Предвидя будущее

Элис

"Ги!" - эхом разнеслось меж деревьев, кустарников, веток, опавших листьев, на волнах ветра распространилось в воздухе, проплыло над полями, лужайками, вышло на тихую равнину и утонуло в безграничной тишине, давно поселившейся на территории равнины. Животные, до коих донеслись слова, встрепенулись, обернувшись в сторону странных звуков, всхлипов. Деревья, будто ожив после волшебного заклинания, склонили ветви, оберегая человеческих особей от опасностей внешнего мира. Время будто застыло на мгновение, сохраняя теплое ощущение, греющее желудок и кончики пальцев. Трава, вторя деревьям, тянулась к детям, стараясь уберечь тех от ночного холода, щекотала открытые участки кожи, стараясь развеселить их, хотя в радости они и так были преисполнены - друзьям хватало лишь взглянуть друг на друга, убедиться, что это все не сон, и их лица заливались светом улыбок. Запах свежести, будто по утру после росы, наполнял легкие, придавая уверенности. Тишина прерывалась лишь редкими всхлипываниями да биением сердца - двух сердец, соединившихся в одно целое, бьющихся в унисон. Луна с высока наблюдала за картиной, полотно которой расстелилось на ее владениях, редко освещала мокрые травинки да лица детей, лежавших посреди полянки в лесу. Мысли в потоке плыли вокруг друзей, выныривая из головы одного и утопая в раздумьях другой, так что им не нужно было слов, чтобы понимать друг друга. Все, что нужно было им в тот момент - сон. Хороший, крепкий сон.

***

Охваченная паникой лисица прыгала из стороны в сторону, пытаясь помочь зеленым гигантам. Она покорно следовала указаниям, которым великие учили ее с самого появления на свет, но ярость в душе так и рвалась наружу. Искры летели из рыжих, словно огонь, глаз, только усугубляя обстоятельства: гномики до дрожи боялись огней, при их виде они падали бес сознания, искры же вводили их в панику, так что хаос только нарастал. Окруженная уставшими зелеными гигантами и взбудораженными гномами-грибами лисица выбилась из сил и в надежде посмотрела на волка - синего мудреца. Увиденное зрелище поразило ее: могучий синий воин, поджав хвост, пятился назад, прячась в толпе гигантов. Охваченная яростью лиса бросилась ему в след, дабы восстановить естественный порядок вещей, следовать завету, однако волк не собирался ей помогать и, как наинизший из всех существовавших непокорных рабов, убегал из дома гигантов, оставляя тех на долю судьбы. Погоня сквозь толпу великанов, защищавших лисицу от огней, вывела ее с волком на территорию черепах-прародительниц, где те завываниями осведомляли великих, восседавших на горе, о беде, надвигающейся на мир. Волк продолжал бежать, прыгая с одной черепахи-прародительницы на другую, широкий размах лап позволял синему без проблем передвигаться по гигантским черепашьим панцирям, маленькая хитрая лиса же не могла угнаться за ним - она аккуратно переступала с одной черепахи на другую, каждый раз выпрашивая прощения перед прародительницами. Волк был безрассуден в страхе, поэтому лисица знала: гнев великих вскоре сам доберется до него, но она не могла стоять в стороне. Она была уверена, что должна проучить волка, усмирив его трусость, так что, следуя заповедям, она уверенно шла вперед, видя, что делает с синим, когда-то мудрым волком, страх. Он уменьшался на глазах, с каждым шагом его хвост становился все тоньше, уши сжимались, лапы укорачивались, так продолжалось до того момента, пока волк не потерял вовсе всякую возможность двигаться дальше, а лишь мог еле перебирать иссохшими конечностями. Он свалился посреди панциря одной из старейших прародительниц - покровительницы небосвода, вскоре и лисица нагнала его. Вступая на панцирь матери неба, рыжая, как подобает, попросила разрешения, а затем, взобравшись на спину черепахи, вымолила у той прощение. Волк, уменьшившийся до размеров среднего грибного гнома, тяжело дышал, изо всех сил пытаясь продолжить путь, но он не смог сдвинуться и с места. Подойдя к синему, лиса презрительно посмотрела в на него, из глаз снова посыпались огненные искры, но рыжая тут же вспомнила одно из правил великих, которое гласило не опускаться в порыве праведного гнева до уровня виновного, поэтому, глубоко вздохнув, она присела рядом с уменьшающимся волком и стала объявлять все его ужасные деяния. Волк смотрел на нее сначала с испугом в глазах, а затем они померкли, став тусклыми, безжизненными, но он продолжал дышать. Услышав новый зов черепах-прародительниц, лисица встревожилась, шерсть на ней зашевелилась, а хвост встал дыбом. Дом прародителей был в опасности, огни надвигались туда, сея панику на своем пути. Лисица поняла, что нужно непременно добраться туда, несмотря ни на что. Она было хотела уйти, но вспомнила о волке, угасающем у нее на глазах. Подумав с мгновение, она решила, что спасти ближнего своего - напрямую является одним из заветов великих, поэтому, водрузив на плечи свои когда-то большую волчью тушу, еле дышавшую в тот момент, лиса уверенно понеслась в сторону дома прародителей.

***

-Вечер третьего дня... -Что? - спросила Элис, подвязывая в стог очередную ветку дерева. -Сегодня идут третьи сутки со дня решения короля изгнать тебя из столицы, значит до завершения твоего приговора осталось ровно, - Ги на мгновение замолчал, подсчитывая в уме цифры, - ровно триста шестьдесят два дня или примерно пятьдесят две недели. -Отлично! И что это значит? - сказала Элис, пытаясь справиться с бушующей связкой веток. -Ну как ты не понимаешь? - начал Ги, расчищая себе место для отдыха от листьев, насекомых, грязи и прочего мусора. Девушка сооружала костер, складывая собранные ветки в нужном порядке. Трава впивалась в колени, мешая ей сосредоточиться, поэтому Элис подогнула край платья и встала на него, а затем продолжила работу. -Это значит, что нам уже нужно начинать думать, что мы собираемся делать - время нас ждать не будет, - продолжил Ги, усевшись на расчищенное место. Он стал вертеть головой и шарить руками вокруг, запуская их в небольшие кустарники, в поисках принадлежностей для розжига огня: кресало Ги научился носить с собой повсюду благодаря отцу, который уверял его, что когда-нибудь эта маленькая пластинка спасёт парню жизнь, затем они отправились на поиски кремния и, не потратив и нескольких часов, обнаружили остатки его месторождения в реке Иида, находившейся на пути между деревней и столицей. -Ну так целый год впереди, уж что-нибудь придумаем, - ответила Элис, аккуратно обкладывая будущий костер камнями. -Да и что думать то? Нужно просто вернуться в деревню, там всех перевернуть вверх тормашками, сказать, что произошло с моим отцом, и поднять бунт, - увлеченно рассказывала девушка. Последний раз посмотрев на проделанную ею работу и убедившись в своей гениальности, она взглянула на Ги и жестом головы дала понять, что наступила его очередь. Элис ждала как минимум похвалы от друга, однако тот прополз мимо нее прямо к костру, игнорируя горящие глаза девушки, которые всем своим видом только и просили парочку добрых слов. -Что ты на меня так смотришь? У тебя же на лбу написано: «Давай, давай, похвали меня и скажи, какая я молодец». Да, да, именно с такой противной интонацией и писклявым голосом, - съязвил Ги и пристроился рядом с его заклятым врагом, приготовившись к грядущей схватке. Получение огня всегда было для него огромной проблемой: он пробовал делать это с самого детства, с тех пор, когда отец впервые отвел его в лес и стал учить базовым премудростям охотничьего дела. Все шло хорошо, однако каждый раз, когда дело доходило до непосредственного получения огня - последний выходил победителем. Пламя то тухло от дуновения ветра, то от вздрагивания руки, то от неточности движений - каждый раз появлялась какая-то проблема, и каждый раз Ги уходил ни с чем. В такие дни, дни практики, парень заставлял Элис часами сидеть с ним, дабы в конце, когда он наконец получит огонь, у него был свидетель, но, к сожалению Ги, единственное, что могла засвидетельствовать Элис, были его нескончаемые жалобы. Он злился на все: на то, как дул ветер, на то, как неудобно растет трава, отвлекающая его, на солнце, постоянно слепящее ему глаза, на ветки, по его словам невероятно ужасной формы, абсолютно непригодной для розжига костра, в конце концов на себя и свои не менее кривые руки. -А на счет «придти в деревню, договориться с людьми, поднять бунт» ты придумала конечно, - в перерыве между дуэлью сказал Ги. -Знаешь, твой план умудрился стать плохим, не успев еще даже начаться. Во-первых, как мы, по твоему, должны попасть в деревню? Мой фамильный камень где-то у отца, возможно он уже забрал его из Бристола, вернулся домой в деревню и, надеюсь, ищет меня, что, однако, не особо нам поможет… лес то громадный, - добавил он сквозь зубы. -Твой тоже не доступен, точнее он у охранника столицы, а это значит, что получить мы его сможем только в совсем невероятных обстоятельствах, ибо нужен представитель вашей семьи, но такие, к сожалению, у нас закончились. Без проездных жетонов теперь и в деревню попасть не получиться, так что не судьба. -А Анна? -Ай-я-яй!, - вскрикнул Ги. Промахнувшись, он угодил себе камнем прямо по пальцу. -Не говори под руку, когда люди работают! Кх-кхм, так вот, - промычал парень, засунув покрасневший палец в рот. -Принцесса, принцесса... Да на что нам твоя принцесса сдалась? Видела, что у них там во дворце происходит? Ну, отвечай. -Видела. -Ну вот. Раз видела, значит знаешь, что все плохо. Уж принцессу то король первым делом под надзор взял - если не силой, арестом, то приказал молчать, аль не сболтнула бы чего лишнего. -Да, ты прав, - протянула Элис. -Что я тебе сказал о разговорах под руку? - упрекнул ее Ги, застыв с кресалом в одной руке и кремнием в другой. -Вот-вот, постыдись... Хорошо, продолжаем. Дальше у нас: «договориться с людьми». Я, конечно, знаю, что ты ушла из деревни раньше чем я, но должна понимать, что люди у нас до мозга костей то ли патриоты, то ли просто глупцы. Слепые котята - им сказали, что все хорошо, что все под контролем, а они и сомневаться в этом не станут, только тебя за клевету на короля страже сдадут... Молчишь? Во-во, слушай внимательно, - он произвел еще несколько попыток получить заветную искру, однако все, что у него было в итоге: окончательно распухший палец, отколотый кусок камня и невероятное чувство раздражения. Отбросив инструмент в сторону, Ги разложился на траве и безуспешно пытался успокоить противно пульсирующую боль: -А на счет «устроить бунт» я даже говорить ничего не хочу. Идея, мягко говоря, плохая. Особенно учитывая то, что ни людей, ни оружия, ни информации о происходящем мы не имеем. Выходит, Элис, твой план никуда не годится... как и мои руки, - чуть погодя добавил парень. -Ладно, ладно, не унывай ты так. Рыбу то, в конце концов, ты поймал - значит пригодны, - утешила его девушка, вставая с травы и отряхивая платье от земли. -А давай я попробую? Я уже не могу смотреть, как ты мучаешься, а, между прочим, смотрю я на это уже по меньшей мере год ежедневно. -Ха, ты серьезно? Если у меня не получилось, то на что надеешься ты? Я, конечно, не принижаю твои способности, но сама посуди: я занимаюсь этим уже пол жизни и все никак не могу совладать с огнем, а ты планируешь вот так с ничего зажечь его? - с издевательским тоном говорил Ги, перекатываясь с боку на бок в поисках удобного положения. -Ну почему «вот так с ничего», я же наблюдала за тобой все то время, а не ворон считала, - сказала Элис, наклонившись за инструментами. -В коне концов, попытка - не пытка. За то, что я попробую, меня никто не съест... разве что ты. Девушка пристроилась на место Ги, где тот проводил свои дуэли с огнем. Взяв поудобнее в одну руку кресало, в другую кремень, она попробовала повторить резкие движения парня: искры, хоть и в маленьком количестве, появлялись, однако их не хватало даже на то, чтобы трут задымился. Несколько минут, потраченных на попытки зажечь костер, кончились безуспешно. -Ха, а я о чем говорил? Видишь, дело это не благодарное - добывать огонь, - сказал Ги, перевернувшись на живот для наблюдения за мучениями подруги. Элис вертела камень в руке, изучая его фактуру и форму, затем она принялась рассматривать кресало, в надежде понять, в чем же подвох. -А если, - тихо проговорила девушка, простраивая жестами направление удара камня о металл. Повторив намеченные движения, но уже по настоящему, она выбила горстку искр, полетевших прямиком в заготовку для костра. Тепло разнеслось по сторонам, пронзив Элис с головы до ног, кора березы задымилась, затем девушка немного подула на нее, последовал огонь. -Какого?! Ты как это... Я же... Но, - в полном недоумении говорил Ги. -Так уж и быть, можешь не озвучивать похвалу в слух - я и без этого знаю, что гениальна, - съязвила Элис, передавая инструменты парню. -Смотри, смотри, да повнимательней, учись, пока я жива.

