Protège-moi

Пусть я — существо, лишённое света, но на меня падает отблеск чужого

Виктор Гюго. «Человек, который смеётся»

Наше время. Румыния.

Этот замок был живым. Он всё чувствовал, слышал каждое слово, улавливал ход мыслей. Словно большой зверь, он мог оберегать своих хозяев. Стоя на вершине холма, окружённый лесом и горами, он выглядел величественным, но в то же время отверженным. Сам по себе — гордый и отрешённый, однако, обладающий несравнимой силой. Его могущество было заключено в его одиночестве. Сколько потрясений он пережил? Сколько рыданий слышали его стены? Ещё буквально месяц назад Лайя спокойно строила планы на следующий год. Но вот теперь она и думать не смеет, точно ли наступит для неё завтра. Лайя верила в переселение душ, даже убедилась в этом, ведь она — это Лале… Или не совсем. Вечером того же дня компания ужинала на террасе. Вернее, делала вид, что принимает трапезу, — никому кусок в горло не лез. Делать вид, что всё нормально, представлялось для всех непростой задачей. Лео, несколькими часами ранее сражённый головокружением, уже чувствовал себя намного лучше, но его взгляд уже не выглядел таким живым, как раньше. Лайя, кажется, потихоньку стала свыкаться с настоящим, но в глубине души не переставала надеяться, что всё происходящее — дурной сон. Постепенно она стала осмысливать ту информацию, что Влад — вампир, Лале — это Лайя в прошлом, Ноэ — колдун, а Лео тоже как-то связан с «другим» миром. — А что мы будем делать с Милли? — Хороший вопрос, Лайя. — Может, её стоит отправить обратно в Америку? — предложил Нолан. — Под каким предлогом? — спросила Бёрнелл. — Ты не укладываешься в рабочие сроки, — начал пояснять он, — соответственно, тебе стоит ещё здесь остаться. — А у Милли школа, — подхватил Ноэ. — Нехорошо пропускать учёбу, нехорошо… — Как вариант, — вздохнула Лайя, подперев голову руками. — А Сандра? Ноэ, она… — Обычный человек, который оказался не в то время и не в том месте. — Думаю, ей нужно будет всё рассказать. И пусть она сама сделает выбор, — откашлявшись, вмешался Влад. — Или я могу дать ей волшебную водичку, и она всё забудет, — отпивая вино из бокала, буднично добавил Локид. — Это несправедливо, — нахмурилась Лайя. — Я не готова так поступить, поэтому поддерживаю Влада. Ноэ быстро глянул на Лайю, а затем на Влада и, пожав плечами, поставил напиток на стол. — Объяснять будете сами, — добавил он. — Но лично я бы ей стёр память. Ей так проще будет жить потом. — Приедет и спросим у неё, — как будто закончил разговор Лео. На террасе воцарилась неловкая тишина. Каждый был занят какими-то своими мыслями, но всё-таки скреплёнными общей темой, словно думать о чём-то другом в это время было просто непозволительно. Всё должно было произойти не таким образом. — Влад… — несвойственно тихо своему голосу начала Лайя и, откашлявшись, чуть громче снова заговорила: — Ты говорил, что созовёшь людей. — Да, нужно рассказать вам, — ответил тот и обвёл взглядом Бёрнелл и Нолана. — Я уже связался со своими… кхм… друзьями. Они должны прилететь завтра вечером. — Кто они? — скрестив руки на груди и взглянув чуть исподлобья, спросил Лео. — Две ведьмы и один колдун. Роксана, Кассандра и Даниэль. Они могут нам помочь. — Расскажи, — пересилив себя, попросила Лайя. — Роксана часто видит будущее через сны. Кассандра может находить людей по одному только образу, а Даниэль работает с огнём, — кратко пояснил Цепеш. Лео улыбнулся. Складывающаяся ситуация его явно смешила, хотя, скорее всего, это начинала пробиваться истерика. Обычно его улыбка всегда вызывала ответную, — ведь сам он, как солнышко, всегда светился и заряжал позитивом других, — но теперь она совсем не выглядела добродушной. За ней скрывалась эмоция, которую Нолан обычно тщательно прятал на людях, а именно — неуверенность в завтрашнем дне. Ведь он, так рано повзрослевший и ставший главным кормильцем в семье, всегда знал, что будет и завтра, и послезавтра, и через месяц, и через год. Не понимал, что конкретно его ждёт, но всегда был уверен, что он справится, а сейчас он сомневается, наступит ли для него рассвет. — Не люблю узнавать будущее. — Почему? — развернулась на него Бёрнелл. — Предпочитаю жить надеждами, — вновь попытался по-дружески улыбнуться Лео, но всё равно вышло натянуто, и он резко перевёл тему: — Вы все обладаете одним даром? — Один конкретный развит у нас лучше. Мы можем знать какие-то общие рецепты или… — Заклинания? — Идиотское слово, конечно. Но если другого не найти, давай будем