Человек-Паук: Паутина судьбы

      Что ожидает нас в конце жизненного пути? Есть ли что-то на той стороне? Рай или, может, ад? Новая жизнь, реинкарнация и перерождение? А существует ли вообще эта «другая сторона»?       Многие люди не единожды задают себе эти вопросы, но так и не получают на них ответы. Я не был исключением и тоже об этом иногда задумывался. Задавал эти вопросы самому себе и продолжаю задавать их сейчас, после того как меня вышибло из здесь-и-сейчас в черт-те знает что. Кажется, что там, в лаборатории, на этом чертовом «электрическом стуле» я всё-таки умер, причём окончательно.              Может, вот так всё и выглядит, когда человек покидает мир: никакого света в конце тоннеля, просто… темнота? Сплошь мрак, бескрайняя пустота и ничего более. Даже не знаю. Прошло уже слишком много времени. Здесь, во мраке, я нахожусь целую вечность, если не больше. Время будто бы остановилось.       Где-то внутри тлеет надежда, что всё-таки я не умер, нет, а просто… отключился? У меня всё так же получается мыслить, думать, размышлять и анализировать, следовательно, я существую! Ведь так?       Такое чувство, будто я завис в каком-то пограничном состоянии полусна: мне кажется, что я нахожу контакт, ощущаю своё физическое тело, но не могу двинуться. Пытаюсь пошевелить пальцами рук или ног, ощупать себя или просто-напросто моргнуть — тщетно.       И я бы плавал в кромешной темноте, взирая на абсолютное ничто, как вдруг в нос ударил запах. Острый и неприятный привкус металлический крови повис в воздухе. Где-то позади засквозил злой могильный холод, и впервые за долгое время мне показалось, что по моей спине поползли мурашки. Послышалось тяжелое дыхание. Не моё, вовсе не моё — чужое. Вдалеке звучал шёпот грубых призрачных голосов. Не могу обернуться, будто невидимая сила сдерживает тело. Существа говорят на языке, который прежде не доводилось слышать и едва можно что-то различить. — Magna venatio incepit! — громко воскликнул незнакомец и шёпот перерос в настоящую лавину одобрительных возгласов.       Практически сразу моя голова отозвалась раскалывающей сознание болью. Оглушительный рёв с грохотом ударил в уши, заставив тело очнуться от оцепенения. Обернувшись, я всмотрелся в даль, где виднелись слабые, мутные проблески света, что с каждым мгновением становились всё ярче. И вдруг такое невиданное счастье свалилось на меня, словно снег на голову — я снова почувствовал, как бьётся моё сердце! Мог слышать собственное дыхание — отрывистое, неровное, быстрое, — ведь я рад и в то же время перепуган до чёртиков, я по-прежнему боюсь не проснуться, боюсь продолжать бродить в кромешной тьме, так и не вернувшись в реальность.              Попытался сфокусироваться, пробиться сквозь туман к свету, попытался зацепиться хоть за что-то и вскоре тёмное марево начало рассеиваться. Но на смену пришла боль — острая, жгучая, невыносимая боль. Меня будто пропустили через мясорубку. Боль помогает сбросить с себя тяжёлые невидимые оковы и, наконец, ощутить кончики пальцев, ощутить тяжесть собственного тела. Меня затопило облегчение, невиданное, сладостное — я снова настоящий, я живой, я чувствую себя живым!              Вокруг слышатся встревоженные голоса, женские и мужские, многократно усиленные эхом, они выталкивают меня в реальность. Хватаю ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Молчу, не в силах произнести ни слова. Пытаюсь разобрать речь, но звон в ушах мешает сконцентрироваться. — Алекс, не стой столбом, помоги нам держать его! — Да не надейся на этого мудозвона. Стефани, подойди сюда и зафиксируй его.       Глубоко в шею вонзилась игла, и вскоре боль, обжигающая тело адским пламенем, постепенно стихла, как и звон в ушах, что тоже стал понемногу отступать. Руки, державшие шприц, дрожали, как и голос: — Блять, к-кажется, я ч-чуть его не отключила. — Дура, не вводи всё сразу! У него же сердце остановится! — Сколько будет действовать наркотик? — Твою мать, я не доктор, мне почём знать? Пусть полежит здесь по меньшей мере час. Смотри за ним. Если через тридцать минут он всё ещё не очухается, позовёшь меня.       Меня снова положили на место, проверили пульс, сделали ещё что-то — сложно сказать, не могу сообразить, что вокруг происходит. Моё плечо обхватил манжет, будто тонометр, в руку впилась иголка, в этот раз поменьше, и я даже не понял, как вновь провалился в забытье.

***

      В какой-то момент ледяной сквозняк заставил тело содрогнуться, и я вынырнул из черноты беспамятства, очутившись здесь, в каком-то страшном холоде. Но где это «здесь»?       Сквозь сомкнутые ресницы проникает тусклый свет. Чувствовались прилипшая к телу одежда и скрутившийся желудок. Во рту сильно пересохло: язык шершавый, словно наждачка, царапает нёбо. Разлепить веки стоило неимоверных усилий. Перед глазами почти сразу всплыл старый кирпичный потолок, обветшалый, изрядно усеянный многочисленными трещинами.       Поморгав глазами, усилием воли я заставляю зрение сфокусироваться. Немного поколебавшись, мир перестал качаться и ходить ходуном, стал сходиться в одной целое. Однако всё по-прежнему расплывчатое, замутненное, почти бесцветное. Двигаться я почему-то не мог. Что-то сковывало мои руки и ноги. Остаётся лишь вертеть головой.              Тут же я заметил сидящего в метре от меня мужичка, изучающего пол под ногами с непроницаемым и серьёзным выражением на лице. Хотел как-то окликнуть его, привлечь внимание, но не получается. Казалось, что язык онемел. Я будто бы не помнил, как это — говорить. Впрочем, он сам увидел, что я проснулся и пристально его осматриваю. Его лицо искривилось в неестественной улыбке, что мне даже стало не по себе. — О, неужели… ты, наконец, пришёл в себя, — пододвинув табуретку, он сел по правую руку от меня. — Не бойся, пацан, мы тебя не обидим, наверное… — последнее слово почему-то было произнесено не столь уверенно.       Впрочем, теперь смутила меня другая странность: его лицо буквально на расстоянии вытянутой руки, но разглядеть какие-то детали не получается. Вижу его крупные пушистые бакенбарды, карие глаза. Лицо грязное и неотёсанное. Одет не то чтобы опрятно, в какие-то лохмотья. Других деталей я разглядеть не смог от слова совсем. Перед глазами лишь пятна и разводы.              А парень этот продолжает улыбаться, и я, не зная что делать, слабо пытаюсь улыбнуться в ответ, хотя внутри — одни сомнения, домыслы и беспокойства. — Погоди-погоди, сейчас я скажу начальнице, что с тобой всё в порядке и ты в надлежащем состоянии… — выпалил он с довольно странным акцентом, когда я только собирался что-то сказать.       С непостижимой быстротой он метнулся из комнаты и буквально через минуту, весь запыханный, вернулся вместе с какой-то женщиной. — Очнулся! Видишь, он очнулся! Босс будет доволен, ведь теперь мы сможем… — радостные ликования мужичка были прерваны хорошенько отвешенным подзатыльником. — Помолчи, дурень, — она скептически его оглядывает и затем переводит взгляд на меня, — и сними уже с него эти ремни, ради богини, он же всего лишь школьник. — она кивнула головой в мою сторону, отдавая мужичку приказ, и всего через несколько секунд я, наконец, почувствовал, что могу двигать руками и ногами, хотя делать это было непривычно.              