Элизабет

-Ты на долго? Мне надо будет потом в огороде поработать, помощь нужна. А то Алан, папка твой бестолковый, без предупреждения умотал в столицу с утра, , - сказала Эмма, вытирая руки небольшим полотенцем. -Нет, нет матушка, я скоро вернусь, - ответила Элизабет. -Вряд ли я задержусь на долго. Проведаю друзей, а там сразу домой и тебе помогу. Девушка надевала обувь, обвязывая бечёвку вокруг ноги. -Молодец, хорошо, тогда вечером поработаем, мальчиков запряжем, - с усмешкой сказала женщина, закидывая рушник на плечо.

***

День был в пору солнечный, жаркий, однако легкий прохладный ветерок помогал сохранять здравый рассудок на солнце. Элизабет шла по главной дороге деревни, который раз рассматривая окрестности. Порывами ветра разносился лесной запах, запах свежести, как по утру после росы, кроны деревьев, казалось, качались в такт шагам девушки, подбадривая ту идти дальше, по улицам бегали дети, скрываясь за одними домами и появляясь из-за других. «Интересно, чем сейчас занята Элис? Может быть она с отцом что-нибудь лепит? Было бы интересно посмотреть. Хорошо, тогда наведаю сначала Элис, а потом зайду к Ги, хотя я так подозреваю, что он первым же делом сегодня пошел к Эл, - думала Элизабет, помахав прохожему дедушке - другу ее матери. -Ой, точно, Элис же на днях исполнилось пятнадцать, значит у нее появиться предрасположенность, очень волнующе! Интересно, что же это может быть? Ладно, приду и расспрошу ее обо всем: и о предрасположенности, и о походе в столицу, и о вчерашнем дне. Вчерашнем дне... а когда они со старостой вернулись то? В день отъезда, я так понимаю, они не возвращались, значит приехали когда-то вчерашним днем. Да-а, интересно услышать какие-нибудь истории с собрания, да и где они остановились интересно тоже, ведь все знают, что староста не очень то жалует королевские покои. Надеюсь братья не будут доставлять матушке хлопот сегодня, а то она одна там, - спустя время молчания продолжила размышлять Элизабет. -Ладно, просто надо постараться вернуться побыстрее и дело в... как там Ги говорил? Какая-то Де Грандская поговорка. Ну и сложные же фразы у них, все-таки, по напридумывали всякого. Хотя эта мне понравилась, жалко, что вспомнить не могу... Ну ничего, не унывать! Я же Ги проведать тоже собираюсь, вот и спрошу у него...» Элизабет подошла к забору, отделяющему дом ее подруги от сомнительных соседей, проживающих на той улице, и, постучав несколько раз в калитку, она принялась ждать, пока кто-нибудь выйдет к ней на встречу. В ее деревне все друг друга знали, поэтому и о неполадках прознавали так же быстро. Кто-то сделал что-то не так - соседи тут же примутся разносить слухи по округе друзьям, а те передают своим знакомым. Непорядочных людей в Идэй не любили, так что особо отличившихся тут же направляли к общему совету, главой которого являлся Алекс, там их судили и решали, что делать с такими непослушными жителями: некоторых ссылали в столицу - ближайший, а за одно и присоединенный к деревне город, некоторым разрешали остаться, однако на них накладывали неимоверные ограничения, некоторых же и вовсе отдавали в руки стражникам, любезно присланным из столицы, а те... один лишь бог знает, что те с ними делали после. Так, благодаря многолетнему отбору селян, все были довольны друг другом: никто ни на кого не жаловался, не конфликтовали, про споры люди и вовсе забыли. Однако была в этой системе небольшая загвоздка - везде есть очень скрытные люди. Элизабет всегда удивляло, как можно не выходить из дома днями, а такие личности могли сидеть в своих укрытиях и неделями. Общий совет не мог причислить таких ни к обычным жителям, ни к нарушителям - они ничего не нарушали, но и в спокойствии соседей никогда не оставляли. Один из таких загадочных людей уже долгое время жил рядом с Элис, рядом с домом старосты. Элизабет боялась этого человека, хотя ни разу в жизни так и не увидела его полностью: иногда он выходил по утрам на улицу, чтобы забрать свежую еду, которую ему поставляли фермеры из других деревень, тогда Элизабет могла видеть лишь его силуэт, вечно одетый в черное, иногда он ходил на вечерние прогулки, в таком положении девушка замечала его всего пару раз, а когда видела, он находился в конце темной улицы, покрытый мраком и лишь немного освещенный луной, так что разглядеть что-либо было по просту невозможно, но Элизабет и не хотела. Она не хотела знать потаенных секретов, мрачных фактов и остальных загадочных подробностей этого мужчины. Девушка была довольна и тем, что она пересекалась с ним не так часто, а также тем, что, когда они все же встречали друг друга, он, как ей казалось, никогда не обращал на нее внимания. Хлопнула дверь. Элизабет, от скуки сплетающая из кончиков длинных волос маленькие косички, резко подняла голову, дабы с должным гостеприимством, для нее так характерным, встретить хозяина дома иль его дочь. Несмотря на то, что в этот раз гостем была она сама, девушка постаралась принять встречающего по высшему разряду: широко улыбнулась, немного отодвинувшись от калитки, дабы та ее не ударила, поправила прическу, прикинув густую косу через плечо, разгладила платье, оттянув его по краям вниз, а затем, в заключение, как один из самых важных принципов гостеприимства, который она переняла у матушки с бабушкой, выросших на традициях и устоях Крейга, вытянула руки перед собой и соединила кисти, скрестив полноватые пальцы. Так в военной державе при встрече обозначали безоружность. Все жители Крейга, а в особенности старшее поколение, при любом контакте с людьми первым делом воспроизводили этот жест, чтобы показать их дружелюбное отношение к собеседнику. Если же человек по каким-либо причинам не отвечал взаимностью или вовсе пытался по глупости совершить рукопожатие, активно распространяющее среди молодёжи Крейга по традициям запада, это напрямую расценивалось как личное оскорбление, угроза или что-нибудь еще хуже. Скрип калитки. Элизабет судорожно подбирала слова и уже была готова поприветствовать открывающего, однако никого не было. Девушка посмотрела по сторонам, взволновано рыская глазами, попыталась вспомнить, есть ли в доме старосты запасной выход, искала источник звука и человека, вышедшего из дома в тот момент. -Здравствуйте, девушка, - тихо проговорил мужской голос за спиной у Элизабет, та вздрогнула от неожиданности и повернулась вокруг себя. - Вам чем-нибудь помочь? Если вы ждёте старосту, любезная, то лучше уходите. Насколько я понимаю, вчера он так и не вернулся, да и свет ни разу не загорался, так что приходите в другое время. Элизабет, быстро оббежав мужчину глазами, распознала в нем того загадочного хозяина соседнего с Элис домом. Его выдавало все: стойка, уверенность, большим полем покрывающая пространство вокруг него, белая копна седых волос и элегантный костюм, который девушка заприметила еще при первой с ним встрече. Хотя, на удивление Элизабет, незнакомец общался излишне вежливо, даже в какой-то мере прислужливо, с первых слов расположив девушку к себе. Страх перед его многочисленными тайнами и загадочным образом мгновенно испарился, оставив за собой лишь тень недоверия к незнакомому лицу, однако и то в скором времени сменилось отличным расположением духа и настроем на хороший, информативный разговор. -Здравствуйте, ммм, - Элизабет на мгновение запнулась, выдержав небольшую паузу. -Зовите мне просто мистер, уважаемая, - подмигнув, сказал мужчина. -Хорошо, мистер! - продолжила девушка, источая из себя радость, распространяя ту вокруг себя, передавая чувства каждому камню и травинке. - Извините, ради Бога, вы точно уверены, что Элис, то есть староста вчера не вернулся домой? Я была уверена, что они не задержаться в замке дольше чем на день. -Уверен, юная леди. Да и будто вы сами не знаете нашего старосту - он бы не позволил такой милой даме стоять под входом в его родной дом так долго, - мужчина покачал головой, отвечая на немой вопрос Элизабет, заданный большими девичьими глазами. -Боженьки, надо же так, - на выдохе проговорила девушка. -Но все равно, огромное вам спасибо за помощь, мистер! - Элизабет совершила небольшой реверанс в целях проявления наибольшей благодарности так, как учила ее матушка. Мужчина поклонился в ответ, затем, выпрямившись, поправил костюм, легкими движениями стряхнул невидимую пыль с пиджака и отправился дальше по своим, неведомым для Элизабет, делам.

