®“Преподаватель”

Она грациозна, как молодая лань, что игриво скачет в степных просторах. Она безумно красива, как лесная нимфа, что воплощает собой идеальную безупречность во всём. Вот её маленькая аристократичная рука взмывает вверх. Она выставляет свой тонкий и длинный, как у пианистки, указательный палец в просьбе замолкнуть. Может, она умеет играть на фортепиано или пианино? А училась ли она в музыкальной школе? Её пронзительные карие, как самый благородный янтарь, глаза в замучено-жалостливом взгляде окидывают каждого в этой заполненной душной аудитории с местами обшарпанными стенами и не пробеленным потолком. Как они её достали… Как они её не ценили… Это было видно по их небрежному отношению к ней, по их вечно отсутствующим конспектам и хотя бы небольшого интереса к предмету, хотя бы чисто из уважения. Которого, к слову, не было почти ни у кого. Не включая его. — Пожалуйста… — устало она чуть ли не плачет, прикрыв веки, обрамляемые длинными и пушистыми ресницами. — Тихо! — басисто выкрикивает он. Все молкнут, округлёнными глазами уставившись на него. А следом по помещению, а заодно — по ушам парня, — бежит гул раздражающих насмешек. Он понимает, что слащавые высокомерные стервы и ручные пёсики уже могут пустить сплетни… Глупые и пустые. И пускай. Он знает правду, ему достаточно. — Андреас, что это сейчас было? — грубо, чуть ли не брызжа кислотной слюной и сжимая челюсть почти до белой крошки, рыжеволосая Александра хватает своего парня за запястье и сжимает со всей силы. — У меня болит голова, — фыркает юноша, презрительно взглянув на ту, кто влюблена в него до безумия. Только странное у неё проявление этого чувства. Александра имеет привычку оскорблять, с ненавистью глядя на брюнета, а потом мило мурлыкать на ушко о том, как жить без него не может. Странно. Глупо. Импульсивно. Токсично. Он не любит её, и давно хочет расстаться с ней. Только вот при каждой попытке расстаться, Александра падает на колени, бросаясь в горькие рыдания. И воет волком. Безнадёжно. Одиноко. Он резко отдергивает запястье, усмирив девушку самым уничтожающим взглядом своих бледно-голубых глаз. И тут же вновь принимается наблюдать за преподавательницей. Миссис Гекко смотрит на своего студента и благодарно кивает головой. От её взгляда у парня в груди разливается приятное тепло. И он в ответ посылает ей лёгкую и непринуждённую улыбку. Ему так нравится, когда она объясняет темы. Без конца он готов слушать её мелодичный тонкий голосок. Она держит поразительно ровную осанку даже в такие тяжёлые моменты. Как бы ни было плохо, как бы она ни чувствовала себя ничтожно из-за этих вечно орущих в аудитории грифов, Вероника остаётся в гордой смиренности. Звенит звонок. Её мучения с этой группой наконец-то заканчиваются. Она обессиленно садится за свой стол и проводит учеников своей избито-любимой фразой: «До не свидания». У Райана звонок с пары вызывает амбивалентное чувство облегчения и огорчения. То время, когда он мог любоваться ей без страха о том, что может всё выползти наружу, закончилось так быстро. Но её мучения окончены и Веро больше не вынесут мозги его возомнившие о себе одноклассники. Холодная ненависть к этим мажорам живёт в нём с первого семестра этого класса. Как ему хочется не молчать, нескрываемо и открыто презирать их. Но он держится. В этих кругах таких не любят. Мнившие о себе капризные, разбалованные детки банкиров, директоров и бизнесменов, живущие буквально за счёт подачек своих высокомерных предков, всё равно не были слепыми. Беспросветно-тупыми — да, вопиюще-безалаберными — естественно. Но не слепыми, увы. Они прекрасно замечают то, как Андреас к ним относится, как брезгует обществом с ними и им всё равно. Они не считаются с ним, насмешливо шепчась за спиной и чванливо вздёргивая подбородки, когда проходят мимо него. Райану было бы всё равно на них во время занятий у Вероники Гекко. Было бы, да. Но они срывают уроки, похабно относятся к ней и не считают хоть немного нужным и важным высказать хоть каплю уважения в её сторону. Он устал терпеть это. Её шоколадные глаза за какие-то полгода потускнели, потеряли яркость. Стоило ей только встретиться с их классом в одной аудитории и связать себя невидимыми кандалами после звука прозвеневшего в коридоре звонка на урок. Жизнь, что блестела в них, будто накрыли белой простыней, как труп в морге. Её длинные, угольной окраски, локоны убраны за ровную спину, а темно-синий вельветовый пиджак красиво подчёркивает статную аристократическую фигуру. Райан только встаёт с места, а Саша уже хвостиком крутится около него. Он только убирает конспекты в рюкзак — девушка сразу хватает его за руку и тащит вон из аудитории. Она видит то, как Райан смотрит на молодую