Наизнанку

1915, Октябрь. Петроград

      Он исподлобья наблюдал за тем, как она целует икону Казанской Богоматери. Как колышется ее фата, а губы шепотом читают молитву, как пушистые, полуопущенные ресницы кажутся совсем рыжими в свете свечей, а платье, белое-белое, словно сияет среди сумрака храма.       Она улыбалась. Кротко, покорно, едва заметно. И что-то в этой улыбке было не то, что-то, что он так и не смог понять.       Они вышли вместе. Молча, почти не глядя друг друга, но улыбаясь так, как обыкновенно улыбается женившийся человек: счастливо, радостно, с надеждой на долгие и счастливые совместные годы. Холодный, несколько морозный воздух, попадал в легкие, которые сегодня невероятно хорошо исполняли свое дело — дышать было легко, просто и беззаботно.       В Зимнем Дворце их ожидал банкет — чересчур торжественный для простых смертных и слишком скромный для императорского двора, что и подметила княгиня Ксения Александровна, и бывшая императрица, Мария Федоровна, услышав слова дочери, тихо, но весьма существенно одернула:       — Ксения, прекрати!       И та, бросив на мать удивленный взгляд, покорно прекратила свои возмущения, переведя взгляд на августейших племянниц, что все вились подле новоиспеченной невестки.       Старшие Ольга и Татьяна что-то вполголоса с ней обсуждали, в то время как более младшие Мария и Анастасия, по большей части последняя, смеялись и хохотали. Громко, искренне, по-девичьи звонко и совсем не так, как положено по этикету великим княжнам.       Сама же невеста держалась невероятно стойко, чинно, с манерами прирожденной царицы — словно бы она и была рождена в этом дворце, а не всего-то приведена сюда императором Владиславом полгода назад из самой глубинки. Где и прожила бы остальные годы, если тогда еще молодой цесаревич не застрял неподалеку от ее села.       Но будучи невероятно способной к обучению, всего за пять месяцев Виктория научилась быть настоящей светской дамой и прочла труды многих мыслителей, философов и дипломатов. Однако даже это не останавливало злые языки, которые были недовольны подобной партией для русского императора.       — Но не забывайте, — спокойно начала бабушка императора Мария Федоровна — «языки», словно надеясь на ее возраст, не скрывали своих отношений по поводу молодой четы даже стоя рядом с ней, — что жена Петра I, Екатерина Алексеевна, и вовсе была прачкой. Но она стала любимой супругой для императора и подарила стране Елизавету Петровну.       — Ну вы и сравнили, мамá, Петра Первого и этого еще совсем мальчишку, — с усмешкой заметила Ксения.       — Я уверяю, этот мальчишка, ровно как и его жена, еще покажут себя.       И в то время, пока Мария Федоровна спорила со своей дочерью, молодой император Владислав предпринимал бессмысленные попытки выкрасть из окружения сестер молодую жену, чтобы закружить ее в танце.