***

-Есть кто дома? - постучав в дверь, спросила Элизабет. Спустя непродолжительное время девушку впустила мать Ги, Люси. Они вместе вошли в дом, обсуждая прекрасную погоду, бросая мимолетные комплименты по поводу нарядов друг друга, а также постоянно обмениваясь извинениями, одна за внезапный визит, другая за небольшой бардак, который как раз намеревалась убрать. Женщина пригласила Элизабет за стол выпить чего-нибудь да поесть плюшек в знак гостеприимства. Та, по своему обычаю, старательно отказывалась, но Люси смогла, неожиданно для самой гостьи, посадить ту на кухню, вручить небольшую тарелку профитролей, в процессе упомянув о волшебном вкусе мяса, добытом ее мужем, спросить о предпочтениях девушки в напитках, а после, не получив вразумительного ответа, быстро выставить перед ней до верху наполненную черным чаем изысканную фарфоровую кружку, подобную по красоте которой Элизабет никогда в жизни не встречала. Убедившись в качестве своей работы и в том, что ребенок не уйдет из ее дома голодным, Люси приступила к легкой уборке, запланированной ранее. «Вау, вот это у них сервиз, - подумала Элизабет. -Да уж, ну и живут они там, в Державе Великой, хорошо. Красивая посуда, ароматный чай, какие-то странные булочки - все есть! А какие они на вкус, эти тролли или как их там… интересно, можно ли мне», - она потянула руку к тарелке, стоявшей перед ней, и уже намеревалась схватить этот причудливый хлебный шарик, но тут же остановилась. -Что-то не так? - спросила хозяйка дома, смахивая пыль с кухонного стола. -Что не ешь? Ты не волнуйся, я хоть и не кухарка, но хлеб испечь могу, - с усмешкой добавила женщина, - да и мясо, Богом клянусь, отменное. Муж как раз вчера на большую охоту ходил, вот и наловил дичи всякой. В этих малышах, - задумчиво указала на тарелку Люси, - кажется, кролик, а может и утка. Хотя, в общем-то, какая разница, мясо, оно и есть мясо. Она пододвинула тарелку ближе к гостье и уселась напротив нее, тщательно рассматривая жующую девушку: -Ты же, я так предполагаю, пришла к Ги? - спросила женщина для Элизабет настолько внезапно, что та чуть ли не поперхнулась кусочком выпечки. «Точно, вот дурочка, я же за этим сюда и пришла, а не чаевничать посреди рабочего дня, - подумала девушка, сделав последний глоток еще горячего чая, отставила кружку в сторону и, в заключение, вытерла краешком рукава налипшие около рта крошки. -Был бы тут Ги, уже бы давно отчитал меня по всем направлениям… а ведь точно, есть ли он тут? Это то мне и надо узнать, да, а не отвлекаться на бедных кроликов, пущенных на каких-то троллей». -Так точно, к Ги! А как вы поняли? - с неподдельным интересом спросила Элизабет, перебирая между пальцами кончики волос. -Девочка, с тобой точно все хорошо? Может я мясо не доварила? - поймав на себе недоуменный взгляд гостьи, Люси решила уточнить свою мысль, параллельно взяв один шарик из тарелки, дабы удостовериться в их свежести. -Ну придумала. Ты ж к кому в гости пришла то? Правильно, к сыну моему, к Ги! Думаю, вряд ли ты бы пришла со мной повидаться, - закончила женщина, рассматривая внутренности только что выпотрошенной ею выпечки. -Ах да, точно! Вот я дурочка, извините пожалуйста! - стала судорожно извиняться Элизабет, осознав свою глупость. -Да ничего, ничего. Профитролли, как я и предполагала, в порядке: не такие идеальные, как хотелось бы, но для еды вполне пригодны. Думаю, девочка, ты на солнце перегрелась, не напрягайся ты так. Я то знаю, как ты Эмме помогать любишь, но не здоровьем и рассудком же рисковать. «Всего надо делать в меру!» - я так всегда Ги говорю, хотя он меня слушать не любит, так хоть ты, душенька, прислушайся к словам старой девы. -Так зачем пришла то? - добавила Люси, после продолжительной тишины - Элизабет не знала, что и как ей лучше сказать, пыталась переварить «троллей» и советы, высказанные ей хозяйкой, сомневалась. -Я ничего особого не хочу: просто пришла наведать Ги, спросить, как день вчерашний прошел… а, точно, самое главное забыла, совсем дурная! О Элис поговорить, ведь они со старостой так и не вернулись. Как позавчера ушли, так до сих пор где-то в столице и бродят. Странно это все, вот я и решила с Ги посоветоваться. Он то у нас мозг, все знает! - хихикая, закончила декламировать девушка. Люси убрала остатки бойни с хлебно-мясным шариком, протерев стол тряпкой, затем тщательно вымыла руки и скрылась за дверью, ведущей на кухню. -Всезнайка этот дома еще не появлялся, - возвращаясь, сказала женщина. -Вот, только это оставил, а сам умотал непонятно куда и непонятно зачем. -Письмо? - Элизабет взяла со стола бумажку, дабы рассмотреть ее поближе - почерк Ги не спасали ни его красота, ни аккуратность, мелкий был чересчур. -Письмо. Хоть бы утра дождался, ей Богу, с Филиппом бы на охоту поехал. Он то вряд ли бы отказался сына свозить погулять. Так а этот что? Оставил листок, типа я не при делах, вас предупредил, а сам ушлепал своей дорогой. Теперь что вчерашний, что сегодняшний день как на иголках сижу. Когда ты пришла, подумала было: «Слава Богу, вернулся блудный сын мой», - а потом вижу, там ты стоишь, - с погрустневшим лицом сказала Люси. -Но ты не подумай, я и тебе рада! Хоть не одной тут сидеть, в пустом доме куковать.

Ги

-Подожди, подожди, успокойся, вдохни поглубже… не забудь выдохнуть только. Постарайся привести чувства в порядок, дыши глубже, здесь свежо, не душно, а самое главное - не реви. Я не могу ни слова твоего разобрать среди этих всех всхлипов и вздохов. Вот, успокаивайся, успокаивайся, не волнуйся. В любом случае все будет хорошо, а даже если не будет… ладно, ладно все будет прекрасно, мы все уладим. Мир же не рухнул в конце концов, да и убивать никого пока что не хотят. Вот не впускать в столицу - это другое дело. Да, а ты что думала? Конечно я все уже знаю… хорошо, брешу, не все, но по крайней мере то, что ты натворила что-то такое, из-за чего король… да что тут мелочиться, твой дядя, и никто иначе, выпнул тебя под зад из главного города королевства и по совместительству нашего единственного шанса на возможность переночевать в чьём-нибудь доме, а не на холодной земле… Ну да, знаешь ли, у меня тоже все не так сладко, но все же давай по порядку… Что ты лыбишься? Смешно тебе? Что смешного? Не ты ли пять минут назад заливалась слезами и говорила, что все - жизнь кончена? Будто сейчас что-то поменялось… или все же поменялось? А, понятно. ТО есть ты мне сейчас по правде хочешь сказать, что заливаешься смехом из-за того, что у меня что-то не получилось? Знаешь ли, это не самый лучший повод для смеха… Божедурье ты мое, давай рассказывай… а теперь то что смешного? То, что моя фамилия «Де Вьен» не значит, что я говорю как придворный принц… ну, «божедурье» я у Эммы услышал, она так кого-то из близнецов назвала… да что ж с тобой не так то? Иди сюда, сейчас я тебе ребра все по косточкам пересчитаю… А что, уже не до смеха, да? Надо было раньше думать, а теперь иди сюда, буду всю дурь из тебя вытаскивать.

