Человек-Паук: Паутина судьбы

      Прежде чем преступник успел спустить курок, в процесс казни поспешил вклиниться Шокер. — Эй-эй, погоди, разве босс не хотел заняться этим лично?       Отчаянно желавший отправить меня на тот свет Хамелеон лишь протяжно вздохнул, окинув желторотого ненавистным взглядом, и тут же, словно пороховая бочка, разразился отборным матом: — Сука, Шульц, как же ты мне надоел, залупа ты лошадиная! В каждой, блядь, бочке затычка. Мне похуй на этого богатенького сопляка, сказано «желательно живым», значит можно и мёртвым! — гневно прорычал он, тыкая пистолетом во все стороны. — Ты че давно не получал по своей смазливой роже, чепушила?! — Шокер поспешил замахнуться своими энерго-наручами, но был схвачен под руку Квентином Беком. — Хы-хы, какие грозные языкастые дяди! — искренне рассмеялся Носорог.       Завязавшаяся между ними перепалка была бессмысленной, но дала мне пространство для манёвра. Мне хватает пары секунд, чтобы взмахнуть и резко ударить Хамелеона ребром ладони по руке, державшей пистолет, поднырнуть и локтем ударить в пах, после чего выписать на месте кульбит, и мощным пинком в лицо опрокинуть замешкавшегося соперника. Едва обернувшись, я встретился со взглядами полными недоумения и гнева — от прежней лёгкости и расслабленности не осталось и следа.       Мы одновременно дернулись навстречу друг другу. Скорпион и Стервятник быстрее других ринулись в мою сторону на огромной скорости. Первый молниеносно, словно кобра, подскочил ко мне и замахнулся роботическим хвостом. Я с лёгкостью парировал хлёсткий удар лезвия, и оно пронзило лишь воздух за моей спиной. Сделав сальто вперёд, я запрыгнул на его голову и, одновременно отталкиваясь от неё, вцепился в массивные крылья Стервятника, залезая ему на спину. Мощным ударом наотмашь бью в место, где раньше располагался небольшой генераторный отсек, питающий костюм, но лишь разбиваю кулак в кровь. — Ах-ха-ха, думаешь я забыл твои трюки? Моя новая броня из усиленной стали! — резко накренившись в бреющем полёте, он впечатывает меня в асфальт, срывая верхний слой грунта, после чего с силой отправляет в полёт, а моё тело сминает несколько фонарных столбов. Меня завертело по дороге и, прежде чем остановиться, тело успевает встретиться с бетонным ограждением. — Блять… — прошипел я, отряхивая с себя пыль и окровавленные осколки бетона. — Р-Р-Р-А-А-А-Г-Р-Р-Х!!!       Словно гром средь бела дня завопил где-то позади Носорог, заставив меня вскочить и отпрыгнуть вверх в попытках зацепиться за фонарный столб, но руки проходят сквозь иллюзорную голограмму Мистерио. Потеряв концентрацию, я ощутил в груди крепкий удар металлического хвоста, отправивший меня куда-то вбок. Прямо в воздухе я сгруппировался и приземлился на землю. Подле стоял Шокер, будто бы ожидавший своей очереди. Он резко нацелился из энергетических перчаток и открыл беспорядочный огонь. Я уклонился от серии стремительных атак, разминувшись буквально на пару сантиметров, и в перекате сократил дистанцию. Не задумываясь и совершенно не сдерживая сил, врезал Шульцу в его жёлтый сетчатый шлем, но заряженный кинетический хлопок его новой брони, накрывая ударной волной, отбрасывает меня в сторону. — Не устал драться, Ткач? Сдавайся, ты сильно упростишь и себе, и нам. — А-ха, да я ещё разминаюсь, не хочется выигрывать раньше времени! — всё, что мне оставалось, так это просто усмехнуться в лицо преступнику, найти в себе силы подняться с земли и, утерев стекающую горячими струйками кровь из носа, продолжить бой. — Вижу тебе понравились наши новые игрушки, — зло хмыкнул Шокер, увидев мой уставший взгляд. — Неплохо, очень даже, — кинул в ответ я, желая немного оттянуть время для продумывания стратегии, — сам от таких не отказался бы. — Извини, только для членов клуба. — хмыкнул Шокер и, расслабившись, уселся на перегородку.       