Уроки и перемены для Хранителей Парижа

Эпиграф Завершу рассказ красиво – Сделать всех добрей хочу, Пусть в ответ, кроме спасибо, Ничего не получу. Взрослым нужно верить в сказки, Создавать свой мир мечты, Рисовать, взяв в руки краски, Мир добра и красоты. Чтобы в мир двоих, бушуя, Реки счастья потекли, Свой последний штрих рисуя, Надо, чтоб вы изрекли… Что сказать? – Сами извольте Стиль признанья подобрать. Мне, как автору, позвольте Напоследок пожелать: Чтоб любовь была взаимной, Поэтически-интимной, Лучезарной и слепящей, Согревающей, бурлящей, До беспамятства счастливой, Бесконечной и красивой, Волшебством в сердцах горящей, Яркой, пылкой, настоящей, Бескорыстной, доброй, верной И бездонно-безразмерной, Очень нежной, светлой, страстной, Окрыляюще прекрасной! Чтоб весь век с любовью жили, И любовь свою хранили!

От удара каблуков об пол поднялась стайка белоснежных акум, таких невинных, какими они покидают йо-йо после очищения. – Не отставайте, за мной! Маюра спрыгнула вниз и побежала по плохо освещённому мостику, возвышающемуся над водой. Щёлкнула на стене выключателями на противоположной стене помещения – слишком яркий после полумрака свет ламп резанул по глазам, озарив небольшой садик, в центре которого стоял какой-то гроб, точнее сказать – саркофаг с зелёной полосой индикаторных огней в нижней части. – Хвала талисманам, мы вовремя, – щёлкнул ещё один рубильник и створки саркофага открылись, под ними оказалось женское тело. – МАМА! – выкрикнул Супер-Кот и бросился к ней, но ударился о холодное стекло крышки. – Я верил, что ты не пропала и не ушла от нас навсегда! Ледибаг только хлопала глазами, пытаясь переварить поступающую информацию. – Сентиментальности потом, сейчас необходимо провести ритуал, – твёрдо сказала Натали. Она достала планшет с переведённой на китайский язык книгой хранителей. – Так, слушайте меня очень внимательно. Сейчас вы должны будете взяться за руки, а Ледибаг откроет своё йо-йо, после чего вы должны синхронно прочесть это заклинание. Я не уверена, что французский язык подойдёт, поскольку книга старая и перевод с китайского на французский будет неточным, может не сработать. Поэтому вам придётся читать в оригинале. К счастью, для Адриана это не будет проблемой, а тебе, Маринетт, надо немного потренироваться. Попробуй одна повторить эту фразу, пока она не получится у тебя без запинок. Я не ручаюсь, что всё пойдёт как надо, но мы должны попробовать. В книге чёрным по-китайски сказано, что нет на свете другой более могущественный магии, чем сила любви, создавшей этот мир. При помощи данного заклинания обладатели талисманов чёрного кота и божьей коровки могут делиться своей энергией с теми, кто находится рядом и нуждается и терпит бедствие. Таким образом, прочтение строк способно возвращать абсолютную гармонию в мир, независимо от того, по каким причинам баланс был нарушен. Если чувства обладателей двух основных талисманов взаимны, сила заклинания многократно возрастает и они могут поделиться энергией с большим количеством нуждающихся. Если Кот ещё как-то держался, то у Ледибаг начали сдавать нервы и трястись руки. Ведь именно сейчас от правильности её действий зависит всё. Всё! И это с её вечным заиканием от волнения. – Миледи, – обратился к ней напарник. – Ещё вчера я думал, что потеряю тебя навсегда, но знание того, что выход есть, помогло сохранить рассудок и не впасть в отчаяние. А сейчас я прошу тебя сконцентрироваться и повторять за мной. Просто смотри на меня и повторяй. Не то, чтобы с первого раза, но Маринетт справилась. Отчасти ей помогало холодное самообладание Натали, не зря же её фамилия Санкёр переводится как «бессердечная». – Мы готовы! – Отлично, начинаем. Маринетт, возьми его за правую руку, ты должна касаться волшебного кольца, а второй рукой держать половинку йо-йо. Адриан в левую руку возьмёт вторую из раскрытых половинок. Таким образом, путь магической энергии пройдёт через талисманы и замкнётся. Что бы ни случилось, не расцепляйте руки, даже если будет очень страшно. Я