использовать его, — ухмыльнулся Ноэ. — В общем-то, если учиться, то можно знать всё. Но прорабатывать до идеала можно только свой прирождённый дар. Я вот, например, могу достаточно хорошо читать мысли через прикосновения, но это не моя основная деятельность. — Я думала, ты только это умеешь, — как-то неловко выдала Лайя, слегка покраснев. — Я могу всё, — уверенно отозвался Локид. — Но родился я с возможностью гипнотизировать. Это я делаю лучше всех, кого знаю. — А Раймонда? Что она делает лучше всех? И вновь она. Раймонда. Ушедшая в никуда и вышедшая из ниоткуда. В его голове она всегда была рядом. Если не идеалом для всех, но совершенством для Ноэ была Раймонда. Что она делает лучше остальных? Даже не ощущая тактильно, не видя глазами, он постоянно чувствовал её присутствие. «Что бы на это сказала Раймонда? Как бы она сейчас поступила? А что бы думала?» Есть ли смысл что-то спрашивать у человека о той, кто для него стала советчиком, партнёром, другом и любовью всей жизни? Познакомившись в юношестве, оба сразу засели в головах друг у друга. Каждый раз, когда Раймонда приезжала в Плоешти, она первым делом пыталась найти в толпе того самого юного колдуна. Когда же в Плоешти приезжал Ноэ, он всегда хотел почувствовать в воздухе аромат, который он хорошо запомнил с первой встречи с Герц — аромат сандала и бергамота. Смотря на их пару, у людей нередко возникали мысли, будто они — брат и сестра. У них были похожие, почти одинаковые мысли, чувство юмора, взгляды на жизнь. Ноэ и Раймонда никогда не считали свои отношения идеальными, потому что каждый невольно в голове думал, но не осмеливался озвучить вслух, будто именно он где-то не дорабатывает, где-то мог бы отказаться от чего-то в пользу своего партнёра. Безусловно, противоположности притягивают, но схожести делают это намного лучше. Предсказуемость — не всегда недостаток. Когда в жизни хватает адреналина, быть хотя-бы в чём-то уверенным — высшая награда. — Что она делает лучше всех?.. Пожалуй, всё, Лео, — чуть погодя ответил Ноэ. — Родилась она с умением убеждать. Только прошу не путать с гипнозом. Это совершенно разные понятия, — поторопился объяснять он, пока снова не попал в пучину мыслей. — Гипноз кратковременен, убеждение остаётся до конца жизни. Однако, с помощью первого можно заставить человека спрыгнуть со скалы, а с помощью второго можно внушить, будто вся его семья разбилась на самолёте, хоть та никогда даже из собственного города не выезжала. Вообще, Ноэ иногда прибегал к убеждению. Но у него никогда не получалось это делать так искусно, как это выходило у Раймонды. — Ноэ, — обратилась к колдуну Лайя, — а история про сбежавшую невесту, это всё-таки правда? — Да, — резко ответил Локид. — Это чистейшая правда. — Мне жаль… — Не стоит, — перевёл он на девушку взгляд, — сейчас же всё в порядке. У меня есть шанс всё выведать и, если понадобится, исправить. Взгляд Влада стал хмурым. Брови сместились к переносице, а губы поджались. Казалось, он стал дышать глубже и тяжелее. — А ты уверен, что оно тебе нужно? — А почему нет? — Напомню, Ноэ, что это она тебя бросила, а не ты её. — У меня отличная память, Влад, — обернулся на собеседника колдун, — и я точно знаю свою женщину лучше, чем ты. — К чему ты клонишь? — чуть подняв подбородок, спросил Цепеш. — К тому, что в здравом уме она бы никогда так не сделала. Я и сейчас сомневаюсь, что на неё никто не воздействует. Разговор принимал дурной оборот. — Ты же понимаешь, что она опасна? — нехотя выпалил Влад. — Не опасней, чем я, — сверкнул глазами Ноэ. — Не при Лайе будет сказано, но поверь мне, Влад, я не дам тебе что-то с ней сделать, даже если она чисто теоретически представляет нам какую-то угрозу. Последнюю реплику Локид не сказал. Он её прошипел. На его шее вздулись вены, кулаки сжались, а рубашка под мышцами натянулась. Ноэ не шутил. — Она уже представляет угрозу, — сжав челюсти, процедил Влад. — Если ты думаешь, дорогой друг, что чувства здесь есть только у тебя, спешу тебя огорчить. Если ты точно был уверен, что встретишь Лайю, я не знал наверняка, жива ли Раймонда. В то время я пережил потерю не меньше твоего, но сейчас, когда меня взяло потрясение, когда я увидел её своими глазами, когда я почувствовал этот чёртов сандал и бергамот, когда я услышал её голос, я не отступлюсь ни перед чем! Я верну ту Раймонду, которую знал. И ты меня в этом не остановишь. Ноэ встал из-за стола и, не говоря ни слова и больше ни на кого не взглянув, ушёл в замок. На террасе похолодало.

