Любовь убивает чувство долга

      

Я видел, как меняются вдруг лица

      

людей, которых не жалела жизнь.

      Темные силуэты холмов тают в нежном предрассветном мареве. Розовое свечение медленно растекается от горизонта, нависая над сонным полем ласковой любовницей, что влечет за собой зарю, прогоняя остатки иссиня-черной ночи.       «Мы снова на Севере» – думает Санса, шагнув наружу из походного шатра, разбитого для ночлега.       Под ногами девочки тает тонкая, белая пороша, дыхание дремлющих коней струится парком в утреннем холодке. После болотистого и липкого Перешейка северная земля приветливо целует в щеку касанием холодного ветра, плечи и грудь ощущают простор, что щедро дарят распростертые холодные поля да молчаливые цепи холмов.       Сансе хочется поскорее оказаться дома. Хочется обнять младшего брата, ласково потрепать его милую детскую щечку, собраться всей семьей у очага и послушать сказки Старой Нэн под мерное постукивание её вязальных спиц. Хочется услышать похвалу из уст септы Мордейн и чтобы мама расчесала волосы перед сном. Переживания, нашедшие Сансу в Близнецах, не желают отступать прочь, и юная леди надеется спрятаться от них в тепле домашнего уюта. Ей верится, что все тревоги и волнения растают в очаге, горящем на кухне, растворятся в согревающем мятном чае, что подадут, обязательно, вместе с лимонными пирожными.       – Вы рано проснулись, миледи, – заметил её вышедший из рощи с охапкой хвороста Томард по прозвищу Толстый Том, старший гвардеец отца.       – Доброе утро, – вежливо поприветствовала его Санса, наблюдая за тем, как толстяк разводит костер.       Их лагерь понемногу оживал. Шевелились устроенные на земле лежбища, мужчины, еще не полностью отошедшие от сна, беззлобно переругивались и кряхтели, умывая лицо холодной ручейной водой.       – Приказать заседлать вам лошадь? – спросил её старый усатый гвардеец, управившись, наконец, с костром.       Санса поморщилась. Она терпеть не могла путешествовать верхом. После таких переездов юная леди чувствовала себя грязной и пыльной, да и тело болело, отбивая всякое желание садиться на лошадь снова.       Санса предпочитала закрытую повозку, но ехать в ней обратно оказалось уныло без Брана и отца, что иногда подсаживались к ней на пути в Близнецы. Санса чувствовала себя как никогда одиноко, теперь, когда с родными её разделяли сотни лиг. Служанка её, женщина расторопная, но недалекая, не могла связать и двух слов, когда Санса, затосковав, пыталась её разговорить. Гвардейцы, которых приставил к ней отец, почтительно держали расстояние. Русе Болтон, который поначалу немного скрашивал её одиночество недолгими беседами, вскоре отделился от отряда и с частью своих солдат поспешил в Белую Гавань по срочному делу. Руководил остатками дредфортских гвардейцев теперь её жених, но и он почти не уделял ей внимания в пути. Рамси чаще был занят, бродя всюду с луком да подстреливая дичь в полях и рощах. Как и Теон он имел страсть к охоте.       – Да, прикажите седлать, – согласилась с Толстым Томом Санса. Переезд верхом на лошади не приводил её в восторг, но то было лучше, чем снова одиноко восседать в повозке в течение многих часов, – А где же молодой лорд Болтон? – вдобавок поинтересовалась у гвардейца юная леди.       – Вон там, – махнул рукой в сторону рощи Томард, –Жених ваш – неугомонный малый – со смешком заметил мужчина, – Настрелял ни свет ни заря зайцев, теперь сдирает с бедолаг шкурки. Никогда не видел, чтобы кто-то так лихо свежевал дичь.       Роща была полна шорохов, пахла влажной землей и гниением. Журчащий звон играл в быстрых водах тонкого ручья, искавшего дорогу среди заросших мохом камней и сухих веток. Санса пробиралась вглубь, ступая по влажной, покрытой росой траве. Рамси обнаружился ею почти сразу.       На одной из веток дуба раскачивался мертвый подбитый стрелой заяц. Две веревки спускались с этой ветки вниз, обвязывая короткую палку за оба её конца. К палке крепко, за задние лапы, был привязан убитый зверек, повиснув длинными ушами вниз. Пушистая серая шкурка уже отслоилась от его маленьких ножек, оголяя бледно-розовое мясо с белыми прожилками. Рамси, стоящий рядом, ловко орудовал маленьким ножом, засучив рукава по локоть. Он, насвистывая какой-то простенький мотив, надрезал тягучую белую пленку, что крепила шкурку к мышцам. Справившись с верхней частью и отделив хвост, юноша резко дернул мех вниз, и мясо послушно оголилось до самой головы. Нож в его руках бесцеремонно вонзился в то место, где находилась шейка. Алая кровь хлынула на изнаночную сторону свисшей вниз шкуры.       – Моя невеста проснулась? – заметил её Рамси, продолжая отделять голову от туловища, – Чудно! Это последний! – возликовал он, закончив свое кровавое дело.       Сансе сделалось дурно от запаха сырого мяса и вида перепачканных в крови рук юноши, но, сделав над собой усилие, она справилась с отвращением. Лицо её принято подобающий леди вид – учтивый и деликатный.       – Далеко ли еще до Винтерфелла? – поинтересовалась у жениха Санса, желая завести беседу.       – Еще дня три, может четыре, – прикинул Рамси. Он прошел мимо неё и склонился над ручьем, омывая в журчащей воде руки да счищая мокрой тряпкой кровь с отделенной шкурки.       – Ну вот! – поднявшись, развернул жених перед носом Сансы только что добытый мех, – В самый раз на воротник плащика моей леди, что скажете?       Дочь лорда Старка посмотрела на подношение без особого энтузиазма.       – Милорд, – за спиной у Рамси вырос дредфортский гвардеец, – Со стороны Рва Кайлин замечены всадники.       – Много? – поинтересовался Болтон, оборачиваясь к солдату.       – Два коня, пара обозов. Не похоже на разбойников. Скорее всего, это крестьяне или торговцы, милорд.       – Хм. Ладно, пусть себе едут. Отнеси-ка лучше туши в лагерь, да вели Джо их выпотрошить, а шкурки сложите в ящик леди Сансы. Она безумно рада моему подарку, гляди – вся светится от счастья!       Рамси, дурачась, энергично потряс пушниной перед носом невесты, словно погремушкой. Его забавляло то, как самоотверженно она скрывала брезгливость за маской учтивости, еле сдерживаясь, чтобы не скривиться от запаха крови и мяса.       – Да, пожалуй, следует сложить, – пролепетала неуверенно юная леди, не понимая странного веселья жениха – Поручите это моей служанке.       Ах до чего же забавна его малютка невеста! Вдоволь наигравшись, Рамси сунул несчастную шкуру в руки гвардейца.       – Идем, – сказал он дочери лорда Старка, и та послушно последовала за ним обратно в лагерь.       Позавтракав в одиночестве, Санса облачилась в платье для верховой езды, и, подняв полог шатра, вышла наружу дожидаться отъезда. Когда всё, наконец, было собрано, Толстый Том подвел к ней молодую серую кобылку. Благодарно кивнув, Санса, зажав в руке поводья и схватившись за переднюю луку седла, самостоятельно взобралась на лошадь.       Гвардейцы, приставленные к ней, тем временем не спешили трогаться в путь. Внимание многих из них было обращено к силуэтам, что приближались к их отряду с юга.       – Милорд, а те путники все ближе, – обратился к Рамси все тот же гвардеец, что докладывал ему в лесу.       – Ну и громадина, – присвистнул кто-то в отряде.       – Вижу… – Болтон глядел в ту же сторону, всматриваясь в приближающиеся силуэты.       Рядом с двумя довольно широкими обозами, запряженными тяжеловозами, скакала пара всадников. Один из них производил довольно сильное впечатление. То был крепкий на вид здоровяк не менее восьми футов ростом. Рамси еще никогда не видал таких великанов.       Нехорошее предчувствие шевельнулось в груди Болтона, отчего его рука непроизвольно потянулась к оружию. Глаза его пристально изучали силуэты путников, силясь понять причину своей внезапно появившейся тревоги.       – Милорд, все в порядке? – спросил у него молодой гвардеец Хью.       – Слишком хорошие лошади для крестьян… – задумчиво отметил Рамси, продолжая вглядываться в уже хорошо различимые фигуры. На его глазах здоровяк ударил пятками в бока своего скакуна, пустив того галопом. Из-под толстой ткани плаща блеснула сталь.       – К оружию! – закричал бастард, выхватывая из-за спины лук и стрелы.       Отряд за его спиной неловко замешкался, не понимая в чем дело.       – Оглохли?! – гаркнул на них Рамси, и те, страшась его гнева больше, чем каких-то двух всадников, послушно повынимали из ножен мечи.       Громила уже вовсю скакал на них, не таясь. Кулак его угрожающе сжимал огромный меч.       – Защищайте леди Сансу! – отдал приказ своим Толстый Том, и тройка винтерфельских гвардейцев заслонила собой девчонку.       Спокойно, стараясь сохранить самообладание и не трухнуть перед видом надвигающейся громадины с клинком, Рамси медленно вложил в лук тетиву и отработанным движением послал стрелу прямо в здоровяка. Тот ловко отбил её мечом в воздухе.       – Проклятье.       На второй выстрел времени не осталось. Огромный всадник наскочил на бастарда, и Рамси чудом уклонился от удара, отпрыгнув в сторону. Краем глаза он заметил, как из обоза, накрытого сеном и тканями, повыскакивали люди, закованные в доспехи, и ринулись на подмогу здоровяку.       Раздалось ржание испуганных лошадей, звон металла о металл. Меч восьмифутового великана рассек обнаженное лицо молодого Хью пополам, а Эдд Мучитель резво вскочил на коня и ринулся вперед, встречая второго всадника ударом своего клинка.       – За Винтерфелл! – издал воинственный клич Толстый Том и принялся рубить пеших направо и налево.       Рамси отбросил в сторону лук и выхватил из ножен клинок. Биться в таких вот стычках ему еще не доводилось. Но, дав волю собственным кровожадным инстинктам, бастард немедленно обнаружил в себе жестокий азарт, охвативший его посреди криков и бойни. Довольно оскалившись, он, словно зверь, бросился в самую гущу кровавого сражения. Лезвие бастарда, чавкая, впилось кому-то в глотку. Чья-то кровь брызнула ему на лицо. Противник упал, и Рамси воодушевленно ринулся на следующего врага.       Эдда срубили сзади, нога его застряла в стремени и напуганная лошадь ускакала прочь, волоча за собой мертвое тело солдата. Еще одного гвардейца из Дредфорта сразил все тот же великан беспощадным разрезом от горла до брюха. Кто-то пытался остановить его, но сразу же пал замертво, разрубленный едва ли не надвое.       «Надо прибить громадину, иначе придется туго» – мгновенно оценил ситуацию Рамси.       Ухватив покрепче меч, он резко нырнул под коня грозного великана, вспоров животному брюхо. Внутренности водопадом вывалились на дорогу. Конь завалился на бок и, заржав, умер. И пока нога здоровяка оставалась под павшим конем, Рамси замахнулся мечом, целясь в спину, как раз над лопаткой.       Но вдруг он услыхал девичий визг. Повернув голову, он увидел, что Санса Старк лишилась всех своих защитников.Кобыла под ней беспокойно металась, то и дело вставая на дыбы.       Отвлекшись, он не заметил, как его огромный противник нащупал рукой меч и замахнулся им в одном быстром смертоносном движении. Рамси успел отразить удар, но клинок выпал из его рук, не выдержав тяжелого натиска. Двинув противника сапогом по уху, Болтон бросился на помощь Сансе, в чьё платье уже ухватились, пытаясь стащить наездницу с седла.       Подобрав с земли чей-то щит, бастард ударил им по голове того, кто напал на его невесту. Его самого задели мечом в спину, и острая боль пронзила тело юноши. Игнорируя её, Рамси, недобро оскалившись, обрушился с щитом на того засранца, что так трусливо ударил его сзади. Острый деревянный конец пробил тому лоб, и бастард добавил еще один удар для верности.       – Полезайте на мою лошадь! – требовательно прокричала ему Санса.       Оглянувшись, Болтон понял, что в живых кроме них двоих никого не осталось. Толстый Том пал за мгновение до этого. Чей-то меч застрял в его жирной туше, угодив прямо между ребер. Противников оставалось еще трое, вместе с тем великаном, что смог высвободить ногу из-под коня и теперь, прихрамывая, угрожающе надвигался прямо на Рамси.       – Ну же! – завопила вновь девчонка и, ухватившись за её протянутую руку, бастард, охнув от боли в спине, взобрался на седло.       – Гони! – гаркнул он Сансе, сжав руками её талию плотным кольцом, чтобы не выпасть.       Девочка, крепко вцепившись в поводья, дернула их изо всех сил. Пугливая кобыла понесла их бешеным галопом вперед. Встречный ветер нещадно терзал лицо Сансы, капюшон плаща слетел с её головы, и рыжие волосы тотчас разметались во все стороны. Сердце колотилось в груди гулко и яростно, раздаваясь громче, чем стук копыт.       Обернувшись на короткий миг назад, Санса с ужасом обнаруживает, что за ними бросились в погоню. Огромный страшный мужчина, тот, что на её глазах в одночасье перерезал всех гвардейцев из Винтерфелла, теперь мчался позади громадной скачущей горой. Страх быть зарубленной его мечом заставил Сансу нещадно гнать лошадь во весь опор.       Она не замечала ни пыли, ни свиста в ушах, слышала лишь отчаянный стук. Был ли это стук копыт лошади, что неслась под ней, или стук её собственного сердца? Санса не знала. Чаще ей в ужасе мерещилось, что это стук копыт коня великана и сама смерть дышит ей в затылок.Так всадница неслась вперед, моля старых и новых богов уберечь их с лордом Рамси от гибели.       Сколько продолжалась погоня, известно было лишь Семерым. Сансе казалось, что прошла вечность прежде, чем молитвы её были услышаны – конь великана выдохся первым. Взмыленное животное в изнеможении упало на землю, погребая под собой рослого седока. Не веря дарованному спасению, Санса в страхе продолжает гнать даже тогда, когда враг остается позади за много миль.       – Спокойней, –Рамси больно сжал бока девчонки. Теперь, когда громила, упав, остался далеко позади, Болтон опасался за их кобылу, что в любой момент могла точно также рухнуть, достигнув запала.       Послушавшись, невеста постепенно замедлила лошадь, дав ей отдышаться на легкой рыси прежде, чем перейти на спокойный шаг.       Бастард тем временем уронил голову на плечо Сансы, все вокруг него качалось и плыло. Рана на его спине кровоточила, и юноша чувствовал, как противно и влажно липла нижняя рубаха к его коже там, где натекла кровь. Его знобило, конечности мёрзли, не хватало и сил на то, чтобы держаться за Сансу. Рамси смог лишь промычать ей что-то нечленораздельное прежде, чем провалиться в темноту.       Плечом Санса почувствовала холодный пот на его лбу. Беспокойно обернувшись, она обнаружила, что он уже без чувств. Придерживая рукой его тело, она не дала ему свалиться. Остановив кобылу, девочка, не без усилий, стащила Рамси вниз и, сняв с себя плащ, кинула его на землю, уложив сверху бесчувственное тело жениха.       – Боги, он ведь ранен… – в панике прошептала Санса самой себе, вспоминая, что кто-то полоснул его мечом по спине прежде, чем они бросились наутек.       Он лежал перед ней, бледный и едва дышащий. Упав на колени рядом с ним, Санса склонилась над грудью и услышала редкий едва различимый стук. Неужели он погибнет? Волнуясь и дрожа всем телом, девочка перевернула тело молодого лорда на живот, обнаружив, что сзади его одежда пропиталась кровью. Маленькие пальчики тотчас обагрились, стоило ей только коснуться одежд там, где зиял глубокий, кровоточащий порез.       Как же быть? Санса впала в отчаянье. Уходя от погони, она свернула с Королевского тракта и теперь не имела ни единого представления о том, где находится, и в какую сторону двигаться за помощью. Кругом простирались лишь равнины и холмы, молчаливые и неприметные. Холодный ветер заполз под одежды, и Санса, замерзая, поежилась, не зная, что предпринять. Лорд Рамси обязательно бы что-нибудь придумал, но он лежит на земле, и жизнь постепенно покидает его тело.       Борясь с собственной слабостью, юная леди оголила икры ног и вцепилась в края нижней юбки. Ткань с треском разорвалась. Оторванным куском Санса заткнула рану Рамси, неумело зафиксировав повязку, и затем, укутав его в свой плащ, дотащила его до лошади. Уставшая кобыла, к счастью, прилегла отдохнуть, и потому Сансе удалось уложить жениха на седло спиной вверх. Подняв лошадь, девочка взяла её под уздцы и, роняя слезы от холода и пугающей безнадежности, зашагала наугад.       