***

-Ничего себе, - тихо проговорил Ги, отодвигая ветки деревьев со своего пути. -Мы же сможем помочь папе? - обнадежено спросила Элис. Она плелась позади парня и старалась не отставать от него, хотя ноги подводили - так подействовал ее рассказ о том, что же все таки приключилось с ней и Алексом в столице. Сначала Элис никак не могла успокоиться. Каждый раз, когда она начинала говорить об отце, к горлу подступал ком, мгновенно ее накрывала истерика, проступали слезы. Время тянулось невероятно долго, а язык постоянно заплетался, но она все же смогла взять себя в руки и, хоть и путано и не связно, поделилась с другом последними, с ног сшибающими, событиями ее жизни. -Это не хорошо, ой как не хорошо. -Правда, ты думаешь, все на столько плохо? - сдерживая слезы говорила Элис. -Но ты же сказал, что мы все уладим… И-и-и… -Так, спокойно и без паники, - Ги сжал плечи подруги и посмотрел ей прямо в глаза. «Пожалуйста, только не реви опять. Мне и без твоего грустного лица паршиво, придумывать что-то надо, а ты только еще большую тоску наводишь». -Да, я сказал, что у нас все идёт не лучшим чередом и да, я думаю, что все не то, чтобы хорошо. Но в любом случае: «Слезами делу не поможешь». От того, что мы вместе будем сидеть посреди леса и грустить, ничего не поменяется. «Стоит ли ей говорить о том, что я так успешно прошляпил свой проездной жетон или повременить с этим? Скажу - точно заревёт иль истерику устроит. Промолчу - надо будет придумывать оправдание». -Поэтому нам нужно сесть где-нибудь, например… у Ииды, - Ги указал в сторону реки, простирающейся под выступом, на который они с Элис так удачно вышли. -И обдумать все хорошенько. -Да, да, ты прав. Нужно собрать мысли в кучу, а текучая вода, как известно - один из лучших вариантов для успокоения нервов, - девушка попрыгала на месте несколько раз, дабы встряхнуться, а затем подошла к краю обрыва. -Я же права? Ну права же? -Да, да, конечно, права. Идем к реке, - отозвался Ги, высматривая удобный путь для спуска. «Гнилая это идея, да еще какая. Ну вот успокою я ее сейчас, а дальше что? Так, тут аккуратно, земля не устойчивая… Выхода у меня другого, по видимому, нет. Ладно, по ходу дела посмотрим. Надо подстраховать ее, а то упадет - проблем еще больше будет… Скажу, что не брал жетон. Хотя как я тогда бы узнал о том, что ее выгнали из столицы, если даже не был там? Плохо, не то. Тогда скажу, что… Что ж ты творишь, осторожней! Надо же следить, куда ноги ставишь. А если бы я не успел подхватить? Ладно, что там на счет отговорок. Раз я не могу сказать, что оставил камень дома, нужно говорить правду. Что он у меня был, и что я сам непосредственно побывал вчера в столице, но потом ушел ее искать. Хотя с чего я должен был отправляться искать Элис? Мне тогда нужно было первым делом пойти в деревню, что, собственно, я и хотел сделать, но… Да куда ты идешь, там же видно, животные пьют… Да, да, туда, на другой конец, Господи… Сложно то как, нужно вывернуть все так, что проблема не в том, что у меня украли камень, а в том, что я его просто где-то оставил, потому что кража - явно не самое светлое происшествие в нашем-то положении. Тогда остается только такой вариант…» -Есть хочется, - сказала Элис, проходя вдоль реки и пристально вглядываясь в ее глубины. -Да и пить тоже, а можно тут? - она указала на кристально чистую воду. -Нет конечно, тебе что, жить надоело? Хочешь от какой-нибудь болезни с заумным названием свалиться через пару дней? - резко бросил Ги, оглядываясь по сторонам. -Найдем воду, и еду найдем, не пропадем. Я ел вчера, ты, насколько я понимаю, ничего в рот не клала с того момента, как ушла из деревни. Это плохо, нужно тебя, как минимум, напоить и… -Подожди, меня только сейчас мысль посетила, а что мы тут бродим-ходим, пошли домой? Там и наедимся до отвала и подумать хорошенько сможем над тем, что делать дальше, а? - сказала Элис, с возбуждением смотря в глаза парня. -Вот тут есть небольшая проблемка, - надеясь все же увильнуть от разговора, пробормотал тот. «Ну что ж, вот цирк с конями и начался». -Понимаешь, мы не можем попасть в деревню, - нехотя начал Ги. -Там уже успели ворота построить, стены возвели и проезд теперь только по проездным жетонам… -Ну так а в чем проблема-то? Ты же был вчера в столице, - с озадаченным видом спросила Элис. -Да, твоя правда, я там был, но вот камень мой остался у отца. Мы с ним вместе туда поехали, точнее он меня подбросил, а потом разделились: он по делам ушел каким-то, а я вижу, на улице листовки лепят, в духе: «Не пускайте эту прокаженную в город», - ну тебя то есть, вот и думаю: «Странно дело, нужно найти тебя, где ты, как там, узнать, что случилось, в конце концов». Ну я заволновался, а отец не пойми где и… -Погоди, - со вздохом сказала Элис, скрестив руки на груди. «Что не так? Я же вроде как все правильно, четко сказал, ничего не упустил… или упустил? Глупость сморозил что ли? Да нет, даже если бы я сейчас совсем чепуху нес, она ни за что не догадалась бы… да Элис даже в нормальном состоянии никогда не чуяла ложь…» -Не хочешь мне чего-то говорить - твое право, только не надо мне врать. Не знаю, зачем тебе это, и уж тем боле не знаю, что ты скрываешь, но говори по делу, пожалуйста. У меня нет сил стоять и тихонько наблюдать, как мне навешивают лапшу на уши, - раздраженно сказала девушка. -Я не, - было начал Ги, однако тут же себя одернул, решив говорить на чистоту. -Как бы не прискорбно было это говорить, но ты права. Скажу одно - камня у меня нет. Встряхнув головой, парень заново осмотрелся по сторонам. Он пытался найти хоть что-то, за что можно зацепиться и уйти от этого позорного разговора, однако видел лишь лес с рекой, а слышал только журчание воды. Элис продолжала стоять, будто вкопанная в землю, все в той же позе, рыскала уставшим и голодным взглядом, надеясь обнаружить вдруг из ниоткуда появившегося кролика, оленя или другую живность. -А-а-а, хорошо, прости меня. Да, я попытался соврать, да, у меня это не получилось и да, я почему-то не хочу говорить тебе правду. Просто прими это, иначе мы так и умрем тут, посреди леса - голодные и обиженные друг на друга. -Да ладно, сам Ги Де Вьен извинился передо мной и, самое главное, признал свою ошибку? Не верю, - насмешливо сказала Элис. -Наверное, завтра снег пойдет, по другому и быть не может. -Ты что, совсем с ума сошла? Нашла над чем шутить и смеяться, - вырвалось у Ги, пока тот продолжал искать пути к отступлению. -Я тут пытаюсь не разрушить нашу дружбу, а ты… -Ладно тебе, не держу я зла ни на кого, в особенности на своих близких… в особенности, когда они находят мне еду, - добавила в последний момент девушка. -Понял тебя. А я как раз придумал, где нам воду с едой раздобыть… но с тобой сложно, конечно, - заключил Ги. Неприятное ощущение раздора и хаоса постепенно уходило, оставляя за собой неожиданно появившееся спокойствие и вновь возникшую теплую, дружескую атмосферу. -Так, слушать меня внимательно, раздаю указания, - воодушевленно начал командовать парень. Элис, успев быстро среагировать, встала в позу, обозначающую у солдатов готовность, и только настроилась слушать, как ее живот перебил речь Ги своим громогласным урчанием. -И без возражений, - посмеялся «командир», а затем продолжил. -На мне добыча еды, точнее - рыбы. Твое задание - собрать хворост, чтобы разжечь костер. -Чего стоим? - спустя минуту молчания добавил парень. -Руки в ноги и вперед!