***

Герман Гессе как-то писал, что огнепоклонство — не самое глупое изобретение. В языках пламени мы видим рок. Провидение для чего-то, да бросает нас в те или иные жизненные ситуации. Каждый день — опыт. Каждая встреча — опыт. Каждый конфликт — опыт. Именно над одним из таких опытов и размышлял Локид, глядя на огонь, который беспощадно заглатывал сухие поленья. Что осталось от прежней Раймонды? Поведение? Нет. Она стала надменной, бесчувственной. От прежнего поведения Раймонды он видел только отголоски. Возможно, она такая же эмпатичная и чуткая. Вероятно, она не утратила своих целеустремлённости и пыла. Конечно, не утратила, ведь она здесь. Внешность? Нет. У неё появился шрам на щеке. Будто от ножа. Раймонда всё так же красива и элегантна, но словно немного повзрослела. И не потому, что «возраст». Скорее обстоятельства пошли против её молодости, придав ей пару лет. Но нет, не больше. Она всё-таки стала ещё утончённей. Но она не та. На её лице читалась мудрость, которой прежде не было. Интеллект, осмотрительность — да, мудрость — нет. Не так много тогда успела пережить. За эти годы, видимо, всё поменялось. Способности? Нет. Раймонда стала сильнее. В разы. Это Ноэ почувствовал сразу. Все те года, что Локид присматривал за владениями друга, Герц, вероятно, без дела не сидела. Практика, практика и ещё раз практика. Таким образом, Ноэ недавно видел одного из сильнейших колдунов, которых только мог встретить в жизни. Ему явно предстоит непростая и кропотливая задача наверстать упущенное. Любовь к Ноэ? Сложный вопрос, на который Локид всё-таки не хотел знать ответ. При их крайней встрече Раймонда смотрела на него точно так же, как и на всех вокруг. Но только стоило ему назвать её «Рей», как на долю секунды глазам вернулся прежний блеск. Но даже этого времени Ноэ хватило, чтобы разглядеть в темноте возвращение памяти. Всё-таки с ней кто-то поработал. Но этому кому-то не хватило сил, чтобы стереть навсегда её чувства к Ноэ. Не хватило и никогда не хватит. Она всё помнит, и Ноэ сделает всё возможное, чтобы вернуть этому миру прежнюю Раймонду Герц. Вернуть Раймонду себе, вернуть Раймонде себя. Он был уверен — она его до сих пор любит. Надо просто дать ей это почувствовать. — Можно? За своими размышлениями Ноэ не заметил. Как в дверь постучали. Это был Влад. Локид лишь бросил короткий взгляд на дверь, ничего не ответив. — Ноэ, — прошёл внутрь Влад, — прости меня. Колдун обернулся. Он оглядел товарища с ног до головы, словно пытался считать, с каким посылом тот извиняется. Влад вымученно выдохнул, словно эти слова доставляли ему физическую боль. — Я был неправ, — добавил тот спустя время. — Мне следовало выразиться иначе. — Иначе?! — возмутился Ноэ. — Это как? «Ноэ, я убью твою невесту, если она захочет убить Лайю». Так? — Нет, — сухо парировал Влад. — Я не хотел её убивать. — Но ты бы это сделал! — подскочил Локид, яростно сверкая взглядом. — Даже бровью бы не повёл! — Ты знаешь, как я отношусь ко лжи. Я не стал бы убивать Раймонду. — Да! Потому что я бы не позволил тебе это сделать! Ноэ и Влада разделяли каких-то пара метров, но в комнате создавалось ощущение, что колдун в любой момент готов был сократить и это жалкое расстояние. Ещё никогда он не был так зол на своего товарища. — Я бы тоже хотел, чтобы Раймонда вернулась. Та самая Раймонда, которую мы знали. Влад оставался невозмутимым. Он не повышал голос, не пытался испепелить друга взглядом, и уж тем более не был готов применить физическую силу. Он прекрасно понимал, какой вихрь эмоций захлестнул Ноэ, а потому был снисходителен по отношению к нему. — Поверь мне, Ноэ, я готов тебе в этом помочь. Точно так же, как и ты помогаешь мне. На секунду глаза колдуна перестали светиться ненавистью, точно в этот самый миг ему пришло осознание, кто перед ним стоит, кто с ним разговаривает и кем ему приходится этот человек. Это Влад. Тот самый Влад, которого он знает почти шесть веков. Тот самый Влад, который в своё время подставил ему дружеское плечо. Тот самый Влад, который когда-то уберёг его от гибели своим покровительством. Тот самый Влад, который во всех вопросах с ним советовался. Тот самый Влад, который стал для него другом, семьёй и домом. Да, это был всё тот же Влад. Ноэ пришёл в себя. Ему уже не хотелось прожечь товарища своими разноцветными глазами. У него отпало всякое желание поставить друга «на место». Его больше не преследовала цель доказать Цепешу, на что он готов пойти, чтобы возвратить возлюбленную. Он знал, что Влад искренен, а большего Ноэ и не нужно было. Локид сделал шаг вперёд и, смерив товарища взглядом, протянул ему руку. Мимолётная улыбка тронула его губы, но сразу же за ней последовало непоколебимое: — Я верю тебе, Влад. Цепеш, недолго думая, пожал колдуну ладонь. Напряжение спало. — А теперь давай думать, что нам делать дальше. В комнате воцарился мир. За окном защебетали птицы.