* * * * * * * * *

      На дворе светало, сквозь щели в ставнях сочился слабый свет. Оторвав голову от грубо сколоченного стола, Берта Серая, прозванная так односельчанами за длинную косу редкого пепельного оттенка, проснувшись, обнаружила, что очаг уже давно погас, и угли его осыпались в серую золу.       Берта, вдев ноги в поношенные тяжелые башмаки, встала и, обойдя стол, одернула сляпанную на скорую руку занавеску из тряпок, которой огородила топчан от остальной части хижины, чтобы обеспечить её найденышам необходимый покой.       Девица и паренек все еще лежали недвижно. Берта нашла их днем ранее недалеко от деревни, у ручья близ развилки. Над редким леском, в котором женщина собирала травы, легкой сероватой дымкой висел туман, и потому одинокую лошадь Берта заметила не сразу. Когда кобыла заржала, крестьянка едва не выронила свою корзину от неожиданности. Лошадь, причмокнув, фыркнула, опустив морду обратно во влажную от утренней росы траву.       – Хорошая, хорошая, – найдясь, приласкала Берта кобылу, погладив её по шее, – Как же ты тут оказалась?       Животное, словно отвечая на вопрос, развернулось к женщине боком. Ахнув, Берта увидела перекинутого через седло, завернутого в плащ паренька. Свисающие вниз руки его посинели, как у мертвеца. Рядом, на мокрой траве ничком лежала девица, медные волосы её беспокойно разметались, путаясь на земле с зелеными травинками.       Берта осторожно присела рядом и, протянув руку, аккуратно тронула девицу за руку. Кожа её была холодна, но биение сердца прощупывалось через тонкое запястье. Бросив свою корзину, женщина со всех ног кинулась обратно в деревню за помощью.       – Не жилец, – твердили Берте соседи, глядя на найденного паренька, бледного и синюшного, но женщина, сызмала обученная знахарству, не спешила сдаваться. Она брала под свое крыло всех – даже самых тяжелых.       Берта, сняла с тела юноши наспех наложенную повязку. Рана была перетянута неумело, но, тем не менее, это спасло паренька от больших кровопотерь. Промывая рану, знахарка отметила, что сильного воспаления нет, и сочла это хорошим знаком. Размолов в ступе пижму и корни лопуха в кашицу, женщина нанесла лекарственную смесь на рану и, дождавшись, когда травы втянут в себя воспаленные соки, снова промыла, после чего аккуратно заштопала крючковатой иголкой. Покончив с этим делом, Берта достала одну из своих склянок, и, зачерпнув в нее пальцы, набрала красной мази, чтобы пройтись ею по наложенному шву. Чистая ветошь легла на бледную кожу юнца. Женщина обмотала его спину, и уселась ждать.       В хижине её весь день и всю ночь горел очаг. Знахарка старалась поддерживать тепло, отогревая своих найденышей. Девица, по-видимому, укутавшая паренька своим плащом, обмерзла на ветру. Теперь лоб её пылал жаром, и сама она беспокойно металась во сне, иногда просыпалась, удивленно глядя на Берту своими синими глазами. Женщина, успокаивая её ласковым словом, заставляла выпить горячее козье молоко, после чего девчонка вновь засыпала.       – Я Санса Старк из Винтерфелла, – сказала однажды девица, проснувшись на короткий миг, – А кто ты, добрая женщина?       Берта удивленно приподняла брови. Она догадывалась, что девчонка из знати по её изнеженным пальцам и дорогой, добротной одежде, но знахарка и предположить не могла, что лечит дочку верховного лорда Севера.       – Я Берта, миледи – поспешно ответила женщина, заботливо поправляя одеяло, – Берта Серая.       – Спасибо тебе, Берта Серая.       Сказав это слабым голоском, девчонка перевернулась на другой бок и, закрыв глаза, снова уснула. Знахарка, пожав плечами, отошла от своих найденышей, задернув за собой занавеску.       

* * * * * * * * *

      Во дворе кудахтали куры. Санса, притворив за собой дверку, вышла из хижины осмотреться. Мимо её ног торопливо проскочила надутая квочка, ведя за собой выводок желтеньких цыпляток. Юная леди учтиво дождалась, пока они все пройдут, опасаясь наступить невзначай на крох.       В крестьянской деревушке, что приютила маленькую леди и её спутника, едва ли можно было насчитать и двадцати дворов. Жалкие хижины, обмазанные глиной и накрытые соломой, беспорядочно теснились друг к другу. Узенькие окошки без стёкол кое-где были заткнуты старыми тряпками и соломой. Было тихо – многие ушли работать в поля, и лишь изредка слышалось блеянье запертых в сараях коз да звонкий стук молота о наковальню.       Идя на этот стук, Санса обнаружила кузницу. Густой удушливый дым клубился из огромной каменной печи, а кузнец, рослый и крепкий мужчина, трудился у наковальни. Молот его звенел, и пот катился по голой груди. Заметив Сансу, он поднял красное от жара бородатое лицо и зыркнул исподлобья так недобро и зло, что юная леди, испугавшись, заспешила обратно в хижину Берты, прозванной Серой.       Молодой лорд Болтон по-прежнему не приходил в себя. Не зная чем себя занять, Санса присела на табурет у его лежбища, чинно сложив руки на коленях.       Хозяйка хижины, приютившая их, уверяла девочку, что самое страшное уже позади и милорд скоро очнется. Но Сансе верилось в это с трудом, ведь она видела, сколько крови натекло с жениха тогда, в поле. Сломленная горьким чувством безнадежности, отчаявшаяся отыскать помощь, предоставленная лишь самой себе и беспощадному стылому ветру, чей холод пробирал её до костей, дочь лорда Старка мысленно успела распрощаться с женихом – таким неживым казался он ей с впалой синевой глазниц и обескровленными белыми губами.       Санса ахнула, не поверив своим глазам, когда, очнувшись, обнаружила его подле себя. Рамси лежал на животе подле нее так близко, что кончики её медных волос касались его носа, и мерное дыхание из ноздрей шевелило волоски рыжих прядок. Тогда Санса вскочила с постели, возмутившись столь непристойной близостью. Приличная леди никогда бы не позволила себе вот так просто лежать рядом с мужчиной! Однако же потом, Берта, приютившая их в своей хижине, объяснила девочке, что спальных мест больше нет – хозяйка и так уступила им свой топчан, перебравшись на узкую, неудобную скамью.       Дверь хижины тихо скрипнула. Санса увидала на пороге Берту с полной корзиной грибов.       – Не волнуйтесь вы так, миледи, – сказала ей женщина, кладя свою поклажу на стол, – Молодчик скоро оживёт. Оживёт и есть попросит, сами увидите, уплетать за обе щеки будет – только успевай подкладывать.       Наполнив деревянную плошку водой, знахарка принялась отмывать в ней грибы.       – Он мой жених – зачем-то пояснила Санса женщине, – Мой отец обещал меня ему, и мы поженимся, когда я стану взрослой.       – О как. Жених, значит, – лукаво улыбнулась Берта, – У меня тоже есть жених, – взгляд её потеплел. Мечтательно вздохнув, женщина перекинула свою длинную тяжелую косу на другое плечо.       – Правда?       Санса заинтересованно поглядела на хозяйку хижины. Берта по её мнению, для замужества была уже стара, на вид ей можно было дать чуть меньше тридцати, а крестьянок выдавали замуж гораздо раньше. Но лицо хозяйки хижины просияло нежной улыбкой, мозолистые руки застенчиво огладили косу, и Санса поняла, что женщина и впрямь кого-то любит.       – Расскажите о нём, – попросила юная леди, ей нравилось слушать истории о любви.       Встав с табурета, она подошла к столу и, опустив руки в плошку, принялась помогать хозяйке. Санса никогда не готовила еду, но мать иногда отправляла их с Арьей помогать служанкам на кухне. Леди Винтерфелла считала, что дочери будут лучше управлять своими слугами, если сами поймут, что значит трудиться.       – Ох, он у меня красавец, – с теплотой принялась рассказывать Берта девочке, – Его зовут Эдвин, он сын каменщика из соседней деревни, я люблю его златые кудри и то, как замечательно он играет на своём рожке. Когда мой Эдвин вернется, мы с ним поженимся – он так сказал.       Санса позволила себе улыбнуться. Девичье воображение мигом нарисовало ей картину счастливого крестьянского брака, жизни, полной нежной любви в этой маленькой хижине. Стирая влажными пальцами грязный налет с рыжеватых шляпок, девочка слушала рассказы Берты о любимом.       – А куда он уехал? – полюбопытствовала Санса.       – На Железные острова, вместе с лордом Толхартом.       – Но лорд Толхарт сейчас на Перешейке, занят укреплением Рва Кайлин.       Дважды пересекая болотистую местность туда и обратно, Санса вдоволь нагляделась на эту крепость. Невероятные блоки черного базальта, величиной с сельский домик, подобно детским кубикам, россыпью уходили в мягкую болотную почву. То была великая твердыня Первых Людей, но юная леди видела перед собой лишь развалины. Воротная башня могла похвастать лишь несколькими футами стены по обе стороны от неё. Пьяная башня там, где некогда сходились западная и южная стены, клонилась, как пропойца, решивший поблевать в канаву. Высокая Детская башня, где, по словам легенд, Дети Леса некогда упросили своих безымянных богов обрушить молот воды, потеряла половину своей верхушки… словно какой-то огромный зверь откусил часть зубцов и выплюнул щебень в болото. Но отец, усмехнувшись, убедил Сансу и Брана, что эти древние руины более надежны и хитры, чем может показаться на первый взгляд.       Когда Санса пересекала Перешеек во второй раз, над всеми тремя башнями уже трепетали штандарты; три зеленых страж-древа Толхартов высились над Пьяной Башней, а сир Хелман лично поприветствовал дочь своего сюзерена, когда она вместе с Болтонами остановилась на ночлег в крепости.       – Так это сейчас, – ответила Берта, – А мой Эдвин ушел с лордом Толхартом, когда восстал кракен и северные лорды созвали знамена.       Пальцы Сансы, погруженные в воду разжались и замерли. Недомытый гриб выскользнул из них, и коричневая шляпка его всплыла на поверхности. Девочка поглядела на Берту настороженно, с сомнением. Уж не сошла ли эта бедная женщина с ума? С восстания Бейлона Грейджоя минуло восемь лет, и крестьяне, ушедшие на войну под знаменами своих феодалов, уже давно вернулись, если им посчастливилось выжить. Златокудрый Эдвин, сын каменщика из соседней деревни, наверняка погиб при штурме Пайка, как и внук Старой Нэн. Неужели Берта не понимает этого? Должно быть, знахарка лишилась рассудка от горя, иначе, почему она говорит о своём женихе, как о живом, так, будто видела его вчера, будто не минуло много лет с его ухода?       Сансе сделалось жутко. Старая Нэн часто пугала детей лорда Старка рассказами о безумцах, уверяя, что те опасны и могут выкинуть, что угодно. Король Эйрис Второй был безумен, он сжег заживо её деда Рикарда и много кого еще. Но Берта Серая совсем не казалась выжившей из ума. Очень уж спокойно она занималась готовкой, подвешивая жаровню на цепи ржавого треножника, расположенного над очагом.       – Вы, наверное, решили, что я выжила из ума, – словно читая мысли, невозмутимо произнесла Берта, заметив на себе косые взгляды Сансы. Женщина вытерла запачкавшиеся в копоти руки об свой серый передничек, взгляд её погрустнел, и дочери лорда Старка стало вдруг её жаль.       – Когда Эдвин не вернулся, все посчитали его погибшим, даже его отец, – продолжила говорить Берта, возвращаясь к готовке, – Но я не хотела идти замуж за кого-то еще, моя старая мать – она тоже была знахаркой – и не настаивала на этом. Соседи говорят, что я дурочка, раз все еще жду. Но, миледи, я чувствую, что мой Эдвин жив. Если бы он погиб, я бы почувствовала это, понимаете? Я…знаю.…Знаю, что он придет, потому и жду.       Слова знахарки всколыхнули юное сердечко Сансы, разливая печаль по её и без того неспокойной душе. О, как бы ей хотелось, чтобы Берта была права, и златокудрый Эдвин пересек порог в сей же миг, отворив старую скрипучую дверь маленькой ветхой хижины! Знахарка так добродушна, и почему же на её долю выпала такая горькая участь? За что безымянные боги забрали у неё любимого, обрекая столь преданное сердце на ожидание длиной в целую жизнь?       – Он вернётся, – стараясь придать голосу уверенности, сказала Санса, чтобы не расстраивать хозяйку хижины, – Вы с вашим любимым будете счастливы, как поют в песнях.       – Вернется, – без сомнений промолвила Берта, а затем вдруг поникла, вздохнув – Но жизнь – не песня, миледи, далеко не песня.       Рамси не очнулся ни к обеду, ни к вечеру. Поужинав с хозяйкой грибной похлебкой, Санса, преодолевая смущение, все же улеглась рядом с раненым юношей, не снимая с себя платья. Она сдвинулась к краю, стараясь ничем не касаться спящего мужского тела, повернулась на бок, лицом к нему,и, подложив под голову ладони, невольно, в свете одной единственной догорающей свечи, долго изучала разглаженные целительным сном черты лица.       Пухлые, слегка приоткрытые губы иногда неопределенно подрагивали, когда молодой лорд коротко шептал что-то неразборчивое во сне себе под нос. Странно было видеть его таким, безбурным и приутихшим, без того, присущего лишь ему одному безумно опасного блеска в каждом взгляде и в каждом движении. Его безоружное, теперь совершенно иное лицо покоилось так близко, что Санса могла разглядеть каждую его черточку, каждую щетинку, проступившую на его подбородке и над верхней губой. Она уже отмечала себе однажды, в Близнецах, что он, вообще-то недурен собой. Но смогла бы она полюбить его той настоящей любовью, коей одаривают друг друга супруги? Смогла бы возлюбить также сильно, как любит Берта своего златокудрого Эдвина?       Пожалуй, Рамси уже был ей в какой-то степени небезразличен, но это была лишь связь, рожденная общей бедой. В конце концов, в той страшной бойне на тракте уцелели лишь они вдвоем. И это побуждало Сансу волочить на кобыле его бездыханное тело за собой, даже тогда, когда она уж было решила, что жених её мертв. А какой же безграничной была её радость, когда, оказалось, что он все же жив. Юная леди ждала пробуждения Рамси, ведь тогда, они вдвоем обязательно придумают, как им выбраться из этой глуши и добраться до дома. Удивительно, но рядом с молодым лордом Санса ощущала себя спокойней. Даже сейчас, когда юноша просто спал, его мерное дыхание действовало на девочку умиротворяюще. Она смиренно прикрыла глаза, отпуская все тревоги, и просто уснула, не думая ни о чем.       А посреди ночи раздался грохот. Пробудившись, юная леди Старк кожей почувствовала опасность в той части хижине, где спала Берта. Встав с лежбища, Санса, опасливо ступая босиком, вслушивалась в странные, приглушенные звуки. Резко одернув в сторону занавеску, девочка вскрикнула, увидав в хижине мужчину. Его крепкая фигура прижимала к грязному истоптанному полу тело наполовину нагой Берты. Юбки знахарки были задраны, оголенные молочные груди белели в темноте и грубые мужские руки стискивали их в жадной, звериной хватке.       Услыхав девчоночий визг, мужчина поднял голову, оторвавшись от сопротивляющейся насилию Берты. Грубо схватив за волосы, он отшвырнул женщину в сторону. Стукнувшись об угол деревянной лавки, Берта тихо ахнула и сползла на пол.       Темный силуэт двинулся на Сансу. Запах грязного мужского тела, удушливый и вонючий, ударил девочке в нос, когда большие, мозолистые руки бесцеремонно схватили её за талию.       – Нет! – закричала перепуганная Санса, но ненавистные, грязные, противные руки уже терзали её молодое, невинное тело.       Дочь лорда Старка не желала сдаваться. Она, отчаянно брыкаясь и пинаясь, выкрикивала сначала мольбы о пощаде, а затем, поняв, что насильник глух к её жалостливым, слезливым увещеванием, неожиданно для самой себя рассвирепела, словно загнанный зверь.       – Я леди Санса Старк из Винтерфелла! – угрожающе, с ненавистью в голосе прорычала девочка, прожигая гневным взглядом своего врага, – Мой отец, лорд Старк, отрубит тебе голову!       – Я не вижу здесь твоего отца, – усмехаясь, пробасил насильник, но в тот же миг, что-то тяжелое опустилось на его голову сзади. Хватка его тотчас ослабла, и мужчина медленно осел на пол.       Оглушенная страхом и злостью, Санса не сразу поняла, что произошло. С ненавистью и отвращением она смотрела вниз на распластанное тело своего обидчика, тяжело дыша и стараясь утихомирить бешено колотящееся сердце. Но когда юная леди, отдышавшись, подняла взгляд, то, не сдержавшись, изумленно ойкнула, не веря своим глазам.       – Вы пришли в себя? – хрипящим, надорванным от крика голосом произнесла Санса в темноту.       – Ваш визг и мертвого из могилы поднимет.       Рамси Болтон шагнул к ней навстречу из темноты, словно тень, отделившаяся от непроглядного мрака. Его невысокий силуэт как и прежде гибко раскачивался в непринужденных, расслабленных движениях тела. Когда он подошел совсем близко, блеклый лунный свет, сочащийся через неприкрытое окошко, осветил Сансе его лицо.       Увидав его, наконец, пришедшим в себя, все еще нездорово бледного, с утомленными впалыми щеками, но уже живого, юная леди вдруг ощутила в своей груди странное ликование. Её жених был здесь, с ней, он спас её!       Громко всхлипнув от пережитого страха за себя, Санса, позабыв о манерах, пылко бросилась к Рамси, обвивая его шею руками. Она не могла видеть, как удивленно округлились глаза Болтона, в момент, когда голова юной невесты доверчиво упала ему на оголенную грудь.       – Спасибо, спасибо, – рыдая, шептала Санса, сжимая юношу в своем наивном, порывистом объятии, – Вы спасли меня.… А я.… Думала, что вы умрете, тогда.… На тракте.       – Чтобы ты досталась какому-нибудь размалеванному сиру Ромашке? – усмехаясь, произнес Рамси, – Вот уж не доставлю тебе такого счастья.       Маленькие, нежные руки, так бесцеремонно касающиеся его шеи и плеч, вызвали в бастарде вполне понятное желание. У него не было девки с того момента как он покинул Дредфорт, вдоволь натрахавшись с Мирандой на сене. В Близнецах ему не раз предлагали шлюх, но Рамси, осторожничал, постоянно ощущая на себе неустанный бдящий взор лорда Старка.       Мягкие, деликатные пальчики легли на его вздымающуюся от похоти грудь. Девчонка, кажется, и не понимала, чего творит, доверчиво касаясь его тела там, где ему нравилось. Он бы и не сдержался. Накинулся бы на неё так, как кидался на всех девиц, что знавал до неё, страстно и яростно, терзая юное, еще угловатое тело, словно добычу.       Но эта Санса, эта его маленькая забавная невеста была так наивна и так чиста в своей простой, ничем не замаскированной искренности. Она, казалось, действительно была счастлива видеть его в здравии, благодарила за спасение, многократно шепча ему в грудь «спасибо», украдкой поднимала свои синие, влажные от слез глаза да глядела на него так благодарно и преданно, что Рамси чувствовал внутри себя какое-то еще незнакомое прежде удовольствие. Прямо сейчас в её глазах он был героем, этаким рыцарем, спасшим прекрасную даму от беды, а ведь он всего лишь приложил кочергой по черепушке какого-то деревенщину.       Да и потом, Санса ведь не абы кто, она – дочь Хранителя Севера, благородная леди, а не крестьянка, пачкающая ноги в коровьем навозе. И дело даже не в том, что за игры с ней на выходе из этой убогой деревушки можно распрощаться жизнью – нет. Дело в том, что Санса Старк нужна ему. Она его невеста перед глазами старых богов и перед всеми этими зазнавшимися лордами. Только её благородство способно поставить его, бастарда, в один ряд с законными представителями северных домов. Её хотел видеть своей невесткой сам король, но забрал её он, Рамси Сноу, бастард из Дредфорта. Эта малютка Санса и так досталась ему чудом, чудом было и то, что они оба смогли уцелеть в той бойне, развернувшейся на тракте.       А раз так, то ему, получается, опять везет. Его удача бережет их еще не состоявшийся брак, толкая эту девчонку прямиком в его руки. Вон как она на него смотрит сейчас, плачет, благодарит, говорит, что рада видеть его живым – до чего же милая картина! И Рамси отнюдь не считал себя дураком, чтобы всё это профукать, пойдя на поводу у своих желаний, что разбушевались в его паху.       – Ну-ну, – отыгрывая свою роль рыцаря, успокаивающе произнес юноша, приглаживая рукой рыжие волосы невесты, – Я никому не позволю обижать мою леди…безнаказанно.       Добавив последнее слово, Болтон выпустил из своих рук Сансу. И тут же словно позабыл о своей невесте, сосредоточив всё свое внимание на тушке, что лежала без сознания на земляном полу.       Возбуждение, что зажгла в нём маленькая Санса Старк, бурлило внутри бастарда, а потому срочно требовалось как-то выпустить пар. Рамси, подхватив с пола какие-то тряпки, умело, всего парой нехитрых движений,крепко-накрепко связал руки насильника. Этот смерд еще не знал, с кем связался и в чьи руки попал. Но ему придётся понести наказание, а в наказаниях Рамси, пожалуй, искуснее и изобретательнее многих.       – Это кузнец, – сказала Берта Серая, когда пришла в себя. С верхнего уголка её лба текла алая кровь, знахарка зажимала рану тряпкой, хмуря брови от боли.       Когда хижину осветила лучина, заранее вставленная в светец, Санса разглядела лицо нападавшего, связанного и посаженного в угол. Это и в самом деле был тот кузнец, чье бородатое и недоброе лицо испугало девочку днем. Он тоже очнулся, оправившись от удара, что нанес ему Рамси кочергой, помалкивал, чувствуя во рту кляп, но глядел на всех из-под черных густых, волосатых бровей недобро и даже зло.       – Повадился насильничать, – пожаловалась Берта, вздыхая и охая, – В деревне то нашей мужей раз, два и обчелся. Многие на Железных островах полегли, жены без мужей вдовствуют, да дочки без отцов растут. А этому, – махнула она рукой в сторону кузнеца, – только на радость, захаживает то к одной то к другой, кого силой берет, кто просто так перед ним ноги растопыривает. А что мы можем? Как себя защитим? Мы женщины простые, за нас заступиться некому – вот и пользуются этим всякие мерзавцы.       Санса слушала знахарку, чувствуя, как внутри неё самой закипает злоба.       – Негодяй! – не выдержав, бросила она в лицо насильнику, смерив его взглядом, полным отвращения и ненависти.       – Сколько страсти! – восторженно хохотнул Рамси со своего места.       Казалось, что его забавит и веселит создавшаяся ситуация, но Санса кожей чувствовала опасность, что несли собой обманчиво спокойные движения жениха. Болтон самозабвенно утолял голод разогретой на скорую руку похлебкой. Нескованный никаким этикетом, юноша вольно чавкал, постукивая ложкой о плошку. Маленький ножичек с потертой деревянной рукоятью, тот, которым еще утром Берта нарезала грибы, был воткнул в шершавую поверхность стола по правую руку от Рамси. Отчего-то эта нехитрая утварь рядом с женихом Сансы смотрелась особенно опасно. Рамси мог убивать людей – он показал это в бою на тракте. Но что он собирается сделать с кузнецом? Убьёт ли? Санса хотела напомнить ему о королевском правосудии, но прикусила язык, с ужасом осознавая, что и сама желала бы смерти тому, кто так грязно и мерзко хотел нанести ей вред.       