Ухмылка

Все началось с неприязни. Она была взаимной, а оттого усиливалась, и потому оба чувствовали напряжение, электрическими вспышками скачущее между ними. Экзамен на чуунина, важное для каждого ниндзя событие. Песочная троица, взирающая на всех словно свысока, и в то же время абсолютно ни на кого не обращающая внимания, держалась отчужденно, не особо утруждая себя общением. Естественно, они много кого интересовали. Киба, хоть и усиленно делал вид, что ему совершенно нет дела до «выпендрежников из Песка», всем своим видом показывал, что именно ему-то на них и не все равно. Эти взгляды, полные уверенности, невероятная сила и ужас, источаемые, кажется, самым младшим из троицы, не могли не пугать. Больше всех ему не нравился размулеванный фиолетовым парень с дурацкими ушами на капюшоне комбинезона. Он был выше Кибы на целую голову, смотрел на всех поразительно гордо и по-хамски, и так по-дурацки ухмылялся, что Инузука скрипел зубами от желания с ним подраться. Он знал, что противник невероятно сильный, а потому рвался в бой вдвойне. Этот парень ему не нравился, а потому вызывал жуткий интерес. И как бы пугающе это ни было, но интерес лишь усиливается на втором этапе экзамена, когда вся команда №8 прячется в кустах от той самой злополучной песочной троицы. Жестокость Гаары, младшего из Суны, поражает, и даже ненавистный Кибе размулеванный смотрит на брата со страхом в глазах. Уверенностью тут и не пахнет, уж это Инузука может сказать точно. Он хорошо помнит запах каждого из Суны, и сейчас к знакомым ноткам дерева, песка и чего-то лично Канкуровского, примешались еще и знакомо-резкие. Так пахнет страх, почти панический. И Киба не мог не понять этого, ведь и он сам сейчас, вся их команда, его родной Акамару, — все они пахнут страхом. Страхом, потому что надеются и ждут неизвестно чего.

*

Их первая действительно важная миссия еще ужасней. Акамару серьезно ранен, и Киба даже думать не смеет о том, чтобы оставить его. Нет, ни сейчас, ни когда-либо потом, он никогда не посмеет этого сделать. Если они погибнут, то погибнут вместе. И Инузука, кажется, уже даже готов расстаться с жизнью — бежать от Сакона сейчас было бесполезно. Его это раздражает, никогда в жизни он бы никому не сдался! Он бился до последнего, выложился на полную, и все это — ради нелепой смерти в лесу? Будь он неладен этот Саске, черт его дернул уйти из деревни. Не готов Киба расстаться с жизнью просто так, это не правильно, не честно, и жутко бесит! А еще больше бесит то, что помощь, внезапная, но такая ожидаемая, пришла в виде того самого размулеванного из Песка. И хоть Инузука вроде и благодарен, что ни он, ни Акамару не откинутся в лесу, а вроде и обидно до жути. До скрежета зубов обидно, но парень не в силах даже сжать челюсти от недовольства. Он лишь прижимает к себе щенка и смотрит на новоявленного напарника с немым вопросом и долей благодарности во взгляде. Канкуро как всегда ухмыляется по-дурацки, так, как только он умеет, и смотрит на врага так же гордо и по-хамски, как в первый раз смотрел на Кибу. Кажется, словно он весь состоит из самоуверенности и тупой ухмылочки. И хоть Инузуку раздражает это, сейчас он не настроен агрессивно, и даже волнуется, потому что Сакон и Укон действительно опасны. — Ниндзя Конохи такие слабые в одиночку, — фыркает кукловод, и даже ухом не ведет на предупреждение Кибы. Последний волнуется, но былого страха перед песочным у него почти нет, ведь сейчас они на одной стороне. Кроме того, они молча переглядываются на мгновение, но этого хватает, чтобы Киба почувствовал себя защищенным.

