессом, в котором собственноручно участвовала.       Гриффиндорка, явно вспомнив, кому ранее надлежало поглотить целую креманку со сладким льдом, сменила так понравившуюся мне очередность действий. Теперь, чтобы ложечка с мороженым достигла меня, ей следовало проделать двойную работу, сперва накормив Грейнджер. Но жаловаться было бесполезно, я хоть не гриффиндорец, а понятие справедливости мне известно.       Сколько могло продолжаться это безумие? Этим вопросом я мог бы задаться, если какая-нибудь святая особа прервала бы нас с Грейнджер. Но этого не случилось, а безрассудные действия, словно почувствовав свою полную власть и безнаказанность, продолжили шалить. Ничем иным объяснить произошедшие далее события, когда казалось бы всё должно было подойти к своему логическому завершению враз с опустевшей креманкой, я не могу. И не хочу.       Можно было бы, разумеется, обвинить во всём произошедшем в тот день Гермиону… Но совесть не позволит, как и факт, что это я навис над девушкой, бездумно проводя пальцем по нежной коже подбородка, собирая остатки мороженого, коим она умудрилась испачкаться. Дальше всё произошло настолько естественно, что даже истошные вопли моей профессорской этики не сумели заглушить удары моего сердца, набатом раздававшимися в ушах. Вот мисс Грейнджер бессовестно слизывает остатки малинового угощения, а затем, видимо тоже осознав, что плохо справилась с задачей, обхватывает палец пухленькими, алыми губками…       В тот день обитатели дома на Гриммо 12 возвращались поздно, чему я бесконечно рад. Не меньшее облегчение читается и на лице Гермионы, хотя вперемешку со смущением там видится и лёгкое разочарование. Не думала же она, что они там в поле ночевать останутся?       Позже жизнь вошла в привычную колею, а главным мальчиком для битья судьбой стал Гарри Поттер. Хотя в какой-то момент лидирующую позицию в списке пожизненных неудачников занял сам директор Хогвартса, Альбус Дамблдор. Впрочем, как оказалось впоследствии, неудачное заклятие «Адского пламени», брошенное одним из Псов Лорда Волдеморта во время попытки «захватить в плен» Поттера, спасло жизнь старику. Подумаешь, оторванная к дементорам рука? Зато крепнувшее на ней проклятие вместе с частичкой души лысого уродца уничтожено полностью и без последствий для оставшегося в целостном состоянии организма.       Что же касается мисс Грейнджер, то в следующем году её обучения в школе, ничего не изменилось. На первой неделе обучения, правда, девушка сохраняла несвойственное себе спокойствие и ни разу не вздёрнула руку вверх, чуть ли не выпрыгивая из-за первой парты. Я бы мог обрадоваться, что гриффиндорка в кои-то веки чего-то не знала, но я чудесно помнил, какие книги это немножко растрёпанное создание изучало летом. Спустя неделю молчанки, девушка вновь принялась подражать нетерпеливой зайке на моих лекциях, при ответах заливаясь соловьем — до поры до времени, когда я нашёл надёжный способ приглушить её пыл на занятиях приятным внеурочным занятием. В остальном, Гермиона продолжала быть мне неинтересной. И даже когда она исчезла из замка, вместе с выветрившимися Поттером и Уизли; когда я читал оставленную красивым почерком записку, сперва для всех, потом лично для меня, пылая яростью и желанием кого-то заавадить; когда я и остальные члены Ордена Феникса проводили бессонные ночи в поисках Золотой Пропажи: «Грейнджер была мне неинтересна!»

Я интересуюсь тобой, но не глубоко, Иногда проводим вдвоём с тобой денёк-другой, А потом ты пропадаешь, только донесёт молва, Что встречали тебя в Париже, на Гоа.

