Моя девочка

— Марина, пожалуйста, пойми меня. Я больше не могу сидеть дома и ничего не делать, — Брагин пытался достучаться до жены, заставить ее понять эту простую истину. — Я хорошо себя чувствую, я восстановился после операции и хочу, наконец, выйти на работу. Марина прекрасно понимала, что такая деятельная натура, как ее благоверный, действительно не может просто лежать и отдыхать столько времени подряд, даже несмотря на то, что еще совсем недавно буквально вернулся с того света. Но она знала и то, что восстановление после такой серьезной операции — долгий процесс. — Начнем с того, что ты не просто валяешься на диване у телевизора — у тебя, наконец, появилось время побыть с дочкой, — Нарочинская все еще пыталась объяснить ему эту простую истину. — Ты представляешь, как это здорово для Катюхи, что она целый день видит не только няню, но и собственного папу. Посмотри, как она реагирует на тебя, как любит играть с тобой. Пока ты на больничном, у тебя есть возможность уделить ей время. А работа никуда не убежит… — Кто бы говорил, — хохотнул Олег. — Не заведующая ли отделением, не отходящая от операционного стола? Мы с Катькой скоро забудем, как ты выглядишь. А вот в этом он прав — Марина не стала даже спорить, лишь виновато опустив глаза. Надо остановиться, подумать о муже и ребенке и не зацикливаться на работе. — Брагин, я тут подумала — давай на несколько дней рванем куда-нибудь все вместе, а? В какое-нибудь жутко романтическое местечко… — Мне нравится ход твоих мыслей, — он притянул ее к себе, усадил на колени, уткнулся носом в висок, а руками пробрался под ее футболку. — Я так давно по-настоящему не обнимал тебя. — Ой, ну не пребедняйся, а, — возмутилась она. — Ты каждый день меня обнимаешь. — А я хочу не только обнимать. Столько времени прошло. Она прекрасно понимала, о чем он говорит и куда клонит. Да и сама, каждый вечер ложась с ним постель, еле сдерживала себя, чтобы не наброситься на него с обжигающими поцелуями и ласками, позволив, наконец, делать все, что он хочет, самой раствориться в нем. Но каждый раз ее останавливало осознание того, что он еще не до конца поправился, и их горячая любовная игра (а у них она другой не бывает) может привести к тому, что у него разойдутся швы или приключится еще чего похуже. Впрочем, срок запрета, обозначенный лечащим врачом, подходил к концу, а, значит, можно будет снова прочувствовать на себе всю силу его страсти. — Будут тебе и обнимашки, и не только, — пообещала она. — Займешься поиском подходящего места? Я возьму отгулы и рванем.

***

С поручением жены Олег справился блестяще, и уже через три дня они всей семьей уселись в машину, чтобы отправиться в один из пансионатов в живописном уголке Подмосковья. — Брагин, тут так здорово — лес, речка. Красотища! И наш домик на отшибе, вдалеке от остальных! Ты здорово все устроил! — после прогулки по окрестностям Марина бросилась мужу на шею. Тот не растерялся — крепко прижал ее к себе, властно прогулялся руками по любимому телу. Прервала их сидевшая в коляске Катя, желавшая получить свою долю внимания родителей. Вечером, уложив, наконец, дочь, они остались наедине. Ласковые слова, нежные, трепетные прикосновения переросли в лавину страсти, накрывшую их обоих. — Девочка моя любимая, я так соскучился по тебе, — шептал он, покрывая ее тело поцелуями. Она плавилась в его руках, как воск, ей хотелось стать с ним одним целым, чувствовать его каждой клеточкой, забыть в его объятиях весь тот ужас, который они пережили. — Олег, пожалуйста, — в какой-то момент взмолилась она, не в состоянии больше терпеть эту сладкую пытку. — Я хочу тебя… Он не стал больше мучить ее, тем более, что и сам находился на пределе. Пика они достигли одновременно. — Как же я люблю тебя, Брагин, — выдохнула она ему в губы. Он лишь крепче прижал ее к себе. — Моя девочка!