***

Ночь размышлений и разговоров подсказала Владу и Ноэ возможный ключ к разгадке, а именно они пришли к выводу, что им нужно навестить одного старого друга. Каспар Маноле. Так его звали. И он был алхимиком при замке Влада Дракулы. А также последним, кто хранил у себя те самые картины. Утром Влад и Ноэ, недолго размышляя, отправились в Крайову, где находилась антикварная лавка их приятеля. Они рассчитывали, что успеют приехать до того момента, пока жители замка не проснуться. Правда, кое-кто до сих пор не ложился. И это была Лайя, реставрирующая картину.

1446 год. Османская империя

— Какое большое яблоко! Где ты его взял? — Из царского сада твоего дяди. Обеденное солнце даже под могущественными ветвями пинеи дотрагивалось до молодых людей. Под хвойным деревом было не так жарко, потому это место было излюбленным у друзей. — Я нажалуюсь дяде Мураду, — хихикнула Лале, ожидая, что Влад улыбкой ответит на её «угрозу». Однако юноша нахмурился. Поджав губы, он поспешил убрать яркий плод в карман, но женская рука вовремя его остановила. — Я пошутила, Влад! Такой юмор был не по душе Басарабу. Всякий раз, когда кто-то упоминал, кто он сейчас и где находится, сердце наследника валашского престола ныло. Сам факт, что он в чьей-то власти, его судьбой распоряжаются неродственные ему люди, окольцовывал его, не давая даже шанса вспомнить, что когда-то всё было по-другому. Влад — это «залог» за преданность османам. Он здесь не личность со своими интересами и амбициями, а всего лишь средство для достижения цели. Влад не злился на отца, потому что всегда был готов к этому. И будь Влад в такой же ситуации, как и его отец, он бы поступил так же. По крайней мере он так думал. Обижаться на Лале он не мог. Никогда. Что бы она ни сказала, как бы ни поступила, Влад всегда знал, что она и Аслан — это те два человека, которые никогда не пожелают ему зла. Если кто-то вскользь упомянул какое-либо травмирующее событие, он сделал это не специально. Если кто-нибудь из них поступил не таким образом, какого ожидал Влад, это была случайность. Возможно, он хотел их идеализировать. Возможно, он специально закрывал глаза на их «оплошности», старался не видеть их. А может, их и не было. Неужели идеальной дружбы не бывает? Неужели во всём этом огромном мире не окажется рядом людей, относящихся к тебе самым лучшим образом просто потому, что ты есть? Пусть будет, как будет. — Я знаю, Лале, что ты никогда не пойдёшь против меня, — спустя время ответил Влад, кладя фрукт в раскрытую женскую ладонь. — Самое лучшее выбирал. — Я и не сомневалась, — улыбнулась девушка, принимая подарок. В момент, когда Лале собиралась забрать яблоко, она едва задела пальцами запястье Влада, на что тот на секунду поморщился. Уловив реакцию, Лале свободной рукой повернула на себя мужское запястье. — Что случилось?! — наклонившись к руке, забеспокоилась девушка. — Да так, пустяки, — отмахнулся Влад, хотевший закончить