сама переживаю не меньше, чем вы, поскольку к таким событиям никогда невозможно быть подготовленным. Какие будут спецэффекты – неизвестно, об этом в книге не сказано, – с этими словами она нажала кнопку, и стеклянная крышка саркофага отъехала в сторону. Герои вздохнули. Ледибаг слегка кивнула, давая понять, что она готова. Пока они читали первую строчку, ничего особо не происходило, но на половине второй строки Маринетт почувствовала нагрев в мочках ушей, в том месте, где были серёжки. Кольцо же, наоборот, стало холоднее льда. Чтобы не отвлекаться на такие мелочи, Ледибаг смотрела на Кота и по его совету повторяла мало понятные для неё китайские слова, улавливая их не только на слух, но и читая по губам напарника. Жжение в ушах стало невыносимым, рука, кажется, намертво примёрзла к обжигающему холодом кольцу. Когда они произнесли последнее слово, вспышка ослепительных искр фонтаном вырвалась из йо-йо, вихрем из миллионов светящихся точек поднялась к потолку, став облаком, и уже оттуда, медленно, как пушинки, блёстки стали опускаться назад. В отличие от снежинок, волшебные искорки бесследно впитывались в лицо, в руки, одежду Эмили, оставляя её полностью сухой. Когда искры из волшебного облака падали на завявшие цветки и помятые травинки сада, те возвращались к жизни, даже почти засохший лист вновь окрасился в зелёный цвет и наполнился соком. Это было завораживающее, волшебное зрелище! Оба талисмана одновременно пискнули – на них остались одна мигающая точка и одна подушечка. Сотни тысяч падающих звёздочек действительно будто бы изнутри подпитывали Эмили энергией. Куда их упало достаточно много, мертвенно бледная кожа стала приобретать естественный оттенок, тонкие и до этого безжизненные губы стали розоветь, и чем больше искорок падало на неё, тем более чудесными были изменения! Все трое стояли рядом, затаив дыхание, до сих пор не понимая, получилось ли у них или они что-то сделали не до конца. Их молчаливое ожидание прервал шум с другой стороны зала. Маюра перекрыла выход на мостик и заняла оборонительную позицию, прикрывая собой подростков. Маловато она добавила снотворного, или же Габриэля кто-то разбудил… Что бы то ни было, сам Бражник во главе свиты из сотен акум уверенным чеканным шагом приближался с другой стороны мостика. Он явно не обрадовался таким гостям и настроен был предельно решительно. Неумолимо сокращая с каждым шагом и без того короткое расстояние до островка с героями, он не спеша стягивал защитный кожух, обнажая сталь и превращая трость в смертельно опасный клинок. Каждый удар набойки на каблуке злодея о стальные пластины мостика гулким эхом разносился по залу, как обратный отсчёт перед финальным сражением. Предательнице Маюре достался бы первый удар и супергерои ничем бы не смогли ей помочь – у них самих костюмы держались на последних крупицах энергии квами. Сдаваться без боя никто не собирался. Кот раздвинул шест, ощетинился и предостерегающе зашипел, Ледибаг перевела йо-йо в режим атаки, а Маюра вырвала перо из веера, который по такому случаю ей вернули, сжала пушинку в кулаке, заряжая энергией своего талисмана, – помощь сенсемонстра ей точно не помешает. Только Кроликс известно, сколько бы «наших» полегло в противостоянии на мосту, если бы сзади героев не раздался тихий вздох или всхлип. Вся решимость Бражника мигом улетучилась. Нет, он уже не отмерял последние метры мостика, он уже бежал по нему, и самым логичным действием было отойти с его пути, ведь именно очнувшаяся жена теперь стала фокусом его внимания. – Тёмные крылья, спадите! – единственное, что он успел сказать на бегу. – Эмили, дорогая, ты жива, ты проснулась! Я ждал, я так долго этого ждал, стольким ради этого пожертвовал и столько горя причинил людям! Я не мог, просто не мог согласиться с тем, чтобы ты ушла от нас по моей вине. – Больше, не говоря ни слова, он обнял свою жену. Говорят, что герои не плачут… а как быть с антигероями? Похоже, в каждом них тоже осталась частичка человечности, поскольку даже Маюра протёрла павлиний