Опять небом любуешься, Сёри-чан?

Япония Храм Ясукуни Нарусэ Сёри

      Небо…       Небо такое красивое, спокойное, глубокое и его просторы необъятны. Глаза сами стремятся ощутить их покой, но так бывает не всегда.       Небо завораживает собой только в солнечные дни, когда на нем встречаются редкие отголоски облаков. Так и хочется, лёжа на спине, потянуться рукой и схватить самое пушистое облачко. А потом крепко прижимать к груди, словно мягкую игрушку.       Она пушистая. Ее пух приятно греет кожу, вызывая незапланированную улыбку и радостное тепло разливается по телу.       Повернув голову на бок, нос защекотала длинная травинка. По ее тонким листочкам не спеша ползла божья коровка. Она была красная в черную крапинку.       Люблю красный. Он такой яркий, напоминает саму страсть, но голубой цвет сидит в моем сердце на первом месте.       К сожалению, вся эта картинка, что окружает меня, все лишь сон.       В этом сне я девочка лет восьми с русыми волосами ниже плеч, небрежно рассыпанных ореолом вокруг головы. Наслаждаюсь ясным небом, лёжа на короткой зеленой траве, периодически хватая облака и вновь отпуская их в Поднебесье.       Смешно.       Чувствую себя такой умиротворенной, счастливой. Давно я так не глядела на завораживающую голубизну. Правда, чем дольше мой взор на нем задерживается, тем сильнее на ум приходит совершенно иное «небо». Более материальное, но в то же время недоступное.       Глаза.       Да, звучит безумно романтично и в то же время очень глупо и наивно. Ощущая себя главной героиней дешевого любовного романа. Сама это понимаю, но ничего поделать не могу.       Ужасно бесит. Если бы не умиротворенная обстановка сна, то наверняка у меня от злости на саму себя вздулась бы на лбу венка.       — Опять небом любуешься, Сёри-чан? — Прозвучал мелодичный мужской голос.       Он наклонился надо мной, смотря сверху вниз, точно в глаза, пряча руки в карманах форменных штанов. На лице красовалась озорная улыбка.       Его фирменная улыбка.       Тень чужого тела обволокла меня. И в один миг я больше не была маленькой восьмилетней девочкой, а стала на лет десять старше.       Я вновь смотрела на «небо». Оно казалось более завораживающим и пугающим. Такие бесконечно-глубокие глаза. В них словно белыми крапинками плавали пушистые облака. Они так сильно манили к себе.       По телу разливалось приятное тепло в районе сердца. Причиной тому уж точно были не солнечные лучи, а его появление. Его глаз.       Ощущаю себя полной дурой.       — А что же мне ещё делать в моем сне, Дурак-Годжо, — задала риторический вопрос, изображая из себя саму серьезность.       Он только шире улыбнулся и я вместе с ним. Тяну руку к его лицу. Я смотрю на него, а он — на меня. Не прерывая зрительного контакта, касаюсь кончиками пальцев щеки Сатору.       Хорошо, что мы сейчас в моем сне, а не то было бы очень неловко.       Фигура Годжо замерла на месте, словно статуя. Стал таким же холодным, поэтому плавно вернула руку на место. Он маленькими кусками стал рассыпаться на части, превращаясь в пыль. Ветер тут же подхватывал ее и уносил к облакам.       Меня это ничуть не удивило, лишь огорчило. Значит, мое тело начинает просыпаться. После Сатору стал рассыпаться купол неба. Он медленно разваливался, оставляя после себя черную пустоту. Я медленно начинала ощущать холод и влажность.       Наверное, опять в ванне уснула. Как я еще не утопилась в ней, даже не представляю.       Как только упал последний кусочек небосвода, погружая мой маленький мир в полный мрак, я резко открываю глаза, ощущая бодрость вперемешку с усталостью.       Меня обволакивала вода. Она была чуть теплая, почти холодная. Поднеся кончики пальцев к губам, понимаю, что они ледяные. Не меньше часа проторчала в воде, это точно.       В дверь настойчиво стучали. Этот звук мигом привлек мое внимание. Он же меня и разбудил.       — Внучка, ты там уснула? — Раздался хриплый старческий голос.       Опять уснула. Да, но что же мне снилось? Никогда не могу вспомнить, но по теплу на сердце можно сказать, что это что-то хорошее и приятное.       — Да, — отозвалась я, умывая лицо прохладной водой, — дед, сейчас оденусь и приду.       Оповестив его, послышались шуршащие шаги, которые удалялись прочь от двери, пока вовсе не пропали.       Я вылезла из ванны и поспешила досуха вытереться полотенцем. По телу пробежались мурашки из-за холода. Обвязав себя полотенцем, взглянула на свое отражение в зеркале, но задержалась на нем.       — Ах, а я ведь хотела быстренько взбодриться и дальше продолжить работать, — обиженно произнесла я. — Ну, зато холодная водичка подморозила мне косточки и сон как рукой сняло.       В ускоренном темпе надела нижнее белье черного цвета, рука быстро потянулась к короткому белому кимоно, надевая его. Поверх кимоно надела красные хакама, обматывая его на талии поясом оби, завязав спереди. Взглянула в зеркало еще раз.       Обычная служительница в маленьком храме Ясукуни.       Я поспешила выйти из ванной комнаты и зашагала по коридору, но вдруг остановилась напротив окна, всматриваясь в небо. Оно было синим, но не настолько ярким и насыщенным, чтобы вдоволь ими любоваться. Да еще облака почти все небо заполонили. Не было никакого удовольствия туда смотреть.       Скорее всего это к дождю.       Неожиданно в голову пришла мысль, что у Годжо всегда глубокие небесно-голубые глаза с кристально-белыми «облаками». Мое сердце наполнилось уверенностью, что глаза Сатору никогда не потускнеют. Они останутся совершенными вне зависимости от погоды.       Как ни странно, но подобная мысль ничуть не смутила. Хотя показать свои глаза я его никогда не попрошу и ни при каких условиях. Гордость не позволит.       Из собственных мыслей меня вывело присутствие дедушки Дайки. Для своих лет он держал спину прямо, словно солдатик, а глаза его были вечно полузакрыты. Со стороны это выглядело так, будто дед всегда был чему-то рад. Он наблюдал за мной, загадочно улыбаясь.       Небось опять что-то таинственное и непонятное скажет, а Сёри потом голову ломай.       — Грядут перемены, — сказал он, — и мы должны быть к ним готовыми. — Старик повернулся и пошел в сторону зала для прошений.       Так и знала!       Как же такая загадочность раздражает. Хотя винить его нельзя, что его способность не может ему позволить напрямую сказать, что ожидает тебя в дальнейшем. Лишь одни загадки и фразы, которые наталкивают на предположения будущего события.       И по иронии судьбы я унаследовала его способность.       Конечно, можно и самому что-то исправить, но как говорит дед: «Мы лишь сторонние наблюдатели». Я не согласна с этим, правда, ничего такого сверх глобального или масштабного в видениях не происходило. Может к этому нам надо быть готовыми?       — Они хорошие или плохие?       Дед все также шел вперед и, не оглядываясь, дал тихий ответ. Он звучал одновременно грустно и жестко. Не в зависимости от интонаций и эмоций он заставил меня закатить глаза от неопределенности.       — Существенные.