разговор. Вдоль запястья красовался неглубокий шрам примерно полтора пармака в длину. Судя по тому, что рана слегка кровоточила, порез был свежий. — Где ты поранился? — всё так же суетилась Лале, заглянув в голубые глаза. — Когда тебе за яблоком лез, — ухмыльнулся Влад. — Надо… надо… иди за мной! Не успев возразить, Влад уже тащился за Лале в сторону учебных классов. — Лале, куда мы? — За лагерстремией! Она растёт только там. По всей видимости, подруга была решительно настроена провести спасательную операцию. Дойдя наконец до сиреневых цветков, Лале усадила друга рядом и начала выбирать среди растений экземпляры покрупнее и посвежее. Делала она это с сосредоточенным видом, точно от этого зависела чья-то жизнь. — Лале, всё нормально, я не… — Тихо! — развернулась на Влада девушка и, пригрозив пальцем, продолжила поиски. Спустя время она уселась на колени перед Басарабом и принялась сортировать «улов». Её длинные пальцы ловко перебирали лепестки, вместе сплетали стебли таким образом, что результатом её трудов стала травяная повязка, которую уже можно использовать. Ещё раз всё проверив и убедившись, что «жгут» получился образцовым, Лале на пару секунд приложила его к губам, и только потом непосредственно к ране Влада. Последний явно не ожидал таких методов лечения. — А это ещё зачем? — смутился он. — Шахи-хатун всегда мне так делала, когда я была маленькой, — не глядя на друга, ответила Лале. Весь её взор был прикован к месту заживления. — Она говорила, что сила любви всегда всё вылечивает быстрее. Сказав последнюю реплику Лале тут же замолкла и замерла, всё ещё прикасаясь к запястью Влада. Словно не решаясь больше проводить манипуляции над его раной, она поспешила убрать руки. Лицо её залилось краской. Лале на секунду зажмурила глаза и закусила губу, точно надеялась отмотать время вспять. Что же вызвало в ней такую реакцию? То, что она призналась в этом Владу? Или всё было гораздо сложнее? Она впервые призналась в этом себе. Она не смогла молчать, когда сердце в ней говорило. Влад не смел сказать ни слова. Так вот, как называлась их дружба. Он был товарищем для Лале и Аслана, но в глубине души понимал, что как к равным он к ним никогда не относился. Аслан - это Аслан, а Лале - это Лале. Дружба с каждым из них была одинаково сильной и искренней, но к девушке Влад всегда относился с бОльшим трепетом. Так вот, как называлась их дружба. Это была любовь. Оба не находили смелости посмотреть друг другу в глаза, точно боялись найти в этом взгляде опровержение или подтверждение. Всё неизвестное пугает. Особенно первая любовь, приходящая внезапно и оставляющая навсегда свой след на сердце. Так бы они могли просидеть до вечера, если бы слуга султана не пришёл за Басарабом. В тот день Влад был шокирован дважды, но источники его удивления исходили из разных полюсов. С того момента мир для него кардинально поменялся. В тот день Влад обрёл Лале и потерял отца.

Наше время. Румыния.