«Она мне безразлична»       Думаю я, когда выношу эту обессилившую засранку на руках из мэнора. Большой холл поместья Малфоев усыпан телами многих Пожирателей Смерти, а их главарь — в это до сих пор тяжело поверить — мёртв, полностью и бесповоротно. А мне всё равно на это, как и на счастливую улыбку мисс Грейнджер, что появилась на её лице, стоило мне нагнуться над почти бессознательной девицей. Она единственная не грохнулась в обморок до нашего прибытия. Сжимая палочку в руке и полусидя, опираясь спиной о каменную стену, она следила за обстановкой в помещении, не в состоянии более ничего предпринять. Зато стальная хватка ослабла, как только я вошёл в помещение — не прошмыгнувший первым во внутрь Сириус, не приобрётший неожиданную прыть Альбус или плетущаяся за ним, словно хвост, Минерва, которые обогнали меня на долю минуты. Именно закутанная в чёрное мрачная фигура, чем-то напоминающая смерть, вызвала облегчение и чувство защищённости у Гермионы. Наивная. И глупая.       Все они глупцы, шестёрка гриффиндорских (одна когтевранка) полудурков, сорвавшаяся с последнего курса (а кто-то и с предпоследнего) Хогвартса. Стоило только до такого додуматься, в одиночку вшестером отправиться на поиски всех крестражей Того-Кого-Называть-Не-Хочется. А самое изумительное — они справились: нашли, уничтожили и добили Волдеморта. И пусть всё это было крайне любопытным, как и способ, коим они умудрились уложить баиньки всех Пожирателей Смерти, присутствующих на очередном собрании, но меня в данный момент интересует мало. Почему меня сегодня здесь не было? Всё просто, моё задание — найти Поттера и его дружков, уже полгода скрывающихся ото всех, соответственно на всеобщих собраниях мне делать нечего, приходилось позже отчитываться лично перед Тёмным Лордом. Впрочем, всё это мелочи, как и наконец-то отключившившаяся девушка на моих руках. Если бы ранее не провел диагностику, сейчас можно было бы бить в бубен и мчаться в лазарет школы (или больницу Св. Мунго), но мне прекрасно известно, что это просто сильная усталость. Такая же усталость, что сморила Долгопупса, Лавгуд, младших Уизли и Поттера. Чем вызвана? Непонятно. Но даже так Гермиона продолжает улыбаться.       О том, как дети за частицами души Волдеморта гонялись, можно слагать особую легенду и балладу. То один остолоп отличился, то другой, то третья… и так по кругу, пока не дойдем к двум особо отличившимся гениям. И если касательно одного, что вышел на смертный бой с гадом ползучим, определение «гений» сарказм чистой воды, то вот мисс Грейнджер проявила свой недюжинный ум. Подлить с помощью домовика гостям Лорда (а по идее Люциуса) отраву, не смертельную, но убойную. А самое главное, снадобье было магловским, соответственно большинство используемых защитных амулетов Пожирателей не сработало. В сознании, относительном, остались лишь Малфои и Лестрейнджи. Первые гордо предпочли не вмешиваться, вторые встали на защиту Лорда и… огребли от подростков по полной. Не зря детишки всем составом употребили зелье, приносящее удачу.       А почему счастливая шестёрка взялась выполнять миссию по спасению мира от зла? Всё оказалось до банальности просто, им захотелось погеройствовать и подействовать, в то время как все поиски и действия членов Ордена ни к чему не приводили. О том, что Орден Феникса всё это время поддерживал порядок в мире магии и пытался защитить их, они либо не думали, либо старались не думать. Хотя в чём-то ученики оказались правы, сами они провернули всё гораздо интенсивнее, чем взрослые и рассудительные волшебники, их не подвёл юношеский максимализм. Впрочем, даже так героев ждала одна награда — возвращение в школу, в случае готовых сдавать — экзамены, в случае других — повторение учебного года. Как ни странно, но повторять дополнительный, словно наказание, год обучения осталась и мисс Грейнджер, отказавшись сдавать экзамены экстерном. У меня были подозрения, по какой причине девушка решилась на это, но: «Мне ведь было это безразлично»

Сто забот ты приводишь за собой, Постоянно думая, что С тобой я б уже с ума сошёл, Но мне всё равно.

