Спасение Лазаря

      Сэм знает о Дине все: его постоянный заказ в Biggerson's, его тайную любовь к мыльным операм, ковбойским вестернам и Тейлор Свифт, выбор песни в караоке и ужастик, который старший брат может пересматривать сотни раз, и каждый раз — с новым восторгом. Он всегда с точностью может предугадать, в какой именно момент Дин снова решит броситься на амбразуру, совершить новую ошибку в жизни, или, когда захочет поговорить об этом, отвечая скупыми оправданиями и объяснениями — слишком хорошо выучил манеру поведения. Как самый близкий человек для Дина, Сэм знал все то, что было на поверхности и что мог узнать любой, кто посетил бы их номер в мотеле или попал в бункер — журналы с порнографическим содержанием, любимая машина, пироги, классический рок и несколько сумок фланелевых рубашек — все это было очевидным, почти банальным. Сам Дин назвал бы это «Черновым описанием в графе «Особые приметы» для сбежавшего преступника», презрительно фыркнул и пошел бы пить пиво дальше.       Но ведь Сэм знал не только это. Из братьев Винчестер он был более эмпатичным, более понимающим, сострадающим. Возможно, он стал таким как раз потому что Дин растил его таким. Он не знал Мэри, чтобы перенять это от нее, отца никогда не было рядом — но был Дин, всегда готовый вступиться за него, отдать последнюю сладость, устроить яркие фейерверки в поле или украсть что-нибудь, чтобы младшему брату не было так грустно. И Сэм всегда знал, что Дин может сделать вообще что угодно для него, и знал, что это всегда огромные жертвы, не только физические. Чаще всего — моральные. Если бы ангел решил посмотреть прямо в душу Дина, увидел бы всю ту боль, с которой живет Винчестер каждый день, весь тот груз ответственности и вины, который он несет на себе, всю скорбь и ненависть к самому себе. И Сэм это видел. Видел каждый день — в тяжелых взглядах, в несогласиях и спорах, в отчаянности и жертвенности.       Эти мелочи и некоторые другие факты о брате были известны Сэму: почему Дин все еще хранит старую куртку отца, которую он носил несколько лет, почему не выкидывает реквизитный «Сэмулет» из школьного спектакля, почему дорожит «неприемлемыми для кочевого охотника» вещами, которые напоминают о спасенных людях, но которые не являются дневником охотника.       Иногда Сэм знал о Дине даже больше самого Дина — например, о том, что он разговаривает во сне. Дин всегда очень чутко спит, реагирует на каждый посторонний шум в комнате, и готовится вытащить пистолет из-под подушки в любую минуту — этому они с Сэмом обучены с самого детства — но Сэм не говорит во сне, и Дин не реагирует. А может, они просто привыкли к сну и храпу друг друга за много лет — это даже Сэм вряд ли сможет объяснить. Но когда ночь разрывают оглушительные крики или всхлипы с просьбами помочь, Сэм не может это игнорировать, просто закрывая голову подушкой. Несколько раз он будил Дина — тот, как всегда, отмахивался, что все в порядке и ему просто приснилось что-то неприятное, отправляет Сэма спать дальше и делает вид, что сам сразу же пропадает во сне. И Сэм верит. Может, потому что сам в эти моменты все еще сонный, может, потому что не хочет спорить и разбираться в полчетвертого утра.       Но однажды, в одну из таких же ночей, когда его будит истошный вопль брата, он решает остановить самого себя и послушать, понять, что ему снится, о чем он говорит и от чего просит спасти.       Во сне Дин зовет кого-то на помощь — со сломом, больно, хрипя.       Сэм не может сказать точно, слышал ли когда-либо такой надрыв в его голосе в реальной жизни. Он пытается вспомнить, стоя за дверью Дина, и ничего не приходит на ум — все потери старший Винчестер всегда принимал с молчаливой скорбью и последующей разрушающей яростью, всю физическую боль всегда терпел стиснутыми зубами и ругательствами, а моральную держал в себе. Сон, похоже, не знал об этом и выплескивал все наружу в бессознательном теле. И сейчас Сэм понимает причину. Потому что Дин зовет ангела. — Кас, Кас! Нет, Кас! Я здесь!       Сэм никому не говорит об этом, никогда не упоминает при брате об услышанном, и тем более — не говорит Касу, который с завидной отчаянностью начал участвовать в охоте.       