Я планировал следующий шаг. Самое очевидное — броситься к одному из членов Зловещей Шестёрки, чтобы поочерёдно вывести из боя каждого, но, прежде чем успел что-то предпринять, периферийным зрением заметил летящий в меня кусок асфальта. Рванул с места, в мощном прыжке перепрыгнул препятствие и, воспользовавшись снарядом в качестве трамплина, хотел было атаковать Стервятника, но что-то схватило меня за лодыжку и резко потянуло вниз, заставив с силой удариться о землю. В следующую секунду я уже пришёл в себя и с удивлением взглянул на собственную ногу. — Паутина? Какого…? — ещё не успеваю толком понять, что происходит, как знакомый голос заставляет меня опешить ещё больше. — Посмотри на себя, Паркер, ну какой из тебя герой? Ты просто слабый, наивный, одинокий подросток! — некто в обличии Человека-Паука стоял передо мной, недовольно цокая языком и с досадой качая головой. — Хочешь потрепаться, Мистерио? Это хорошее дело, ибо в тюрьме тебе будет явно не до светских бесед.       Одёрнув паутину с ноги, я встал и оперся руками о колени, попытавшись перевести дыхание, то и дело вдыхал и выдыхал холодный, совсем не осенний воздух. Спина полыхала огнём от столкновения с асфальтом, а грудь ныла от мощных ударов робохвоста, болели сломанные рёбра, но всё это не главная моя забота. — К чему всё это? Я понимаю, что все твои шутки это… некая мера защиты, но ради чего? Ради чего ты встаёшь по утрам и продолжаешь бороться? — Ради жителей этого города — обычных и ни в чём не повинных людей, чей покой вы нарушаете. — Ах, ради людей? Аха-ха-ха! Ты действительно борешься ради людей? — искренне удивился он. — Как же ты не понимаешь, им плевать на тебя! Они считают тебя психом, таким же, как и мы… — Конечно, костюмированному фрику с манией величия вроде тебя, явно виднее! Это вам давно пора понять: из-за ваших действий гибнут невинные люди! Вы думаете, что вам всё дозволено, ведь у вас есть сила, но это не так. Ваше место за решеткой. Так будет безопасней для общества. — А ты сам… не такой же? Нет?       Спонтанная мысль пронзает сознание и, словно молния, порождает во мне опасения. Сходу и не понять, но сейчас я и впрямь описал самого себя. Парень в красно-синем трико, думающий, что он является спасением для этого города, вновь и вновь устраивает поединки с такими же уродами, как и он сам, из-за чего погибают невинные люди. Несмотря на то, что я отдавал себе отчёт — передо мной псих в аквариуме, где-то глубоко-глубоко внутри — под страхами, под болью, под сомнениями — закралась мысль, что он действительно прав. Неужели Человек-Паук и вправду приносит больше разрушений, нежели добра? На поле боя меня ещё никогда не постигало столь жгучее разочарование — то ли потому, что обычно нет времени на раздумья, ведь тут меня всюду окружает смерть, то ли потому, что в пылу битвы легче убедить себя, что движешься к великой цели. Ведь не мог дядя Бен ошибаться? — Да, я вижу, ты понял о чём я, — продолжил он, — они сочли тебя забавным, жители этого города. Но знаешь, что им милее геройства? Промахи героя. Несмотря на то, что ты для них сделал, они тебя возненавидят. И если раньше ты, может, и был им нужен, то сейчас тебя выкинут как прокаженного. Зачем же ты тогда надрываешься? — Хотя бы потому что это правильно! Один человек однажды сказал мне: «Чем больше сила…» — Тем больше возможностей! — перебив меня, воскликнул аквариумный, после чего томно вздохнул. — Мне жалко тебя, пацан. Своей наивностью ты хоронишь себя заживо, нельзя так… Впрочем, какая мне, блять, разница? У тебя был выбор, Питер, и ты, как наивный мальчик, выбрал быть героем, творить добро. Но горькая правда заключается в том, что за добро приходится платить… — Что ты несёшь, у тебя что ли шарики за ролики закатились?       Проигнорировав мой вопрос, он перевёл взгляд на Хамелеона и молча кивнул. Тот, мне показалось, таинственно ухмыльнулся радостной, широкой улыбкой и кинул невесть откуда взявшийся черный мешок прямо в руки фокусника. — Первой заплатила твоя милая тётушка. — он безнадежно рыскал, пытался что-то достать из чёрного пакета, будто специально оттягивая кульминацию. — Ты не смеешь её тронуть, Бек. Она здесь не прич… О, нет, нет-нет-нет!       