*

На эту миссию Киба сам напросился, и даже если бы его не взяли, он бы все равно пошел. Помогать ниндзя Песка — он и мечтать о таком не мог. Весь путь до поля боя он думает только об этом, о всей песочной троице, и об отдельно взятом ее члене. Парень даже удивляется такому рвению, и не скрывает удовольствия, думая о том, какое выражение примет размулеванное лицо Канкуро. Как расширятся от удивления темные миндалевидные глаза, а затем, может быть, губы, обведенные фиолетовым, исказятся в ставшим уже обыденностью положении. Обязательно. Чоджи, следующий вместе с Кибой, даже не замечает того, как ухмыляется его напарник от мыслей о предстоящей битве. А выражение вышло действительно запоминающимся. Почти таким, каким представлял его себе ниндзя Листа. Кукловод обескуражен тем, что к нему пришли на помощь, но больше тем, кто именно его спасает. По крайней мере, Инузука уверен, что именно об этом он и думает. — Знаешь, собаки никогда не успокоятся, пока не вернут долг тому, кто их спас, — отвечает Киба на, кажется, возмущенный вопрос Канкуро «какого черта вы здесь забыли». Надо было оставить его и появиться позже, может быть тогда он был бы благодарен больше. — Особенно Акамару. Никогда Киба не признается ни себе, ни тем более кому-либо еще, что он сам ужасно хотел вернуть этот долг кукловоду. Спасти Канкуро от чего бы то ни было, показать ему, что из себя представляют «слабые в одиночку ниндзя Конохи», увидеть пораженное лицо, разукрашенное фиолетовым — об этом Инузука думал ровно с того самого дня, как сам оказался спасенным. Он спать не мог, постоянно в голове прокручивая ту битву, представляя, как он сам появляется перед ниндзя Песка и побеждает всех врагов одной левой. На деле же выходит не так гладко. Поначалу они только мешают друг другу, и Канкуро только и делает, что ворчит и огрызается в сторону Кибы, который «лезет со своей псиной когда не просят». Чоджи же, хоть и был равноправным участником всего этого, под раздачу почти не попадает, хоть точно так же атакует не вовремя. Он вообще стоит в стороне и даже почти радуется тому, что гневные комментарии ниндзя Песка летят не в него. Инузука злится, огрызается в ответ, но и сам понимает, что что-то они делают не так. Он замечает вдруг, что кукловод смотрит прямо на него, словно спрашивая. Видимо, заметил, как Акамару бережно собирает его куклу по осколкам. И Киба отвечает, предлагая план действий. Наконец он может побыть главным, наконец его будут слушать, а не лезть под руку и отчитывать, как ребенка, за общие косяки. Канкуро кривит губы в усмешке и фыркает тихое: — Раскомандовался тут, — и тем не менее, не возражает против этого. И они прекрасно понимают друг друга даже без слов.

*

Они едва успели возвратиться после очередного задания, а уже вся деревня жужжит о том, что Наруто вернулся. Два года прошло, как никак, но почему его нигде нет? И только в кабинете Хокаге выясняется, что остатки команды №7 отправлены в Суну. Ну конечно, куда же мог подеваться Наруто, если сразу не на супер-пупер важное задание. Как же иначе. Киба усмехается. Вот всегда так — самые крутые задания достаются Наруто. И не важно, что Киба уже, между прочим, чуунин, а не какой-то генин! Но это не главное, сейчас приятнее всего будет отдохнуть от всего накопившегося за тяжелые дни вне деревни. Инузука ужасно устал и даже думать ни о чем не хочет. Особенно о Наруто и о его загадочной миссии в деревне песка. И хоть Киба немного завидует тому, что отправили не его, но он вполне доволен собой, и уже разворачивается, чтобы уйти. Но нехорошие мысли начинают закрадываться в его голову. Суна. Наруто. Не могла Хокаге отправить Узумаки на какое-то простенькое задание, а значит… Опасения подтверждаются. Гаара похищен. Ну, уже не первый раз вражеские ниндзя пытаются своровать любимого ими Казекаге. Киба выдыхает почти спокойно, направляясь к двери. С этим ураган Конохи точно справится, переживать не стоит. Сейчас парень даже почти рад, что это не его задание — гоняться за теми, кого стащили из деревни это любимое дело Наруто, а сам он лучше пойдет и выспится… — Старший брат Казекаге отравлен неизвестным ядом, — бросает ему Цунаде, словно зная его слабые места. Инузука, уже было обрадовавшийся, останавливается прямо перед дверью. Он не поворачивается, стоит спиной к женщине, но может оно и к лучшему. Потому что такое выражение лица на Кибе еще не видел никто. Он сжимает кулаки, и длинные ногти вонзаются в кожу. Капля крови звучно капает прямо на каменный пол кабинета. Киба молчит, закусывает губу. Его немного потряхивает, но не слишком заметно. Закусив язык, он выходит из кабинета, оставляя на двери глубокие царапины. Такое волнение у него впервые.