глаз рукой. Габриэль и Эмили обнимались бы вечно, если бы Кот в порыве чувств не кинулся к ним: – ПАПА!!! – Габриэль Агрест шарахнулся от Супер-Кота как чёрт от ладана. Ещё бы! Кому как не ему было знать, чем грозит злодею встреча с котоклизмом, тем более что фиолетовый костюм он успел с себя снять. Если не испепелит на месте, то, как минимум, напрочь отобьёт любое желание злодействовать дальше. – Что с тобой, папа, ты меня не узнал? Я же твой сын, а ты – мой отец! – не понимал Адриан. Он был не в курсе, что Бражник давно отмёл показавшуюся неправильной догадку о личности Кота, а Натали мудро поступила, не став его будить вечером и обо всём рассказывать. Габриэль впал в ступор. У него в голове не укладывалось, что два супергероя делают здесь во главе с Маюрой? Почему они до сих пор не нападают на него? По какой причине его жена внезапно очнулась от столь продолжительного магического сна? А ещё он не понимал, что больше всего его ошарашило в данной ситуации: что он проглядел, как его родной сын ежедневно боролся против него в обоих своих обличиях, или то, каким словом его только что назвал этот супергерой… Как он сказал?... Папа? Габриэль столько лет не слышал этого своего «второго имени». Тут погасла последняя подушечка в кольце, и трансформация отменилась. Через мгновение последовала вторая, розовая вспышка. До Кота дошло, что он предстал перед родителями немного не в том виде, в каком они привыкли его видеть. Если мама не удивилась, то отца чуть сердечный приступ не хватил! – Сынок!!! – со слезами на глазах бросился к нему Габриэль и обнял так, что, казалось, кости вот-вот захрустят. – Ты мой герой… – прошептал отец, – каким же подлецом я был в последнее время! Но ты, несмотря на всех акумизированных людей и сенсомонстров, с которыми пришлось сражаться, и которые вчера чуть не погубили твою Леди… ты не обозлился на меня и до сих пор называешь папой? Неужели я всё ещё достоин им быть, если побоялся рассказать тебе правду о своей жене, твоей матери? – он разжал объятия и с ненавистью сорвал брошь в виде бабочки, поспешно передав её Маринетт. Та протянула руку, но прежде, чем успела забрать её, Габриэль Агрест преклонил пред ней одно колено, а потом второе. – Прости меня, чудесная Ледибаг, за всё, что я творил, сам не ведая для чего, вымещая на парижанах свои боль и отчаяние. Прости меня, если сможешь! – Эмили смотрела на всё это непонимающим взглядом и внимательно слушала, затем улыбнулась. Искорки продолжали сыпаться из облачка на всё вокруг, в том числе на Натали и Габриэля. Седина в его волосах стала пропадать, морщины на лице и мешки под уставшими глазами уменьшились, черты лица смягчились – он будто бы помолодел лет на десять. Развоплотившаяся Натали промокнула платком уголки глаз, хотела вернуть очки обратно на нос, но с удивлением заметила, что без них она стала видеть ещё лучше, чем с ними. Прошли головная боль и сдавленность в груди, которые мучали её с тех пор, как она использовала повреждённый талисман Павлина. Габриэль перевёл взгляд с Маринетт на свою жену, всё ещё оставаясь стоять на коленях. – Если вы вместе сейчас надо мной посмеётесь, это будет самое мягкое из наказаний, которых я заслуживаю! – Я не понимаю, о чём ты говоришь, – ответила его жена, – меня рассмешила ваша сценка. Она напомнила мне, как почти два десятилетия назад начинающий молодой дизайнер точно также просил моей руки. Несмотря на прошедшие годы, ты совсем не изменился. – Месье Агрест, – выступила Натали, – у нас есть много чего сказать друг другу, но давайте это перенесём на время после завтрака. Думаю, вашей жене будет приятно вернуться домой и, насколько я понимаю, срочный отъезд Адриана отменяется? – Конечно. А ещё, Натали, я считаю, что талисман Павлина необходимо вернуть хранителю, как и бабочку, ведь с ними связано столько неприятностей, – Маринетт сначала помогла встать ему с колен, а затем протянула свободную руку, чтобы забрать вторую брошь. – Адриан, я знаю, насколько сильно ты хотел остаться и до последнего не вмешивался