Резко выдернув руку из мешка, Мистерио показал мне то, что не снилось в самых худших кошмарах. По его руке обильно стекала кровь. Чужая кровь. Её кровь… На расстоянии от себя, чтобы не забрызгаться, он держал за седые волосы отрезанную голову. — Да, Питер, да! Аха-ха! Видишь, к чему приводит геройство? Ох, мне кажется или она выглядит какой-то… опустошенной? — отрубленная голова покатилась ко мне под ноги, оставляя на асфальте страшный багровый след, а преступники вновь разразились знакомым мерзким смехом. Её белёсые глаза смотрят на меня. Застывшая гримаса ужаса исказила помертвевшее лицо почти до неузнаваемости. На бледной коже лица яркими дорожками застыла кровь. Она во рту, в волосах, застыла под носом. Мой мир ушёл из-под ног и глаза закрылись сами собой. Воспоминания, словно картинки реальности, сменялись перед моим взором с такой скоростью, что я не успевал ухватиться хотя бы за одно. Леденящий холод сковал моё тело изнутри, а сердце разрывалось на части, и мне впервые настолько больно, как сейчас. Раз — и все цвета погасли. Два — и мир вокруг стал будто серым и выцветшим. Три — всё вокруг внезапно потеряло смысл. Четыре — жизнь моя рушилась прямо на глаза. Пять — и это конец…       Где-то внутри таилась надежда, что это лишь дурной сон или кошмар, но когда глаза открылись вновь, то убедился, что это явь. Я проиграл. Так просто. Так сложно. Её больше нет. Так бессмысленно. Так страшно. Так больно. Перед глазами сплошной туман, слёзы, а в голове лишь тупая пульсация. Впервые я настолько беспомощен. Я хочу что-то предпринять, но тело парализовано, вся эта разрывающая боль сидит внутри и так хуёво её чувствовать на каждом колючем вдохе, на каждом болезненном выдохе, на каждой попытке пошевелиться. И я задыхаюсь. Падаю на колени. — Знаешь, я бы хотел сказать, что она умерла мгновенно, не успев понять, что происходит, что это была красивая и лёгкая смерть, но она оказалась бойкой женщиной. Мы к ней по-соседски хотели заглянуть на чашечку чая, а она за скалку схватилась, попыталась силой выгнать нас. Вот мы и проткнули ей лёгкое. Ух, тебе надо было видеть это зрелище! Эти выпученные глаза, кровавая пузырящаяся масса на губах, сиплые мольбы о помощи… — Заткнись! — мой голос, и без того дрожащий от урагана эмоций, начинает ломаться и впервые наружу вырывается отчаянный крик, который так долго таился в грудной клетке. Я кричу, запустив пальцы в волосы, сжимаю пряди и не вижу перед собой ничего из-за слёз, задыхаюсь в собственном отчаянии и думаю, что мне никогда не станет ни капельки легче, что я захлебнусь и останусь в этой боли навсегда. Осев на землю, затыкаю рот кулаком, стараясь затолкать этот неконтролируемый крик обратно, но не получается. Дикими глазами я мечусь по земле, пытаясь найти себе место, меня всего ломает как наркомана. Не хватает воздуха. Боли внутри так много, что кислороду места не осталось. Я орал, кричал, сжимал руки в кулаки, и с силой бил по земле, сбивая их в кровь, надеясь, что физическая боль затмит ментальную. Но это не помогало. — Что? Не нравится? Уверен твоей милой тётушке тоже не нравилось, когда из её груди лилась жгучая кровь, когда она задыхалась и извивалась, пытаясь позвать своего дорогого племянника…!       Не выдержав, я схватился за голову, попытавшись закрыть уши. Для фокусника это означало победу, и он вскоре замолчал, лишь кинул рядом со мной тёмный, пропитанный бурой кровью чемодан. — Здесь остальное. Не переживай, мы аккуратно её упаковали. — Погоди-погоди, Бек, а не проще было взять только голову, а в сумке оставить место для пацана? — опять вклинился Шокер. — Как же мы его потащим? — Да, Шульц дело говорит! — крикнул откуда-то позади Носорог. — Если вы сейчас не захлопнитесь, то сами окажитесь там… — прошипел фокусник, вновь переведя взгляд на меня. — Мистер Паркер, что вы чувствуете? Поделитесь впечатлениями, ведь вы впервые получаете мешок с отрезанной головой человека, который вам дорог. Кто там следующий на очереди? Эта девчонка, как её…? — он щёлкает пальцами, пытаясь вспомнить имя. — Гвендолин Стейси, — подсказывает Хамелеон. — Точно, малышка Гвен! Да, эта сочная, аппетитная девушка будет следующей в нашем списке… посещения.       Ярость вспыхивает в груди адским пламенем, почти не подчиняясь разуму, даже боль от сломанного ребра уже не чувствуется с такой силой, как прежде. — Я убью тебя, сучий ты потрох! — рычу в голос и, стиснув зубы, уставился на него, ебучего Мистерио в обличии ебучего Человека-Паука. — Я убью всех вас! — Неужто наш мальчик решил повзрослеть? Ну, тогда чего же ты ждёшь? Нападай!       