Я не хочу видеть сны, если там нет тебя.

Я сидел на подоконнике в библиотеке, в руках томик сонетов Шекспира. Одна нога согнута в колене, другая вытянута. Света луны мне хватало для чтения. Хотя, надо отдать должное образованию, которое дал мне Ноэль, и моей врождённой способности впитывать всё, как губка, понимая и запоминая с первого раза, в свои тогда всего лишь 18 лет я мог цитировать не только поэзию, но и прозу по памяти. Однако мне нравилось вот так сидеть вечерами в библиотеке, читая и параллельно думая. Мама говорила, что мозг должен работать всегда… Чёрный пиджак, брошенный мной на стул, в тот вечер был дополнен белой рубашкой и брюками с идеально отглаженными стрелками. Новые начищенные ботинки сверкали даже в лунном свете. Я расстегнул верхние пуговицы рубашки и сидел расслабившись. Ровно до той минуты, пока дверь не открылась, пропуская вперёд полоску света, а после вошла девушка в светлом платье, прикрыв за собой дверь, от чего комната снова погрузилась во мрак. Всё это я заметил, не поднимая головы от книги. — Вы заблудились, мадемуазель? — тихо спросил я. — Простите, что потревожила вас, мсье… Я думала, что здесь никого нет. — Настолько не понравился приём? — Ну что вы… Просто разболелась голова и я искала комнату, где не так слышно музыку. Про библиотеку мне сказала горничная. Я решила, что это не кабинет и потому ничего страшного не случится, если посижу тут. Но, если мешаю… — Не мешаете, — ответил я. Но, спохватившись, что это могло прозвучать несколько грубо, добавил: — Как вы относитесь к творчеству Шекспира? — Всё доступное перечитано мной множество раз. Что-то запомнила наизусть. Читая Шекспира, трудно оставаться равнодушным. Всегда есть над чем подумать… —  Что ж, буду жить, приемля как условье, Что ты верна. Хоть стала ты иной, Но тень любви нам кажется любовью. Не сердцем — так глазами будь со мной. Твой взор не говорит о перемене. Он не таит ни скуки, ни вражды. Есть лица, на которых преступленья Чертят неизгладимые следы. Но, видно, так угодно высшим силам: Пусть лгут твои прекрасные уста, Но в этом взоре, ласковом и милом, По-прежнему сияет чистота. Прекрасно было яблоко, что с древа Адаму на беду сорвала Ева. Мой голос казался мне чужим и далёким, но когда я посмотрел на девушку, то увидел, что на её щеках вспыхнул румянец. В свете луны её глаза сверкали подобно драгоценным камням, а замысловатая прическа отливала серебром. Девушка была точно прекрасная кукла, нежная и хрупкая. Хотелось встать, обнять. Защитить. С трудом заставив себя отвести взгляд, я прошептал: — Извините. Легко спрыгнув с высокого подоконника, я подхватил со спинки стула пиджак, а книгу положил на край стола. И уже подошёл к двери как она меня окликнула. — Мы не были представлены сегодня. Я не видела вас в зале. Быть может, потому что приехала позже всех. Меня зовут Аллегра. — Виктор… Виктор Ван Арт. — Виктор, прошу… Я медленно обернулся и вновь посмотрел на неё. — Почитайте ещё. У вас очень приятный голос. Я и сейчас не знаю, почему согласился. Но в итоге мы просидели в библиотеке едва ли не до утра. Я читал ей по памяти все, что знал. Могли бы и дальше сидеть, если бы нас не прервали стуком в дверь. Её компаньонка или личная служанка, статуса этой женщины я не понял, извинилась и сказала, что пора домой. Она кивнула и сказала ждать её за дверью. — Виктор… Я не знаю… — Аллегра, пожалуйста, ничего не говори. Ты можешь подождать два года? Не спрашивай, почему именно это время. Просто скажи, да или нет… — А что потом? — она сначала посмотрела в пол, затем вдруг поймала мой взгляд. Я понял, что просто утонул в этом омуте. Не знаю, сколько времени мы стояли так, молча глядя друг на друга. — Виктор?.. — почти шёпотом позвала меня она. Её голос был точно весенний ручей — мелодичный, по-девичьи звонкий. И в то же время она так ласково назвала меня по имени… Всё было понятно и без слов. Я осторожно беру её за руку и целую кончики пальцев. И хочу отпустить, но она сама удерживает мою руку в своей. Этот невинный жест значит для меня куда больше, чем всё остальное. — Дальше… Я официально возьму тебя в жёны. Если ты не передумаешь к тому моменту. И если тебя не будет пугать одно обстоятельство, но об этом позже, когда увидимся. Мысли в моей голове сменяли одна другую с бешеной скоростью. И я бы всё отдал за то, чтобы сказать: — Остановись, мгновение, ты прекрасно… — и не заметил, как сказал это вслух. — Ты не Фауст, да и я не Маргарита… — шепчет она, улыбнувшись самым краешком губ. — Я буду ждать, Виктор. Она едва касается