Элизабет

«Хм, письмо, письмо», - думала Элизабет, отдаляясь от дома семьи Де Вьен. Мама, отец, я решил уйти из деревни на неопределенный срок по неотложным делам. «Ничего себе, как официально. Ги даже с родителями общается так красиво и по взрослому. Меня маменька уже давно за такой «неуважительный» тон наказала бы, а за уход из дома и подавно». Дела эти непосредственно связаны с вчерашним внезапным приездом стражи в наш город, а также с, опять же, внезапным объявлением короля Стефана III, призывающим представителей регионов как можно скорее приехать в Бристол. «Интересно, значит ли это, что Ги все таки решил пойти искать Элис? - размышляла Элизабет, проходя вдоль жилых домов, составляющих коридор, идя по которому можно было прямиком добраться до жилища самой девушки. -Если пошел, причем еще вчера, значит успехом это путешествие, к большому сожалению, пока что не увенчалось». Указанные выше события навели на меня странные мысли и подозрения, так что я решил отправиться на поиски нашего старосты и его дочери. Несомненно, в начале я убедился в их обоюдном отсутствии у них дома, а уже затем отправился непосредственно в столицу. Конечно, поиски - громко сказано. Скорее просто визит в Бристол, дабы удостовериться, что с ними обоими все хорошо. «Ой, а я была права, он и правда пошел в столицу! Ничего себе, Ги такой бесстрашный: в одиночку, так еще и посреди ночи, или утра, или… когда он там ушел… В прочем, не важно. Самое главное - один пошел в другой город искать подругу! - обойдя ранее примеченную яму, восторгалась Элизабет. -Однако странно, что наш умный и рассудительный Ги даже не дождался утра, ведь он и вправду мог просто поговорить с родителями об этом, и, наверное, герр Филипп бы согласился подвезти его туда по пути. Так фрау Люси, собственно, и сказала. А ну ка, что там дальше, в письме». Возможно, мое решение покажется вам глупым, и я это понимаю, но я не могу сидеть на месте, зная, что Александр никогда не позволил бы себе ночевать во дворце, а также то, что вернуться в деревню на лошадях не заняло бы у них более получаса. Исходя из вышеперечисленных утверждений, несомненно являющихся правдой, а также из ранее указанных в письме событий, я сделал вывод, что в этом кроется какой-то подвох, который, к сожалению, я понять пока что не могу, однако постараюсь разузнать об этом в Бристоле. Так можно догадаться, что я взял во временное использование фамильный камень. Найти вы его сможете у охранника на въезде в столицу. А так как я сам направляюсь туда и перемещаться в другие места не планирую, вы сможете в свободном порядке также посетить город, однако прошу попытаться известить меня об этом, чтобы я смог сориентироваться на месте и встретиться с вами. С уважением, Ги. «Да уж, это все слишком официально. Сразу видно - бывший дворянин! - проходя мимо последних ведущих к ее дому жилищ, подумала Элизабет. -Ладно, Ги, убедил меня, что правильно поступил. Видимо, письмо также подействовало и на фрау Люси, потому что я не почувствовала той особой злобы, должной исходить от нее в ином случае. Вот так всегда: чтобы наш Ги не делал, все умно да во благо, тоже уметь так хочу!» -О, а вот и мой дом, - отвлекшись от раздумий, сказала девушка. -Матушка? И правда, матушка. Добрый день, матушка! - крикнула Элизабет, дабы ее слова смогли достать до Эммы, ходящей из стороны в сторону вдоль участка. Приблизившись к своему дому, девушка получила возможность рассмотреть лицо матери, выражение которого пустило небольшую дрожь по ее телу, однако Элизабет не обратила на это внимания. Подойдя еще ближе, она смогла увидеть жилище целиком, а вместе с ним и бабушку, стоящую на его крыльце. -И вам добрый день, фрау Агнет, вы погулять вышли? - спросила Элизабет, уже заходя на участок. -А где Оливер с Оскаром? Тоже гуляют или дома? Хотя, наверное , у них сейчас обеденный сон, так что не буду их беспокоить. Кажется, матушка, вы меня утром просили с чем-то помочь? Ну вот она, я. Пришла и готова вам помогать! Надо успеть, пока мальчики не проснулись, а то мне потом их еще развлекать придется, они то меня с утра еще толком не видели. -Матушка? - подойдя почти вплотную к Эмме, сказал Элизабет. Женщина стояла на самом краю участка, смотрела куда-то в пустоту и совсем не обращала внимание на девушку, говорящую с ней. Агнет также не подавала никакой реакции. Элизабет только хотела протянуть руку, дабы поводить ею перед глазами Эммы, чтобы хоть как-то обратить на себя внимание, как женщина начала двигаться: сначала она повернула голову в сторону дочери, затем посмотрела четко в ее глаза, однако создалось ощущение, будто смотрит она вовсе не в них, а прямиком в душу, пробирая все тело до самых костей холодом, прикрыла рот ладонью и залилась слезами, введя Элизабет в ступор, смешанный со страхом. -Что-то случилось? - неуверенно спросила девушка, мысленно готовясь к пока еще неизвестным, но, как ей казалось, определенно плохим новостям. -Они, они… - сквозь слезы и вздохи пыталась сказать Эмма. Спустя несколько мгновений она постаралась успокоится и перевести себя в порядок, утерев ладонью глаза: -Мальчики, их похитили. Не знаю кто и как, но их тут нет, - постепенно вновь выходя из положения равновесия, говорила женщина. -Я, я… ты. Почему тебя не было дома? Говорила уйдешь не на долго, а в итоге провозилась непонятно где до обеда! Была бы здесь, твоих братьев бы не украли, - в отчаяние кричала Эмма, игнорирая попытки Элизабет ту успокоить. -Не трогая меня, иди в дом! Не хватало мне еще, чтобы и тебя, глупую, кто-нибудь уманил, - женщина указала рукой на входную дверь. -И еще: ближайшие несколько недель из дома ни ногой, поняла меня? Хорошо, это будет тебе же во благо, заодно и послужит наказанием за кражу мальчиков… Чего стоишь? Бегом! А мы пока продолжим исправлять твою ошибку.