И гнев, смешанный с яростью, вспыхнул в моей душе ещё сильнее. Ринувшись навстречу, я подскочил к нему и коротким, хлестким движением зарядил прямо в челюсть. Вернее, попытался. Минуя мой удар, он сделал небольшой шаг назад и в сторону, скрутил меня, перехватив руку и отправил на землю ударом в колено. Не растерявшись, вовремя успел сделать подсечку, и тело фокусника рассеялось в пурпурной дымке, что через секунду заволокла всё вокруг, оставив меня в кромешной темноте — Опять твои грязные трюки, Мистерио… Это всё, на что ты способен? Если вышел драться, так уж дерись как мужч…       Не докончив фразы, я обернулся назад, инстинктом почуяв за спиной присутствие кого-то постороннего и тут же был ослеплен плевком жгучей кислоты в лицо. —А-а-а! Блять!.. — вскрикнув от боли и схватившись за глаза, я пошатнулся, еле удержался на ногах.       Сквозь пелену в глазах увидел, как десятки людей-пауков яростно накидываются со всех сторон. Из горла вырываются хрипы, пытаюсь отбиться, размахивая руками и ногами, но каждый мой удар проходит сквозь пурпурный смрад, а со стороны слышен лишь издевающийся смех.

***

      Парни засмеялись ещё сильнее, когда Питер начал нелепо драться с пустотой, кидаясь из стороны в сторону, не в силах что-либо сделать. Глаза его были закрыты, из них сочилась кровь. — Кислота была лишней, Гарган. — прохладно заметил Мистерио, наблюдая за происходящим со стороны. — Ой, ладно тебе! Ты уж своё дело сделал, дай другим поиздеваться, прежде чем всё закончится, — усмехнулся Мак. — Когда ещё будет такая возможность? — Хороший парень, жаль выбрал не ту стезю. Стезю героя… — фокусник принял свой естественный облик, снял с головы аквариум и закурил сигарету. — Надо закругляться. Кончайте с ним. И так привлекли слишком много внимания. — У-у-у, только не расплачься, Бек. — расхохотался Стервятник, но тут же улыбка сползла с его лица, когда он уловил еле слышимый гул приближающихся полицейских вертолётов. — Зануда. Может хотя бы Рино напоследок с ним поиграется? — озорным голосом сказал Шокер и тут же перевёл взгляд на громилу Носорога. — Алексей, ваш выход! — Наконец-то…       С первого же удара Носорог, словно несущийся на таран поезд, опрокидывает парня и с размаху, без какой-либо жалости, как только тот начинает подниматься — пробивает в живот, а позже — по хребту согнувшегося героя, буквально втаптывает его в асфальт. Последний слепо пытается отбиться от врага, превозмогая себя, тщетно пытается увернуться. Новый удар, ещё один и ещё — и с каждым ударом раздаётся вой, кровь хлещет во все стороны.       Алексей бил парня с силой и злобой, перемалывая кости рук, ног, грудь и ребра, что впивались в лёгкие. Боль была настолько невыносимой, что парнишка даже закричать не мог. Паркер выгадал момент и отпрянул в сторону, брызжа потоками крови, но громила успел подхватить его. — Ого, похоже, сейчас будет короночка! — воскликнул Хамелеон.       Носорог поднял парня над землёй, схватив за руки и ноги, и в мгновение сломал его о колено, переломив хребет пополам. Герой упал, словно поломанная кукла. На лице его нет и тени мучительной предсмертной гримасы, раскосые глаза полузакрыты, а густые тёмные волосы рассыпались по бледно-кровавому лбу. Но он по-прежнему, один за другим, издавал тяжёлые вздохи, напоминавшие предсмертный хрип. Все это слышали и видели своими глазами, а Носорог, почувствовав себя приниженным, из-за того, что не смог враз прикончить мальчишку, вовсе вышел из себя. — А-А-А-Р-Г-Х!       Громила несколько раз ударил себя в грудь, в приступе ярости схватил парня за ногу, принявшись разбивать его тело о давно покрывшийся трещинами асфальт и, слегка запыхавшись, кинул его в машину поодаль. Бездыханный герой перелетел через капот и, откинутый от него вперёд, вдребезги разбил собой лобовое стекло.       Послышались хлопки в ладоши и восхищённые возгласы соратников. Носорог был горд собой как никогда раньше, ведь именно он прикончил некогда великого героя —Человека-Паука. — Что дальше? — спросил Шокер и тут же получил ответ. — Дальше? Дальше нам нужно получить наши кровные. Эй, груда мышц, — обратился фокусник к Носорогу, — иди и притащи сюда свой трофей!

