Любопытный случай фривольных чудес на Мальборо стрит (A Curious Case of Miracles on Marlborough Street)

В ту ночь, когда звездное покрывало накрыло книжный магазин, Кроули и Азирафаэль лежали в постели Азирафаэля. Аромат тлеющего в горелке ладана плыл по воздуху, свечи мерцали вокруг них и отбрасывали длинные тени на стены. Между подушками стоял полированный серебряный поднос, до краев заваленный ломтиками яблок, ягодами и жирным красным виноградом. Они разговаривали, хихикали и передавали друг другу бутылку вина, голые под одеялом, которое почему-то тоже покраснело. Кроули перевернулся на живот. — Забавно, что мы оба оказались тут и так. — Как? — Голые и с яблоком. — О, — фыркнул Азирафаэль. — Теперь, когда ты упомянул об этом… действительно забавно. — Насколько я понимаю, люди почти всегда были одинаковыми. Они хотят хорошей еды. Они хотят хорошего вина. Азирафаэль отпил из бутылки. — И с кем-нибудь поделиться. — Как ты думаешь, они когда-нибудь… держались за руки? Говорили о том, что им нравится? — Они так и делали. — Азирафаэль поставил бутылку. — Это было очень мило. Однажды ночью я видел, как они смотрели на звезды под смоковницей у моих Врат. Он положил голову ей на плечо и спросил, как они должны называть Луну. — Ты помнишь это? — Да. Они очень любили ваши творения. Я был там незадолго до их… ухода. Но я всегда помнил... Кроули выудил спелую малину. — Я не это имел в виду. Азирафаэль наблюдал за ним. — Нет? Тогда что? — Не знаю, — Кроули сделал паузу, чтобы глотнуть вина, и поставил бутылку на поднос. — Наверное, забавно думать, что история мира свелась к влюбленным детям. — Если бы Ад знал, какой ты мягкий, они бы никогда не заставили тебя пройти через такое. Кроули уклончиво фыркнул. Лицо Азирафаэля вытянулось. — Ну да. Конечно... Мне очень жаль. — Эй! Не беспокойся об этом. Они видели меня не в последний раз. Это моя работа — раздражать. Вот что они забывают. — Кроули прожевал и проглотил малину, прежде чем продолжить. — Это, и еще заманивание тебя в постель гигантскими тарелками фруктов. Азирафаэль взял кусочек яблока. — Так вот ради чего все это было? — Неужели ты думаешь, что я раздел тебя по доброте душевной? — Кроули нахмурился, глядя на него с полным недоверием. — Ты же меня знаешь. Азирафаэль надул губы. — Коварный демон. Ты бы не стал. — Ха! Еще как стал бы! — Ах ты, старый коварный змей! — Ты — тот самый старый голубь, который попался. Азирафаэль притворно нахмурился в ответ. Кроули устроился поудобнее на матрасе. Спросил, старательно делая голос беззаботным: — Знаешь, а что, если все это все-таки было мошенничеством? — Что? — Ну… вдруг я и на самом деле коварный обманщик. Шесть тысяч лет вешал тебе лапшу на уши. — Кроули передал Азирафаэлю еще один ломтик яблока. — Самое долгое искушение из всех, когда-либо испытанных. — Я думаю, что ты более искусен в этом деле. — Но что, если? — Кроули стащил с грозди виноградину и пошел развивать свою мысль дальше. — Я имею в виду, что я все-таки демон. Со всеми отягчающими. Лягушки, улитки и хвосты адских гончих. — Тогда я был бы полностью искушен, и ваша сторона победила бы. — Хм. Ух ты. — Кроули нахмурился. — Это сильно запятнало бы твой нимб. — Он и так уже поцарапан. Кроули пожал плечами. — Ничего такого, что нельзя было бы стереть. Азирафаэль сорвал виноградину и поднес ее к открытому рту, затем остановился и сердито посмотрел на него через кровать. — Ты сделал это нарочно. Кроули положил себе в рот кусочек яблока. — Знаешь, мне неприятно это говорить, но... — Что? — Гавриил... — А что с ним? Кроули выглядел огорченным. — Вы похожи. Ты тоже в некотором роде лицемер. — О да. Я ужасен. — Азирафаэль не выглядел огорченным, скорее самодовольным. — Я так и думал, когда ты давал ему отповедь. Но это была такая разухабистая речь, что у меня не хватило духу прервать тебя. Азирафаэль бросил на него виноватый взгляд. — Я вспомнил об этом примерно на полпути. Но ведь это не я начал. Я был предан. — Ну да. Ты должен был довести дело до конца. — В свою защиту скажу, что я не командир всего небесного воинства. — Нет, это не так. — Кроули лег рядом с Азирафаэлем. — Ты ничего из себя не представляешь. То есть нет, не так: ты не представляешь из себя ничего, чем бы ты не хотел быть. И вот. Спустя шесть тысяч лет я наконец-то тебя имею. В смысле, обрел. Ну, ты понял. Азирафаэль поднял брови, глаза его смеялись. — Неужели прошло так много времени? — Да, — Кроули вздернул подбородок и отвел взгляд. — Так и есть. Азирафаэль театрально схватился за грудь и сделал неглубокий вдох. — Боже Милостивый! — Ты тогда сказал, что отдал меч, и я понял, что ты другой. Единственный. И что никакой другой другой мне не нужен. — Ты имеешь в виду?.. Кроули обвился вокруг него, пряча лицо. — Что? — Неужели больше никогда никого не было? — Если не с тобой, то… оно того не стоило, — пробормотал Кроули. — Ну, мне так показалось. Азирафаэль просиял. — О, Кроули... — Я знаю. Звучит жалко. — Нет, это не так. — Азирафаэль притянул Кроули в свои объятия. — Если бы я только знал... — Все в порядке. Тебе все равно потребовалось бы время, чтобы прийти в себя. И прийти ко мне. — Кроули прижался щекой к плечу Азирафаэля. — Теперь у меня есть ты, и это главное. — Мы могли бы танцевать вальс в "Савое". Я потратил столько времени впустую. — Я не танцую вальс. — Со мной ты бы танцевал. — Нет. — Я бы позволил тебе отдавить мне все ноги. Азирафаэль убрал прядь волос Кроули за ухо, и Кроули зарылся в изгиб его шеи. — Давай не будем вставать. Давай просто останемся здесь в постели на сто лет. Азирафаэль подвинулся, освободив ему место. — Когда-нибудь нам придется есть и вести хозяйство. — Нет, не придется. Мы можем просто чудом все сотворить. — Кроули щелкнул по окну. — Когда мы увидим за ним летающую машину, то поймем, что пора возвращаться. — Боюсь, что если они не изобрели таких машин до сих пор, то никогда не изобретут. — Боюсь, что ты прав. Какая разница? Я бы все равно поехал на ”Бентли". — Кроули приподнялся и подпер голову рукой. — Ты хоть вообще понимаешь... Азирафаэль пристально смотрел на него. — Что? — Теперь, когда все это улажено, ты будешь видеть меня гораздо чаще. Тебя это не пугает? — А должно? — О да. — Кроули провел языком по зубам. — Я затемню твой дом всеми видами адского влияния. — Ты бы не стал. — Я бы так и сделал.— Кроули сверкнул своей фирменной ухмылкой. — На самом деле, если ты не будешь осторожен, то, возможно, никогда не избавишься от меня. — Вечность? С тобой? — Азирафаэль вздохнул и прищелкнул языком. — И как я вообще с этим справлюсь? — Даже не представляю. Кроули наклонился, обхватил ладонью щеку Азирафаэля и поцеловал его в губы, а когда Азирафаэль проглотил наживку, Кроули ущипнул его за бока. Азирафаэль взвизгнул, забил ногами и попытался оттолкнуть Кроули. Кроули хихикнул и прижал плечи Азирафаэля к подушкам. Они извивались. Они стукались лбами. Они взъерошили друг другу волосы. Виноград и ягоды посыпались с блюда и упали на пол. И так добро и зло боролись со смехом в глазах, как будто весь любопытный мир принадлежал только им одним.