«Я тебя не люблю»       Утверждаю я, мысленно, не выпуская тебя по выходным из своих покоев. Это выглядит странным для окружающих, Гермиона? А что они собственно видят и знают: что ты проводишь всё свободное время у меня в подземельях? Ах, ты просто исчезаешь по выходным куда-то…       Мисс Грейнджер, позвольте поспорить, вы торчите здесь не каждый вечер! Вчера, к примеру, кое-кто заснул в библиотеке. И на прошлой, и позапрошлой неделе свои вечера коротал именно там. Грейнджер, определись уже, из-за меня ты не высыпаешься и опаздываешь на первые лекции или в моих покоях просто вкуснее кормят и тут уютнее спать?       Значит, кто-то может догадаться, где ты прячешься от шумных сокурсников и досаждающих поклонников? Теперь не кто-то, а точно Поттер с какой-то волшебной картой Мародеров. Гермиона, я ещё не жалуюсь на память и помню, что именно её ты одолжила у своего дружка в начале года, чтобы незаметной мышкой пробираться сюда. Если на этом все вопросы исчерпаны, то, мисс Грейнджер, готовьтесь к своим экзаменам и не морочьте мне голову!       Сам теряюсь порой в своих мыслях и хотелках, но на фоне постоянных опасений Гермионы, я наконец-то не выгляжу параноиком. Правда, с каждым днём мне всё труднее понять, зачем она заводит такие глупые разговоры по поводу посещения моих покоев. Сама понимает уже, что вряд ли до окончания Хогвартса отсюда куда-то денется. И не только потому, что каждую ночь я не позволяю уйти, занимая её внимание новыми интересными делами, а потому, что сама каждый вечер спускается сюда. Хотя, всё это не имеет ни малейшего значения, как и затаённые мысли мисс Грейнджер, её желания, потому что я: «Совершенно точно её не люблю»

Я тебя не люблю, это главный мой плюс, Я на это кино не куплюсь, Даже лучше, что я тебя не люблю.

