Давай напишем вечность

Забавно как порой какое-то абсолютно нелогичное и внезапное решение определяет ход нашей дальнейшей жизни. Как порой навязчивая мысль, засевшая в голове, является вовсе не капризом, а способом судьбы повести нас в правильном направлении. Ещё пару часов назад, я уютно умостилась на плече Тимми, крепко державшего меня за руку, наблюдая как за стеклом иллюминатора плывут облака. Небо было насыщенного голубого цвета, на котором уютно повисли кудрявые сгустки сахарной ваты. Мне всегда нравилось идеализировать природу и мир вокруг, особенно сейчас, когда мечтательное настроение подкреплялось физиологическим выбросом гормонов. Тимми нежно поправил, выпавший из пучка, локон волос, уже который раз за короткое время перелёта. - Хоть убей, не понимаю, Лиззи, зачем мы летим так далеко просто, чтобы сделать узи? - Я говорила тебе, что можешь остаться дома, - обиженно надула губы я, поскольку за последнюю неделю мы успели поссориться больше десяти раз по этому поводу, хотя примирение было крайне быстрым, это всё равно истощало. Честно говоря, я сама не понимала причины своего нечеловеческого стремления провести процедуру именно в Бостоне, в том роддоме, где и я появилась на свет. Я осознавала, что рожать я конечно же буду не там, хоть мне и удалось уговорить Тимми на узи в другом городе, на большее он явно не согласится. Да и мне особо не хотелось. Но пол ребёнка я должна была узнать именно там. Мне так хотелось. Я так чувствовала. И других причин этому спонтанному решению и стремлению у меня не было, как бы Тимми не хотел их заполучить. . . . Когда спустя четыре часа, мы с мужем услышали заветное: "Поздравляю, у вас будет мальчик", было уже абсолютно плевать, почему мы оказались в Бостоне. Я наблюдала за реакцией Тимми на эти слова, словно за произведением искусства, заново влюбляясь в него ещё сильнее. Первой реакцией парня был лёгкий порыв в мою сторону, видимо с намерением обнять или поцеловать, но заметив, что доктор ещё не закончил процедуру, Тимми замер, ёрзая на месте. Я видела, как он сжимает руки, и прикладывает их к своим, заметно покрасневшим щекам, улыбка не сходила с его лица. А мне самой было сложно удержаться от того, чтобы встать с кушетки и прикоснуться рукой к этим ямочкам на щеках, очертить линию широко улыбающихся губ, и стереть, чёрт, влажную дорожку, на которую Тимоти не обращал абсолютно никакого внимание. Изначально я решила, что мне кажется, но блеск в глазах парня выдавал его. Он действительно заплакал. Не отрывая взгляда от мужа, я слушала указания врача, касательно дальнейшего наблюдения и мер предосторожности. Но в тот момент, это почему-то казалось совсем неважным. Важно было оказаться наедине с мужем, крепко его обнять и почувствовать себя наполненной, полноценной. Что и случилось, как только мы оказались за дверью кабинета. Губы Тимми тихо прошептали мне, прерывая поцелуй: - Я самый счастливый мужчина на свете. На что я смогла только улыбнуться и поцеловать его в ответ, ведь слов, чтобы выразить то, что происходило внутри не могла найти даже я. - Неправда, - раздалось недалеко от нас. - Самый счастливый мужчина на свете это я, ведь у меня сразу появится два знаменитых родственника, - Джексон подошёл к нам протягивая руку для приветствия Тимми. Тот слегка колебался, ведь в одном из порывов "беременной искренности" ( так я называла моменты, когда меня накрывала грусть-печаль и огромное желание излить кому-то душу), я рассказала мужу о чувствах Джексона ко мне, уверив, что между нами ничего не изменилось и он всё ещё мой друг. Искренне улыбнувшись, Тимми ответил на его рукопожатие. Влюбляться в него всё больше. Это было самым правильным, что только могло быть в жизни. Рядом со мной были мои любимые мужчины, а внутри рос ещё один молодой человек, который похитит моё сердце и станет одним из самых верных его хранителей. - Значит крестник, - прощебетал Джексон, которому