Сразу подметил, что на левую руку что-то очень сильно и болезненно давило. Пальцами дотронулся и убедился — в сгибе локтя торчал шприц с бог весть каким содержимым. Хотел было выдернуть его, но не сумел, попросту не хватило сил. За меня это сделал парень, небрежно бросив медицинский инструмент на тумбу. — Помнишь, как здесь оказался? Что случилось прошлой ночью? — её голос был ясным и отчётливым.       Такой до невозможности простой вопрос вдруг показался сложным. Моя голова наполнилась кипятком, который вот-вот собирался прожечь череп, и так сразу я не смог ответить. Сощурившись от боли, я с большим трудом приподнялся, отчего кровать подо мной тяжко заскрипела, опустил ноги на качающийся пол и попытался сесть. Боль в голове немного поутихла, но мышцы до сих пор ломило, а спина тяжело ныла. — Ах, да, — вдруг осенило её, — точно, ты же не видишь без очков. Где там был этот футляр… — откуда-то девушка взяла небольшой чёрный кейс, достала из него окуляры и сразу примерила их на меня.       Впервые я увидел место, где всё это время находился, во всей его красе: окружала меня небольшая старая комнатка с пустыми бледно-серыми стенами. По шкафам и сваленным в углы различным вещам создавалось ощущение, что это помещение было складским, но вскоре оказалось заброшено. Повсюду валялась всякая всячина или разбросан какой-то мусор, сложно дать этому точную классификацию.              Находился я на некоей импровизированной кушетке, возле которой стояла покрытая десятью слоями пыли тумба. Окон здесь не было, единственным источником света являлась старая потолочная лампа.       Однако усомниться в том, что я нахожусь в каком-нибудь старом лечебном санатории, заставило другое: грудь того мужика перепоясывали ремни, на поясе висела кобура, откуда торчала тёмная рукоятка пистолета, а в другом конце комнаты, практически у него под рукой, находился короткий автомат. Точно не больница.       Пристально осмотрел девушку: молодая, высокая, фигура подтянутая. Аккуратные черты лица, острые скулы, полные губы, неестественно зелёные глаза с длинными ресницами и распущенными каштановыми волосами по плечи. Личико у неё красивое и выразительное, то же можно сказать о фигуре: её тело плотно облегает какой-то темно-зеленый костюм, отчётливо подчеркивая тонкую талию, изящные, плавные бёдра, весьма выдающиеся формы и изгибы. Она выглядит весьма и весьма хорошо. Молния на костюме сверху немного расстегнута, что придаёт её виду соблазнительности и немного вульгарности. Девушка выглядит статной, красивой, однако за всей красотой скрывается взгляд, жёсткий и строгий. — Ну так что? — поинтересовалась она, требуя ответа на свой предыдущий вопрос, и выжидающе посмотрела на меня своими зелёными глазами. — Помнишь что-нибудь?       Между прошлым и настоящим в голове витает плотная туманная пелена. В действительности роковые события в той лаборатории вспоминаются как что-то далёкое, нереальное, произошедшее не в этой жизни, не со мной, а с совершенно другим человеком. Сложно понять, что к чему, да и к тому же не всем тётям и дядям с автоматами стоит доверять. Лучше ограничиться парой общих фраз. — Да, я… — начал рассказывать мой ровный, тихий и уверенный голос, тщательно фильтруя сказанное. — Отчётливо помню Озкорп… — Слава богине, значит мозги не отшибло, хотя в целом тебе тогда знатно досталось. С помощью нескольких пар рук и одного идиота, — она неодобрительно посмотрела на мужичка с бакенбардами, — мы попытались для тебя организовать в старом ненужном помещении лазарет, так что не забудь сказать спасибо. — Спасибо, я премного благодарен. Мы так и не познакомились. Меня зовут… — Питер. Я знаю, — закончила за меня девушка. — А вы…? — А вот моё имя тебя интересовать не должно. Не обольщайся, мы спасли тебя по долгу службы, — она вновь скользит по мне довольно любопытным взглядом. — В моих же интересах доставить тебя целым и невредимым. — Адрес доставки и имя заказчика, как я понимаю, тоже не должно меня интересовать? — улыбнувшись, хмыкнул я. — Схватываешь на лету. — Хорошо… но почему я? С чего такой интерес к моей персоне? — Ха-ха, сам Питер Паркер задаёт мне вопрос, почему такой интерес к его «скромной» персоне, — она наигранно рассмеялась. — Кому скажешь — не поверят. Похоже, мои ребята тогда немного перестарались и серьёзно тебя приложили. Не переживай, по крайней мере сейчас, тебе ничего не угрожает. Мой работодатель приказал схватить тебя живьём и дожидаться дальнейших указаний.       С ума сойти, кто-то решил взять в заложники Человека-Паука! Впрочем, помнится, за мою голову назначена награда. Кругленькая сумма, если мне не изменяет память. — В таком случае, вы должны знать, что имеете дело с… — со всей уверенностью заявляю я, подскочив со своей «койки», и вдруг ноги подкашиваются от слабости.       Поверить не могу, насколько я слаб и разбит, что даже стоять не могу. — Ты жалок, Паркер. Многие тебя переоценивают и правильно делают. Отдыхай, наслаждайся своим пребыванием здесь. Совсем скоро главный выйдет на связь, и там уже будет решена твоя дальнейшая судьба. Может, придётся тебя убить, может, чего похуже… — последние слова она произнесла с прищуром, а губы растянулись в улыбке, обнажая клыки, словно, хищник.       Ох, похоже на извращенную форму флирта…       Не успев ничего ответить, я увидел, как она развернулась и, повиливая бедрами, вышла из лазарета. Вместе с ней пулей выскочил мужичок. Тяжелая дверь смачно захлопнулась, послышался щелчок замка и уходящие лестничные шаги.       Через пару минут я с трудом собрался с силами и встал на ноги, цепляясь за стену, хромая. Покачал головой, осмотрелся и увидел умывальник. Старая раковина была покрыта пятнами, хлипкий кран не работал — фыркал, кашлял, но воду не давал. Тут же висело грязное зеркало, мутно отражающее пыльную комнату и какого-то парня в синей толстовке, тёмных брюках и белых кроссовках.       Странно… Что-то я не припомню таких вещей в своём гардеробе.       Тут же мою грудь пронзил нестерпимый холод, в висках застучала кровь. Появилась необъяснимая внутренняя тревога. Повинуясь неведомому инстинкту, я подвинулся ближе к зеркалу. Потрогал лицо — нос, рот и прочее находилось там, где ему и положено быть, лишь свежий рубец рассекал мою правую бровь. И это всё. В зеркале на меня всё также задумчиво смотрел шатен с карими глазами и растрёпанными волосами.       Судя по всему, это я. Именно я. Или нет?       Но вдруг меня осенило. Раньше на моих висках и подбородке красовалось несколько небольших шрамов, оставшихся после стычки со злодеями, но теперь их не было. Глаза вдруг тоже стали… нормальными, а не пепельными, выжженными кислотой Скорпиона. Все другие шрамы, что оставили другие злодеи, тоже исчезли, хотя лицо моё, по крайней мере, отдалённо похоже.              