Когда Рамси закончил трапезу, он медленно поднялся из-за стола и, обтерев губы рукавом рубахи, потянул за веревку, что все это время была привязана к ножке стола. Бечева натянулась и кузнец, сидящий в углу на коленях, подался вперед, замычав что-то нечленораздельное. Петля на его красной, потной шее затянулась, сдавливая горло.       – Идем, – требовательно задергал концом Рамси. Широко распахнув свои глаза и приподняв густые брови, он сложил губы трубочкой и принялся подзывать к себе насильника словно собаку, похлопывая ладошкой по колену, – К ноге, – довольно улыбнулся юноша, находя удовольствие в глумлении.       Обидчику Сансы не оставалось ничего другого, кроме как следовать туда, куда его тянули, в противном случае удавка стягивалась вокруг его шеи, перекрывая дыхание.       Рамси, не говоря больше ни слова, вывел своего пленного из хижины, прихватив со стола ножичек. С улицы послышалось ржание лошади в стойле, а затем постепенно удаляющийся размеренный стук копыт.       Санса еще долго вслушивалась в эти звуки, часто дыша и изредка роняя слезы. Она пыталась успокоиться, обняв себя руками да поглаживая подрагивающие плечи. Что было бы с ней не очнись Рамси? Кузнец сделал бы с ней все то же самое, что по рассказам Берты делал с другими женщинами этого селения.       – Вы бы прилегли…       Добрая Берта накинула на её плечи какую-то плотную шерстяную шаль, пахнущую кислым молоком и дымом, поднесла стакан воды, который Санса приняла с благодарностью.       «Как она так может» – думала юная леди, наблюдая за тем, как хлопочет хозяйка хижины, – «Её ведь тоже хотели.… И кто знает, сколько раз он с ней делал это».       Берта, если и испытывала те же чувства, что и Санса, то не подавала виду. Как ни в чем не бывало, она убирала стола, отмывая лохань, из которой только что ел Рамси. Длинная пепельная коса подпрыгивала на её спине, каждый раз, когда женщина поворачивала стан. Со стороны, и правда, могло показаться, что Берта ведет себя, как обычно, но Санса, наблюдая за ней, все же углядела хмурую морщину, проступившую на её лбу, заметила, как напряженно сжат её рот, каким потухшим был теперь обычно добрый и ласковый взгляд.       Сколько их таких? Простых, никем не защищенных женщин, чье достоинство можно было так легло унизить тому, кто всего лишь оказывался сильней, чем они. Санса боялась представить их количество, сердце её болезненно сжалось за тех одиноких, лишившихся своих мужей, никем не защищенных бедняг, к которым жизнь была так немилосердна.       Изредка утирая слезы, девочка думала о том, что простым людям живется куда трудней, нежели ей самой. У знатных девиц есть отцы и братья, способные держать в руках меч с малого возраста, в конце концов есть рыцарь, что обязательно защитит честь своей дамы. У Сансы есть её жених – Рамси, и он не колебался ни секунды в своих решениях. Куда же он теперь повез негодяя? Что с ним сделает?       А в лоне давно уснувшего неба серебрились огни далеких звезд. Глубину тихой ночи смущало лишь редкое уханье совы в роще, и если бы кто-нибудь в этот час подкрался к маленькой хижине с провалившейся кое-где стрехой и заглянул сквозь щели в ставнях, то увидел бы в скупо освещенной комнатушке юную деву, беспокойно теребящую свои рыжие, гладкие локоны. Увидел бы и то, как растеряно её красноватое, припухшее от слёз лицо, увидел бы и беспокойный, полный тревоги взгляд синих, как река, глаз.       Но к маленькой хижине никто не подкрадывался, а потому никто и не мог видеть, как потеряна и обескуражена была Санса Старк, слишком юная для того, с чем ей пришлось столкнуться. Мягкая и деликатная, воспитанная в любви и комфорте, сбереженная от напастей за надежными стенами Винтерфелла, она могла бы и не узнать ни о каких жизненных напастях. Но судьба распорядилась так, что она все-таки узнала, и длинные изящные пальчики её сжались в кулаки.       

*********

      –Сукин ты сын!       Рамси, услыхав неизящные ругательства, лишь игриво нахмурил брови, сделав вид, что обиделся.       – Давай-ка не будем обзываться, – выпятив нижнюю губу, сказал бастард притворно лепечущим голоском. На секунду оторвавшись от дела, он погрозил своему узнику ножичком, а после вновь вернулся к тому, чем был занят.       Полоска кожи, что он так старательно надрезал ранее, наконец, отслоилась, и мясо закровилось под ней, обливая грубый, толстый мизинец кузнеца кровью.       – Все поначалу храбрятся да пыжатся, – поделился наблюдениями со своей жертвой Болтон, ухватываясь пальцами за полоску кожи, – Но как только я делаю это, – глаза его вдруг опасно блеснули, а уголки губ взметнулись вверх, – начинают вдруг плакать и звать мамочку.       Он резко дернул отслоившуюся полоску на себя. Узник заревел, словно зверь, сотрясая чащу своим криком. Рамси на короткий миг удовлетворенно замер, наслаждаясь болью своей жертвы, а за тем, что есть мочи, двинул мужчину по лицу кулаком. Послышался хруст кости, из носа кузнеца хлынула кровь.       – Не ори ты так, – схватив жертву за ворот и елейно улыбнувшись ему прямо в лицо, посоветовал Рамси, – Все самое интересное еще впереди.… Даю тебе слово.       Он похлопал узника по плечу, а затем резко всадил ему нож в оголенное предплечье. Не обращая внимания на вновь раздавшийся крик, Рамси медленно повел свой нож в сторону, продолжая надрез.       – Не надо! Не надо! – кричал что есть мочи кузнец, но в этой глуши, такой далекой от поселения его никто не мог услышать.       И когда солнце приблизилось к горизонту, сменив свой яркий ослепительный свет на мягкое, розовато-оранжевое сияние, несчастный, наконец, смолк. Его искалеченное и изрезанное тело медленно раскачивалась на веревке за спиной Рамси Болтона, когда тот уходил прочь, покидая место беспощадной расправы.       Вода из ручья, над которым склонился бастард, чтобы умыться, приятно кольнула холодком его бледную кожу. Он опустил ладони в воду, растопырив пальцы пятерней, и долго смотрел, как журчащий поток смывает кровь с его рук.       Возвращался обратно к деревне за полночь. Кобыла Сансы послушно шла по нехоженым тропам, ночь была на удивление лунной, и Рамси без труда огибал верхом бурелом да ямы от вывороченных с корнями деревьев. Когда впереди показалась знакомая тропа, та, с которой он съехал прошлой ночью, ведя за собой на привязи пленника, лошадь пришлось придержать. Свесившись с седла, юноша стал всматриваться в следы, что заметил на тропе. Смятая, перетоптанная копытами почва да изломанные ветки орешника говорили о том, что днем тут проехал десяток всадников – не меньше. Рамси хмыкнул и, нащупав за поясом нож, одолженный давеча у Берты, поехал на всякий случай медленней.       В окне хижины знахарки горел огонь, у хлипкой ограды на привязи, фыркая и помахивая хвостом, стояли лошади. Поклажа, снятая с них, лежала на земле и двое гвардейцев в серых шерстяных плащах спешно устраивали шалаш между дворами крестьян. Еще трое устроились у горевшего костра, негромко переговариваясь и перешучиваясь, они поочередно прикладывались к фляге, передавая её друг другу по кругу.       Тихий, словно тень, Рамси бесшумно крался к окну хижины с другой стороны, намереваясь подслушать, что происходит внутри. Как и всегда он был осторожен и не спешил раскрывать своё присутствие. Несколько дней назад его едва не прикончили на Королевском тракте – крестьянский обоз оказался битком набит солдатами, а потому стоит быть начеку.       