Disenchantment

С тех пор как режим сна Казуичи пришёл в норму, он обнаружил, что хочет проводить каждый час дня без сна. Время казалось драгоценным товаром, ускользающим из-под его пальцев, более ценным, чем когда-либо, ведь теперь он знал, как быстро его могут заставить это отпустить. Он крепче сжал руку Гандама, когда они вдвоём шли по дощатому настилу, окружённые пыльным оранжевым светом заката, который наступил слишком рано. Другой парень сжал его руку в ответ и сдвинулся к нему поближе. — Агх, не могли бы вы двое уже завязать с этим? — они оба остановились и повернули головы, удивлённые голосом, но не тем, от кого он исходит. — Меня серьёзно тошнит от вас. — Хиёко… — упрекнула Махиру блондинку, смущённо улыбнувшись им. Танцовщица остановилась рядом с ней на дощатом тротуаре и бросила на неё надутый взгляд, но детский эффект был потерян с тех пор, как она резко выросла. — Да ладно, тебе тоже не надоело? — жалобно спросила она, прежде чем скрестить руки на груди и отвернуться, всё ещё надувая губы. — Я удивлена, что они даже пробыли вместе так долго. Думаю, у них и правда много общего, поскольку они оба жуткие идиоты, — произнеся последнюю фразу, Хиёко оглянулась на них с насмешливой улыбкой. — Э-эй! — Казуичи отпустил руку Гандама и обвиняюще указал на девушку. — Ты просто завидуешь нашим долгим отношениям! — С-с чего бы мне завидовать? — спросила она, быстро взглянув на рыжеволосую девушку рядом с собой. — Я бы не назвала два месяца «длительными отношениями». Хотя, наверное, для такого неудачника, как ты, это может показаться долгим. — Ладно, Хиёко, хватит, — сердито сказала ей Махиру и устало улыбнулась механику. — Простите. Мы просто уйдём сейчас, — с этими словами фотограф обхватила пальцами запястье танцовщицы и быстро прошла мимо них, Хиёко всю дорогу протестовала с взволнованным выражением лица. Казуичи скрестил руки на груди и посмотрел ей вслед, раздражённо пыхтя. Один взгляд в сторону Гандама показал ему, что тот тоже молча кипит. — Простые смертные обычно не способны понять таких существ, как мы, — сердито заметил животновод, и механик выразительно кивнул в знак согласия. Однако вскоре после этого Гандам издал низкий смешок, и возмущённое выражение исчезло с его лица. — Это не имеет никакого значения. Невежественные слова с таким же успехом можно игнорировать. — До сих пор раздражает, — ответил Казуичи, но со вздохом опустил тему. Как бы ни раздражала Хиёко, какая-то часть его души была рада, что она оправилась от воспоминаний после того, как пережила тот же первый приступ депрессии, что и все они. — Ну, думаю, мы недалеко от моего коттеджа, так что увидимся завтра? — он почувствовал укол сожаления о том, что оставляет животновода, и разочарованно проклял то божество, которое, создав людей, заставило их так много спать. — Ах, п-постой, Казуичи, — поспешно сказал другой парень, делая шаг к его коттеджу. Он изумлённо обернулся, выражение его лица было насмешливым, и животновод приподнял свой шарф, чтобы скрыть слабый румянец. — Н-не могли бы мы остаться ещё на мгновение? — Ух, конечно, — ответил механик, поворачиваясь и интересуясь, знает ли Гандам, как он рад принять его просьбу. — Что такое? — Ничего особенного, — быстро ответил тот. — Однако… можем ли мы остаться посмотреть восход луны? — Э-э… восход луны? — повторил он озадаченно. — Ты про то, что хочешь посмотреть на закат? — животновод фыркнул и покачал головой, проходя мимо него к краю тротуара. — Мой выбор слов был преднамеренным, — сказал ему Гандам, когда он последовал за ним и подошёл ближе. Механик взглянул в лицо собеседника; его застывший взгляд был направлен в далёкий свет, когда он смотрел через воду на слабое серебряное сияние на горизонте. — Солнце всегда привлекает внимание смертных в этом царстве, празднуя ослепительный свет своей смерти. Однако они забывают, что в это же время торжественно возрождается полная луна, — Казуичи поднял бровь и мягко усмехнулся. — Ты что, поэт какой-то? — спросил он, хотя и не смог удержаться от влюблённой улыбки животноводу. Гандам фыркнул в притворной обиде на его слова, но его собственные губы слегка приподнялись в нежной улыбке, когда он искоса взглянул на механика. — Избегая этого ритуала, ты никогда не раскроешь весь потенциал своей демонической крови, — пригрозил он, хотя мягкость его тона противоречила