Недолго думая, я немного задрал кофту и тёмную футболку под ней. Обычное худощавое тело, сухое, крепкое, но без явных намёков на мышцы, как это было раньше. Всё так же, никаких шрамов. Даже тот недавний, полученный от головорезов, напавших на меня и Гвен, что должен был располагаться на спине — испарился, зажил. На правом запястье были мелкие порезы, а в области плеча неприятное растяжение сухожилий, сопутствующий синяк и пара ушибов вдобавок.       Хотел было полностью стянуть с себя покрытую грязью и пылью кофту, но тут же осёкся, почувствовал, как мне что-то мешает. Даже не сразу сообразил, что всё это время на мне были очки. Снял их, огляделся, встретил вокруг лишь размытое марево и снова надел. Перепроверка даёт один и тот же результат, вернее, никакого результата. — Невозможно… — тихо прошептал мой голос.       Чтобы удостовериться, лёг на пол и попытался поделать отжимания, сделал всего два десятка прежде, чем пал носом. Раньше это и разминкой нельзя было назвать! С надеждой коснувшись прохладной стены ладонью, я положился на тактильные ощущения — вновь никакого результата. Моя рука не цепляется… — Паучьих сил больше нет? — еле слышно прошептал я в пустоту.       Тревога внутри закипала с новой силой. В горле ещё сильнее пересохло, да так, что каждый вздох разъедал мои внутренности. Дыхание вдруг стало тяжелым и сбитым. Грудь быстро-быстро то вздымалась, то опускалась обратно, будто бы повторяя ускорившееся сердцебиение, участившееся до такой степени, что, казалось, ещё совсем немного и сердце вот-вот выскользнет из костяной коробки рёбер. — Что эти сукины дети сделали со мной?! — мой голос чуть не сорвался на крик.       Я посмотрел на себя в зеркале: побледневшее лицо, дрожащие губы и обжигающая адреналиновая паника, полнейшее отчаянье внутри. Весь этот сумбур, спутанные и обрывочные мысли, размытые видения, заставили меня медленно спуститься по стене на пол. Согнув ноги в коленях, я положил на них локти и запустил руки в волосы.       Сука, сука, сука! Блять! Ежу понятно, что доверять безумным седым извращенцам, сраным корпоратам и людям-паукам из других реальностей — крайне херовая идея! Оптимист во мне говорит, что сейчас меня, по крайней мере, ничто не убивает изнутри, как это было со Старшей Кровью. И на том спасибо, но неужели обязательно было забирать способности?!       Вернее нет, не так, это вообще не моё тело. Скорее… клон? Кто бы то ни был, он действительно похож на меня, отдалённо, но похож.       Ещё более безумная мысль посетила мою голову: если я в другом теле, то каков шанс, что я очутился в другой реальности или измерении? Верится с трудом, но Каин что-то такое говорил…       Уставившись в пустоту, я снял очки и устало потёр переносицу. Всё это, мягко говоря, выбило меня из колеи. Вопросы, как снежная лавина, стремительно сыпались один за другим: Кто я? Где нахожусь? Как здесь оказался? В порядке ли Гвен? Куда пропали мои способности? Если не я, то в таком случае кто, блять, Человек-Паук? Тогда зачем этим головорезам понадобился Питер Паркер? Какой им прок от меня?       Здесь явно ничего не складывается.       От наплыва эмоций я закрыл глаза, вспомнил давнюю привычку, набрал воздуха и сделал пару глубоких вдохов, попытавшись мобилизовать мыслительные процессы, пока тишина медленно поглощала минуты. Сквозь толстые стёкла своих окуляров я разглядывал игру света и пыли, пытаясь связать нити происходящего в единый клубок. Единственное, что я понял, так это то, что пока не выберусь из этого мрачного, неведомого мне места, вряд ли получится прояснить, кто я и где мои способности.       Найду Каина — найду ответы на все свои вопросы. Да. Отличный план. Ничего лучше у меня сейчас попросту нет.       Теперь другой вопрос: как обычный парень, слабый, беспомощный, без намёка на паучьи силы, будет противостоять ораве бандитов, вооруженных до зубов? Сколько их: пять, десять, двадцать? Я сейчас не в том положении, чтобы сражаться в открытую, рисковать и лезть на рожон. Нужно быть максимально осторожным и дальновидным, спланировать всё до мелочей, ведь если что-то вдруг пойдет не так, то второго шанса не будет. Сейчас, когда меня лишили моих способностей, ставки высоки как никогда. — Лишили способностей… — отбилось эхом в голове.       С новой силой меня захлестнула жгучая волна отчаяния. Всё это было похоже на кошмар, от которого никак не получалось пробудиться. Вновь закрыл глаза, просто чтобы удостовериться, что всё это наяву. Я всё ещё не мог поверить.       Открыл глаза — всё та же грязная, серая комната, — и это моя реальность, суровая, наполненная множеством непонятных вопросов. Если так просто сдаться, то они меня прикончат. Сгину в этой помойке, и найти ответы не представится возможным. Сомнений нет. Ни от кого нельзя ждать помощи. С чем бы я ни столкнулся сейчас или в будущем, никто, кроме меня и моих мозгов, меня не защитит. Впрочем, даже этого более чем достаточно, больше и не нужно. Пока есть немного времени, нужно придумать что-нибудь, да поживей.       Сперва снял кофту и оторвал от чёрной футболки полоски ткани, туго забинтовав мелкие порезы на запястье правой руки. Подобная фиксация немного смягчит удары и защитит руку от возможных травм и растяжений. Теперь мне потребуются веб-шутеры. Сделать кустарный вариант из подручных материалов не составит труда, да и чертёж помнится чётко, благо он здорово отпечатался в моей памяти.       Я принялся обыскивать комнату: шкаф за шкафом, комод за комодом, ящик за ящиком. В тумбе возле моей койки нашёлся хорошенький смартфон, но каково было мое разочарование, когда стало понятно, что он в не самом рабочем состоянии — дисплей покрылся трещинами и даже не думал реагировать на нажатия. Вскрытие показало, что сим-карты внутри нет — мои спасители озаботились тем, чтобы у меня не было возможности связаться с внешним миром.       Нашлись пыльные наручные часы, холодные, металлические, с кожаным ремешком. Часовая стрелка остановилась на отметке «11», минутная на «35». На них не было никаких опознавательных надписей, кроме еле заметной гравировки на треснутом циферблате — «Любимому сыну». Можно лишь догадываться о том, что случилось с их хозяином, однако сейчас они мне пригодятся больше, чем кому-либо.       Из деталей был создан простенький механизм регулировки давления. Тут же я призадумался: что можно использовать в качестве системы подачи жидкости? Ответом послужил лежавший на койке тонометр: резиновая трубка как раз подойдет для моих целей, а манжет вполне может стать каркасом устройства. Через пару десятков минут девайс оказался собран.       Да, примитивный, да, всего один, но всё же вполне рабочий веб-шутер находится сейчас в моих руках. Дело за малым — клейкая жидкость, которая при контакте с воздухом превращается в сверхпрочную и сверхлёгкую нить. С основными ингредиентами проблем не возникло. Конечно, в текущих условиях состав моей паутины не получится повторить так, как мне бы этого хотелось. Кое-что придётся заменить тем, что имеется под рукой, однако конечный результат всё равно окажется максимально близок к первоначальной структуре. Тут же стала вырисовываться новая проблема: для протекания химической реакции необходим источник пламени, которого, очевидно, в комнате нет.       