Наизнанку

2016, Декабрь. Мышкин

      Дни летели за днями.       Ноябрь пролетел так быстро, что все и не поняли, почему очередным утром, выглянув в окна, увидели припорошенную снегом землю и голые деревья, украшенные инием. Все это блестело в лучах солнца, слепя глаза и доставляя ложное ощущение того, что на улице было тепло.       Этой метаморфозе погоды больше всех обрадовалась Снежка. Едва увидев снег, она, даже не надевая куртки, выскочила во двор и сначала долго с по-детски радостной улыбкой вдыхала свежий морозный воздух, а после с разбега упала в самый большой сугроб, подняв вверх столп снежинок.       Хорошо все-таки зимой!       А между тем было третье декабря. В школах по-прежнему были уроки и полным ходом шла подготовка к новому году: было решено поставить спектакль, по совместному сценарию учителей русского и литературы. Задействованы были все ученики с девятого по одиннадцатый классы.       Небезызвестный девятый «А» тоже принимал в этом участие: Катя играла принцессу, Варя и Светка — ее фрейлин. Возлюбленным принцессы, после долгих уговоров Кати, было решено сделать новенького. Тот, судя по всему, не горел желанием участвовать во всем этом цирке — по его словам, со спецэффектами он бы справился лучше. А вот роль Снегурочки единогласно отдали Снежке — все классы в голос уверяли, что она просто вылитая внучка Деда Мороза, начиная внешностью, заканчивая именем.       Остальные роли были уже разобраны: оставались только Баба Яга и сестра принцессы.       Свою кандидатуру выдвинула Алена. Почему бы и нет, думала она, если из-за репетиций их будут освобождать с уроков, то она была бы согласна играть даже швабру. Их учитель русского и литературы — Илья Игоревич — уже было отдал ей роль сестры принцессы, как Катя насмешливо произнесла:       — Да какая из нее принцесса? Вы только гляньте на ее вечно растрепанный вид — Баба Яга, да и только!       — Мне кажется, что с Бабой Ягой лучше бы справился Понамарев из одиннадцатого — видели бы вы, как он отлично играет эту роль! — пожал плечами учитель, но Алена неожиданно заявила:       — А я еще лучше с ней справлюсь. Ягу, знаете ли, играть интереснее, чем какую-то там принцесску.       Не то чтобы она желала играть Бабу Ягу — напротив. Но вот быть сестрой (пусть и на сцене) Кати ей не хотелось еще больше. Тут уж лучше костлявая ведьма, чем сотрудничество с соперницей.       Так и порешили: Алену взяли на роль Бабы Яги, а на роль сестры принцессы — Нину из десятого «Б».       Маша же в школьном театре не участвовала по причине того, что ее берегли для районной олимпиады по математике. И, надо отметить, Маша была этому только рада.       Репетиции проходили ежедневно — даже в субботу и воскресенье — на последних двух уроках. Не сказать, что на них было все гладко: актеры то и дело ссорились, учителя злились, а так и не готовые декорации рвались.       Этим и похвасталась Алена, сдавая свой наряд в библиотеку. По настоянию Ильи Игоревича было решено репетировать в костюмах, чтобы окончательно вжиться в роль.       Аленин костюм Бабы Яги, как ни странно, сидел на ней идеально — словно бы и был сшит именно на нее. Длинное платье — ношенное-заношенное, латаное-перелатаное, — обувь, сделанная под лапти, косынка, украшенная гипсовыми грибами и цветами. Пусть и не красиво, но зато подобрано идеально. И нет с этим костюмом таких конфузов, как было с нарядом Кораблевой: ее платье то и дело норовило разойтись по швам.       — И ты бы видел ее лицо, — смеялась Алена, выглядывая из-за книжных стеллажей, — когда во время сцены любовного объяснения этой принцесски с Абрикосовым раздался треск ткани!       Она расхохоталась, всплеснула руками, и стоявшие на столе три реквизитные свечи загорелись.       Иван, прежде перебиравший книги, с удивлением взглянул на свечи. Перевел взгляд на Алену, что уже вышла из-за стеллажей и держала в руках свой костюм.       — Тебе темно дышится? — спросила она, кивнув на свечи. После перевела взгляд на окно: на небе, словно в Пушкинском стихе, ярко светило солнце и блестел снег.       — А это разве не ты? — уточнил он, на что Алена в очередной раз рассмеялась:       — Каким, интересно знать, образом?       Но, так и не дождавшись ответа, она закинула на плечи рюкзак, быстро попрощалась и большими шагами направилась к выходу.       Уже в дверях она столкнулась с Варей. Та цокнула языком и, попросив немного подождать, приветливо улыбнулась библиотекарю и приподняла вверх плечики с длинным красным платьем, расшитым бисером (половины из которого, к слову, уже не было). В другой же руке она держала книгу.       — Она волшебница? — вместо приветствия спросил Иван.       — Что, простите? — переспросила она, нервно поджав губы.       Иван покачал головой:       — Это вы меня простите. Я ведь тоже из семьи магов, как и вы. Правда, увы, волшебным даром я обделен.       — И почему вы говорите об этом только сейчас?       — А что я должен был сказать раньше? — он усмехнулся и забрал у ошеломленной Вари плечики с платьем. — «Добрый день! Я Иван, родом из семьи волшебников. Кто-нибудь хочет почитать «Войну и мир»?»       Варя улыбнулась, отчего на щеках появились подозрительно знакомые Ивану ямочки, и несколько раз кивнула. Скорее себе, отмечая давние мысли.       — Так ваша подруга волшебница или нет? — вновь спросил Иван.       — И да, и нет, — сказала Варя, но, увидев недоумевающие лицо собеседника, дополнила: — Там сложная история, и вам вряд ли нужно ее знать.       — Возможно, — он пожал плечами и открыл формуляр, сразу же зачеркивая последнюю строчку. — А кто ее родители?       — Вы только при ней этого не спросите! — она передернула плечами и в задумчивости постучала ногтями по крышке стола. — Она сирота, живет с бабушкой.       — Бедная девочка, — произнес Иван, но Варя так и не поняла, было ли это сказано с сочувствием или с равнодушием. Иван же достал из-под своего стола красную книгу, страниц на пятьсот. — Я тут подумал, что вас пора приучать к классике. Как насчет Виктора Гюго?       Варя придирчиво оглядела книгу. Твердая обложка, красного цвета, на которой был изображен прекрасный замок в готическом стиле и название: «Собор Парижской Богоматери»; страницы, пожелтевшие от времени, и чья-то закладка, оставленная примерно на середине книги.       — С ума сошли? Я совершенно не понимаю русские буквы — все в связи с тем, что я поступила в колледж не с первого курса. Книги я беру, чтобы подналовчиться хотя бы в чтении и… Если честно, то даже в этих бульварных романчиках я не всегда улавливаю смысл.       — А он там есть? — Иван усмехнулся. — Я настаиваю, чтобы вы взяли эту книгу. Уверен, вам она понравится, Варвара Шторм.       — Ну раз вы так настаиваете, — Варя кокетливо улыбнулась и забрала книгу, тут же покидая библиотеку — телефон начал разрываться от смс-ок злой, как черт, Маши: Сказочный патруль сильно опаздывал на урок к Коту.       Уже вечером, придя домой после занятий с Котом, Варя раскрыла книгу и заметила, что закладка-то на самом деле была билетом в театр.       На следующих выходных местные актеры ставили там Анну Каренину.