преподавательницу, и её обхватывает за горло горючая ревность, впиваясь острыми клыками под кожу. Не позволит своему парню и этой учительнице оставаться наедине, ни за что. Но некоторые планы имели такое простое и вместе с тем огорчающее свойство рушиться. Райан резко выдёргивает свою ладонь из Сашиной ровно за секунду до того, как столь манящий усталый голос окликает его: — Мистер Андреас, я попрошу Вас? Его сердце пропускает удар. Миссис Гекко чуть наклоняет голову вбок, разглядывая его лицо, но резко захлопывает свои пленяющие глаза, отведя их в сторону, как только понимает, что взгляд задерживается на чуть-дольше-чем-нужно. Александра яростно-ревностно сверлит глазами молодую преподавательницу и, как самая великая мученица, закатывает их. Посмотрев на своего возлюбленного, она напускает на себя умоляющее выражение лица. Но Райан, не глядя на свою нелюбимую девушку, басит, отмахнувшись: — Без меня. Оскорблённо округлив глаза, Саша разворачивается на каблуках и спешит вон из кабинета, едва сдерживая слёзы от оскорбления. Горделивая. Скучная. — Ми… Миссис Гекко? — робко и осторожно парень тихой поступью подходит к молодой преподавательнице. Его щёки покрываются алым румянцем, когда она шагает навстречу к нему. Вероника делает вид, что не замечает этого. — Райан, — её плечи мерно то поднимаются, то опускаются в такт дыханию, — спасибо. Андреас подходит на расстояние не более метра к Веро, и она, сделав шаг навстречу, обнимает его. Так тепло, так аккуратно. Вероника такая маленькая, такая хрупкая в объятиях парня. Её мягкий запах парфюма с лёгкими нотками корицы моментально окутывает всего парня, пробирается в каждую частичку тела. Райан глубоко вдыхает, пронизывая каждую клеточку своих лёгких её запахом. Ему не хочется отпускать её, не хочется переставать дышать этим искусительным ароматом. ему приходится. Он хочет касаться её, хочет слушать её сладкие речи, хочет узнавать её. Он хочет хотя бы общаться с ней. Без угрызений совести о неправильности своих чувств. Возможно, Райан и поговорил бы с ней, если бы не одно «но»… Блестящее золотое кольцо обрамляет тоненький безымянный палец левой руки. Всё это время это «но» стальными кандалами сковывает шею и надевает намордник, заставляя молчать. — Миссис Гекко, можно вопрос? — спрашивает Райан, когда она отстраняется. И в этот момент он чувствует контрастирующий с теплом её тела холод в аудитории. — Да, Райан. — Почему Вы от нашего класса не откажетесь? Неужели Вам не надоело терпеть всё это? Взгляд Веро потупляется, она как-то тяжело вздыхает и, сделав пару шагов, садится за свой стол. Парень готов поклясться, что никогда не видел её спину настолько сгорбленной, хотя она лишь немного ссутулилась. Будто своим вопросом он привязал к её рукам огромные мешки с поклажей. Ему стало страшно. Страшно за неё. Этим невинным, на первый взгляд, вопросом, он мог взрыть что-то тягостное. Что-то, что даже такую девушку, как Веро, может пошатнуть. — Миссис… — Райан, сядь, — в секунду её голос становится холодным и отстраненным. Вероника смотрит в окно, следя за птицами, что свободно парят в небе. пернатым быть хорошо. легко и непринуждённо… Она понимает, что долго молчать об этом всё равно не получилось бы. Слова, что молнией проносятся в голове, быстро запутываются в несвязный клубок. Как сказать так, чтобы её поняли правильно? Как не выставить себя в ужасном свете? Вероника знает, что после этих слов ей, возможно, придётся уйти. Не только из школы. Раствориться в этом городе, утопая в стыде, в этом глупом, гнусном чувстве. Её глаза блекнут, в них появляется лёгкая дымка, прямо как у человека с катарактой. Плечи опускаются, словно под не снимаемым грузом, а губы сжимаются в тонкую, почти невидимую полоску. — Миссис Гекко? — парень хочет подскочить с места, но девушка замечает его порыв и резко вскидывает руку, осаждая на место. — Я попросила сесть, — грубо и жёстко, как будто не своим голосом, рыкает она. Он еле заметно вжимается в сиденье, как котёнок, загнанный в угол бродячим голодным псом. Впервые в жизни он испугался её, впервые сидел перед ней ледяной глыбой и не смел двинуться. Оказывается, она может за себя постоять. Или это Райан так реагирует? — Спасибо, — так же отстраненно благодарит она. Мысли бегают в хаотичном направлении, завязываясь в самые запутанные узлы. Как говорить связно, когда в голове каша? В порыве чувств Веро очень давно не говорила. Не привыкла. Жизнь всегда учила сначала думать, продумывать каждый шаг, каждое слово, прежде чем выдать это кому-то. Но и в то же время, Веро никогда не боялась что-либо сказать, не подумав. Нет. Не тот случай. Вероника непринуждённо, лёгким жестом снимает очки и разминает шею поворотами головы. И