Сначала Сэм думал, что дело в этом — то, что ангел присоединился к охоте стало чем-то новым и чем-то постоянным. Новой ответственностью Дина, его новым грузом. Когда Кас тоже поселился в бункере, сны Дина будто перестали появляться — сознание Дина блокирует сны, когда настоящий Кас неподалеку? — и Сэм больше не слышал надрывного голоса сквозь сон, что только подтвердило его мысли: Дин беспокоится о Касе, когда его нет поблизости. Он боится за него.       Однажды, когда Кас отправился на задание в одиночку — потому что это дело касалось Небес, куда же без них — кошмары Дина вернулись. Сэм снова не стал будить брата. И тогда понял, что именно ему снится. — Кастиэль! Пожалуйста! Не… не бросай, забери меня! Забери! Отстранившись от двери, чтобы не разбудить брата уже случайно, Сэм выдыхает, нервно поправляя падающие на глаза волосы. Дин называл Каса его полным именем очень редко — когда ангел пропадал и ему нужно было помолиться, чтобы он услышал, и… когда они впервые познакомились. Когда еще не было «Каса». Когда Кастиэль и правда забрал Дина. «Ему снится ад. Кас… забирает его оттуда, и это повторяющийся кошмар». — понимает Сэм.       В ту ночь он не спал — решил покопаться в преданиях, вдруг кого-то из Просвещенных тоже забирал из ада ангел. После Артура Кетча, Мика Дэвиса и Катберта Синклера он уже никому и ничему не удивится, но повторяющиеся сны даже в психологии не решаются просто так, а с их работой это может быть и проклятьем. С этим вопросом — не вдаваясь в подробности — он обращается к Ровене и спрашивает, возможно ли такое чисто теоретически, на что ведьма не дает четкого ответа и загадочно смеется по ту сторону, будто знает намного больше Сэма. Он и не очень отрицает, что, возможно, так и есть.       В будние дни Дин ведет себя как обычно — охотится, готовится к новому концу света, пьет, ворчит и проводит вечера в Дин-пещере, расслабляясь. Сэм следит за ним, за его поведением и не замечает ничего сверхъестественного — ни ведьминых мешочков, ни проклятий, ни заговоров, ни новых меток — все точно так же, и Дин все тот же, но теперь ему снятся кошмары, заставляющие говорить во сне: они пропадают, когда Кас в бункере, и появляются, когда он уезжает на охоту или по вопросам небес. Но даже идеальную статистику можно испортить человеческим — или, в данном случае — ангельским фактором, и кошмары приходят в ночь, в которую Кас возвращается с охоты.       Сэм уже привычно направляется к комнате брата, чтобы разбудить его и в очередной раз проверить, нет ли в комнате Дина чар, но ангел успевает быстрее и уже собирается открыть дверь, реагируя на зов, когда Сэм останавливает его раньше. — Нет, Кас, постой! — он подлетает почти мгновенно. — Он зовет меня, Сэм, — Кас настаивает, глядя на Винчестера хмуро, непонимающе, недовольно. — Я знаю. Так… происходит постоянно в последнее время, — оправдывается он. — Почему ты не сказал мне? Он зовет меня. — Ему снится ад, Кас, — негромко отвечает Сэм, опустив взгляд на пол, чтобы избежать пронзительного взора, требующего ответа. — Ад? — Да. Он зовет тебя, потому что ты спас его оттуда. Вытащил, — Сэм шумно выдыхает, — я думал, что это проклятье или что-то остаточное от ада, может, что-то увязалось с его душой оттуда, и… — Этого не может быть, — ангел перебивает, — я очистил его душу и излечил все раны, когда вытаскивал из ада. — Я... я знаю, Кас, — терпеливо отвечает Сэм, привычным жестом прикрыв рот рукой и заправив волосы, — но раньше Дин не разговаривал во сне, не кричал как сейчас. — Не кричал. И ты решил не говорить мне об этом, — осуждающим тоном, который в последнее время увязался за ангелом, ворчит Кас. — А ты можешь помочь ему? — с надеждой и интересом одновременно спрашивает Сэм, снова глядя на Каса — как говорит Дин — щенячьими глазками. — Я могу попробовать, — он задумчиво кивает, и подняв взгляд на Винчестера, снова прищуривается, будто по какой-то причине оценивая его, — иди спать, Сэм. Я справлюсь. — А если что-то случ… — Ничего не случилось за все то время, что ты знал о кошмарах Дина и не сказал мне, — понабравшись у старшего охотника манер поведения, Кас давит на чувство вины, и прикрыв за собой дверь, осторожно заходит в комнату Дина.       