В дальнем углу, прямо за огромным шкафом, прятался огнетушитель, но к моему несчастью, он оказался пуст. Мой разум перебирал варианты и вскоре было найдено решение: на задворках памяти отложились уроки химии, где школьная учительница рассказывала нам о свойствах водорода, о том, что он тоже может воспламеняться. Сразу пришла идея сделать генератор на основе того самого водорода и, возможно, использовать его в качестве газа для горелки.       Сперва необходимо сделать нормальную регулировку подачи газа и механизм отсечения пламени, ведь в противном случае огонь может попасть в баллон, и неожиданно отъехать на тот свет мне не составит труда. Пара найденных болтов и гаек на краю пускового механизма послужили мне верой и правдой, как и оставленная под койкой полторашка воды. В качестве рукоятки было решено использовать шприц, что совсем недавно был воткнут мне в руку. Не помешает подточить острые углы, чтобы горелка сразу не тухла. Последние приготовления закончены и, как только я пропустил через иглу пламя, началась сложная химическая реакция, позволившая добыть совсем немного паутинной жидкости.       Теперь озадачиться меня заставила другая проблема, связанная с ближним боем. В случае открытой конфронтации на близкой дистанции толку от паутины будет мало. Если бы у меня были паучьи силы, то победить не составило бы труда, но где я и где сила. Универсальным решением можно было бы назвать кражу пистолета или чего-нибудь более мощного, однако в действительности мои навыки обращения с оружием оставляют желать лучшего. Чтобы я полностью мог положиться на огнестрел, мне требуется хотя бы паучья чуйка. Надеяться на удачу в этой ситуации слишком рискованно.       Сходу появилась идея сделать небольшой электрошокер. Помнится мне, что самый простой вариант будет состоять из аккумулятора, повышающего преобразователя и высоковольтного умножителя напряжения. Найти все эти компоненты среди хлама не составило труда. Разобрав цоколи пары разбитых лампочек, я выпаял дроссели и транзисторы, оживил всё это дело аккумулятором из мобильного телефона и закрепил результат преобразователем. Это не самый лучший вариант для самообороны из-за слишком малой выходной мощности. Против толстой одежды он бесполезен, а потому стоит целиться в открытые места. В любом случае, это лучше, чем ничего.       Легко потерять счёт времени, будучи погружённым в бурную деятельность, но, когда за дверью послышались чужие голоса и торопливые шаги, я осознал, что моё время пришло. С этим осознанием нацепил хлипенький манжет с веб-шутером на левую руку, спрятал электрошокер и подготовился к бою.       Нужно действовать — сейчас или никогда.

***

— Как мне надоела эта сопля! Чуть что, дует губы и встаёт в позу, как маленький ребёнок, а когда мы возились с этим Паркером, этот дебилоид вообще стоял как истукан! Нет бы очко своё подобрать и помочь нам. Не мужик, а тряпка! — Это ты про кого? Про Алекса? Ой, заткнись! Никому не даёт к нему подкатить, а сама нос воротит… — Сама заткнись, сука неблагодарная. Тебе легко говорить, ведь ты меняешь парней как носки, а у меня уже месяц никого не было… — Ну так… это твои проблемы, может, стоит проявить немного нежности по отношению к мужчинам? — Слу-у-ушай, Моника, раз ты такая умная, так может, прежде отвести Паркера к боссу, покажешь мастер-класс? Мы можем немного им попольз… Ауч, какого хрена ты меня пихаешь? — Ага, чтобы потом отправиться домой в четырёх чёрных пакетах? — Да плевать! Какая разница? — Даже не вздумай, озабоченная. Возьми себя в руки. — Да ты… знаешь, кто ты после этого, Моника? Ты… безэмоциональная, равнодушная, тупая, промудоблядская пиздопроёбина! Сучка, одним словом. — Твоё жало кольнуло меня в самое сердечко, Стеф. Это было трогательно, я почти расплакалась. Записать это в твой фонд золотых цитат? — Пфф, расплакалась она… Не заливай мне, госпожа Холодное сердце. Ты даже на фильмах и мультиках не плачешь. — Только на хентае, Стеф. Только на хентае.       Едва я успел спрятать следы своей работы, как находящиеся за стеной женские голоса затихли, щелкнул замок и дверь протяжно скрипнула. На пороге показались две молоденькие девушки в тёмных кожаных куртках и потрёпанных джинсах. На груди каждой красовались ремни, державшие за поясом кобуру с огнестрелом. Они остановились в дверном проеме, бросив в мою сторону подозрительный взгляд. Одна из них и вовсе потянулась к пистолету на бедре, заставив меня изобразить гримасу страха и отчаяния и отступить на пару шагов назад. — Это ч-что оружие? Нет, не убивайте меня, пожалуйста, — взмолился мой голос. — Я б-боюсь оружия!       Девушка впервые улыбнулась и убрала руку с кобуры. Похоже, что ей нравится, когда люди вынуждены признавать её силу и власть. Её подельница жест не оценила и тут же шикнула на свою напарницу. — Вот поэтому у тебя и нет мужика, Стеф, тычешь своей пушкой куда попало. — Ой, тебя забыла спросить! Ты не можешь отдавать приказы, Моника, тебе ясно? — Не переживай. Мы не будем тебя убивать, — вежливо обратилась девушка, которую зовут Моника, погладив меня по голове. — Если честно, нам самим неловко от того, что приходится так поступать с тобой, но выбора у нас особо нет. Ты, главное, не бойся, я уверена, что скоро всё будет хорошо и ты вернёшься домой к своей семье. — Да, не рыпайся, дружочек, будь хорошим мальчиком! — девушка, чьё имя было Стеф, крепко схватила меня за плечи, болезненно скрутив руки у меня за спиной.       Они определенно считают, что взяли под контроль ситуацию. Это играет мне на руку. Вскоре мы вышли из комнаты в узкий бетонный коридор и отправились в путь. Всё это время я отсчитывал в голове секунды, оставшиеся до реализации моего плана. Буквально через полминуты у меня совершенно «случайно» развязался шнурок на кроссовке. Я, что выглядело вполне ожидаемо, резко остановился, но тут же мне в щёку упёрся ствол пистолета. — Ты чё удумал, сука? — Эй, эй, ты там, аккуратней, со своей дурой, а то пальнёшь ненароком, — возразила Моника, отводя направленный на меня ствол. — Что случилось? — Извините, п-пожалуйста, я не нарочно, п-правда, у меня шнурок просто развязался. М-можно я завяжу? — взмолился я, пытаясь надавить на жалость. — Ох, давай реще! — вздохнула Стеф и переглянулась с подругой.       Только я встал на колено, став шерудить свою обувь, как вдруг где-то сзади громыхнул взрыв, достаточный, чтобы привлечь внимание. Девушки почти сразу обернулись в сторону раздавшегося шума и резко вскинули оружие, разворачиваясь ко мне спиной. Генератор водорода вновь меня выручил и оказал услугу, создав простор для манёвра.              Быстро достав из кармана джинсов электрошокер, я прижимаю его к шее бандитки. Электрический разряд бьёт с такой силой, что я чувствую, как шокер вздрагивает у меня в руке, а короткий треск кажется оглушительным. Удар током выбивает сознание из Стефани, заставляет её замереть и свалиться на пол.              