*

Песочная семья не часто объявлялась в Конохе, особенно после того, как Гаара стал Казекаге. Но тем не менее, периодически то Темари, то Канкуро попеременно оставляли брата друг на друга и наведывались в деревню Листа. Несомненно по важным делам, в основном связанными с бесконечным числом бумажек. И хоть это основная их задача, они обычно успевают еще и кучу дел наворотить. Канкуро точно знает, где искать Кибу. Наверняка он, как и всегда, тренируется где-нибудь в лесу с Акамару. И найти их оказывается не сложной задачей — вечно возбужденный Инузука в пылу даже тренировочной битвы не умеет быть тихим. От слова «совсем». Бывший маленьким, сейчас белый щенок вырос, став огромным псом, чего не скажешь о хозяине. Канкуро все еще выше, пусть и не настолько сильно, и Киба бесится с самого факта чьего-либо (особенно Канкуровского) превосходства. Словно ему Наруто не хватало. — Даже не думай, что в этот раз сможешь меня победить! — бросает ниндзя Конохи, намекая на совместную тренировку с кукловодом. А тот и не сильно против. Да, Киба стал сильнее, но телохранителя Казекаге ему все равно не переплюнуть. И это знают оба, и оба не признаются в этом. Они не дерутся до потери пульса и кровавых соплей, это больше похоже на игру. Игру кошки и собаки, уважающих друг друга, и знающих атаки друг друга едва ли не лучше собственных. И хоть им есть, чем удивить, границу никто не переходит. В конце концов они останавливаются, согласившись на «ничью», хотя обычно один из них все же одерживал верх. Парни сидят под деревом, переговариваются обо всем, что накопилось. Новости каждой из деревень, какие-то шутки и байки. За те четыре года, что они знакомы, выветрился весь страх Кибы перед ниндзя Песка. Теперь не только троица, но вся Суна — союзники и друзья Конохи. Это не может не радовать, но что-то не дает Инузуке покоя. Четыре года. Канкуро за это время открылся с совершенно иной стороны, далекой от той наглой и самовлюбленно-гордой, какую он показал при первой встрече. Он заботливый брат, способный отдать жизнь за любого из своей семьи, благодарный и по-своему добрый. Единственное неизменно, и это даже радует Кибу. Ухмылка, очерченная фиолетовым, всегда такая разная, но уже ставшая почти родной. Канкуро без искрившихся в ухмылке губ — не Канкуро. И все же тревожит Кибу немного не это. Он в полном смятении, совершенно не знает, что ему делать и говорить. А сказать и сделать хочется многое. Он даже замолкает, и какое-то время они сидят в тишине. Глубже и глубже зарываясь в мысли, Инузука все больше хмурится, а ниндзя песка замечает это, молчит, а затем невесомо касается чужого плеча. — Ты в порядке? — усталая, но довольная улыбка сползает с лица, когда Канкуро видит потерянность в глазах напротив. Он и сам теперь хмурится, не понимая, от чего вдруг Киба, такой веселый всего пару минут назад, вдруг изменился в лице и замолк. — Случилось чего? Ты скажи, я помогу чем смогу. Или секрет какой? Киба вскакивает с места и почти сразу наносит удар в ствол дерева. Канкуро, не совсем понимая, что произошло, поднимается на ноги и подходит к ниндзя, но тут же выхватывает удар в плечо. — Какого хрена ты творишь? — кукловод успевает остановить чужой кулак до того, как он еще куда-нибудь врежется. Он смотрит на Кибу нахмурившись, но не злобно, а скорее взволнованно. Не способный уловить чужой бегающий взгляд, Канкуро все равно чувствует напряжение, исходящее от парня. Вражеские ниндзя? Гендзюцу? Канкуро крепко сжимает чужое запястье, так что даже когда Инузука молча пытается вырваться, у него не сразу это выходит. — Спокойно. Что это ты устроил? Ниндзя не знает, что ответить. Он молчит, губы его трясутся, а глаза, наконец остановившись, смотрели