***

      — Василиса Васильевна! — раздалось удивленное и в тоже время радостное восклицание.       Оно заставило названную остановиться и, оперевшись на свою временную спутницу-трость, повернуть голову. При виде Кота, Василиса не смогла не улыбнуться и не сузить глаза в притворном разглядывание собеседника.       — Рада вас видеть, Константин Владимирович, — произнесла она и заправила за ухо мешавшуюся прядь.       — Вы почему здесь? — Кот улыбнулся и в два шага оказался рядом с ней. При этом он чуть не подскользнулся: Мышкинскую набережную, как назло, сковала ледяная корка.       — Скажем так, — Василиса поправила мех на темно-коричневой дубленке, — я выбесила весь медперсонал больницы, и еще неделю назад меня выписали. (Хорошо, что мы все-таки маги, иначе бы я до сих пор с процедуры на процедуру бегала.) Но сидеть в колледже и перебирать бумажки — по документам ведь я на больничном! — мне быстро наскучило, и я решила навестить Мышкин. Или вы мне не рады? — и она обиженно сжала губы и лукаво посмотрела на собеседника из-под ресниц.       — Не говорите ерунды, Василиса Васильевна, мы вам всегда рады, — Кот покачал головой, но тут же улыбнулся и взял собеседницу под локоть.       — Ну вот, — она кивнула, подтверждая какие-то свои мысли, и тут же спросила: — Как у вас тут вообще дела?       — Все как всегда.       — А поподробнее?       Кот (хотя Константин Владимирович было бы уместнее — в связи с прогулкой по полной людей улице он находился в человеческом обличье) в задумчивости почесал подбородок:       — Еще в начале ноября мы поставили на Мышкин защитный купол — Ядвига постаралась на славу и из десятка ритуалов создала один, идеальный для нас. Морок отныне и носа из Мышкина не высунет.       — Он больше ни на кого не нападал? — спросила Василиса, враз утратив всю веселость.       — Значит, это все-таки был он? — Кот нахмурился и оперся рукой о перила-ограждения, которые как нельзя кстати оказались рядом.       Василиса последовала его примеру: сжала ладонью перила и устремила взгляд на замерзшую гладь Волги. Прикусила нижнюю губу и притихла, словно воробей перед котом.       — Ну что вы молчите, как партизан на допросе? Василиса Васильевна?..       — Давайте поговорим об этом позже. Пожалуйста, — она бросила на него умоляющий взгляд, и Кот спустя несколько секунд бессмысленных гляделок сдался.       Лишь задумчиво потеребил пуговицу на пальто, быстро оглядел пространство вокруг и задержал взор на трости цвета слоновой кости, украшенной растительным узором.       Он свел брови к переносице и вдруг улыбнулся, лукаво блеснув зелеными глазами:       — А вам третья нога не мешает, а, Василиса Васильевна?       — Признаться, неудобно, — она пожала плечами и вздохнула: — Врачи говорят, мне нужно расхаживаться, а я — не поверите! — боюсь без этой трости и шагу ступить!       — Боитесь? — удивлено переспросил он, и ответом ему послужил согласный кивок.       Тогда Кот еще шире улыбнулся, ловким движением вырвал из рук Василисы трость и отошел от нее на два метра.       Василиса сильнее вцепилась в перила и в изумлении смешанном с растерянностью похлопала ресницами.       — Вы что творите?! — спросила наконец она с непрекрытым раздражением.       — Ничего особенного. Вы сами сказали, что вам надо расхаживаться. Так что — вперед!       — Вы с ума сошли!       — Василиса Васильевна…       — Ни за что! Я боюсь, — совсем тихо добавила она и опять взглянула на Кота из-под длинных ресниц.       — Как любил говорить один мой знакомый: где страх, там и крах. Так что вперед, — и он поманил ее руками, словно мать, обучающая годовалого ребенка ходить.       — Цитирование Сан Саныча в данном контексте не уместно, — вздохнула она, но, поняв что спорить бесполезно, сделала несколько маленьких неуверенных шажков.       Но стоило ей только приблизиться к Коту, как он начал отступать назад, заставляя Василису продолжать ходьбу.       Неизвестно, сколько бы продолжался этот «эксперимент», если бы Василиса не ступила на неприкрытый снегом участок дороги и не заскользила, грозясь упасть. Это бы и случилось, благо Кот вовремя оказался рядом и поймал ее за талию, на подсознании прижимая к себе.       Его нос уткнулся в светлую макушку, и ярко выраженный аромат жасмина ударил в ноздри.       — Константин Владимирович, — напомнила она, и он, словно очнувшись от наваждения, отпустил ее, но продолжил придерживать за локоть.       — Извини…те.       — Спасибо.       Слова были сказаны столь синхронно, что оба улыбнулись.       Василиса тут же протянулась за тростью, намереваясь ее забрать, но Кот поступил хитрее: неожиданным движением он бросил ее в Волгу.       — Константин Владимирович! — возмутилась она, но Кот лишь пожал плечами и вновь взял ее под локоть, возобновляя движение.