Другая девчонка быстро соображает, что к чему, и замахивается прикладом, но мощный удар в нижнюю часть живота выбивает из неё дух и заставляет рухнуть на колени. Лихой удар в челюсть позволяет выкрутить из руки бандитки пистолет и коротким ударом в затылок я отправляю хозяйку сей пушки на пол. Теперь на мушке уже она. — Тебя сразу вальнуть или малость побеседуем? — решив чуток потрепаться, оскалился хищной улыбкой я. — Ах ты мерзавец, чтоб ты сдох, — шипит от боли и злости Моника, брызжа слюной, впиваясь в меня ненавидящим взглядом. — Ты хоть понимаешь, в какое дерьмо ты сейчас влез, на кого ты сейчас хвост свой поднял, щенок? Наш босс тебя в мелкую пыль сотрёт и растопчет!       Ответом ей послужил звонкий и очень жгучий удар прикладом в скулу, разрезавший кожу до крови. От этого боевой дух бандитки мгновенно остыл. — Да ты, дура, похоже все концы попутала. В дерьмо вляпалась именно ты. Не усложняй ситуацию. Поверь, ни тебе, ни мне точно не понравится её развитие, — рукой я беру ее за тёмные волосы и тяну на себя. — Уясни, я задаю вопросы, а ты отвечаешь. Где мы находимся? Что это за место? Какой-то склад? — Старый заброшенный склад в порту, да. В черте города, но уже за пределами спальных районов. — Сколько вас здесь? — Двадцать четыре человека, включая меня и… мою подругу, — она окинула взглядом свою напарницу, что была неподвижна, только левая рука слегка подрагивала от пробегающих по телу электрических разрядов.       Охренеть, две дюжины вооруженных бойцов. Проклятье, нужно действовать спешно! — На кого вы работаете? — Эм… — неуверенно начала она. — Я-я не знаю его имя…       Предварительно пнув коленом под рёбра, я вновь бью её прикладом уже в другую скулу, также рассекая её в кровь. — Имя! — Да не знаю я, блять! Этот ебанутый кличет себя каким-то гоблином… — Это не может быть, Гоблин, он мёртв… Перестань пудрить мне мозги! Кто он?! — вновь вопросил я, тыча пистолетом в лицо бандитки. — П-п-правда, больше я ничего о нём не знаю! Знаю, что он щедро платит за то, чтобы мы тебя доставили сюда. Пойми, мы лишь обычные наёмницы… — её доводы звучали убедительно и, как подсказывает интуиция, вполне логично. — И последнее — как мне выбраться? — Легко, через крышу, как голубь.       Бандитка поведала мне, что все входы и выходы из здания заблокированы, а ключи от крыши находятся в административном блоке. Как я и думал, все силы головорезов были сосредоточены на главных воротах. Судя по словам девушки, сегодня их бригада сгружала какой-то контрафактный товар. Да и гораздо проще сосредоточить все силы в одной точке, ведь не найдётся дурака, который ломанется через крышу пятиэтажного заброшенного склада на окраине города. Похоже, что таким дураком придётся стать мне, и спрятанный под длинным рукавом кофты веб-шутер поможет мне в исполнении этого плана.       При помощи мощного заряда электрического тока бандитки, будучи связанные паутиной, мирно отправились покорять мир грёз в ближайшее техническое помещение.       Маршрут до административного кабинета петлял через пару маленьких комнат и коридоров поменьше, и все они, как один, похожи друг на друга. На самом деле, я даже не задумывался, что делать в случае, если та бандитка не стала бы со мной сотрудничать. Бродить здесь, не зная плана здания, схемы патрулей и всего прочего, было бы чистым самоубийством. Пару минут у меня занял путь до места, где хранились ключи.       Дверь была приоткрыта, изнутри пробивался свет. Понадеявшись на отсутствие кого-либо внутри, я тихонько подтолкнул дверь. Она откатилась внутрь со скрипом, который, пожалуй, мог разбудить даже мёртвого. Оказавшись внутри, я захлопнул за собой дверь и стал осматриваться. Помещение было просторным и хорошо освещенным, в центре стоял единственный стол с множеством разбросанных бумаг. В углу находился небольшой диванчик, рядом низенький кофейный столик, на котором стояли пустые бумажные пакеты из-под еды быстрого приготовления. Прямо напротив входа на стене висела карта Нью-Йорка с множеством пометок на ней. Оглядев её, я не нашёл ничего примечательного. Все точки на карте были разбросаны в хаотичном порядке и не представляли единой картины.       Найти ключ не составило проблем, он находился в месте, что предназначалось для хранения таких вещей — ключнице, висевшей прямо возле входной двери.       И раз уж это место, судя по всему, раньше служило кабинетом для начальников или администраторов таких вот складов, то здесь можно было найти окно, расстилающееся по всей стене. Отсюда прекрасно видно всё рабочее пространство как на ладони: Складское помещение за окном представляло собой просторную комнату с высоченными потолками. Наполовину разбитые окна под самим потолком, менее десятка ламп, что давали тусклый свет, настоящий лабиринт старых металлических стеллажей и куча коробок с чем-то.       Внутри кипела работа. Головорезы, большинство из которых были женщинами, что-то перетаскивали и загружали в стоящие у выхода фургоны. Не все, правда: трое играли в карты, парочка перекусывала бутербродами прямо возле коробок, кто-то курил или просто отдыхал. Одна из девушек открыла коробку, и я сразу увидел содержимое, представляющее собой кучу огнестрела, почти наверняка немаркированного, взрывчатку, которой, судя по количеству коробок, хватит, чтобы отправить на орбиту статую Свободы, и… какие-то игрушки в виде маленьких тыкв.       Из незаметной прежде двери, замаскированной под мозаику на стене, вышли две фигуры: та самая зеленоглазая женщина и странный незнакомец. Если первую видно отчётливо, то другая фигура практически скрывается за стеллажами. Вижу какой-то пурпурный, отливающий зелёным, военный свитер с высоким воротом, такого же цвета армейские штаны, сапоги и небольшая сумка, опоясывающая тело. Для полного костюма не хватает только перчаток. Лицо незнакомца было прикрыто маской, искаженной в широкой улыбке, а стеклянные жёлтые глаза казались бездонными. Складывалось впечатление, что это какой-то гремлин или же гоб… Гоблин? Нет, не может быть, это не Озборн, нет-нет-нет, я помню, как он прикончил себя собственным глайдером! Хотя, наверное… Возможно у Зелёного Гоблина появились подражатели? Судя по количеству взрывчатки и оружия, можно сказать, что они и вправду преуспели в своём подражании этому безумцу.       Получается, зеленоглазая женщина работает на этого психа?       Сложно сказать, но несмотря на то, что я не могу увидеть эмоции Гоблина, лицо девушки мне разглядеть удается. Сейчас она смотрит на него настороженным, недоверчивым взглядом, руки сжаты в кулаки, а Гоблин активно жестикулирует. В какой-то момент он шагает ей навстречу и бьёт наотмашь по лицу тыльной стороной ладони. Он коснулся только кончиками пальцев, но даже отсюда видно, что на щеке девушки мгновенно вспыхнули четыре ярко-красные отметки, и мелкие капельки крови проступили там, где ногти содрали кожу.              А ещё я заметил, что она не закричала от боли, даже не подняла руку, чтобы коснуться щеки, хотя одна из царапин сильно кровоточила, красная струйка сбегала по подбородку на шею. Он развернулся и ускоренным шагом двинулся туда же, откуда пришёл.       Внезапно позади меня раздаётся дверной скрип, и тут же моё сердце уходит в пятки. — Какого х… Ты как тут оказался, гнида?! — завопил мужик, едва я обернулся. — Брось ствол!       