Тимми только что сообщил последние новости. - Я конечно хотел девочку, но пацан тоже подойдёт. - Получишь ты ещё крестницу, не волнуйся, - пошутил Тимоти. - Давайте одного сначала родим. ладно? - прижалась к мужу я, запечетляя в памяти каждый момент этого прекрасного дня. - Давайте, - ответил Джексон, переводя взгляд куда-то за наши спины. - Слушай, Лиз, а ты говорила своему отцу, что ты здесь? - удивлённо спросил парень. - Нет, конечно. Я вообще не говорила с ним после того, что ты мне рассказал. - Ну думаю сейчас придётся, - тихо сказал Джексон, указывая кивком головы на коридор за нами. Я медленно обернулась, выползая из объятий Тимми в реальный мир. Немое удивление застыло на моем лице. Это действительно был он. Очень странно. - Элизабет, Тимоти, Джекки, - перечислил всех по именам мой отец, осматривая нашу компанию. - Пап? - выдавила из себя я, - что ты здесь делаешь? - У меня к вам тот же вопрос. - Лиз беременна, - выпалил Джексон, заслуживая мой злобный взгляд. Шокированный мужчина просто молча открывал и закрывал рот несколько раз : -Лиззи, это правда? Я кивнула головой. - Я стану дедушкой. Охренеть, - громко сказал мой отец, запуская руки в волосы. И я осознала, что впервые в жизни вижу на его лице проявление искренних человеческих эмоций. Что-то изменилось в нём и это было заметно. - Да, пап, представляешь, мой сын будет совсем немного младше моей сестры, - проговорила я с обидой, удостаиваясь в этот раз удивлённого взгляда Тимоти, которому забыла сообщить данную новость. - Так ты знаешь, - тихо сказал мужчина. - Прости, забыла поздравить, - я чувствовала, как яд и желчь, копившиеся внутри подступают к горлу и мне хотелось просто выплеснуть их ему в лицо. - Лиз, твои издевки сейчас крайне неуместны. - Почему же это? - Потому что Лилиан сейчас в реанимации. Я замерла на полуслове. Вся явительность моментально исчезла. Для онемения были две причины. Первая, это что ребёнок был назван именем моей мамы. Я неверяще уставилась на второго родителя, впервые в жизни видя в нём не предателя, оставившего нас, а человека, который любил маму. Во-вторых, насколько бы не была велика обида, эта девочка было моим родным человеком и новость о том, что она лежит в реанимации заставила меня удаснуться. -Что случилось? - Она родилась на пару месяцев раньше срока. Беременность была очень тяжёлой. Клэри тоже в реанимации. Ей необходимо переливание, но мы не можем найти донора. - В каком смысле не можете найти донора? В Бостоне миллионы людей. - Да, но далеко не каждый согласен, а процент людей с четвёртой отрицательной вообще катастрофически мал. Я случайно прыснула, и на меня тут же уставились три пары удивлённых глаз. - Я сказал что-то смешное? - сердито глянул на меня отец. - Нет, прости, просто, ты что коллекционируешь редкие группы крови? - Что ты имеешь ввиду? - У мамы была четвёртая отрицательное, собственно, как и у меня, - добавила я, осознавая какое решение принимаю. Тимми тоже заметил изменение в моем голосе: - Нет, Лиззи, ни в коем случае. Ты не можешь быть донором, это опасно. - Срок ещё не настолько большой, - начала искать пути поступления к Тимми. Отец молча наблюдал за нами уставшими глазами. За последний месяц он спал по 2-3 часа в сутки, и то если повезёт : поочерёдно просиживая часы напролёт у постели жены и дочери. Но он не винил свою судьбу в этом. Напротив, он был уверен, что заслужил каждый седой волос и разрушенную нервную клетку. Перед ним стояла его красавица - дочь, беременная, ему хотелось прыгать от радости, но осознание того, что он чужой ей и будет чужим для её ребёнка молотом било по голове. Ему было страшно, больно и пусто. Он так устал. Последнее, что мужчина заметил прежде, чем его глаза закрылись, испуганно лицо своей дочери и обеспокоенное его зятя. Наступили тишина и покой, и только эхом издалека он услышал такое желанное "папа". Лилиан ждала его с раскрытыми объятиями.