Филипп

-Простите мистер, но такого жетона у меня нет, - говорил охранник, стоящий по ту сторону железной решетки от Филиппа. -Как нет? Вы, наверное, что-то попутали, - убеждал его мужчина, безуспешно пытаясь усмирить свою лошадь. -Де Вьен - фамилия, камень зеленый такой, я из Идей, на нем еще такие завитки выгравированы, как воздух, а внутри желобков покрытие на золото смахивает… -Извините, ничем не могу помочь, - препирался охранник, переодически недоверчиво поглядывая на белого коня посетителя. -Хотя, подождите минутку, - он быстро юркнул куда-то в глубину своей конуры, захлопнув за собой дверь. -Вот же я попал, а время то поджимает, - вполголоса говорил Филипп, раздраженно притопывая ногой. -«Найдете жетон у охранника в столице…», «Я никуда уходить оттуда не собираюсь…». Ага, как же! А потом верь тебе, сынок. Ну, как попадешься ты мне на глаза, так отрабатывать заставлю по полной программе. Там как раз заготовок для стрел гора целая, развлечешься же ты у меня… -Де Вьен, ты ли? - спросил появившийся из ниоткуда голос, казалось, очень знакомый для Филиппа. -Глазам не верю, реально ты! По какому поводу в столицу? А я то думал ты сюда ни-ни. Перед глазами Филиппа предстал давний друг и знакомый, Алан Бауэр, который, к счастью первого, тоже решил наведать Бристол. -Как же ты вовремя, - с облегчением сказал Филипп, а затем быстро осмотрел мужчину. -Проходной при тебе? -Эм, ну да, - медленно ответил Алан. -А что, случилось чего? -Эй, дружище, выходи, тут все поменялось уже, проездной прибыл, - не обращая внимания на заданный ему вопрос, прокричал Филипп. -А, спрашиваешь, что случилось? - спустя мгновение вспомнил о друге он. -Да, э-э-э… Ты что, свой посеял? -Ну не то, чтобы посеял. Там такое дело, знаешь… -А, ясно все с тобой! - Алан махнул рукой и начал громко смеяться, с ухмылкой поглядывая на растерянного мужчину. -Годы идут, а ты все никак не меняешься. Можешь не отговариваться, с тобой и так все понятно, потеряшка. А я до сих пор помню, как ты в бородатые годы забыл, какое поручение тебе нужно было дать своему отряду, потому что потерял бумажку, на которой старшина тебе все подробно расписал. Помнишь такое, а, генерал? -Было дело, - начал вспоминать Филипп, как под басистый хохот Алана из своей конуры вылез охранник, держа в руках листок бумаги. -О, а вот и ты, дружище! Что, откопал что-то? Даже если так, то я уже все уладил. Знакомься - Алан Бауэр, проживает в той же деревне, что и я, по совместительству бывший генерал королевской гвардии, а также владелец жетона и посетитель того же мероприятия, на которое, собственно, я и направляюсь. Вздохнув пару раз, дабы перевести дух, он продолжил: -Получается, тебе то и остается, что пропустить меня вместе с ним. Выйдем отсюда мы по окончании процессии тоже вместе, так что можешь не волноваться, - тихо добавил он. -Хоть в этот ваш местный реестр посетителей занеси на всякий случай. Я не против этого, он, - Филипп кинул взгляд на друга, - думаю, тоже. Дело в шляпе, дружище. -Погоди, а мне сказать? Посоветовался бы хоть, а то опять все сам решил, да не понятно как, - сказал Алан, скрестив руки на груди. -И да, почему ты мне не сказал, что тебя тоже по приказу короля позвали? Могли бы вместе поехать. -Мистер Де Вьен, - начал охранник, отряхивая принесенный им листок от пыли, - не знаю, откуда вам известно про реестр, и не могу ничего сказать по поводу вашего, эм… друга? - оценив взглядом второго мужчину, добавил он. -Но правила такое запрещают, так что извините. -Ты можешь поменьше болтать? - подойдя вплотную к Алану, прошептал Филипп. -В душе не чаю, куда ты там идешь сейчас, на какую встречу и по чьему вызову, но мне обязательно нужно попасть в столицу, а мой жетон… ну его нет. Так что ты - моя единственная надежда. Алан было хотел ему что-то ответить, однако Филипп быстро и с достаточной силой, чтобы мужчина не сдвинулся с места, но хорошо прочувствовал боль, ударил того локтем в бок, а затем продолжил, пока охранник вглядывался в бумажку: -Единственная надежда, понял меня? - чрезмерно четко произнес он. -Понял, понял. Все я понял - не дурак, - схватившись за бок, в ответ прошептал Алан. -Мистер, - разобравшись с бумагой, обратился к Филиппу охранник, - единственное, чем я могу вам помочь, так это сказать, у кого в последний раз был ваш проездной камень. Выдержав небольшую паузу, он продолжил: -По моим записям, в последний раз проездной жетон, который вы описали, отдавал и забирал один и тот же человек - Ги Де Вьен. Происходило это на протяжении вчерашнего дня: утром он вошел в столицу, а к вечеру уже выходил. «Был суетлив», - так описывает его дежурный в тот день. Так что я бы посоветовал вам для начала найти его, а уже потом возвращаться сюда, и я вас безукоризненно пропущу, - холодно декламировал охранник, складывая бумагу. -Не, не, не, дружище, ты мне так не шути, - растерянно возразил Филлип. -Я же тебе все понятно и доступно объяснил. Он подошёл вплотную к решетке, предварительно впихнув поводья Алану, дабы тот проследил за его конем: -Мне ну очень нужно попасть сюда, - мужчина пропихнул руку в одно из отверстий, указав пальцем куда-то в сторону центра. -И ты мне можешь в этом помочь. Я туда не ворон считать еду, а делом заниматься, - упорно пытаясь удержать свой последний шанс на въезд в город, говорил Филипп. -Мистер Де Вьен, - внезапная речь охранника дала мужчине надежду, за которую тот постарался крепко ухватиться, вслушиваясь в каждое слово, - вы считаете, что мы друзья? Спустя мгновение тишины, во время которой в воздухе зависло и отчетливо ощущалось непонимание, охранник решил уточнить: -Разве вы не называли меня «дружище»? -Называл. Неловкое молчание пронеслось меж них еще раз, рассекая воздух на порыве ветра, заставив мужчину по ту сторону решетки закончить начатую беседу: -Значит, мы можем считаться друзьями, так? -Так. -Отлично, - заключил он. -Вы же из Де Гранда? - уловив мимолетный кивок собеседника, охранник продолжил. -Великая держава! Интересно, какая она… Я не требую от вас пояснений, не волнуйтесь, - прервал он Филиппа, от безнадеги открывшего рот, дабы рассказать о своей родине. -Однако, одно я знаю об этом несомненно прекрасном государстве. На сколько мне известно, у вас говорят что-то в духе: «Дай другу взаймы, он вернется врагом». Не хотелось бы, мистер Де Вьен, чтобы это позже притворилось в жизнь, так что извините, одолжений никаких я не делаю - такой принцип по жизни, - заключил охранник, а затем запихнул ранее принесенную им бумагу с записями дежурных к себе в карман. -Ну что ж, Фил, - по обычаю появившись из ниоткуда начал говорить Алан, - ты меня тоже извини, но время поджимает. Он передал поводья хозяину, на прощание пару раз похлопав лошадь по загривку. Подойдя ближе к воротам, мужчина протянул проездной жетон семьи Бауэр, сказав что-то охраннику, и быстрым движением запрыгнул на своего, по обыкновению тихого, вороного коня, застыв в ожидании дальнейшей поездки. -И ты вот так меня бросишь? - повысив голос, сказал Филипп. -Одного, тут, да без проходного. Так еще и другом… нет, товарищем заделался называться? -Да ладно тебе, - заезжая на территорию столицы, выкрикнул Алан. -Я то тебя знаю, как облупленного, уж как-нибудь, да выкрутишься! Так что бывай, Де Вьен, увидимся позже. Обязательно встретимся еще раз! -Как-нибудь, да выкрутишься, - тихо проговорил Филипп, язвительно изменяя голос. -Будь оно не ладно, знает он меня. Ага, как же! Только вот, что теперь делать, мне не совсем понятно. Охранник в ручную опускал ворота, старательно наматывая металическую цепь на катушку. Наблюдая за его однотипными, но оттого завораживающими движениями, Филипп размышлял о строгости выговора, который он получит по прибытии в столицу на день или два позже. Скрип старых заржавевших механизмов заполонял пространство, снова и снова сбивая мужчину с мысли. -Все, не могу так, - резко сказал Филипп, раскинув руками в стороны. Нервно втаптывая ногой в землю плохие мысли и предсказания, он бубнил себе под нос различные ругательства в сторону сына, который не удосужился хотя бы на минуту вспомнить о существовании разума тогда, когда посчитал идею уйти из дома, забрав с собой проездной камень, хорошей, охранника, который еще с первой его фразы стал косо смотреть в сторону мужчины, а затем и вовсе отказался как-либо помогать, Алана, называвшего себя другом Филиппа, однако, как только пришла реальная проблема - поджал хвост и убежал, пожелав скоро увидеться, и, наконец, в сторону его самого за то, что он не располагает достаточным количеством полномочий, чтобы уладить такую, казалось бы, никчемную проблему. -Что же делать… Может быть, пойти домой, - закончив жаловаться на все живущее в этом мире и вернувшись к обдумыванию дальнейших действий, тихо проговаривал Филипп. -Стоп, какой домой? Вот же ж, какой я невезучий то сегодня… -Так, а вот теперь мне уже совсем не по себе, - в полный голос говорил он. -Выглядит как тупик, из которого даже я не смогу выбраться. Ретироваться некуда - деревня теперь тоже по проходным работает, а вперед, - мужчина поднял голову вверх, пробуя ухватить взглядом хотя бы часть той необъятной стены, возвышающейся перед ним до небес и преграждающей такой необходимый ему путь в столицу, - идти туда, мягко говоря - не вариант. -Видимо, остается мне сидеть тут и ждать, - устало сказал Филипп, наклоняясь в разные стороны в надежде усмирить больную спину. -Да-а-а, чуда ждать только и остается.