Только сейчас я осознал, что передо мной стоит тот самый мужичок с пышными бакенбардами! По его лицу можно понять, что моему появлению он удивлён не меньше, чем я его. — Живо! — Ладно, ладно, не суетись! Сдаюсь…       Решив послушать его, я медленно вытащил пистолет, прихваченный мною после драки с бандитками, из-за пояса, бросил на пол перед его ногами и примирительно поднял руки. Самое время достать свой единственный козырь в рукаве. — О, Моника, ты тоже здесь? А мы тут с Алексом как раз… — выдумал я первое, что пришло в голову, удивлённо при этом посмотрев через плечо парня.       На доли секунды он поворачивает голову в сторону и мне этого хватает — выстрел из паутиномётов выбивает винтовку из рук врага и заклеивает пистолетную кобуру. — Что это за дрянь?! — крикнул парень с явно выделяющимся акцентом, недоуменно посмотрев сначала на меня, а потом на паутину. — Моя личная разработка, могу химический состав рассказать, — весело хмыкнул я. — Ар-р-ргх! — зарычал он и кинулся на меня.       Схватить оружие, валявшееся неподалеку, я не успел, ибо парниша в быстром и отчаянном рывке перепрыгнул стол и набросился на меня. Его первый удар пришёлся на мой неловкий блок. Он определенно дрался с умением, используя силовой стиль, стараясь быстро подавить противника, но опыта у него маловато. Поймав очередной удар в блок, я почувствовал, как мои раны и ушибы дали о себе знать, что означало одно — если драка затянется, то он победит. Сквозь посыпавшийся поток беспорядочных ударов я выловил момент и перехватил его руку, затем заблокировал вторую и со всего размаху ударил лбом в лицо. Колени его подкосились, отчего тот сразу прижался к краю стола и стал жалобно всхлипывать, закрыв лицо руками.       Я уж выхватил электрошокер и хотел было воспользоваться им, как вдруг понял, что парень больше не нападал и не защищался, а только сидел и зажимал обильно кровоточащий нос, надув при этом губы. — П-п-пожалуйста, не бей меня! — задрожал его голос.       Такое жалкое поведение выбило меня из колеи. За всю свою супергеройскую карьеру я мог припомнить лишь пару злодеев, которые расплакались прямо на моих глазах, но даже это происходило по независящим от переломанных носов причинам.       Что теперь? Это капитуляция? — Господи, Алекс, прекрати реветь, ты выглядишь… жалко. Неужели девчонки были правы, когда называли тебя тряпкой? — вздохнув, сказал я и тот опустил руки.       Его лицо покраснело от слёз, а опухшие глаза посмотрели на меня со злобой. В приступе ярости он кинулся на меня, однако я уклонился. Схватив его за ворот одежды, я повалился на спину и, увлекая парня за собой, разрядил в него электрошокер, в процессе падения толкнув двумя ногами в живот. Я плавно перекатился вбок. Шокер в моей руке и не думал отключаться, он заискрился, начав источать дым, и я сразу отбросил его в сторону. Рука гудела, мускулы слегка подрагивали, а в ушах стоял странный звон, будто бы я тоже получил разряд.       И что-то в этот момент заставило меня обернуться и понять, что звон в ушах стоял из-за стекла, сквозь которое вдребезги пролетел парень. Не думая, я дёрнулся и выглянул в окно. Парниша пролетел пару этажей и приземлился на какие-то ящики. Отсюда прекрасно слышно его кряхтение, безуспешные попытки встать и отряхнуться, так что жить будет. Этот счастливчик, считай, отделался парой синяков. А вот буду ли после такого жить я — вопрос, ибо всё внимание здешних бандитов было приковано к моей персоне. — Он там, в окне! — крикнул кто-то, выпустив несколько комков смерти из автомата в мою сторону, а я только и успел, что пригнуться и упасть на пол. Вот же блядство! Сначала ползком, а затем сверкая пятками, я ринулся к выходу из кабинета.       В голове, среди бурного потока мыслей, я пытался выловить план прохода на крышу. Бегом пропетляв пару небольших коридоров, оказался перед двойными дверями, которые без лишних раздумий были выбиты мною с плеча и, для пущей надёжности, заблокированы паутиной изнутри.       Только сейчас я понял, что попал в небольшую комнату: посередине круглый стол, на нём куча пивных банок, как пустых, так и полных, карты, деньги, два ствола, пепельницы, сигареты — всё это оказалось на полу, когда две девушки и парень, игравшие в покер, с криками и матом повскакивали со своих мест и опрокинули сам стол и всё, что на нём находилось. Парень успел выхватить те самые два ствола и, приготовившись стрелять по-македонски, открыл огонь с обоих пистолетов сразу.              Я упал вбок, растворяясь в суматохе боя, и пистолетная очередь лишь бессильно ранила воздух и моё укрытие из каких-то коробок. Как только бандит отстрелял обе обоймы, он с хмурым видом посмотрел на девушек и начал перезаряжать оружие.       Бандитки уже достали блестящие ножи и, собравшись обойти меня с двух сторон, двинулись в мою сторону, угрожающе поигрывая сталью. Резко вынырнув из укрытия, я выстрелил паутиной в первую девушку, бесцеремонно выбив у неё землю из-под ног. Другая успела замахнуться, и мне пришлось уйти в сторону, но лезвию всё-таки удалось полоснуть меня по правой руке, разрезая толстовку и плоть под ней. Другой рукой успел лишь выстрелить из веб-шутеров. Паутина вылетела широким конусом прямо ей в лицо, а мановение руки с силой заставило буквально упасть навзничь. — Фу-у-у, что это за липкая хуйня?! — закричала она, ворочаясь на полу и безуспешно пытаясь сорвать паутину с лица.       Парень уже закончил перезаряжать оружие и хотел было прицелиться, но я, перепрыгивая через ослеплённых и сбитых с ног девушек, мчался в его сторону, навскидку выстрелив паутиной, что выбила из его рук пистолеты. Занёс ногу, будто желая пнуть его, но в самый последний момент сгруппировался и перекувырнулся через голову, и вот тут, скользнув между ногами парня, выбросил ногу вверх и врезал в пах — точно, сильно и жёстко. Приземлившись на четвереньки, заметил, что парень не закричал от боли. Он вообще никак не отреагировал. Как будто я ударил не человека, а предмет мебели. Он пошатнулся, упал на бок и растянулся прямо на полу.       Но не успел я обернуться, как тут же почувствовал сильный удар в плечо. Дикая боль и жжение заставили меня отшатнуться. Кто-то толкнул меня сзади, схватил за плечо и с силой рванул вниз и на себя, одновременно разворачивая под убойный удар правого кулака, после знакомства с которым я сунулся на землю. Одна из бандиток принялась месить меня всеми четырьмя конечностями, на голову посыпались беспорядочные удары, от которых пришлось прикрыться руками.              Не глядя вверх, я понял, что она сейчас наклонилась ко мне совсем близко, насела, практически дышала мне в волосы. И вместо того, чтобы схватить её за ноги, я оттолкнулся от пола — мощно и резко, — и врезался макушкой прямо ей в лицо. Я отлетел назад как раз вовремя, чтобы увидеть, как та отшатнулась. Из носа у неё текла кровь, а на лице застыла гримаса боли и удивления. Я прислонился к стене, потом подпрыгнул, оттолкнувшись руками. Мои ноги ударили её в грудь и живот, выбив дух, заставили встретиться с бетонным полом и отправиться в небытие.       