кто мог бы подумать, что это — от нервов? Аккуратно сложив дужки, она кладёт их на стол перед собой, скрещивает пальцы домиком и опирается на них подбородком. Пронзительный взгляд карих глаз устремляется на ничего не понимающего парня. Тёмный, туманный взор заставляет поежиться. Взгляд философии мрака и тьмы. «Долго будем сидеть в безмолвии и играть в переглядки?» — тихо думает Райан, словно боясь того, что миссис Гекко услышит его мысли. Будь бы иные, известные обстоятельства их тет-а-тет, ему, возможно, и понравилась бы эта идея переглядок. Но сейчас не тот случай. Он жалеет, что задал этот вопрос. Почему ему сейчас страшно? Он чувствует себя нашкодившим ребёнком, который разбил окно в отцовском гараже и сейчас молчит перед недовольным родителем, боясь сказать и слово. Это холодное выражение лица Вероники и взгляд чёрных очей, как и у отца Райана, буквально вдалбливают в голову не самые светлые воспоминания. И до сих пор, сжавшись котёнком, Райан не может двинуться и что-то сказать. — Я… — начинает Вероника, но тут же молкнет, сочтя обстановку за слишком напряженную (неужели она только сейчас поняла это?). — Будто криминальный допрос, не правда ли? — чересчур наигранно усмехается она, создав картину и вовсе некого танго жертвы и маньяка. — Я бы выразился иначе, — нервная асимметричная улыбка сразу же украшает губы парня, — но смысл останется таким. И вновь тишина. Райан всё так же, не отрывая глаз, смотрит на свою преподавательницу. Лицо, не выражающее почти никаких эмоций, глаза — тёмные и выразительные; ровный, чуть вздернутый нос и смуглая, загорелая кожа. Прекрасна ли Вероника? Определённо — да. Страшна ли она в гневе? Скорее всего. Стоит ли её бояться так, как сейчас это делает Райан? Её — нет, неизвестности — да. Райан видит в преподавательнице неуверенность и даже некую зажатость. Поэтому встаёт с места, хоть и под страхом очередного эмоционального всплеска Вероники. Она в удивлении вскидывает брови, когда Ли подходит ближе и наклоняется, уперевшись руками о её стол. Его тёмная чёлка спадает на глаза, тщательно скрывая светлый взгляд, а грудь мерно вздымается от глубокого дыхания. Он старается держаться спокойно, словно Вероника Гекко вовсе ему безразлична в отношении дел сердечных. Словно каждая фибра тела не будоражится в приятной вибрации от её мягкого голоса. Словно его не бросает в сладострастную дрожь от одного упоминания имени Вероника пусть и в разговоре не ей принадлежащего, от одного упоминания о карих глазах не обязательно миссис Гекко. Он хочет, чтобы она знала о его чувствах, но это будет нечестно по отношению к ней и её семье. Тем более, Чед уже не раз приходил на её лекции, а в первый раз и вовсе появился с букетом цветов и просидел так весь урок. Райан тогда был готов взрывать землю под ногами, ведь уже в тот момент понял, что что-то в ней его зацепило. Вероника немного отстраняется, убирая со стола руки и опуская взгляд — как она себя ничтожно чувствует. Но ведь мы не властны над своими эмоциями, по крайней мере, не когда находимся с причиной этих будоражащих эмоций наедине. И даже понимая это, она чувствует себя паршиво. Давит в груди, саднит в желудке, тошнит. И это просто от самовнушения, что ей плохо — что она не может, но хочет рассказать. Это и рвёт её на части, отчего тошнота противным комком встаёт в горле. Тянуть нельзя, эмоционально говорить — тоже. Вдох — выдох. — Райан, то, что я тебе сейчас скажу, должно остаться между нами, оʼкей? — она потирает вспотевшие в волнении ладони, едва заламывая пальцы. Старается держаться гордо и ровно, словно её это вовсе не заставляет светиться и одновременно она не пытается потушить этот позорный огонь. Райан дёргает бровями и внутри у него гаснет то, что он так долго ограждал от всего. Изнутри пробирает мороз, точно сама Снежная Королева заморозила его, а сердце замалкивает так, будто и вовсе пропало. Он понимает, что нужно подать знак согласия, но как это сделать, когда эти слова его буквально превратили в каменную глыбу? И всё же, он — еле заметно даже для себя — тихонько кивает, а из-под ног земля куда-то уходит, когда Райан замечает, что Вероника едва прячет взгляд. Стыдливо, опасаясь. — Райан, это… то, что я скажу, перевернёт все твои представления о правилах морали. Так не должно быть. Совсем, — последнее слово она произносит будто для себя. Полушепотом. — И, тем не менее, оно имеет место быть. В нашем мире, в наше время, это воспринимается не в такие штыки, как раньше, но… — Я влюблен в Вас, миссис Гекко. Внезапно. Неожиданно. Резко. Весь мир перевернулся с ног на голову. Веронике показалось, что это сказал не он. Нет, этого не могло быть. Сказать подобное должна была сейчас она, но никак не её ученик.