***

      Первое, что я почувствовал — могильный холод. Проклятый, невыносимый холод пронизывал меня с ног до головы. Открыв глаза, увидел лишь темноту. Жгучая боль, что преследовала меня всё это время, куда-то пропала. Ничего не чувствую… Неужто на тот свет попал? — Питер, сынок, ты всё, что у меня осталось. Ты… ты — вся моя жизнь… Почему ты меня бросил? — где-то во тьме послышался дрожащий старческий голос, который я сразу узнал. — Прости меня, тётя Мэй, ты же знаешь, я… — Старался изо всех сил? Если ты стараешься изо всех сил, тогда почему все, кого ты так сильно любишь — погибают? — воскликнула появившаяся из ниоткуда Гвен. — Гвенди… я-я не хотел, правда. — Отца моего ты тоже не хотел убивать? — послышался голос Гарри из-за спины. — Дружище, я не… — Не прикидывайся невинной овечкой. Ты никогда не был моим другом, Питер, никогда… — Но я просто хотел помочь… — Я вижу, как ты помогаешь: бросил меня на произвол судьбы этому монстру! — хрипло закричал Макс. — А я между прочим верил тебе, ты был моим героем… — Ты должен был помочь всем нам, но… — слова Гвен раздавались эхом в голове. — Я не смог…       От наплывших эмоций я закрыл глаза руками. Мне стало стыдно за самого себя, что я не справился с данной мне ответственностью, что я… проиграл. Силы быстро меня покидали, неприятная тьма окутала мой разум и тело с ног до головы, словно одеялом. Только когда чья-то крепкая рука упала на моё плечо, я почувствовал силу. — Всё хорошо, сынок. Это лишь часть твоего жизненного пути. — А...?       Когда вновь открыл глаза, то обнаружил, что кромешная тьма рассеялась. Меня обдало приятным теплом. Передо мной оказался старый бежевый автомобиль. Его потрепанный вид заставил меня вспомнить о том, что произошло тем роковым вечером несколько лет назад. Свист пуль и звон разбитого стекла эхом отдаются в голове, и сейчас по спине вновь пробегают мурашки. Неожиданно дверь авто открывается, и я невольно прищуриваюсь. — Ох, и давно мы с тобой не виделись, малыш. Присядь. У меня есть важный разговор к тебе.       Сквозь глубокие борозды старческих морщин на меня смотрели небесные глаза, а сияющее лицо, как и всегда, отражало искреннюю улыбку. Когда я смотрю на него, то мне хочется обнять его и не отпускать никогда, забыть все обиды и сказать «прости»... Он похлопал на место рядом с собой, приглашая внутрь.       По телу волной разливается непреодолимое чувство вины. Я не могу и шелохнуться. Ледяной комок в груди, с которым за пару лет свыкся так, что уже и не замечал, пошёл трещинами. Но я улыбнулся, сделал глубокий вдох, пытаясь заглушить его и уселся рядом. — Дядя Бен, и перед тобой я оказался виноват, ведь если в ту ночь… — Ты не должен винить себя за то, что произошло. Это должно было случиться, чтобы ты усвоил урок, стал тем, кем являешься. — Прости меня… но я больше так не могу. У меня не получается быть тем, кем ты желаешь меня видеть. Не имеет значения, что я делаю. Люди страдали и продолжают страдать из-за меня! Груз ответственности… он… он слишком тяжелый. — Я знаю, что ты стараешься. Каждый день ты спасаешь сотни жизней… — Но я не могу спасти всех! — перебил его я и потёр лицо руками. — Теперь я преступник… Сдаётся мне этой «Шестёрке» ещё медали выдадут за то, что прикончили меня… А я всего-то хотел найти лекарство от это чёртовой болезни! Я просто… хотел жить.       