в твои планы. Я и так слишком часто давил на тебя, но сегодня ты доказал, что мой сын уже вырос и не нуждается в указаниях отца, ведь он – супергерой Парижа! А ещё ты наш единственный и любимый сын, который сегодня перестал быть сиротой. Правда, Эмили? – с этими словами Габриэль Агрест помог своей жене ступить на мягкую траву, поскольку она уже полностью пришла в себя. – Добрый день, девушка, – обратилась Эмили к Маринетт. – Вы здесь единственная, чьё имя мне неизвестно. – Я Ма-ма-маринетт, – запинаясь, ответила она. Тут подхватился Адриан, взял её под руку: – Мама, позволь тебе представить самую чудесную девушку на свете – мадемуазель Маринетт Дюпен-Чен! И я надеюсь, что, как только она станет совершеннолетней, я смогу называть её мадам Агрест. Адриан снял с руки кольцо и исполнил то, о чём Кот рассказывал Маринетт на балкончике. Он встал на одно колено и протянул свой талисман Хранительнице: – Согласна ли ты, Принцесса, стать моей Королевой? «Неужели, это было официальное предложение руки и сердца в присутствии его родителей? Кажется, да!» – Маринетт наконец-то перестала стесняться своих чувств, приняла талисман и ответила: – Я согласна! Её принц поднялся и в дополнение к кольцу подарил ей поцелуй истинной любви, которого она ждала от своего одноклассника с первого дня их знакомства. Первый настоящий поцелуй, безо всякой там магии и маскарадных костюмов, но который не стал от этого менее волшебным. – Я, как Хранительница, не стану забирать у тебя кольцо, – сказала Маринетт, возвращая его обратно на палец. – Пусть городу больше не нужны защитники, мы всё равно остаёмся командой, оберегающей горожан. С этого дня мы – Хранители Парижа!

***

Удивительное совпадение, что эта история началась с мадам Агрест, и закончила её тоже будущая мадам Агрест. Фенечку Адриан решил оставить у Натали, ведь теперь у него была Леди Удача, которая сама не прочь поймать его за хвост. А Натали, получив большую порцию искорок гармонии, теперь наконец-то сможет создать свою полноценную семью с тремя детьми и хомячком, и в поиске суженого ей поможет «талисман удачи». Можно долго ещё перечислять друзей и одноклассников главных героев, повествовать о том, как же сложились их судьбы, но пусть лучше они сами решат за себя, им ведь лучше это знать, чем писателю. Заключительной сценой, свидетелями которой стали персонажи этого рассказа, была та, которую мы все так ждали, с самой первой серии. Уже не будучи пятнистой супергероиней, без своих волшебных сил, без костюма и тем более без маски, одна застенчивая парижская девочка наконец-таки обняла своего верного котёнка и смогла без запинки выговорить три самых трогательных, самых очаровательных, самых чудесных слова на свете: «Я тебя люблю!»

Эпилог.

В качестве бонуса не могу удержаться и не вспомнить гения поэтической мысли – А.С. Пушкина, переделка одной из сказок которого станет вишенкой (как в мороженом Андре) поверх двух сладких шариков: из чёрного кунжута и клубники с шоколадной крошкой. Адриан вдоль речки ходит, С волн на Сене глаз не сводит. Глядь — вблизи текучих вод Маринетт к нему идёт. «Здравствуй, друг ты мой прекрасный! Что ж ты тих, как день ненастный? Опечалился чему?» — Говорит она ему. Адриан ей отвечает: «Грусть-тоска меня съедает: Люди женятся, гляжу, — Неженат лишь я хожу». — А кого же на примете Ты имеешь? — «Да на свете, Говорят, Букашка есть, Что не можно глаз отвесть. Днём она Париж спасает И акуму очищает. Выпустит йо-йо из рук — Восстановит всё вокруг». Маринетт сперва молчит И, подумав, говорит: «Да, такая есть девица. Но жена — не рукавица: С белой ручки не стряхнёшь, Да за пояс не заткнёшь. Услужу тебе советом — Слушай: обо всем об этом Пораздумай ты путём: Не раскаяться б потом». Адриан начал божиться, Что пора ему жениться, Что об этом обо всём Думал ночью он и днём, Что готов душою страстной За Букашкою прекрасной Он пешком идти отсель Хоть за тридевять земель. Маринетт, вздохнув глубоко, Молвила: «Зачем далёко? Знай, близка судьба твоя: Ведь Букашка эта — я!»