Надобность в осторожности отпала сама собой, когда дверь хижины распахнулась, и из неё шагнул наружу юноша. В слабом свете отдаленного костра Рамси, к своему удивлению, узнал Робба Старка. У ног нынешнего хозяина Винтерфелла вился его лютоволк, заметно подросший с того момента, как Болтон в последний раз видел это зверье. Направив морду прямо на Рамси, хищник ощерился и в два прыжка оказался рядом с бастардом, тем самым полностью обнаруживая его скрытую в темноте фигуру.       Среди гвардейцев началась суматоха. Они повскакивали со своих мест, обнажая мечи. Робб Старк, спешно выхватив клинок из ножен, позвал кого-то и тотчас из хижины на его клич выбежали еще несколько солдат во главе с мускулистым приземистым мужичиной с квадратной каштановой бородой.       – Свои! – улыбнувшись этой суете, поднял обе руки в воздух Рамси, показывая, что он безоружен.       Лютоволк Робба Старка был крупнее своих братьев и сестер, и хотя он еще всего лишь несколько месяцев от роду, Болтон явственно ощущал в нем опасность. Утробно рыча и скалясь, волчонок весь напрягся, готовый в любой момент броситься на бастарда, если тот вздумает шевельнуться. Но вдруг в темноте мелькнуло что-то такое же серое и мохнатое, сбивая с ног волчонка Робба. Два клубка шерсти катались по земле, раскрыв пасти и рыча друг на друга.       – Леди! – прозвучал голос Сансы, появившейся из-за спины брата.       – Серый Ветер! Нельзя! – позвал своего питомца Робб, и тот в последний раз рыкнув на свою сестру, метнулся обратно к хозяину, забывая о Рамси.       – Какой переполох из-за одного только меня! – весело заявил Болтон, привлекая к себе внимание.       – Лорд Рамси? – прищурившись, узнал его Робб Старк и тут же сделал знак рукой своим людям, мол, все в порядке.       Когда все поулеглось, Болтона ждал долгий разговор за столом все в той же хижине. Юнец лорда Старка держал себя нарочито серьезно, и Рамси внутренне потешался от его жалких потуг быть похожим на своего отца.       – Лорд Толхарт обнаружил трупы на Королевском тракте, он послал ворона в Винтерфелл, добавив, что не обнаружил вас с моей сестрой, – на последних словах голос молодого Старка дрогнул, выдавая его эмоции, – Я не знал, что и думать.       – Ох уж этот ваш лорд Толхарт, – фыркнул в ответ Рамси, не собираясь церемониться, – Ему, наверное, стоит великих усилий продирать с утра глаза, иначе я не представляю, как можно было проглядеть целый гарнизон солдат Ланнистеров.       Кустистые рыжие брови Робба Старка поползли вверх, он приоткрыл губы, намереваясь как-то отреагировать, но тут же сомкнул их, быстро овладевая собой. Нахмурившись, совсем, как его отец, юнец затих, обдумывая слова жениха своей сестры.       Болтон широко зевнул, потянулся, чувствуя усталость, скопившуюся за день. Рана на его спине все еще доставляла ему дискомфорт, и он мечтал поскорей прилечь, ощущая слабость в своем еще не оправившемся теле. Опершись локтями о поверхность стола, он подпер голову и стал наблюдать за тем, как горит зажженная лучина, коптя вверх черным дымком.       – Санса рассказала мне о том, что случилось на тракте и потом, – подал, наконец, голос отпрыск лорда Старка, – Погибло много добрых людей. Но почему вы решили, что нападавшие были людьми Ланнистеров? На них были алые плащи, шевроны?       – Конечно же, их не было – они не хотели светиться. Но кому же еще могли понадобиться я и Санса? Мы насолили этой семейке будь здоров, выступив свидетелями в суде, опозорили их на столетие вперед. Старый лев намерен отмываться кровью, ведь из-за нас убили его первенцев, а такое просто так не забывают. Думаю, он выслал отряд вдогонку, а наш сир Хелман так легко пропустил его мимо себя.       – Это просто ваши догадки, – усомнился Робб, недоверчиво хмуря брови.       – Да, – не стал отрицать Рамси, – Но есть еще кое-что, – добавил он сразу же, – Находясь в Близнецах, я слышал о сире Григоре Клигане, говорят, что он самый крупный муж во всех Семи Королевствах. И я бьюсь об заклад, что это он напал на наш отряд – таких великанов я еще не видывал. А еще я слышал, что он верный пес Тайвина Ланнистера…. Слишком много совпадений во всем этом.       – Да, Санса рассказала мне об огромном всаднике.…И не только о нем….       Взгляд Робба вдруг стал тяжелым, а лицо помрачнело. Уловив перемену в настроении Старка, Рамси, однако, не сразу понял, о чем хочет с ним поговорить юный лорд Винтерфелла.       – Тот человек, кузнец, – подсказал ему Робб Старк, – Санса сказала, что вы увезли его. Куда?       Бастард нервно сглотнул. Он и думать забыл о том вонючем мужичонке. Но что скажет щенок Старк, узнай он о том, что Рамси укокошил его, предварительно ободрав местами шкурку? Закон.… Это же надо так сглупить и попасться. Не нужно было увозить его при малютке Сансе, теперь она догадывается, что он.…А собственно о чем догадывается? Этот тухлый смерд был насильником, чуть не трахнул её своим вонючим отростком, а Рамси, скажем, как жених хотел лишь поговорить с ним по-мужски, конечно, по-хорошему он должен был передать преступника в руки лорда Старка для правосудия, но…Нужно сказать, что поганец сбежал. А что если найдут его тело? Не найдут, Рамси увез его далеко и надежно.       Все эти мысли секундой пронеслись в голове хитрого бастарда. Он наигранно улыбнулся и собрался уже соврать, выложив свою версию истории, но Робб Старк остановил его жестом руки.       – Я так понимаю, вы собрались проучить негодяя за то, что он намеревался сделать с благородной леди, увезли его в лес, но этому человеку, скажем, удалось вас обмануть и сбежать?       Сын лорда Старка сказал это медленно, холодным голосом, в котором так явно сквозил намек. Он догадался, что кузнеца стараниями Рамси уже нет в живых, но он и сам убил бы его за свою сестру, а потому готов закрыть глаза на все это. Ой-ой, а сын-то не так примерен и свят, как его отец. Интересно, интересно.       – Все так и было, – уловив намеки, быстро согласился Рамси, пока Старк не передумал.       Лучина все еще горела, но уже не так ярко, как в самом начале их разговора. Двое молодых лордов молчали, у ног молодого Старка, свернувшись калачиком, дремал его лютоволк. Санса уже давно спала за той занавеской, наверное, и рядом с ней вместо Рамси теперь её питомица. Хорошая сука эта Леди, сообразительная, а как она бросилась защищать его. Едва ли кто-то из гончих, которых бастард разводил на псарне в Дредфорте, кинулся бы спасать своего хозяина.       – Вы нашли нас довольно быстро, – сказал Болтон, чтобы развеять тишину.       – Это все лютоволки, – ответил ему Робб Старк, – Они вели себя странно, особенно Леди, она без конца выла, бросалась на людей, а потом и вовсе куда-то убежала, но когда я собрал отряд, чтобы отправиться на поиски, она вдруг появилась, и я взял её собой. Мы двигались быстро. Я разделил людей и отправил их по окрестным деревням, а сам отправился на место сражения, на которое указал мне лорд Толхарт. Там Леди словно взяла след и привела нас к Сансе в это поселение – удивительно.       – У зверей есть наитие и чутье, инстинкты, недоступные людям, – просто объяснил это Рамси, – в любом случае, я несказанно рад, что нашелся вами. Я еще не оправился от ранения, и доставить Сансу в Винтерфелл мне было бы весьма хлопотно.       – Я увезу её завтра. Вам оставлю пару своих людей, они сопроводят вас в Дредфорт, когда вы поправитесь. Вы можете остаться здесь или отправиться в Торрхенов Удел, он не так далеко отсюда. Толхарты примут вас и предоставят мейстера, чтобы он осмотрел ваши раны.       – Чудно, лорд Толхарт как раз должен мне за тот обоз.       