серьёзности его слов. — Вот чёрт, — ответил Казуичи, даже не потрудившись изобразить удивление. — Тогда, наверное, придётся, — с этими словами он сделал шаг вперёд и сел на край дощатого настила, свесив ноги над поверхностью воды. Мгновение спустя животновод последовал его примеру и сел слева. Наступило долгое молчание, пока они вдвоём смотрели на темнеющий океан, освещённый вдали ярким светом заката, к которому они были повёрнуты спиной. Краем глаза Казуичи заметил, что глаза Гандама сосредоточены в точке горизонта, где серебристый свет луны начинал медленно становиться ярче, пытаясь выделиться на фоне оранжевого пламени солнца. Левая рука механика, прислонившаяся к дощатому настилу, когда он откинулся назад, медленно поползла через промежуток между ними. Когда он почувствовал, как его указательный палец коснулся руки другого парня, то свободно переплёл два своих первых пальца с пальцами животновода, а большой палец прижался к ладони Гандама. — Казуичи, — пока он говорил, механик отвёл взор от океана, нисколько не удивившись тому, что его щёки слегка порозовели. — Да? — тихо спросил он, на мгновение задумавшись, не сделал ли он что-то не так. Животновод не смотрел ему в глаза, но он почувствовал укол беспокойства, когда увидел намёк на печаль в глазах другого человека, когда тот смотрел на океан. — Помнишь, что ты сказал на нашем первом свидании? — Ух, ну, я много чего наговорил, — неуверенно ответил Казуичи, и Гандам посмотрел на него с неодобрительной гримасой, хотя его глаза всё ещё были тусклыми. — Я вижу, ты ещё не достиг последней стадии телепатии, — заметил он. — Я имел в виду обещания, которые мы дали друг другу, — механик на мгновение порылся в памяти, прежде чем вспомнить тот разговор. — А, ты про то, что мы могли бы поговорить друг с другом? — его брови нахмурились, когда другой парень снова посмотрел на воду, и сжал пальцы животновода немного сильнее. — В чём дело? Что-то не так? — Нет, — ответил Гандам, хотя Казуичи не был полностью убеждён. — Ты сказал ещё кое-что, — после минуты неуверенного молчания другой парень вздохнул и продолжил. — Ты сказал, что никто из нас до сих пор не в порядке. Ты помнишь? — Д-да, — ответил он, немного сбитый с толку прямолинейной речью животновода. — И что насчёт этого? — Полагаю, ты был прав, — Гандам наконец повернулся и встретился с ним взглядом, выражение его лица было серьёзным. — Не думаю, что кто-то из нас оправился от случившегося, — механик посмотрел вниз на воду под дощатым настилом, поражённый чувством печали и сожаления от слов другого человека. Он мог сказать, что эти слова были правдой; он мог сказать, как каждое счастливое мгновение было испорчено страхом, ведь как крепко он цеплялся за руку другого парня, когда они были вместе. — Однако я не думаю, что так будет всегда, — Казуичи снова поднял глаза, удивлённый тем, что животновод продолжил. Гандам снова смотрел на океан, луна, наконец, начала подниматься над горизонтом, решительно сияя в тускнеющем свете заката. — Я думаю, что… мы поправляемся. С достаточным временем и… с-с тобой, я думаю, мы сможем исцелиться. Механик изумлённо моргнул, но почувствовал, как улыбка медленно расползается по его лицу, когда он посмотрел на другого человека, его глаза сияли любовью. Он всё ещё смертельно боялся потерять его и знал, что, возможно, никогда не наступит время, когда он не будет бояться потерять всё во второй раз. Однако он также понимал, что далеко ушёл от депрессии и отвращения к себе, которые испытывал в самом начале. Как бы он ни боялся потерять Гандама, он знал, что они оба помогают друг другу поправиться, и он решил дорожить временем с ним, которое у него было, независимо от продолжительности. — Да. Думаю, ты прав, — другой парень покраснел, его глаза быстро скользнули по улыбающемуся лицу Казуичи, прежде чем он снова посмотрел на темнеющий горизонт. Они снова погрузились в долгое молчание, нарушаемое лишь отдалённым шумом волн и плеском воды о дощатый настил. Механик медленно двинулся вперёд, сокращая расстояние между ним и животноводом, пока их бока не соприкоснулись. Он медленно склонил голову на плечо Гандама и почувствовал, как тот тоже прильнул к нему, пока они смотрели, как полная луна наконец-то показала себя из-за горизонта, заливая мир мягким серебристым светом. Да. Я думаю… вместе нам станет лучше.