Заслужил...

— Добрыня, Добрыня Никитич! — Илья постучал в дверь своего давнего друга и остался ждать его снаружи. — О, Илья! Здорово! Как ты? Проходи в дом, что ли. Женушка моя, вот, пирогов напекла. Друзья обменялись крепкими рукопожатиями, и Илья ответил: — Да погоди ты, пироги подождут… Тут беда приключилась. — Что? — Никитич сжал кулаки. — Татары? Или турки на этот раз? Мало им значит было… Ну посмотрим-посмотрим… — Да нет, Добрынь, не татары или турки, нет… — Илья выглядел очень уставшим. — Да что случилось-то? — Алеша наш набедокурил, вот я к тебе и пришёл. Нахмурился Добрыня и коротко сказал: — Расскажи. *** Илья уже год жил в Киеве при князе, но никогда не забывал свою старенькую матушку, которая осталась в деревне. Каждую субботу богатырь ходил к родительнице, навещал, рассказывал, что в городе нового произошло. Илья продолжал свой рассказ: — До деревушки-то рукой подать. Всего-то через лес пройти, и уже на месте. Я так всегда делаю и дорогу знаю хорошо. Иду, значит, вдруг слышу: шум, гам! Думал, разбойники на путников напали, ан нет! Это наш Алеха. Один против человек сорока! И, кажется, удача была на его стороне, так что вмешиваться я не стал. — Нехорошее дело. Мы его предупреждали в прошлый раз. Должен был быть умнее. — Сказал Добрыня и задумчиво добавил: — Сегодня он ко мне должен был прийти… Знаешь что, оставайся у нас, он сам придет, тогда и потолкуем что и как. Идет? — Да, наверное… Алеша появился около пяти часов, а Добрыня с Ильей его уж поджидали. Молодой богатырь взглянул на хмурых мужчин и неловко сказал: — Привет, ребята. Как жизнь? — и он уже потянулся к пирожку, как Добрыня оборвал его: — Ну, здравствуй, горе-воитель. Может, расскажешь нам, где ты был или откуда у тебя этот синяк на руке, а? Алешка весь обмер. «Они всё знают!» — одна мысль билась в его голове. — Ну. я упал и … — врать Алешке не хотелось, но такова жизнь. — Ложь, — тяжело сказал Илья. — Не надо лгать, Алёша. Мы знаем, что ты в одиночку (!) полез к разбойникам. Подверг себя смертельной опасности… Так скажи нам, ради чего это всё было? И не лги нам. Алеша совсем сник, голову повесил. — Братцы, я просто… хотел доказать вам всем, что способен на большее… они злодеи! Он воруют, грабят, убивают. Я не думал, что … — Ты не думал! Вот именно. Ты хоть понимаешь, насколько это было опасно? Ты мог погибнуть! — отчитывал его Илья.  — Простите меня, Добрыня Никитич… Добрыня всё это время задумчиво смотрел на Алешу. — Простить? А за что? — Я, — Леша залился краской смущения, — я обещал вам не лезть в передряги. Я должен был прийти к вам…. И, ох, не знаю… Мне гордость не позволила прийти к вам. Я знаю, что виноват, знаю! Молодой богатырь сокрушенно кивнул, упал на скамью и зажал голову руками. — Да… Оплошал ты, Алеша. В прошлый раз мы тебя простили, поверили, что поумнел. Видать ошиблись… Теперь отвечать придется. Ты понимаешь, о чем я? — Добрыня потрепал Лёшку по плечу, вынуждая посмотреть ему в лицо. — Да, я понимаю… И я согласен, что заслужил, но я так не хочу этого, ну пожалуйста…. Но Добрыня отрицательно покачал головой. *** Добрыня уже несколько раз обещался всыпать Лешке по первое число. На самом деле такое наказание было не в новинку и распространено повсеместно. В детстве Алёше часто прилетало от отца и от Тихона. Он был его «дядькой» и всегда был рядом со своим любимым воспитанником, но даже ему приходилось брать в руки прут, когда несносный мальчишка вытворял какую-нибудь очередную глупость. Например, один из самых памятных случаев был, когда он, уже довольно взрослый парень, ввязался в драку во дворике церкви. Да уж, и влетело ему тогда! Неделю не сидел, а потом ещё Тихон всыпал, чтоб запомнил. Да, с таким наказанием, как порка, Алеша знаком был, но…. Но ему уже девятнадцать лет! Он вырос из того возраста, когда порят за такие мелочи. — Эй, Илья, — сказал негромко Добрыня. — Сходи-ка на двор и заготовь розог и жди там. Алёша вздрогнул, а его живот скрутило, но он уже смирился и поэтому промолчал. Заслужил. Добрыня сел рядом, потрепал Алешку за плечо и сказал, что всё будет хорошо. Алеша кивнул и всхлипнул. — Тогда пойдем, — выдохнул Добрыня и помог Алеше подняться. Когда богатыри вышли во двор, Илья уже заканчивал. Розги были готовы и замочены, скамью достали из сарая, поставили у стены. Старшие мужчины выжидательно смотрели на Алешу, который не торопился принять наказание. — Чем раньше мы начнем, тем раньше всё это закончится. — Твердо сказал Добрыня и взял прут в руки. Попович кивнул. Он одним движением стянул с себя рубаху и лег на скамью. Зажмурился в ожидании первого удара. И Он не заставил себя долго ждать. Бил Добрыня равномерно, иногда с оттяжкой, иногда нет, но бил на совесть. Как только он вспомнил, что Леша мог сегодня пострадать только из-за своей гордости, он не хотел баловать мальчишку. На тридцатом ударе Алёша уже не мог терпеть, и горячие слезы покатились по его щекам: — Прости…те. Я буду лучше. Добрынь… Ну пожалуйста… — это звучало так по-детски, но Лешу этот факт не смутил. Добрыня промолчал. Он надеялся, что этот урок Алеша запомнит надолго и не торопился заканчивать порку. Но когда Леша вскрикнул в голос, Добрыня опустил прут в последний раз и отбросил его в сторону. — Можешь одеваться. Илья подошёл к Лехе, который распластался на скамье, порывисто дыша, и опрокинул на иссеченную спину ведро колодезной воды, на что Алеша лишь благодарно что-то промычал. *** — И смотри, Лёш, ещё раз такое выкинешь — мы жалеть не будем! — На последок сказал Добрыня, строга глядя на уже повеселевшего Алешу. Но тот хитро усмехнулся и сказал: — Да что ж, вы, братцы! Знаете же, что ещё и похлеще выкину! Да только постараюсь, чтоб вы об этом никогда не узнали! Вот! И все трое добродушно рассмеялись.