*********

      Восходящее солнце, хлынувшее из окна, осветило новую спальню Сансы. Её, наконец, отселили от Арьи, ведь теперь Санса – невеста, почитай, взрослая девица. Покои были просторнее той спаленки, что она делила раньше с сестрой. Теперь у неё была своя гардеробная, да и подрастающей с каждым днем Леди было, где развернуться.       Санса не спала, разбуженная на заре кошмарами, что теперь мучили её часто. Ей снился огромный всадник, что скакал за ней по пятам, держа в руке увесистый клинок, обагренный кровью. Его огромная тень нависала над ней горой, а когда он настиг её, то потянул к ней свои руки и тут же стал тем кузнецом, что хотел взять её силой. Издав короткий крик, Санса проснулась, и Леди, встревожено подняв уши, вопросительно повернула к ней свою круглую голову, а затем запрыгнула к ней на кровать. Вздохнув, дочь лорда Старка погладила свою питомицу по серой шерсти, успокоилась, но так и не смогла снова заснуть.       Кошмары мучили её с того момента, как она вернулась вместе с Роббом в Винтерфелл. Мейстер Лювин готовил ей сонное вино, но делал это редко, объясняя тем, что маковое молоко, входящее в его состав, может вызвать привыкание.       Здесь, дома все было по-старому. Эти серые каменные стены, смех обитателей и шум внутреннего двора, нередкий летний снег, сказки старой Нэн, сердце-дерево с красными листьями, запахи земли в теплицах, северный ветер, сотрясающий ставни комнат. Правда, рядом теперь не было отца и Брана а еще….Джона. Он отправился на Стену с их дядей, Бендженом Старком. Скоро он даст клятву Дозору и навсегда наденет черное.       Все теперь вели себя с Сансой мягче, чем обычно и ласковей. Мама, Робб, септа Мордейн, мейстер Лювин и даже Арья теперь не была такой противной. Порой Сансе казалось, что даже слуги и челядь знают о том, как несладко пришлось ей по пути назад в Винтерфелл. Толстая повариха, добрая и румяная женщина, однажды, прицокнув, ласково назвала её бедняжкой и на следующий день приготовила ей целую гору лимонных пирожных.       Все оплакивали Толстого Тома и других гвардейцев, полегших там, на Королевском Тракте. А Сансе просто хотелось, чтобы этого всего не было, чтобы она проснулась однажды утром и не было ни приезда короля в Винтерфелл, ни суда над королевой в Близнецах, ни дороги обратно.       Мысли юной леди прервало появление служанки. Гретчель, войдя в покои Сансы, увидела, что госпожа проснулась и тут же подала ей халат. Юная леди согнала с кровати лютоволчицу, потянулась, умыла лицо принесенной водой, расчесала и убрала волосы, выбрала платье.       После завтрака вышла во двор, посмотреть, как, звеня сталью, упражняется её брат. С ним был и Теон, азартно улыбаясь и наслаждаясь поединком, он кружил вокруг Робба, делая обманчивые выпады, усмехался каждый раз, когда брат попадался на его уловки.       Санса поглядела на него с легкой тоской. Он больше не издевался над ней, совершенно позабыв о той своей забаве, наверное, ему это наскучило. А может он, наконец, проявил к ней почтительность. Юная леди не раз спрашивала себя, любит ли она его теперь, как прежде? Любила ли?       Она теперь, пожалуй, знала, что такое настоящая любовь. Прощаясь с Бертой, Санса умоляла её ехать с ней в Винтерфелл, обещала, что ей найдется место в замке. Любой другой на месте знахарки согласился бы, но Берта грустно улыбнулась и сказала:       – Я жду своего Эдвина, миледи, и буду ждать его здесь, чтобы он смог найти меня.       Едва ли у Сансы нашлись бы слова, чтобы возразить ей.       Да и зачем ей теперь думать о Теоне, ведь теперь у неё есть жених – Рамси. Тогда он был рядом с ней, но теперь, наверное, уже в Дредфорте или в Последнем Очаге – как знать. На прощание, перед тем, как отправиться в Торрхенов Удел, он рассказал Сансе, что отец отправит его к лорду Амберу воспитанником на полтора года. Русе Болтон хотел, чтобы Рамси обзавелся связями, а у лорда Джона как раз есть сын такого же возраста.       – Староват я конечно для воспитанника, – улыбнулся тогда он, раскачиваясь в седле.       Это правда. Лорды отдают своих сыновей в воспитанники или пажи еще детьми. А Рамси хоть и походил на юношу за счет своего невысокого роста, был все же старше, чем казался. Когда Санса прямо спросила, сколько ему лет, он, усмехнувшись, ответил:       – Больше, чем твоему брату.       Их прощание на развилке дороги вышло коротким. Рамси подогнал своего коня вплотную к ней, взял её за руку и легко коснулся губами её лба.       – Береги себя, невестушка, – сказал Болтон, глядя ей прямо в глаза, а затем наклонился к ней и тихо добавил – Помни, что ты моя.       Широко улыбнувшись, он ударил коня в бока и ускакал прочь, оставляя за собой клубы дыма.       Не став ждать исхода боя брата и Теона, Санса двинулась дальше по крытому мостику. Теперь, когда её мать была занята, помогая Роббу в его делах, у Сансы, как у старшей дочери было больше обязанностей, которые она исполняла охотно. Ей нравилось учиться вести хозяйство, ведь однажды она станет леди Дредфорта и должна будет показать себя хорошей хозяйкой целого замка. Шагая, она мысленно перечисляла то, что ей утром поручила мать. Нужно распорядиться подогреть вино к обеду, напечь хлеба, найти в кладовой кусок круглого белого сыра. Нынче ко двору ждали Черных Братьев, вербовщики во главе с братом Йореном всегда останавливались в Винтерфелле. Путники иззябнут после неласковой северной дороги, нужно хорошенько их попотчевать. Нужно накрыть в горнице, поставить на козлы столешницу и попросить слуг принести лавки, а еще нужно отдать распоряжение, чтобы гостям приготовили комнаты и…       Внимание Сансы привлек шум в арсенале. Кто-то неловко задел ровные ряды доспехов, и часть шлемов, кирас и наплечников с грохотом повалилась на пол. Заглянув туда, юная леди с удивлением обнаружила там сестру. Арья, недовольно хмурясь, потирала ушибленный бок.       – Ты что здесь делаешь? – сразу накинулась на нее Санса, арсенал – не место для девочек, даже для таких как Арья.       – Не твое дело, иди куда шла – ощетинилась на неё сестра.       Сансе хотелось показать ей язык, но она пересилила себя – леди ведут себя достойно. Она вознамерилась гордо уйти, не удостоив сестрицу и взглядом, но тут заметила у ног Арьи тонкий клинок, слишком длинный для кинжала и слишком уж короткий для мужского меча. Дивясь столь странному оружию, Санса захотела его поднять, но сестра не дала ей.       – Только тронь! – завопила Арья, резво подняв мечик с пола, – Он мой!       – Откуда у тебя меч? – подозрительно прищурила глаза Санса, она не понимала, откуда у Арьи мог взяться настоящий клинок, ведь даже их старший брат получил свою сталь лишь недавно.       Реакция младшей сестры вышла сумбурной. Сначала глаза её полыхнули яростью, но в тот же миг она вдруг опустила плечи и неожиданно для самой себя расплакалась.       Санса знала, почему её сестрица ведет себя так порывисто и неспокойно. Вчера из Королевской Гавани прилетел ворон от отца, в письме он сообщил, что Арья выйдет замуж за сира Лораса Тирелла, и что скоро из Хайгардена прибудут сваты, чтобы увезти маленькую невесту в Простор. Конечно, сестрица не обрадовалась этому. Зато обрадовалась септа Мордейн, та частенько поговаривала, что младшая из дочерей нуждается в более строгом воспитании, чем ей могут дать его здесь, дома.       – Ну чего ты ревешь, дурочка? – сочувствуя сестре, сделалась мягкой Санса, – В Просторе самый приятный климат, и земли там плодородные, не в пример нашим. Ты увидишь Хайгарден своими глазами, говорят, он прекрасен в любое время года. А твой жених – сир Лорас Тирелл. Я встречала его в Близнецах, он галантен и красив, как подобает настоящему рыцарю. Только представь, как ты будешь счастлива с ним и родишь ему кучу наследников, станешь верховной леди Простора….       – Не хочу наследников! – заревела пуще прежнего Арья, – Не хочу быть леди! Я хочу быть рыцарем и хочу приключений!       Не зная, что сказать, Санса неуверенно и робко потянула руки к сестре, та на удивление легко приняла её успокаивающие сестринские объятия. Захлебываясь слезами, она поведала старшей сестре об Игле, о том, что ей подарил её Джон на прощанье и что ей, Арье, хочется упражняться с мечом и луком, но мама никогда не позволит, поэтому приходиться таиться от всех.       – Когда ощущаешь в руке сталь, чувствуешь себя по-другому, – окончательно успокоившись, вдохновенно рассказывала Арья сестре, – Чувствуешь себя сильной и бесстрашной, совсем как королева Висенья!       – Бесстрашной? – заинтересованно спросила Санса, уж ей-то бесстрашие не помешало бы, будь она храбрей, то не боялась бы тех, кто преследовал её в кошмарах.       – А ты сама попробуй.       Арья, утерев слезы, отстранилась от сестры, и, порывшись в том бардаке, что создавали разбросанные всюду части доспехов и копья, извлекла наружу чей-то старый клинок. Рукоять его местами покрылась ржавчиной, но лезвие все еще было остро.       Холодная сталь легла в ладонь Сансы, меч был тяжел для её руки, поэтому девочка неумело обхватила его двумя, но Арья сказала, что клинок одноручный, а потому держать его правильно одной, даже если тяжело.       Сестра не обманула. Со сталью в руке Санса впервые ощущала себя по-иному, сильней, чем должна быть юная леди. Это чувство сначала испугало её, нежную и покладистую, но потом она вспомнила о бойне на тракте, страшного рыцаря ростом с великана, погоню, несчастную Серую Берту, беззащитных женщин и девиц из поселения, себя, напуганную и бессильную…. Нет. Санса покрепче стиснула рукоять, и в ту ночь впервые за много дней кошмары, наконец, ей не снились.