* * *

— И что нам с этим делать? — она смотрит в окно, где ветер меланхолично дёргает деревья за ветки, а затем переводит взгляд на Райана. Он с озадаченным видом смотрит в пустоту. — Хоть комедию пиши по нашему сценарию. — Я бы сказал, комедийную драму, миссис Гекко, — тихо говорит он, но достаточно слышно. И она соглашается с ним. Правда, тут только смеяться от того, насколько всё плохо. — Я ведь замужем, — она трет пальцами кольцо, а затем закрывает лицо ладонями. — Боже, насколько я ужасна! А Райана вовсе не поймет никто. Хоть у них и не столь большая разница в возрасте — всего восемь лет, — но это всё равно так неправильно. — Нет, не говорите так. Вы прекрасна, а Шекспир говорил, что любви все возрасты покорны, — парень нервно усмехается и через стол тянется оторвать ладони от её раскрасневшегося лица. — Комедийная драма, где главные герои в конце всё же сбегают оттуда, где их никто не понимает. — Райан, это бред. Ты и сам знаешь. Я — взрослый человек, влюбленный в подростка, который сидит на моих лекциях. — И который влюблен в этого взрослого человека, — добавляет Райан, желая показать, что эти чувства — взаимны. — Я чувствую себя педофилом, — обессиленно говорит она, хватаясь руками за голову и едва сдерживая слёзы. И думает, зачем вообще решила признаться. — Мисс Гекко, успокойтесь. Мы ничего не делали с вами, поэтому говорить так будет равно ложному обвинению, — он подрывается с места, подходя ближе, чтобы успокоить. Ожидает, что она вновь осадит его, но этого не происходит. Райан подходит ближе, видя, как Вероника вновь закрывает лицо руками. Он садится на подоконник, рядом с ней, и протягивает к ней руки, заключая в объятия. Ласково гладит по голове и не понимает, как такая как Вероника, могла не видеть выхода. — И я всё равно чувствую себя паршиво. — Навязываемая нам с детства мораль знатно промывает мозги, вы же понимаете, — Райан разговаривает тихо, словно боясь произносить это вслух. — Но если вечность бегать по указателям правил, то можно лишиться чего-то ценного и важного. — Что ты предлагаешь делать? — шмыгнув, она отстраняется, чтобы заглянуть в его светло-серые глаза, такие, словно замороженное озеро. — Может, попробуем? — Рай, я... — Мне до выпуска осталось пару месяцев, мы можем просто общаться, чтобы узнать друг друга, а дальше решим что делать. Это страшно. И странно. Странно, что она по правде искреннее хочет этого. Страшно, что не знает, что из этого получится. И ей даже плевать на мужа, которого она давно не любит, но не плевать на этого парня, который может пострадать от выходок Чеда. Отстраняясь, она выпрямляется (куда ещё больше-то?) и трёт пальцами под глазами, чтобы надеть очки и встать с места. — Жду тебя завтра в семь вечера у себя. Адрес скину позже, — она убирает со стола всё, что ей нужно, в сумку. Райан внимательно следит за каждым ее движением, словно боится, что одна из папок обязательно прилетит ему в голову. — Не забудь тетрадь для дополнительных занятий. — Хорошо, миссис Гекко. — Вероника.