***

-О, эм, молодой человек, подождите! - судорожно стряхивая с себя землю, говорил Филипп. Какое-то время после ухода Алана он еще простоял около ворот, ходя из стороны в сторону и переодически поглядывая на охранника, когда тот на несколько мгновений вылезал из своей конуры, однако продержался Филипп недолго - годы дали о себе знать, отразившись в ноющей боли, поглотившей спину и колени мужчины. Оставшееся время, вплоть до появления на горизонте надежды парня в натертых до блеска серебряных доспехах, Филипп просидел в тени стен Бристола, ожидая новых посетителей города, однако, к его сожалению, но в то же время и к счастью, первым и единственным приезжим в столицу оказался неприлично молодой стражник. Не теряя ни минуты, мужчина отправился прямиком к нему, мысленно моля короля и других святых снизойти до него и дать шанс на спасение. Успешно обратив на себя внимание парнишки, Филипп усмирил шаг, чтобы немного отдышаться перед важным разговором. Подойдя ближе, он смог детальнее рассмотреть своего спасителя. Увиденное заставило его нервы трепетать: внешность парня оказалась что ни есть более заурядной, чего нельзя было сказать о его доспехах. Мудреная гравировка красовалась по левую сторону груди военного, изображая бутон розы, желобки ее были украшены кроваво красным напылением, не уступающим по блеску самой броне. Королевская гвардия или, как ещё их называют, орден Алой розы - отделение войск Брейденгарда, направленное непосредственно на защиту короля. Иными словами: своего рода шишки в обществе военных, служить в ряду которых стремиться каждый, однако достигают этого далеко не все. Часто дело это становится целью всей жизни для молодых солдат, к которой они могут идти годами, даже десятилетиями, проливая кровь на поле боя, при этом имея лишь призрачный шанс на реальное зачисление в ряды регулярной гвардии… Так об этой системе Филипп знал не понаслышке, ведь он когда-то сам видел всех этих юных, еще зелёных, но, непременно, с горящими глазами и желанием свернуть горы, молодых вояк, а также их лица, когда все стремления, надежды и старания обрывались одним простым штампом «отказ» в послужной книжке. Несмотря на свою обычную, можно даже сказать пресную внешность, удивлять этот парень умел: помимо его явно детских лет, еле перевешивающих, в лучшем случае, за двадцать пять, на нем красовалась белоснежная улыбка до ушей, совсем не соответствующая статусу вечно загруженного работой гвардейца, члена ордена Алой розы, и до боли приближённый к щенячьему взгляд, так и просящий кинуть тому палку или поиграть с мячиком, взгляд, каким собака обычно смотрит в рот своему хозяину. «Они что там, совсем обленились? - подумал Филипп, держа в голове мысль о сохранении приличного вида лица его, которое в порыве эмоций очень хотелось переменить. -Вот придумали, детей в регулярку брать». -Добрый день, гражданин! Могу я вам чем-нибудь помочь? - любезно отозвался парень, беглым взглядом осматривая Филиппа. -Э, да, любезный, так сказать, - не ожидая настолько вежливого к нему обращения, промямлил Филипп. -У меня тут проблемка нарисовалась… Мужчина скомкано пересказал гвардейцу всю историю пропажи и его проездного и его сына. Он бросал отрывистые, короткие фразы, не несущие в себе как такового смысла, но вносившие хоть какое-то дополнение в картину произошедшего. Во время толкования голову Филиппа посетила, как ему казалось, отличная идея: раз этот член ордена Алой розы - толком и не член ордена Алой розы, а так, еще незрелый юнец, только начинающий постигать несправедливость этой жизни, то не воспользоваться положением мужчины было бы сродню греха. “Головушка моя, напрягись, я тебя прошу, - безмолвно молил Филипп. -Ради Бога, вспомни все, чему тебя учили на службе: все эти приёмчики в обращении со старшими и офицерами, все эти уважительные конструкции, - в общем все, что только есть в тебе, черепушка моя родная, и выдай мне это. Чем сильнее я смогу затуманить ум парнишки красивыми словами и сложными оборотами, тем больше будет шанс, что он поможет мне пройти в город. А то знаю я их, молодых военных: по регламенту то они следуют точно, но только при старшинах, а как чуть власти почувствуют, как обычных людей встретят, так вся их молодая душа и понесется в пляс да станет уповать во власти”. Так он решил преподать первый в жизни этого парня урок, основанный на обмане и манипуляции. Сам Филипп, правда, это так не называл. Скорее он предпочел бы окрестить такой подход единственным выходом из ситуации, в которой тот оказался. Ведь в его положении единственное, что остается делать - это хвататься за любую возможность всеми руками и ногами. -Ну, собственно, любезный, вот я вам все и поведал, - переводя дух после длительной речи и сильной умственной активности, сказал Филипп. -Да, дружище, ну ты и попал, конечно, - протяжно отозвался стражник, почесывая затылок. -Я тебе помочь постараюсь. Вот правда, все что смогу - сделаю, но погоди… -Чт… То есть, да, в чем проблема? - сбито спросил мужчина, в нем нарастало волнение. -Мы же это, еще не представились друг другу, - с неподдельным волнением и вот же время радостью сказал парень, протягивая Филиппу руку. Мужчина склонил голову набок, не сдержав свое недоумение. Он старался подавлять неуместные эмоции и искажения черт лица, однако столь легкомысленное и в каком-то смысле даже подходящее образу этого еще незрелого юнца замечание не могло не обескуражить Филиппа. -Меня зовут Тохой, но если вам угодно - буду Антоний, - продолжил гвардеец после неловкого минутного молчания. -И как мне следует обращаться к вам? -А, да… - отозвался мужчина, собирая мысли в кучу после такой быстрой, выбившей его из колеи смены темы разговора. -Я Филипп, Филипп Де Вьен. Представившись, он еле уловимо наклонился вперед, прижав руку к груди, как бы обозначая так любимый высшими слоями общества приветственный реверанс. К удивлению Филиппа, Антоний ответил взаимностью, однако его движения были на редкость легки, плавны и намного более отчетливы, ежели это сделал мужчина. Спустя мгновение парень прямо таки просветлел в лице. Он подхватил Филиппа за руку, как обычно жены прогуливаются по паркам со своими супругами, и потянул его за собой в сторону неприступных столичных ворот: -Мисье, прошу, подойдите сюда. Нам с уважаемым, - Антоний кинул взгляд на его спутника будто бы перебирая библиотеку имен, дабы найти нужное ему, только что узнанное имя, а затем продолжил, обращаясь к показавшейся из-за двери макушке охранника. -Нам с уважаемым Филиппом нужно незамедлительно пройти в город. Не будете ли вы так любезны открыть нам ворота. -Ходатайство на пропуск и посещение королевского двора у меня, конечно же, при себе, - опередив уже полностью вылезшего из своей конуры сторожа, добавил стражник. -И безусловно, ходатайство это королём подписано, а так же включает в себя возможность на въезд постороннего лица, подтверждённого лично владельцем бумаги. Поскольку я уже вроде как все подтвердил, - сказал Антоний, подмигнув Филиппу, - да и я не думаю, что такой любезнейший человек как вы откажет в просьбе члену ордена Алой розы, - он плавно, даже незаметно, но уловимо для глаза показал рукой на знак ордена на груди, - я прошу открыть нам ворота. Не успев ничего возразить, охраннику только и оставалось, что подчиниться юноше. Он открыл ворота, принял ходатайство от Антония, которое сразу же принялся внимательно изучать, и проводил недоверчивым взглядом спины двух новых знакомцев, радостно идущих в город праздновать свою победу. Сторож на мгновение задержал внимание на фигуре Филиппа, наградив его всеми оскорбительными прозвищами, которые только знал, а затем спрятался обратно в свою конуру. “Да уж, а этот парень вовсе не промах, - подумал Филипп, идя нога в ногу с Антонием. -Вроде после его до боли странного приветствия он немного спустился на землю, стал говорить по людски, а потом как начал кичиться своими правами да бумажками, - он мысленно усмехнулся, переведя взгляд на Антония. -Посмотрим, чего еще в твоем омуте скрывается, парнишка”. -Кхм, Антоний, а тебе лет то сколько, - внезапно спросил мужчина, немного замедлив шаг, -а то для гвардейца, да еще и члена ордена Алой розы ты выглядишь неприлично молодым. -Мне? - удивленно переспросил парень. -Ну а кому еще? Ему что ли? - Филипп указал пальцем в сторону дедушки, стоящему чуть поодаль от дороги и рассматривающему архитектуру старинной полуразвалившийся хижины. -Ну скажем, что мне будет более двадцати, - заигрывающим тоном сказал Антоний. -Что значит “скажем”!? - мужчина резко остановился, недовольно переведя взгляд на парня. -Ну это не особо-то и важно, - ответил Антоний, оглядываясь вокруг в поисках чего-либо, чтобы перевести тему разговора. -А может быть мы выпьем? Филипп окончательно замер, будто его приклеили к земле, удивление росло с каждой минутой, как и количество вопросов по поводу его нового знакомого. В Брейденгарде не было как таковых законов, регулирующих потребление выпивки, однако многие приезжие и когда-то переселившиеся сюда люди, в особенности бывшие граждане Де Гранда, находились в особых отношениях с алкоголем. Так в уже упомянутом государстве действуют строгие правила по поводу употребления спиртных напитков, поэтому для таких иностранцев, как Филипп, очень непривычно повсеместное пьянство детей в Бристоле и его окрестностях. -Так сказать, в честь нашего успешного посещения столицы, - продолжил Антоний. -Я как раз знаю одну хорошенькую таверну здесь, неподалеку.

Антоний

-Любезный, приветствую. Нет, у меня все отлично. Генерал? Он в главном корпусе, к нему от короля повестка пришла. Не-а, я в душе не чаю, милый друг, что там. Это ты лучше у младшей кавалерии спроси, там только так слухи ходят: что ни случись, а у них уже всё прознали да разнесли, разворошили. Ладно, я пойду, у меня завал. Да, мне этот подлец, как его… ну ты понял. Все свои долги на меня повесил, а сам пошел домой отсыпаться. Ух, аж злость берет. Ну все, бывай. И смотри, не проморгай нарушителей. Уходя от проверяющего, Антоний подмигнул ему. “Вот чертяга, а старость то его ни пальцем не берет. Слаба перед таким красавцем”, - он тихо усмехнулся. Антоний петлял по коридорам главного корпуса ордена Алой розы, в поисках своего кабинета, расположение которого никак не мог запомнить. “С каждым днем здесь я все больше сомневаюсь в том, что стены не могут двигаться со своих мест. Ну права ради, каждый раз разная местность. Да на войне в окопах было легче разобраться, куда идти и что делать, чем тут выискивать…” -О, не может быть, - он остановился перед небольшой потрепанной деревянной дверью, всматриваясь в табличку, висевшую на ней, - так быстро? Это определенно мой рекорд за все эти три месяца, что я здесь. Антоний аккуратно открыл дверь, приподнимая ее за ручку: толи от старости, то ли от сырости в штабе, а может быть и от всего сразу, дверь сначала начала заедать, что было еще задолго до приезда гвардейца, который гвардейцем тогда еще даже не являлся, потом стала потихоньку разваливаться на части. Ее то собирали по кусочкам, то она заново рассыпалась, но в конце-концов на смену старого властелина этой развалины пришел Антоний, и все прелести кабинета, включая и злосчастную дверь, перешли в его владения, а значит и ответственность за их сохранность тоже перепала на него. -Да ты ж развалюха, что тебе не сидится на месте. Я ж тебя вот только чинил, - ворчал мужчина, пытаясь совладать с так и норовящей улететь восвояси дверью. -Точно, на прошлой неделе чинил, а ты. Неблагодарная… Антоний разбирал кипу бумаг, сваленных в одну кучу. Он сначала было предпринял попытку рассортировать все документы, но тут же отложил эту затею - понял, что таким заниматься явно не для него, даже несмотря на манящее удобство, которое он бы получил, распределив записи. Вместо этого мужчина решил не особо заморачиваться: он кое-как уместил все листики в одну стопку, которую, не без проблем, переместил на пол. Башня была довольно неустойчива и, вполне возможно, скоро развалилась бы, если бы Антоний, после недолгого рассуждения, не наклонил ее так, чтобы хоть она и была неровная, но опиралась о стол и при этом крепко стояла на земле. Закончив с тяжелой работой, он развалился на стуле. После такой обширной траты физических и умственных способностей Антоний уже не хотел делать что-либо еще, однако работа, а особенно работа, связанная с самим королем, не могла ждать, так что он принялся лениво раскладывать первую часть документов перед собой. Перо не хотело удобно ложиться в руку, а чернила - на бумагу. Время тянулось медленно, мысли постоянно ускользали, и он сам не мог сконцентрировать внимание на работе дольше, чем на несколько минут. “Так, а здесь у нас что, - подумал мужчина, рассматривая очередной лист бумаги. -Какой-то бунт по поводу пива, вот же придумали, бездельники, - рука сама по себе скользила по бумаге, что позволило ее хозяину ненадолго отвлечься на свои рассуждения. -Кстати о пиве. В этой таверне, как ее… кажется, “У холма”, а впрочем неважно. Так вот, в этой таверне уж дуже хороша выпивка, прям то, что надо для хорошего разговора. Да и разговор ничего так там тоже найдётся: хозяин - мужик толковый, много чего знает, по крайней мере точно больше моего, и дочки его - загляденье, разговор всегда поддержат, помогут с выбором. Правда отцом научены еще как, чертовки - чуть что, сразу предложат добавку иль что подороже впихнут. Ну ничего, жить можно. Интересно, какие у них предрасположенности будут, может даже что толкового выйдет. Хотя, с таким-то батей несомненно выйдет. Посетителей, однако, в таверне этой почти никогда нет. Если ты туда приходишь, то всегда готовься - будешь наедине с хозяином куковать, поэтому туда лучше не соваться в одиночку. Хозяин-то человек хороший, это да, но жуткий тип, ей Богу, страху нагнетает только так. А как притащишь какую-нибудь компанию туда себе, так и все другими красками заиграет: и на владельца не так сильно внимание будешь обращать, и время хорошо проведешь. А компания у меня была в этот раз, как говориться - что надо. Фил тоже хороший мужик, определенно. Да и сомневаться в этом было странно, от части, ведь в нашу королевскую гвардию каких попало оборванцев не берут… я склонен так считать”. -Вот же, ж. Стой, стой! - Антоний пробудился от своих мыслей, резко ворвавшись в реальность - он опрокинул банку с тушью, мрак уже подступал к стопке бумаг.