Дядюшка покачал головой, закрыл глаза и вздохнул, протяжно, глубоко и, спустя минуту, грустно посмотрел на меня. — Ты сомневаешься в себе, Питер. А кто в победе усомнится — тот уже не победит. У тебя есть сила. Помнишь, что я говорил? — Помню: «Чем больше сила, тем больше и ответственность». Но чёрт бы побрал эту силу! Я никогда о ней не мечтал. Она ломает жизни. Жизни других и мою в том числе. Будь моя воля, я бы вообще от неё отказался! — на секунду повысил голос, но тут же остепенился и тяжело вздохнул. — Я проиграл, дядя Бен. Мне больше не за что сражаться. Я не знаю, что мне теперь делать…       Неожиданно старик засмеялся каким-то странным, сухим смехом, который, мгновением позже смешался с кашлем, отчего он аж согнулся, схватившись за грудь, именно за то место, куда когда-то попала пистолетная пуля, и после заметно нахмурился. — Ты сильнее, чем думаешь, Питер. Вспомни сколько раз мы говорили с тобой о честности, порядочности, справедливости…? Я знаю, что у тебя хватит духу претворить в жизнь эти мечты. — Нет, дядя Бен… я устал жить твоими мечтами, — от моих слов в холодных выцветших глазах старика мелькнула грусть. — Я больше так не могу. Я устал терять всех, устал от этих бесконечных жертв. Хватит. — Тебе дан редкий дар, Питер, — он протянул руку и накрыл мои пальцы ладонью, горячей и чуть влажноватой. — Этого у тебя не отнять. Пожалуйста, распорядись им правильно… — Ну как?! — я отстранился и нехотя убрал руку, — Как мне распределиться этим чёртовым даром?! — Тебе решать. Жизнь — это, в первую очередь, выбор. Наш выбор. Да, порой, она сбивает нас с ног, но только мы выбираем, что нам делать дальше. Твоя жизнь находится в твоих руках, — его голос был непоколебимо спокойным. — Я люблю тебя, Питер, и всегда буду любить, но сейчас тебе нужно решить: ты продолжаешь валяться и глотать свою кровь или встаёшь, сплёвываешь и всех рвёшь! Судьба даровала тебе силу, так воспользуйся ей! — его слова раздались гулким эхом в голове, заставив моё сердце бешено заколотиться в груди, и всё вокруг мгновенно залилось светом.

***

      В тело впилась жгучая, словно языки пламени, боль, которая тут же сменилась приятным холодком. Глаза открылись сами собой. Сначала всё плавает, крутится, и наконец фокусируется до невероятной, нереальной чёткости. Я снова могу видеть, чувствую ноги, руки, собственное тело. Сразу заработали мышцы. Я очень легко поднимаюсь с разбитого лобового стекла, стряхиваю с себя осколки, стеклянную крошку, и вижу, как из каждой поры моего тела вытекает багровая жидкость, похожая на желе. Она постепенно облегает меня, превращаясь в ткань, становясь второй кожей. Спустя пару секунд оно покрыло меня полностью. Глаза побелели, пальцы на руках превратились в подобие когтей, ступни ног слегка вытянулись, а на груди, сквозь багровую плоть, проявился силуэт паука.       После той бурной ночи, проведённой в Озкорп, я гадал, куда пропал паучий костюм. Симбиот буквально интегрировал его в себя. Также отметил возросшую силу мышц. Организм теперь в совершенном физическом состоянии. Боль ушла… десятки переломанных костей, разорванная в клочья плоть на руках и ногах… по моим ощущениям, всего этого будто не было! Остались лишь гнев и ярость, слившиеся в пламя неимоверной силы… чистый первозданный огонь, что застилает мои глаза кровавой пеленой. Шутки кончились.