«Мне плевать»       Эта мысль крутится в голове неделю, вторую и даже половину третьей. Экзамены окончены, ты всё сдала и упорхнула из Хогвартса, как птичка на свободу. То, что огневиски стал моим другом и из некогда полуразрушенной халупы, а ныне небольшого двухэтажного мрачного, но крепенького домика я выхожу крайне редко — тоже мелочь несусветная.       Лето наступило, а вместе с ним и любимая моя пора времени отдыха, вот только отдохнувшим я себя не чувствую. С каждым днём я словно погружаюсь во всё больший омут, из которого невозможно выбраться в одиночку. Друзей у меня, как таковых, не водится, а тот друг, что имеется в одиночном экземпляре, сейчас отбивается от Министерства Магии с помощью адвокатов и других своих хитростей. Ему не до меня, даже написать времени нет. Грейнджер, как и планировала, подала заявку в свой университет с трудным, практически непроизносимым (даже укороченным) названием, специализирующемся на древней магии, старых, как мир, проклятиях и заклятиях, занята подготовкой, по всей видимости, к вступительным экзаменам тоже не пишет. Даже самой маленькой записки за всё время не прислала! И нет, я не обижаюсь, я ни на что не рассчитывал, честно-честно. Наши пути разошлись, как в море корабли, но её нежелание даже весточки о себе дать, спросить как я… Будь я каким-то глупцом, такое отношение могло бы, чисто гипотетически, задеть.       Ничего, совершенно ничего не изменилось, когда в середине третьей недели лета (что вы, я не считал дни!) в мою дверь громко постучались. Уверенно так, слишком самоуверенно, если учесть, что здесь живу я. Поэтому открывать я пошел, как был: распахнутая на груди белая рубашка, чёрные брюки и босые ноги. Всклокоченные волосы и недовольное выражение лица вместе с лёгкой тёмной щетиной должны были устрашить любого гостя и заставить испариться с порога за минуту. А вместо ожидаемой реакции я нарвался на удар ладошкой в грудь и поцелуй. Потом, где-то между серией не менее крышесносных поцелуев, были ещё причитания и нотации от одной наглой особы с длинными каштановыми кудрями.       Конечно же, я не жалел, и уж тем более не проклинал себя за то, что поставил на дом защитные заклинания, не позволяющие меня отследить, а затем напрочь запамятовал об этом. Обвинения же мисс Грейнджер в моём побеге и попытке спрятаться не только от всего мира, но и от неё, посчитал глупостью невообразимой и ничем не подкреплённой. Об ухищрениях, на которые юная волшебница пошла, дабы найти меня, слушал в пол уха. Это просто случайно в память запало, что сперва она относительно незаметно расспрашивала у всех членов Ордена где я, а затем напрямую интересовалась об этом у всех, вплоть до Люциуса Малфоя. Последний ей и помог, за небольшую плату — девушка должна была на очередном судебном заседании подтвердить, что семейство Малфоев было за добро и во время потасовки в мэноре всячески выказывало поддержку и помощь команде Поттера. Такой шанс Гермиона не упустила и охотно согласилась на предложение, ведь никто из шестёрки не помнил, как в точности происходил бой между Мальчиком-Который-Всё-Таки-Выжил и Тем-Кто-Уже-Умер. В память ребят врезался удар Невилла, снесший гриффиндорским мечом голову змеи Темного Лорда и зелёная вспышка, когда заклинания Поттера и Реддла столкнулись. Первой, после того случая, очнулась мисс Грейнджер, она же помнила большую часть подробностей. Ранее, чисто из вредности и некоторой обиды, девушка не желала выгораживать Малфоев, теперь же она «припомнила» себе их заслуги, благо никто этих смутных воспоминаний в суде не потребовал.       В том, что Гермиона теперь знает мой адрес, плюсов особых не было. Подумаешь, девушка заскакивает ко мне на денёк-другой или на несколько часиков. Обновление же защитных заклинаний — это для профилактики, а то, что теперь два человека спокойно могли посылать мне письма — небольшая поправка, которая ничего не меняет: «Ведь в действительности, мне наплевать на это»

Мне не надо звонить и не надо лгать, Но когда весь мир надоест, то есть куда бежать, То на парочку дней, а то — на полчаса, А кто я в жизни твоей — зачем мне это знать?