— Время 7:20, лавка открывается с 11:00. Всё-таки думаешь, что мы вовремя приехали? — Он спит, но ради нас проснётся, — ухмыльнулся Локид и принялся нажимать на кнопку звонка около стеклянной двери. Минута. Две. Пять. Никто не откликался. — Ты уверен, что он вообще там? — устало выдохнул Влад, ещё раз проверяя время. В ответ на вопрос Ноэ лишь вскинул бровь и смерил друга удивлённым взглядом. Только колдун занёс руку, чтобы ещё раз позвонить, в помещении замелькали тени. Через стекло можно было различить высокий силуэт, а когда человек подошёл к двери, уже отчётливо узнавалось лицо антикварного магазинчика. Это был молодой человек, на лицо не больше двадцати одного года. Высокий, худощавый и с неестественно белыми волосами. А ещё серые, словно густой туман, глаза. Перед ними стоял Каспар Маноле. Уже через минуту товарищи были внутри. — Не ожидал вас увидеть… — не поворачиваясь к пришедшим лицом, тихо проговаривал алхимик. — Ноэ, ты за эликсиром? — Не без этого, — ответил Локид, обведя лавку глазами, — почему именно антиквариат? — Люблю держать при себе предметы нашей эпохи, — моментально, точно всегда был готов к этому вопросу, ответил Каспар. — Чай, кофе? — Кофе. Без сахара и без молока, — словно только за этим и приехал, отозвался Ноэ и прошёл вслед за Маноле, как ему показалось, на кухню. Влад, как и всегда, не отличался многословностью. Он так же, как и друг, смерил магазин взглядом и, найдя на кухне свободный стул, присел. Ещё немного помолчав, задал вопрос: — Каспар, могли бы мы перейти сразу к делу? На секунду алхимик замер, но потом, развернувшись к Владу, уверенно, с улыбкой ответил: — Конечно. — Скажи мне, — сцепил на коленях руки в замок Цепеш, — когда я бежал из Валахии после событий шестьдесят второго года, ведь ты забрал картины, нарисованные Лале? — Да. Но их похитили, — сухо ответил Каспар, вновь развернувшись к плите. — То есть как? — нахмурился Влад. — Кто-то разбил стекло в лавке и украл их, — буднично добавил он, следя за туркой. — То есть ты не видел, кто это сделал? — вклинился Ноэ. — Нет. Я был в Бухаресте, о краже мне сообщили соседи. — И ты не пытался найти вора? — Пытался, Влад. Но тщетно — энергию я считать не могу. — Как давно это было? — очередной вопрос от Цепеша, который уже заметно нервничал. — Примерно месяц назад. — И сколько же картин было украдено? — Все, которые у меня были, — всё так же стоял к собеседникам спиной Каспар. — То есть шесть? Шесть картин украли? Каспар молчал. Его взгляд был направлен чётко на плиту, но даже так он не заметил, как кофе убежал. — Чёрт! — подскочил Ноэ и выхватил турку. — Что с тобой?! Алхимик продолжал молчать, словно что-то занимало его мысли больше, чем реальность. Он смотрел себе под ноги, не обращая внимания ни на гостей, ни на запах жжёного кофе. — Я думал, — спустя минуту ответил он. — Да, у меня было шесть картин. Сейчас ни одной. Откашлявшись, Каспар присел на свободный стул. Глаза его были прикованы к окну, выходившему на внутренний двор. Погода была пасмурная и, несмотря на очевидную прохладу внутри комнаты, алхимик пошёл открыть форточку. — Каспар, — снова заговорил Влад, — картины были покрашены какой-то специальной краской, которая переносит в прошлое. — Переносит кого? Лале? — резко обернулся парень. Влад не торопился отвечать. Его взгляд стал требовательным, устремлённым прямо на алхимика. Уж больно точечный вопрос задал тот. — Я ни слова не говорил, что она здесь. — Я догадался, — выпалил Маноле, отворачиваясь к открытому окну. — Иначе вы бы не пришли. — вдохнув свежего воздуха, Каспар закрыл глаза. — И нет, я ничего про это не знаю. Помолчав ещё пару минут, Каспар как бы невзначай обратился к колдуну: — Я за эликсиром, — и стремительно покинул помещение. Никто не решался заговорить первым. Даже шума города не было слышно, только неровное дыхание присутствующих. С последней встречи Каспар сильно изменился. Внешне всё так же юн и красив, но вот внутри это был уже не тот парень, которого оба знали. Всегда меланхоличный и расчётливый, теперь он был каким-то дёрганным и импульсивным. Видимо, не на всех бессмертие действует положительно. Пора уже привыкать, что все стали другими. И алхимик в том числе. — Влад, — подал голос Ноэ, отпивая уже остывший кофе, — это всё, конечно, очень интересно. Картины украли, покрыли чем-то непонятным, что телепортирует на шестьсот лет назад. Занимательно, ничего не скажешь. — Но? — Но ведь картин-то семь.