губами моей щеки, отпускает мою руку и убегает из библиотеки, потому что из коридора её зовёт возмущённый женский голос. — Я уже иду, тётушка, — слышится мне из-за не до конца прикрытой двери. — Что скажут твои родители, когда узнают?! Столько времени наедине с сыном хозяина дома! — Сын хозяина дома? — слышу я и улыбаюсь. Заодно вспоминаю, что не сказал ей о моей роли в сегодняшнем мероприятии. — Не прикидывайся дурочкой! Ты меня сюда едва ли не обманом затащила! И ещё скажи, что не ради молодого господина. Ответ Аллегры я не услышал, потому что гостьи, видимо повернули за угол и стали спускаться по лестнице. Зато я знал, что мне ещё вечером предстоит разговор с Ноэлем. Я всё решил. Оставалось надеяться, что он не откажется от своих слов. Но я знал, что мне надо отдохнуть. И ещё раз всё обдумать. Нет, сомнений не было. Но я предпочитал сначала думать, а уже потом делать. Весь день я тогда провёл в своей комнате, пытался даже спать. Но ничего не получилось. Чтение тоже не отвлекало. Образ Аллегры не шёл у меня из головы. В какой-то момент меня всё же отпустило и я задремал. Проснулся, когда за окном наступили сумерки. Посидел ещё немного в комнате и пошёл искать Ноэля. Поиски были недолгими. Он сидел в гостиной и читал газету. — Здравствуй, мой мальчик, — Миллер выглядел не так бледно, как обычно, и улыбался мне. — Добрый вечер, Ноэль. Я выжидательно смотрел на него и молчал. — Не передумал? — спросил вампир, откладывая в сторону газету и указывая мне на кресло напротив. — Нет. — Что ж… Раз я обещал… — он хотел ещё что-то добавить, но вместо это посмотрел на меня. И в этом взгляде было что-то похожее на удивление. — Кто она? — прозвучал неожиданный вопрос. — Не понимаю, о чем ты, Ноэль. Не потому что я не хотел говорить о человеке. Это был обычный юношеский страх. Страх, что меня не поймут. Но вампир за эти годы, видно, хорошо меня узнал, в чём-то — даже слишком. Он внимательно посмотрел мне в глаза, звонко цокнул языком и просто отвернулся. — В таком случае, разговор откладывается. Можешь быть свободен. — Но почему… — Потому что я вижу перед собой прежнего маленького мальчика, а не мужчину, способного отвечать за свои поступки. Всё, о чём мы говорили до этого… Лучше пока выкинь из головы. Живи и наслаждайся жизнью. Я закрыл лицо ладонями, несколько раз медленно вдохнул и выдохнул. Именно тогда у меня появилась эта дурацкая привычка — когда сильно волнуюсь, переживаю из-за чего-то или кого-то — закрываю глаза. Только руки к лицу больше не поднимаю. Это делает уязвимым. А я… Не любил и не люблю выглядеть таким. Перед глазами всегда был пример отца, который стойко переносил все удары судьбы. Как и приёмный отец, заменивший мне родного. — Я ведь о ней ничего не знаю, Ноэль. Только имя. И обещание ждать два года. — И почему же два? Я не открыл глаза, но почувствовал, что вампир повернулся. — Хочу быть уверен. — В чём? — В себе. — То есть тебе для этого не хватает лишь обращения? — Нет, ты не так понял. Я хочу пережить первый голод вдали от неё. И найти позже, когда смогу полностью себя контролировать. — Похвальное решение. И, главное, разумное. Раз ты так дорожишь девушкой… Не лучше ли прожить долгую и счастливую жизнь без всего этого? Я буду помогать, вы ни в чем не буду нуждаться. — Нет, отец, как бы глубоко не было моё уважение к тебе. Я не забуду, сколько и что именно ты для меня сделал. Но мне нужно жить своим умом. К тому же… Я хочу оградить себя и её от повторения истории моих родителей. Ни черта это не романтично — умирать в один день. Это действительно страшно. А что стало бы мной, если бы не ты? — Уверен, ты бы справился и без меня, мой мальчик, — с едва заметной улыбкой ответил Миллер. — Этого мы уже никогда не узнаем. В любом случае я не хотел бы ничего менять в своей жизни. Меня всё устраивает. — А родители? — С того света не возвращаются спустя десять лет. Я давно вырос и теперь не верю в такие сказки. — Ты не сказал, как зовут твою… «сказку». Ту, которой ты веришь как самому себе, если не больше. — Аллегра, — тихо сказал я, будто боясь нарушить ту магию, что возникла между мной и девушкой там, в библиотеке. — Что ж… — когда прозвучали эти слова, мы сидели в тишине перед камином не меньше часа. — Сегодня ты станешь вампиром. С одним условием. — Каким? — Ты согласишься уехать из города и не будешь пытаться наладить хоть какую-то связь с этой девушкой. Хотя бы эти обещанные два года. Пусть это будет вашей проверкой. И да, сторонние наблюдатели тоже считаются. — Хорошо, — подумав, ответил я. — Тогда приступим.