Однако не успел я опомниться, как шею обвила удавка, из моей собственной паутины, а руки были плотно прижаты к телу. Спонтанные действия бандитки привели к тому, что удавка захлестнулась не на самом горле, а на несколько сантиметров выше, то есть на подбородке, что давало мне неплохое пространство для манёвра. Высвободив руки из захвата и прихватив левой рукой пальцы бандитки, стал с силой выворачивать их, причём строго в обратном направлении от их естественного расположения. Следующим действием был удар локтём в лицо, после которого головорезка бросила концы паутины, и я уже без труда вывернулся, освободился и в самый пиковый момент всадил душегубке кулак в висок. Она упала, только попыталась встать, но удар по затылку быстро заставил её успокоиться. Я её хорошечно захуярил паутиной, чтоб не двигалась, и завершил всё это дело ударом под дых. Впрочем, моя осторожность была ни к чему, все уже лежали с закатившимися глазами, живые, но без сознания. — Пиздец… — коротко резюмировал я, оперевшись руками о колени и вытерев пальцем текущую из носа кровь. — Раньше я мог расправиться с тремя бандитами за три секунды…       Обильно кровоточащий порез на правой руке не остался незамеченным. Превратив рукав кофты в лоскуты ткани, я наспех забинтовал рану, ведь за дверьми уже слышался топот мчащихся ко мне на всех парах головорезов. Времени на раздумья не было.       От аварийной лестницы, ведущей на крышу, меня отделяла всего одна закрытая дверь. Руки мои дрожали, боль становилась лишь сильнее, как и действия мои, и мысли становились ещё более сумбурными и менее согласованными. Стальной ключ вошёл в скважину боком и не хотел выпрямляться. Вытащил его обратно, снова стал открывать. В этот раз он вошёл без усилия, легко, с едва заметным щелчком и сразу же повернулся.              Дверь распахнулась, приглашая меня внутрь. На одном дыхании миновав несколько крутых лестничных пролётов, я остановился перед последней дверью, что была приоткрыта, и хватило небольшого толчка, чтобы она со скрипом открылась.       На улице стояла ночь. Тонкий серп луны застенчиво серебрился из-за редких облаков. Воздух был свеж и упоительно сладок. Вдали светились и мерцали огни города, а поблизости были лишь всякого рода ангары, ряды, заставленные разномастными штабелями грузовых контейнеров, рельсовые краны. Я и вправду находился в каком-то портовом районе. — Браво… — появившаяся из неоткуда зеленоглазая девушка театрально похлопала. — Удивлена, что ты сюда добрался и при этом остался жив. Похоже, я недооценила тебя. И далеко ты сейчас собрался? — она отрешённо и загадочно стояла в свете луны, а голос её был совершенно спокойным. — Подальше отсюда, — миновав выглядывающие из-под раскрошившегося слоя бетона ржавые проволоки и штыри, я подошёл к низенькому барьеру-ограждению, что отделял меня от пропасти и встал на самый край, прицелился в портовый кран и в этот же момент паутиномёты издали тихий щелчок — картридж пуст. Класс… — Ну и как успехи? — ехидно улыбнувшись, поинтересовалась девушка. — Отойди от края, а то ещё навернешься. Мне всё-таки ещё не заплатили за тебя. — Всё идёт по плану. Да, просто… — начал врать я. — Просто я не могу уйти, так и не узнав имя своей спасительницы. — вновь соврал я и улыбнулся. — Как твоё имя? — Ты просто душка, Питер. Так уж и быть, но если я скажу своё имя, то ты отойдешь от края, договорились? — но я ей ничего не ответил, лишь сощурил глаза. — Меня зовут Фрэнсис Бек. — Что? Я не ослышался? — усмехнулся я, подавшись вперёд, от края крыши. — Бек? Мистерио? — Почему ты так удивлен? А за идею спасибо, я всё не могла придумать себе псевдоним. Мистерия… — задумчиво вторила она, постепенно расплываясь в своей фирменной хищной улыбке. — Мне нравится, возьму на заметку. — Ничего не понимаю… Кто ты такая? Тебе знаком Квентин Бек? — Впервые о таком слышу, — она начала медленно подходить подходить ко мне, протягивая руку. — Пойдем, я отведу тебя в безопасное место. Ты можешь мне довериться.       Голова была пустой, и в ней больше ничего не складывалось, не соединялось, а мысли превратились в кашу. Нелепица какая-то! Меньше чем за сутки мир забыл криминального гения. Этого Мистерио будто бы и не существовало, а теперь сюда заявляется какая-то девчушка, именующая себя такой же фамилией, и она ни слуху ни духу о нём не знает… — Ты лжёшь! — гаркнул я, с силой оттолкнув протянутую руку, как вдруг из практически невидимых отверстий в её запястьях прыснула бесцветная жидкость, превратившаяся в обжигающие кислотные пары.        Я захрипел, схватившись за горло обеими руками, стал заходиться в удушающем приступе кашля и судорожно, тяжело, мешковато пал на колени. Силуэт девушки вмиг стал смазанным, нечётким, начал двоиться и троиться прямо у меня в глазах. — Бедный Питер Паркер, а я хотела помочь тебе по-хорошему, — она досадливо цокнула языком, надевая небольшую чёрную маску на половину лица. — Что-то не так? Испугался? — её голос отзывался эхом в голове, доносился будто из-под воды.       Вмиг меня окружила кромешная темнота, похожая на вязкий туман с проблесками света. Оглядываясь по сторонам, я пытался рассмотреть хоть что-нибудь, но мрак был насыщенным, тягучим, настолько плотным, что будто бы ещё немного — и он раздавит меня. Спутанные и обрывочные видения создавали тревожные, бесформенные образы из прошлого. Незримые голоса, принадлежащие мелькающим среди темноты мутным силуэтам стали тихо что-то шептать. — Тварь. — Монстр. — Убийца. Голоса раздавались с разных сторон, произносимые со злобой и ехидством, но в темноте никак нельзя было разглядеть говорящих. А потом навалилась тяжесть, заставившая пасть на колени, — сгустившаяся тьма давила, на сознание, на глаза, на мозг, воздух стал настолько горячим, что с каждым вздохом я ощущал жгучую боль, вновь чувствовал себя одиноким, беззащитным. — С-сука, не успел я соскучиться по твоим трюкам… — попробовал подняться на ноги, но тело почему-то не слушалось. — Ты боишься остаться один, Питер. Это нормально… — её голос отдавался эхом во тьме. — Не сопротивляйся, загляни в свой разум и прими своих внутренних демонов! — Н-нет, нельзя поддаваться… — размытые видения терзают душу, ведь я действительно остался один в этой темноте, вокруг никого, лишь мрак и пустота.       Но одна лишь мысль, что, возможно, я всё-таки не прав, ведь где-то меня ждёт девушка, которая не дала мне опустить руки, поддержала в трудную минуту и помогла заново полюбить жизнь, заставляет меня сосредоточиться, отбросить дурные мысли и встать с колен. — Нет, я не один! — стремительно стали появляться проблески и вскоре туман окончательно рассеялся, оставив перед глазами размытую пелену и раздвоившиеся силуэты злодейки. — И это всё, на что ты способна? — задвинутая мною речь была чересчур уверенная, хоть я и отдавал себе отчёт, что драться сейчас не в состоянии. — Как тебе только смелости хватает такое говорить?! Страх должен был подчинить тебя! — тут же завопила она, вытаращив глаза. — Разве ты не чувствуешь, как сбывается твой худший кошмар? — Кошмар? Да я, вроде, не заходил в твой инстаграм аккаунт! — задорно отшутился я.       