***

2016, Октябрь. Мышкин

      Как же, однако, хорошо прогуливаться по школе в конце четверти, когда все уроки уже закончились, оценки получены, а каникулы ждали того часа, когда ученики наведут порядок в классе и с чистой душой покинут стены чистой школы. Ведь среди учителей определенно ходила примета: отпустить учеников на каникулы, не проведя генеральную уборку классов — все равно, что зеркало разбить!       Так по крайней мере думала Снежка с усилием оттирая с парты красноречивую надпись: «Куликов ЛОХ». Она и еще десять человек занимались уборкой класса, еще столько же человек приводили в порядок клумбу во дворе. Несколько не пришли вовсе, а некоторые (например, небезызвестная Варвара Шторм) избегали уборку всеми известными им методами: не царское, все-таки, дело.       Снежка же, по натуре своей человек неприхотливый, к наведению порядка отнеслась с особым усердием и за двадцать минут успела помыть две парты, а в данный момент мучилась с третьей, на которой некто любящий русский разговорный язык и граффити указал весь свой (и, вероятно, параллельный тоже) класс.       И все бы ничего, если бы кто-то внезапно не облил ее ледяной водой. Конечно, ледяной ей мог назвать кто угодно, только не Снежка — чай у тети Снежной Королевы и то холоднее, — но вот эффект неожиданности это произвело определенно.       — Твою маковку, Сидоров! — возмутилась Светка, ставшая второй жертвой внезапного душа.       — Свет, прости, я… — начал было Вася, густо покраснев, но Светка, обращаясь ко всему классу, его перебила:       — Какой дурак доверил ему носить ведра с водой? Он же ничего тяжелее своих шахмат в руки не берет! Где, вашу машу, Чернокалов?!       — На клумбе! — буркнул Вася и, схватив ведро, пулей выскочил в коридор.       Поддавшись какому-то внезапному порыву, Снежка вышла вслед за ним.       Нагнала она его уже на первом этаже возле умывальников — Вася боролся с краном, который разбрызгивал воду во все стороны.       — Да давай же, зараза, угомонись!       Покачав головой, Снежка огляделась: вроде, никого, — и незаметно покрутила ладонью, надеясь исправить движение воды. Но вместо желаемого она превратила падающие капельки в кусочки льда и, припомнив заморозку кладовой Кота, испуганно отдернула руку.       Льдинки еще пару секунд продолжали падать в ведро, пока, наконец, вновь не стали водой, что разбрызгивалась в разные стороны.       Наблюдавший за этим явлением Вася отошел назад и приоткрыл от изумления рот. Огляделся и, заметив Снежку, спросил:       — Ты видела это?       — О чем ты?       — Ну как же! Только что ведь… А, неважно, — он махнул рукой, подошел к умывальнику, проверил количество воды в ведре и отошел обратно. — Все равно не поверишь.       — Может быть, — она пожала плечами.       — Слушай, Снежка, ты прости меня. Ну, за воду. Я просто в окно загляделся и… Эх! Светка сильно злится?       — Думаю, к тому моменту, как ты вернешься, она уже успокоится.       Вася виновато вздохнул и, вдруг что-то вспомнив, поинтересовался:       — Как там твоя книга?       — Какая книга?       — Ну, та, которую ты пишешь… Кстати, а о чем она?       Снежка от чего-то улыбнулась.       — О подругах-волшебницах, которые приехали в обычный город на практику.       — Что за практика?       — Они учатся сохранять баланс между Сказочным миром и миром людей.       — Здорово! — заинтересовано сказал Вася, с трудом закрыв кран, спустил ведро на пол и продолжил: — Я, правда, больше фантастику люблю — космос там, необычные открытия, инопланетяне… Но фэнтези тоже очень интересны! А назвать, кстати, можно «Полиция по делам сказочным» или «Сказочный патруль». Или ты уже ее как-то назвала? — он смутился, поправил светлые волосы и опять виновато улыбнулся.       — Да, — она кивнула и подошла к Васе как раз в тот момент, когда он взял в руки ведро. — «Сказочный патруль», — и, пока он ничего не успел сообразить, она чмокнула его в щеку.       Железное ведро в ту же секунду с громким звуком упало на плитку.

***

      Маша осторожно постучалась в дом Ядвиги Петровны. Со школьной уборки она ушла: Анна Григорьевна освободила всех отличников от воспитательно-трудовых занятий, и Маша, пользуясь случаем, отправилась на поиски своих наушников.       Те исчезли в неизвестном направлении два дня назад, и Маша, перевернув всю квартиру и Лукоморье, пришла ко мнению, что они либо у Ядвиги (наверняка выпали из сумочки), либо потерялись насовсем.       Ядвига дверь открывать не спешила и, лишь когда Маша в пятый раз постучалась, она неохотно крикнула:       — Открыто!       И Маша, поправив очки и набрав в легкие побольше воздуха, вошла внутрь.       В небольшой избушке было как всегда душно и пахло всякими травами и ингредиентами (к этим запахам добавлялись еще холодные древесные ароматы — и это было совершенно не свойственно для этого дома). Оловянный котел дымил и пыхтел, варя очередное зелье, а хозяйка дома сидела за столом, поджав под себя ноги и прикусив кончик ручки.       — И что же ты, мой… А, Машка, это ты? — Ядвига вдруг смягчилась, поворачивая голову к двери.       — Да, Ядвига Петровна. Я тут у вас, кажется, наушники забыла… Можно поискать?       — Разумеется. Только… Ты язык келпи знаешь?       Маша нахмурилась, считая этот ответ необычно странным.       — Конечно. Это же второй курс колледжа!       — Говорила мне Елена: «Не прогуливай, Яга, иностранный», — пробубнила себе под нос Ядвига и взмахом руки попросила Машу подойти. — Сможешь перевести?       Маша наклонилась над книгой Ядвиги, вчитываясь в аккуратные строчки. Не прошло и двух минут, как она сказала:       — «Нет свету прохода, только темный познает выход»… А, погодите, здесь рифма должна быть!       Она вновь поправила очки и перечитала строки, подбирая нужный перевод.       — Не нужно, — произнесла Ядвига. — Ты и так мне помогла. Ага, значит свет не пройдет, а тьма… Вот это подходит… Стоит только…       Что дальше Ядвига бормотала себе под нос, Маша слушать не стала и приступила к поискам наушников. Но взгляд ее, как назло, все возвращался к лежавшим на тумбочке тяжелым мужским часам, а в нос так и лез незнакомый древесный аромат.       Но едва в голову Маши пролазил червячок любопытства, она взмахивала головой, возвращаясь к поискам наушников. Личная жизнь Ядвиги ее уж точно не касалась.