Он пододвигает стул рядом с постелью так, чтобы он не издал лишних звуков и с тихим выдохом садится. Здесь ничего не изменилось с того раза, когда Дин заставил их с Сэмом всю ночь смотреть вестерны: вещи неаккуратными стопками стояли на столе возле старого дневника Джона Винчестера, на стенах висели несколько любимых оружий Дина, а рубашки были наспех накинуты на спинку кресла. Винчестер все так же судорожно зовет Каса по имени, срывается на хриплые стоны и крики. Он садится на стул возле Дина и осторожно кладет руку ему на плечо — так же, как и в аду, почти десять лет назад: ничтожно малый срок для ангела и достаточно большой для человека. — Дин, — он негромко зовет охотника в ответ, говоря, что он здесь, что все хорошо. Взывания сквозь сон мгновенно замолкают, затихают, будто все чувства прислушиваются к голосу ангела. — Дин, я здесь. Тебе ничего не угрожает. Ты в безопасности. Ты больше не в аду. Напряженное тело медленно расслабляется, и охотник отпускает край одеяла, за который он крепкой хваткой держался все время. Кас немного судорожно выдыхает, видя, что Винчестеру стало легче.       Он не знает, что люди делают в таких случаях, но так много раз слышал, как Келли рассказывала еще не родившемуся тогда Джеку сказки и истории, и решает, что это может быть хорошей идеей. Он не считает Дина ребенком и не относится к нему как к Джеку, ни в коем случае — у них ведь «более глубокая связь», так он сказал тогда? — но он понимает природу кошмаров. Неконтролируемых, пугающих, и устрашающих, и понимает, что Дину нужно помочь с ними. Сам Кас не сталкивался с кошмарами — не во сне. Он не спит. Теперь он видит в этом плюсы. Метатрон подарил ему внушительную коллекцию историй, но сейчас ему нужно не это. Он понимает, что нужно что-то другое. Кастиэль отпускает плечо Дина и садясь ровнее, негромко начинает рассказывать истории — одни из тех немногих, которые он узнал на небесах, и которые не являлись ангельскими сказаниями о том, как остановить смерть или обмануть жизнь. Она была на енохианском, и рассказывала о людях — идеальных созданиях Бога, которые умели любить, умели жить, у которых была своя воля. Это была его любимая. Ангелам запрещены привязанности к людям, запрещены эмоции и проявление чувств, но он всегда восхищался людьми и искренне любил эту историю. Кастиэль был хорошим солдатом, но всегда имел бунтарский дух. Кастиэля можно считать Винчестером так же, как Чарли и Кевина. Так же, как Сэма и Дина. И он не собирается это отрицать.       Кас ушел из комнаты, как только история закончилась — Дин спал мерно, спокойно, без намека на плохой сон. Кас снова вытащил его из бездны.       Наутро, обсуждая на кухне новое дело о найденном убитом, Сэм и Кас рассуждали о природе нападения, о том, что нужно выдвигаться немедленно и тщательно игнорировали прошедшую ночь и то, что случилось. Сэм каким-то образом чувствовал, что в это лучше не влезать и не задавать лишних вопросов, на которые ангел все равно не ответит. — Давай я лучше постараюсь прямо отсюда взломать их данные, чтобы у нас было больше информации, когда мы приедем. — Хорошо, — Кас кивает, — если наши подозрения подтвердятся, нам понадобится заклинание. — Да, точно, — Сэм отвлеченно кивает, — нам нужна, ээ… кожа геккона, ладанник, мирра и… — он отвлекается от планшета, когда краем глаза видит движение в дверном проеме, — доброе утро, — нарочито спокойно произносит он, завидев брата, — будешь кофе? — Доброе утро, Дин, — Кас кивает сладко потягивающемуся Дину в халате. — Доброе утро, малышня, — с доброй улыбкой отвечает охотник. — Хорошо спалось? — спрашивает с подозрением Сэм, глядя на Дина. — Как младенец. Давно так хорошо не высыпался, — он прищурившись смотрит на два заинтересованных взгляда, которые следят за каждым его движением, — вы мне что-то подсыпали? Сэм ухмыляется, снова опустив взгляд на планшет. Кас никак не комментирует, только с мягкой улыбкой провожая взглядом Дина, который заприметив бекон, берется за поедание. Он все же может продолжать спасать из ада. Возможно, только тем, что будет рядом. Но этого уже более, чем достаточно.