Пока ты рядом, все будет хорошо

Больше всего я хочу прийти к тебе и лечь рядом. И знать, что у нас есть завтра.

(c) Мацуо Монро, "Научи меня умирать" Дазай не может точно сказать, где он и зачем сюда пришел. Наверное, это потому, что у него и не было никакой цели. Для него было нормой встать и пойти мерить шагами лабиринты улиц этого города, задирая голову к звездам и читая про себя неоновые вывески, чтобы заглушить собственные мысли, которые липли к нему, словно паутина. Казалось, стоит на секунду в них погрузиться, и он окончательно запутается, потонет в этой непроглядной тьме, откуда еще очень долго не выберется. Поэтому Дазай бежит от них, как в прямом, так и в переносном смысле. Он не особо обращает внимание на улицу, по которой идет, лишь цепляется за мелкие детали, которые каким-то образом могут заполнить его разум, но в один момент на периферии начинает маячить какое-то осознание, и Дазай понимает, с чем оно связано, лишь когда внимательнее оглядывается вокруг. Он помнит эту улицу. Несколько раз он проходил по ней, потому что здесь, за углом, находится дом Одасаку. Ведомый необъяснимым порывом, Дазай поворачивает за этот самый угол и поднимается по ступенькам к нужной двери. Он не задается вопросом о причинах этого порыва, чтобы не спугнуть новое чувство, которое охватывает его целиком и, кажется, даже не сулит ничего плохого. В данный момент времени для него будто не существует других вариантов развития событий, к тому же действия, хоть и бессмысленные и спонтанные, гораздо лучше мыслей. Действия дадут результат, станет либо лучше, либо хуже, чем было, а оставшись наедине со своими мыслями, он лишь будет бесконечно тонуть в них, пока не сойдет с ума. Ключ от двери находится в кармане, рядом с ключами от его собственной квартиры. Аналогичную картину можно наблюдать и у Одасаку: через некоторое время после того, как он окончательно присоединился к мафии, они решили обменяться дубликатами ключей. Это их своеобразный способ выражения доверия под маской предосторожности (хотя последнее, пожалуй, тоже не исключено). Первое, что Осаму чувствует, аккуратно закрыв за собой дверь, это тепло. Он и не заметил, как совсем продрог за несколько часов, проведенных на улице, и теперь это тепло обволкаивает его, гостеприимно заключая в свои объятия. Следующее, что бросается в глаза, а вернее в нос - аромат карри, который Одасаку, по всей видимости, готовил себе на ужин. За последние месяцы именно этот запах стал вызывать у Дазая самые теплые ассоциации благодаря паре вечеров, проведенных дома у Оды за поеданием карри, собственно им приготовленного. Сквозь горобовую тишину до ушей Осаму доносится еле слышное сопение. Пройдя в спальню, он наконец видит хозяина квартиры: Ода спит, что неудивительно, ведь на часах половина четвертого ночи. Под действием все той же силы, которая завладела им на улице, Дазай медленно, но верно приближается к кровати, опускаясь на пол рядом с ней. На лице спящего самое что ни на есть умиротворенное выражение, волосы разбросаны по подушке ореолом, а ресницы изредка подрагивают. Осаму аккуратно, чтобы не разбудить, кладет локти на край кровати и сверху укладывает голову, совершенно расслабляясь в таком положении. По какой-то причине для него ощущается настолько правильно сидеть именно здесь и именно сейчас, будто это и есть его место среди всех точек времени и пространства. Дазай не помнит, когда ему стало казаться тесно и холодно в собственном жилище, которое трудно назвать домом, и начало тянуть куда-то в другое место, где уютнее, где теплее. Наверное, это произошло в тот самый день, когда они с Одасаку в первый раз распрощались у входа в бар после ночи, проведенной за беседами и игрой в покер. Постепенно Дазай начинает проваливаться в дрему. Обычно Осаму не позволяет себе засыпать где попало, потому что тогда он оказывается в очень уязвимом положении, но одно присутствие Оды рядом дарит ему ощущение полной безопасности, и причина не только в том, что последний был первоклассным киллером и обладает способностью, предупреждающей практически любую опасность. Поэтому пока Дазай может спать спокойно. Ода не был шокирован, первым делом после пробуждения увидев прямо перед собой лицо друга, но по крайней мере он этого не ожидал. Мысленно Сакуноске подмечает, что еще никогда не видел Осаму спящим так спокойно. Дазай так похож на ребенка с таким безмятежным выражением лица, и, кажется, он даже улыбается: не губами, но уголками глаз. Может, Ода спросил бы Осаму, как он здесь оказался, но сейчас тот спит, так что если он и сделает это, то позже. Одасаку медленно поднимается, чтобы не потревожить спящего, хотя спит он, кажется, довольно крепко, садится на кровати и немного разминает суставы после сна. Спать в сидячем положении, наверное, не очень удобно, но будить Дазая не хочется, поэтому Одасаку только набрасывает одеяло на его плечи, ведь на улице не так уж и тепло, а стены старого дома не такие уж и герметичные. Бросив последний взгляд на спящего друга, Сакуноске направляется на кухню, чтобы приготовить им обоим завтрак, попутно размышляя о том, как сделать его более сытным, ведь Дазай наверняка полноценно ел в последний раз дня два или три назад. У Одасаку нет нормированного графика работы, и сегодня, по его рассчетам, заданий не должно поступать где-то до полудня, так что у них еще будет время и на завтрак, и на разговоры обо всем необходимом и не очень. И как же все-таки хорошо, когда есть кто-то, к кому можно пойти, когда идти больше некуда.