Множественные силуэты девушек, решительно сорвавшись с цепи, замахнулись в мою сторону. Ноги ещё немного подгибались, но, взяв волю в кулак, я подался корпусом вбок, избегая тем самым прямого удара. Она успела перехватить мою раненую руку и мощным толчком опрокинула меня на землю. Перекатившись набок, я быстро вскочил и попытался уклониться сквозь череду ударов, что неслись на меня буквально со всех сторон, но выходило так себе. Не хватало ни сил, ни ловкости, ни концентрации.              Иногда мне удавалось ускользнуть из её хватки, начинало казаться, что есть шанс провести ответный приём, перехватив её руку, но та быстро опустила меня с небес на землю. В один момент меня толкнуло в левый бок словно невидимым тараном, и я упал, оказавшись у самого края крыши. Мне кажется, что она вот-вот сбросит меня в пропасть, но я впиваюсь в её маску кровавыми пальцами, останавливая её напор, с трудом сдерживая железную хватку на своей шее.              Однако тело тянет вязкой болью, с каждым толчком сердца, напоминая о ранах, силы предательски тают. Тяжело дышу, брыкаюсь, пытаясь выбраться из захвата, а боль до краёв заливает глаза безысходностью, отчаянием.       Но вдруг девушка закричала так громко, будто ошпарилась кипятком, и, моментально одёрнув руки, обернулась. Над крышей, где мы сражались, нависло воздушное судно. Лучи включившихся прожекторов осветили крышу, а сверху, извиваясь, стали спускаться канаты. Парочка солдат в белых бронированных костюмах и белокурая девица в плаще быстро оказались перед нами.       Неужели это… Серебряная Птица?       Странное, смешанное чувство радости и беспокойства охватило меня. Они наставили пушки на зеленоглазую злодейку, но та лишь расплылась в своей фирменной хищной улыбке и, слегка помедлив, примирительно подняла руки. Но не для того чтобы сдаться. Девушка шагнула назад к краю крыши и упала в пропасть. Двое оперативников кинулись к обрыву, но, судя по тому, что они лишь переглянулись и озадаченно почесали головы, злодейки и след простыл.       Сбежала чертовка! Впрочем, это разумный шаг, ведь лучше пожертвовать мной, чем дюжиной людей и кучей контрафакта.       Попытался собрать мысли в кучу, встать, но сил попросту не хватило. Ощутил себя невесомым. Разбитая плитка холодила спину. Видел, как белокурая девушка в серебряном плаще подбежала ко мне, что-то говорила своим встревоженным голосом, но я не отреагировал, молчал, не в силах произнести ни слова. Меня окутывал ледяной ветер, словно прохладное одеяло, освобождая из стальных объятий боли, и я провалился в блаженное забытье.

***

      Я погружался во тьму, затем ненадолго приходил в себя, чтобы глотнуть боли и снова нырнуть в черноту беспамятства, — так продолжалось до тех пор, пока вдруг не вспыхнул ослепительный свет. В нос ударил запах хлорки и чего-то ещё, и сразу стало понятно, что теперь-то я действительно нахожусь в госпитале или каком-то медицинском центре.              Слипшиеся глаза заставил открыться ненавистный писк приборов: он то становился тише, словно это комар вьётся где-то неподалёку, то вновь начинал долбиться в голову, вызывая желание заткнуть уши, чтобы не слышать его.       Я оказался в палате с бежевыми стенами, лежал на широкой больничной койке, вплотную придвинутой к панорамному окну, закрытому вертикальными виниловыми жалюзи. Неспешно потянувшись к бежевому столику возле кровати, я открыл тёмный футляр и надел очки, отчего на душе сразу стало так легко. Приятно снова увидеть этот мир, пока ещё бесцветный, белый, заключённый в четыре стены больничной палаты.              Опустив глаза, я стал разглядывать больничную рубашку и предплечья, лежащие поверх синего одеяла:       Из-под тугой повязки, идущей от пальцев до локтя правой руки, видно множество порезов от мала до велика, по телу расплылось множество синяков, а голова оказалась перебинтована. Потянувшись, я вынул впившуюся в палец иголку, неторопливо снял облепившие тело датчики и обхватывающий плечо манжет тонометра, — всё что угодно, лишь бы этот противный писк на блоке медицинской аппаратуры прекратился. Буквально через минуту в палату зашла медсестра, молодая, с весёлым симпатичным лицом. — Вижу вы очнулись, мистер Паркер? — она открыла жалюзи, и я невольно сощурился, прикрывшись от дневного света левой ладонью. — Как ваше самочувствие? — Самочувствие? Отлично, полон сил и энергии, прям как космонавт… — с толикой иронии ответил я, и, не отрывая головы от подушки, смотрел на простирающиеся вдали лазурные небеса с редкими полосами перистых облаков. — О, вы уже шутки шутите? — засмеялась она, расправляя одеяло, и нажала кнопку, поднимающую изголовье кровати. — В таком случае, верю вам на слово.       Сфокусировал взгляд на медсестре. Из тугого узла на затылке выбились светлые локоны. Движения были порывистыми и энергичными, под стать тону разговора. Она раскрыла бежевую папку. — Давайте-ка почитаем… — она внимательно изучала документ и затем покачала головой. — О, богиня, натерпелись вы страху. Как ваша голова? Не болит? Воспоминания проясняются? — Воспоминания? Да я, вроде, ничего не забыл и всё прекрасно помню. Голова, правда, трещит, но иногда отпускает. — Хм, — она бросила на меня взгляд, строго приподнимая брови. — Хорошо, хорошо, не мучайте себя, скоро всё наладится. — в дверь постучали, и медсестра тут же бросилась открывать.       В палату зашла другая девушка, брюнетка с тёмно-карими глазами. — А вы сегодня лучше выглядите, мистер Паркер, — произнесла она со странным акцентом. Затем поинтересовалась у медсестры моим состоянием — судя по всему, недавно оно было нестабильно. — Я ваш лечащий врач, доктор Джулия Карпентер, рада с вами познакомиться. — она изучила записи в бежевой папке и удовлетворенно кивнула. — Так-так. Вас тошнит? Голова кружится? Болит? — Терпимо. В висках немного покалывает, да в глазах немного мутно… а так всё нормально. — Тогда я выпишу обезболивающее. — Угу, буду при многом благодарен, — честно признался я.       Её темные глаза просвечивали меня, словно рентгеновский луч. — Прежде чем ехать домой, вам необходимо пройти несколько наших тестов. — Чего? Каких ещё… — открывшаяся дверь прервала меня на полуслове. — Дорогой, ты выглядишь немного лучше, — на пороге появилась статная женщина лет сорока с сумкой в руках и, посторонившись, пропустила медсестру в коридор. Тёмное платье с небольшим декольте, минимум косметики на лице, лишь губная помада да тушь, чтобы подчеркнуть и так длинные ресницы. Пышные волосы цвета вороньего крыла были причудливо уложены. Она поставила сумку на пол и наклонилась ко мне, будто бы собираясь поцеловать, но я отвернулся, испуганно смотря на неё. — Эй-эй, вы ещё кто такая?! — нахмурившись, спросил я. — Питер, — глаза женщины светились неподдельным волнением и заботой. — Родной, ты не помнишь меня? Прости меня! Прости! Я так виновата! — она заглянула в мои глаза, подалась вперёд и обняла меня. — Меня зовут Норма. Норма Озборн. Я твоя мама, Питер! — Н-норма Озборн? Моя… м-мама…?