теперь, почти не мигая, на кукловода. Но не ловят его взгляд, нет, смотреть в глаза Канкуро не то чтобы страшно, но словно что-то мешает этому. Что ему отвечать? Киба и сам не знает, окончательно запутавшись. Он чувствует себя неправильно, словно предает старого друга. Нет, ему не хочется рушить то, что он имеет сейчас, но все эти глупые мысли, желание доказать, что он лучше, сильнее, вперемешку с желанием быть хоть раз слабым и защищенным, то, как он каждый раз вылавливает взглядом чертову фиолетовую ухмылку. То, как он не хочет, чтобы она принадлежала кому-то, кроме него. — Ты мне, блять, нравишься, — бросает Киба и наконец выдергивает руку из чужой мертвой хватки. И тут же исчезает в листве, оставляя ниндзя Суны один на один с этим фактом. Вокруг тихо, лишь шелест листьев под легким летним ветром и далекие вечерние возгласы птиц. Небольшое озеро отражает лучи заходящего солнца, и внезапная рябь разгоняет их, словно мираж. Акамару, счастливый и словно нисколько не уставший от долгой тренировки, бегает по берегу, вздымая песок и камни. Задумчиво перебирая плоские камушки в ладони, Киба смотрит куда-то за горизонт, и мысленно ругает себя за все, что наговорил. Закусив губу он замахивается и пускает по воде блинчики. Приглушенное шлепанье, рябь, и вновь вода разглаживается, словно ничего и не было. Парень мечтает, чтобы и в его жизни все вдруг разгладилось, забылось, будто он ничего не успел сказать. Он слышит шаги позади, но не реагирует на них, потому что знает, что если бы это был враг, Акамару бы ни за что не подпустил его ближе. На нагретые солнцем камни рядом с Кибой приземляется другая фигура, и Инузука не хочет поворачивать голову и убеждаться в том, что это ниндзя Суны. А это он, потому что запах дерева, песка, краски, и того самого, лично Канкуровского, он бы не спутал ни с чем. Тишина продолжается, и никто не смеет ее нарушить. Даже Акамару успокоился и теперь откапывал что-то в песке. Киба молча продолжает кидать камушки в озеро, считая шлепки по воде. Он чувствует чужой взгляд на себе, но не поворачивается, не зная, что это — трусость, или что-то другое. Никогда бы он не признал, что струсил. Особенно перед Канкуро. Уж перед ним — точно никогда! А Канкуро вдруг начинает говорить, голос его как всегда спокоен, но Киба почти слышит эти давно забытые нотки враждебности в чужом голосе. — Ты мне… — и Инузука уже додумал сотню вариантов. Ты мне противен. Ненавистен. Омерзителен. Тупые ниндзя Листа, чтоб вас накрыло песчаной бурей.. — тоже нравишься. Слышно лишь шелест листьев. Обе фигуры на берегу молчат, но одна вдруг поднимается на ноги и смотрит далеко за горизонт. Кусает губу, замахивается, и смотрит на то, как камень резво бежит по воде. Канкуро тихо, почти неслышно дышит, не зная, стоит ли что-то говорить или нет. Он наблюдает за движениями стоящего над ним Кибы, но впервые не знает, что сказать. Всегда уверенный и порой нахальный, он молчит, понимая, что сейчас это лишнее. Солнце плавно течет за горизонт, но никто не собирается прерывать тишину. Внезапно у самого лица ниндзя Песка появляется чужая ладонь. Парень смотрит наверх, неуверенный, что ему с этим делать, а затем неловко сжимает. Чужая рука почти тут же выскальзывает, и Канкуро обнаруживает в своей ладони несколько маленьких камушков. Это приглашение. Он поднимается на ноги, и губы его искривляются в родном и теплом жесте. Последний кусочек камня уходит под воду, оставляя на поверхности маленькие волны. Солнце, почти зашедшее за горизонт, играет на них лучами, и дарит последние теплые минуты уходящего дня. На мгновение оно освещает две фигуры, стоящие на берегу. Они неловко держатся за руки и, кажется, впервые смотрят друг другу в глаза.