Дима нет!

— Я тоже должен тебе сказать. Ты мне тоже нравишься, Олеж. — Оуу… — Олегсей почему-то вспомнил ситуацию, которая произошла около недели назад. Когда он заговорил в слух, а когда осознал и посмотрел на Диму, который спал, более менее успокоился. А ведь, всё же, в те слова были вложены вся та боль, что он ощущал, всё те чувства, что испытывал… Дим, я должен… эхех, сказать, что луна сегодня до слёз красива…¹ Олежа подлетел к Диме, тот стоял и смотрел на него с мягкой улыбкой, и очень хочется подметить, что второй так нежно не улыбался даже Ольге. Брюнет сильно заулыбался, на глазах появились слезинки и тот с максимальной призрачной силой и концентрацией обнял шатена. Шашлык обнял в ответ. — Ну же, малыш… Ты чего…? — Всё замечательно, Дим! — Ну, ну тогда… Я должен тебе ответить. Луна настолько красивая, что умереть можно.² — Т-ты… — Душнов, удивлённый тем, что Побратский отвечает на его предложение через достаточно долгое время, опять сжимает его в объятьях. В таких тёплых, на удивление, что Диме хочется растаять.       В коридоре они так стояли ещё около семнадцати минут, потом призрак предложил изучить вообще дом, где и находилась наша любовная пара. И это предложение было принято. Они нашли кучу комнат, и Дима зашёл в первую, которая ему попалась: это была комната с большой кроватью, на которой было накинуто серое одеяло. Чуть дальше от кровати, к стороне окна, был маленький шкафчик, парни решили не лезть туда, всё же неизвестно, чья это комната будет и что может быть за вещи тут. Потом шла следующая комната. И ещё несколько.       После осмотра, оба вышли в зал и сели на диван, улыбавшись друг другу. Не одному, не второму не верилось, что произошло между ними и происходит до сейчасшнего момента. — У тебя очень красивые глаза. Будто смотрю на самый красивый голубой алмаз из игры майнкрафта, — зелёноглазый усмехнулся, — а я до смерти фанател от него и даже обожал эту игру, кстати! — Значит, и мои глаза когда то обожал? — полтергейст прижал указательные пальцы друг к другу, будто они должны прижаться и не уходить и держал их так. — Здесь не хватит этого слова в прошедшем времени. Я люблю тебя всего, мальчик мой. — Твои глаза тоже напоминают мне одно из произведений что я недавно прочитал. Сказочник называется. Автор Весса Блюменбаум 145. Я даже наизусть помню: «Извечный чай ему заменит ужин. Ночная темень мир укроет весь. Но Сказочнику этот мир не нужен: Свой у него куда прекрасней есть. Раскинулся бескрайний мир фантазий В его необычайной голове — О том, что там увидел, он в экстазе Напишет за ночь сказку. Или две. Там будет принц, девица-златовласка, Черт, пара огнедышащих коней… Там будет смерть. Она — уже не сказка, Но Сказочник напишет и о ней. Поведать нам истории он создан, Каких еще никто не рассказал… Он смотрит в ночь, и светятся, как звезды, Горящие зеленые глаза…» — Это слишком… Ты это учил специально? — Нет, просто столько раз перечитывал и вспоминал тебя, что запомнилось. — Ну тебя! Зануда… — парень улыбнулся, давая понять, что это лишь шутка, обижаться не стоит. — А ты эгоист. — Ну уж нет, с тобой я тот ещё пай-мальчик, — Олежа посмотрел на него: «эгоист» сидел нога на ногу закинута, откинувшись на спинку дивана, и рукой подперел голову, а на лице издевательски-добрая улыбка.