«Я тебя не люблю»       С затаённым ужасом думаю я, крепче сжимая тебя в объятиях. Ты всегда так мирно спишь рядом, полностью расслабляясь и доверяясь мне. И тем страшнее лишь на мгновение представить, что эти слова слетают с моих губ, а ты услышишь.       Сегодня был тяжелый день для тебя, знаю не понаслышке. Весь прошлый месяц мне с трудом удавалось отрывать тебя от учебников, убеждая, что учеба и экзамен зачисленный на высший балл — не самая важная вещь в мире. Наверное, кому-то другому ты бы не дала себя в этом убедить, но мне, с трудом, нехотя ты поверила. Отрывала голову от книг, чтобы заняться необходимыми физиологическими вещами, сходить на пары или просто помочь мне по дому. Хотя в последнем, это скорее я тебе помогал, так как видя мою ленность в той или иной вещи, ты брала палочку в руку. А позже начала находить время и для маленьких радостей жизни: выйти со мной на прогулку, встретиться ненадолго с друзьями, съездить к родителям или просто отдохнуть, подурачиться. И даже приближающийся экзамен, по очередному страшно важному предмету, не заставил тебя отказаться от вечерних прогулок на свежем воздухе, ведь я был рядом.       Настроение твоё трудно было угадать, то ли рада, что написала этот проклятущий тест, то ли готова разрыдаться, так как допустила где-то там ошибку. А я не знал, чем тебе помочь и просто достал малиновое мороженое, за которым специально бегал сегодня в магазин. Твои счастливые слезы и широкая улыбка стали для меня неожиданностью, Миона, а после я и сам вспомнил, с чего всё началось. Началось, и до нынешнего момента не закончилось, хотя к этому было, казалось, столько предпосылок. Но всё же сейчас ты оккупировала мою спальню и весь дом, который с твоим появлением здесь незаметно преобразился на глазах и теперь трудно представить моё жилище без тебя.       Я без понятия, знает ли кто-то о наших отношениях. А есть ли эти отношения вообще? Впрочем, глупый вопрос, когда мы уже добрый год живём вместе. Но мы никогда не заговаривали об этом, словно каждый опасался этой темы. Хотя, столько намёков предрасполагающих к этому диалогу было, что сегодня их уже не счесть. Нужен ли нам такой разговор? Я не уверен, как и не уверен, зачем в последнее время повадился ненароком, покупая ингредиенты для разных зелий, наведываться в магловскую часть Лондона. Прохаживаться возле ювелирных магазинов и цепляться взглядом за кольца на витринах, представляя, какое бы из них смотрелось идеально на твоём пальчике.       Может ты рассказала о нас своим друзьям, Гермиона? Хотя вряд ли, в ином случае, один из твоих извечных дружков уже бы повадился гадить на газон наведываться к старому профессору, в попытке убедить держать свои крючковатые пальцы подальше от твоих аппетитных прелестей. Поговаривают в «Ежедневном Пророке», что младший Уизли до сих пор испытывает пылкие чувства к подруге детства. Вдруг уйдешь к нему, этому неотёсанному, но вполне возможно более решительному прямолинейному аборигену? Такие мысли нагнетают атмосферу, сдавливая горло неприятными спазмами и яростью наполняя вены. Но ты ведь живёшь не с ним или кем-то другим, каждый раз ты возвращаешься домой после лекций, чтобы поужинать со мной и пойти лечь спать тоже со мной. И вообще, мне на всё это должно быть всё равно, ведь: «Я тебя не люблю»

Сто забот ты приводишь за собой, Постоянно думая, что С тобой я б уже с ума сошёл, Но мне всё равно. Я тебя не люблю, это главный мой плюс, Я на это кино не куплюсь, Переделать тебя я не стремлюсь. Я тебя не люблю, это я так решил, А не то бы никто не жил, Даже лучше, что я тебя не люблю

      И всё же, когда ты упрямо уговариваешь меня пойти на свадьбу Поттера, а затем радостно идёшь на мероприятие, сжимая мою ладонь, мне так хорошо и приятно. Зачем мне туда идти и каким образом я согласился? Это риторический вопрос, на который невозможно найти ответ. Может умоляющий взгляд карих глаз меня убедил, а возможно слова о том, что с кем-то другим ты посещать это великое событие не желаешь вселяют в меня небывалого оптимиста. Мы производим настоящий фурор на свадьбе своим появлением, и тебе как будто всё равно. Мы поздравляем Поттера с невестой (в скором времени жену), и мисс Грейнджер, вы сияете почище счастливицы этого дня. Не помню, чтобы хоть кто-то, гуляя рядом со мной, так гордился… собственно мной. Я ловил на себе твои восхищённые и нежные взгляды, столь непонятные мне. Ведь это ты сегодня прекрасна, в этом кремовом простом платье, с вырезами на спине и груди, порождающими в моей голове не очень приличные мысли. Не только в моей, как я отмечаю недовольно, но ты не даёшь и повода хмуриться, уделяя только мне особое внимание, остальным лишь так — из вежливости.       Слов действительно не понадобилось, как и длинного, наполненного неловкостью и непонятками разговора — всё решилось само собой, раскрывая миру нашу «пару». Хотя мы с тобой давно вместе, а это слово столь непривычно мне в употреблении по отношению к себе и ещё кому-то. Но это ведь цветочки, по сравнению с тем, к чему придётся привыкать отныне. Потому что, делая вам, мисс Грейнджер, предложение руки, сердца и котла, я не мог не сказать, что: «Я тебя люблю»