***

Двадцать семь минут спустя в идеальном сентябрьском холоде молодая пара прогуливалась рука об руку по берегу Темзы. Они что-то бормотали друг другу, размахивали руками и любовались огнями проплывающего мимо экскурсионного катера. Когда женщина вздрогнула, мужчина положил руку ей на плечо, а потом вдруг остановился и перевел дыхание. — Подожди. Женщина тоже остановилась и обернулась. — Что случилось? — Я... — Мужчина похлопал себя по спортивной куртке. — У меня есть кое-что для тебя. Женщина слушала и смотрела с выражением недоумения на миловидном лице. — Я собирался сделать это на протяжении всего ужина, и все время терял самообладание. Если я не сделаю этого сейчас, то никогда не сделаю. — Мужчина сжал обе ее руки и проглотил комок в горле. — Мне стыдно, что я не произнес большую, красивую речь, но, думаю, через три года ты либо знаешь, либо нет. Женщина продолжала смотреть. — Ева Элизабет Харпер, — мужчина пристально посмотрел ей в глаза и опустился на одно колено, — ты сделаешь меня самым счастливым человеком на свете? Он порылся в нагрудном кармане и достал черную бархатную коробочку, а когда протянул ее и открыл, женщина побледнела от потрясения. На кремовой клетчатой подушке лежало блестящее платиновое кольцо с нелепым бриллиантом королевской огранки размером с виноградину. Женщина ахнула. — О Боже! Мужчина колебался. — Что? Женщина задохнулась: — Он настоящий? Мужчина заглянул в коробку. — Да? — Ты только посмотри! Глаза мужчины расширились. — В магазине выглядел меньше… — Где ты его нашел?! Мужчина растерянно улыбнулся ей. — Что угодно… для тебя? Глаза женщины наполнились слезами. — Ты самый лучший жених, о котором любая девушка может только мечтать! Мужчина пришел в себя. — Значит, это "да"? — А сам-то ты как думаешь? А теперь надень! Мужчина дрожащей рукой надел кольцо ей на палец, встал, обнял ее и поцеловал. Когда они тронулись с места, над Биг-Беном взорвался фейерверк и залил залитые звездным светом улицы небесным золотом, голубизной и белизной. Женщина изумленно уставилась на них. — Адам, это тоже твоих рук дело? Мужчина пробормотал: — Э-э-э... Женщина схватила его за щеки и снова поцеловала. Мужчина выглядел так, будто сам Купидон ударил его по голове, но он подчинился ей с выражением, которое говорило: "о, какого черта?” Женщина наконец оторвалась и потащила его за запястье, и их смех эхом отдавался позади, когда они бежали по тротуару. Но когда они сели в свою маленькую синюю машину и уехали, по пустой дороге пронесся резкий, тревожный ветер. Он просвистывал сквозь аккуратные цветочные горшки в окнах, и ливневая канализация булькала, когда он раздувал поднимавшийся из темных глубин пар. Старинный фонарный столб мерцал и гудел, а висящая деревянная вывеска паба скрипела, раскачиваясь взад-вперед. Куча листьев рассыпалась в конце тротуара, где на сучковатой ветке старого орехового дерева сидела ворона. А потом — словно по волшебству — электрический провод закачался на ветру, заискрился и запутался в ветвях, ворона закричала и упала замертво.