***

“Так, фух, вроде бы конфуз улажен. Надеюсь, этого никто не видел и не слышал”, - подумал мужчина, заходя в кабинет. Уже переступая порог, он высунул голову и посмотрел по сторонам в поисках свидетелей сего недоразумения. Убедившись, что в коридоре было пусто, он аккуратно закрыл дверь и прошел к своему рабочему месту. -Не видели, - на выдохе сказал Антоний. -Пройдем снова к моим баранам: <<Доклад о волнительных настроениях около Парлы>>… Антоний быстрым движением расправил листок бумаги, затем немного размял шею, начертив в воздухе пару кругов - точно так, как его когда-то учил гвардейский врач, дабы предотвратить постоянно мучившие его головные боли, так отвлекающие от работы. -Снова эта Парла, и что ж им там не сидится спокойно, - он подпер пульсирующую голову ладонью, другой рукой нервно макал перо в чернильницу, то и дело промахиваясь. “Ну можно же спокойно, тихо, мирно все разрешить… нет, надо опять волнения разводить, чтобы потом на меня в который раз сбрасывали всю грязную работу по устранению этого балагана, - мужчина продолжал не задумываясь вносить записи в колонки таблицы, проставлять печати и подписи там, где того требовалось, хотя иногда и в других местах, попавшихся под руку. -Что-то, видимо, это совсем не обычная неделя - точно неделя пива какая-то. Что в предыдущем деле за пиво подраться решили, что тут: “В городе Парла закрывается центральная пивоварня…” Вот и тут решили шороху навести… А ведь точно, пиво! Я ж про Фила думал, а эта чернильница мне всю мысль прервала, - он кинул взгляд на маленькую, будто бы жмущуюся в угол стола, угольно черную баночку, казалось, еще доли секунды, и она от стыда сорвется вниз, но Антоний вовремя усмирил свой яростный взгляд, вернувшись к работе. -Филипп… надо бы о нем что-нибудь разузнать. В конце концов, на одном поприще работали, оба здесь вертелись. Разве что Фил делал это с дюжину лет назад, но суть особо не меняется. Уверен, записи в архивах должны до сих пор храниться, причем начиная с самых первых членов ордена, так что дело в шляпе. Между прочим, к разговору, как он там представился? - задумавшись, мужчина прикоснулся концом пера к нижней губе”. Он редко когда брался за уборку или очистку чего-либо, и этот раз не был исключением: за долгое время непрерывной и адски тяжелой работы, измеряемой в количестве написанных гвардейцем букв, общая протяженность коих вполне могла сложиться в линию с километр длинной, весь стержень, за исключением мест, за которые владелец обычно держит ручку, испачкался в чернилах, да так, что от когда-то видневшейся там гравировки эмблемы ордена Алой розы не осталось и следа. Не засохшие до конца вязкие капли заставили гвардейца скривить гримасу, задействовав при этом все мыслимые и немыслимые части лица. В этот момент мужчина проклял все: и его неосторожный стиль письма, и состав чернил, специально производимых для нужд королевской прислуги, но имевших, в отличие от более дешевых аналогов, невыносимо ужасный, горький привкус, и то, что он до сих пор работает в этом месте, а после свое существование на земле в общем. Приступ злости и отрицания всего сущего, такой типичный для людей, случайно попробовавших эти чернила на вкус, быстро прекратился: -За-ме-нить! - буквально по слогам проговаривал Антоний, оттирая черное пятно с губ. -Сколько раз говорил, да и не только я так говорил, что нет смысла в этой навороченной Де Грандовской формуле… ей Богу, только деньги лишние с нас же дерут! Закупают-то чернила из казны, в которую мы свою долю вкладываем, а потом еще и сами страдаем из-за этого, - он взял стопку оставшихся бумаг, выровнял ее по краю, постучав пару раз по столу, и положил перед собой. “Де Грандовской. Была какая-то мысль по этому поводу, а сейчас пусто”, - мужчина еще какое-то время просидел молча, завязнув в картине предстоящей ему работы и потерянной мыли. -Де г… де… Де Вьен! - радостно воскликнул он, приподнявшись со стула, но быстро опомнился и сел обратно, оправив мундир. “То-то я думаю, что что-то забыл. Филиппа то Де Вьеном кличут. Вот и искать про него досье в архиве легче будет с такой информацией. Надо же, как хорошо все складывается!” - он поставил размашистую подпись на очередном листе, задорно влепив поверх нее штамп с изображением розы. -Осталось совсем ничего! - оценив приблизительный объем лежащих перед ним заявлений, сказал Антоний. -Нужно только поднажать, и, вполне вероятно, я сегодня вернусь домой даже раньше полуночи. Наискось пробегая глазами по старательно выведенным синим буквам, пытаясь хоть немного уловить смысл увиденных им слов, Антоний расслабленно и грациозно орудовал пером. В какой-то момент, на удивление, ему удалось поймать нотки интереса к работе, проделываемой им, но оно успело улетучится так же быстро, как и появилось. Он съежился от скрипящего звука — белое полотно сменилось темными рельефами стола, фактуру которого царапала ручка. Работа, непродолжительное время назад казавшаяся безграничной, подошла к концу. -Ой, ёй, ёй, - растеряно на выдохе сказал Антоний, - ну и влетит же мне за это, если кто-нибудь увидит. Де Градский клен как-никак. Хотя след выглядит очень даже ничего, - вглядевшись в углубление, заключил он. -Можно подумать, так и было задумано.

***

-Однако много сегодня вещей связано с Де Грандом, - в последний раз перед уходом осмотрев кабинет, сказал Антоний. -Будто заговор какой-то — вот прям везде эти великодержавцы преуспели. Аж дрожь берет. Аккуратно закрыв скрипящую дверь, он похлопал по карманам в поисках ключа. Левая рука быстро обнаружила его в складках одежды, но, к удивлению Антония, правый карман также не был пуст. Он вытащил оттуда янтарно зеленый камень, попутно расковыривая замочную скважину: ключ никак не норовил попасть в отверстие правильной стороной. Правда, самого Антония это не сильно волновало — его намного больше привлекла загадка этого таинственного проездного жетона, откуда-то оказавшегося у него. -А это что тут делает? - с неподдельным удивлением проговорил он. Антоний решил, что разберется с этим позже, и предпочел для начала выбраться из штаба ордена, дабы не нарваться на лишнюю порцию поручений. Он одолел дверь, решительным движением провернув несколько раз ключ, затем убедился, что она точно закрыта, подергав за ручку, и со спокойной душой пошел по коридору, успев забыть о только что обнаруженной находке. -Де Гранд! - спустя пару шагов его осенило. -Опять он, даже тут — в этом камне, - гвардеец снова достал проездной из кармана. Он подошел к канделябру, висящему неподалеку от него на стене, и поднес жетон под теплый свет, чтобы лучше рассмотреть его. -Ведь точно, надо же было забыть, - вглядываясь в прожилки, различимые на просвет, мямлил Антоний. -Ги Де Вьен, Филипп Де Вьен. Запомнить бы эту фамилию…

Элис

-Смотри, - чертя на земле небольшой круг, сказал Ги, - это — наша деревня. Вот это, - он обвел схематичное изображение Идэй толстой линией, - это стена вокруг нее, которую умудрились отгрохать за сутки. Элис, внимательно наблюдавшая за возникшей перед ней картиной, недоверчиво посмотрела на друга. -Не спрашивай, сам до сих пор удивляюсь. Солнце встало всего несколько часов назад, хотя, по ощущениям Элис, с момента их подъема прошел уже целый день, если не больше. Время тянулось для нее медленно, в большей мере из-за бесконечных нотаций, пояснений и советов от Ги. Давал он их по поводу и без, что очень раздражало ее, но выбора не было: приходилось выслушивать юного деда, чтобы не остаться голодной. Однако поучения Ги не прошли даром: за время с их последней битвы с костром, однозначно выигранной Элис, друзья успели обосновать себе небольшой лагерь, состоящий из пары импровизированных мест для ночлега, небольшой ямки рядом с рекой, куда постепенно просачивалась вода, таким образом хотя бы немного отчищаясь от грязи в ней скопившейся, и специально отведенного места для костра. Все то время, пока Ги пытался хоть как-то обустроить им так называемое “новое место жительства”, Элис не редко ловила парня на шепоте всех мыслимых и немыслимых молитв, посвященных Филиппу, отцу Ги, за то, что тот в свое время обучил сына всем этим премудростям — и не прогадал. Он будто знал, что когда-то его дитя вместе с еще одной девочкой умудрятся застрять в лесу на неопределённый период и без шанса на отступление. -Так, подвинься, мне места не хватает, - Ги пару раз махнул рукой в сторону Элис, а затем на освободившейся от девушки земле очертил еще один круг, но на пару размеров больше предыдущего. -Вот это будет у нас столица, а это — стена вокруг нее, - растягивая слова, дабы завершить речь вместе с последней начерченной линией, сказал парень. Затем он провел несколько стрелок, указывающих на схематичные изображения деревни и Бристола, и подписал их, каждая своим именем: -Лиза у нас дома кукует, - безуспешно выводя маленькие буквы на земле, сказал Ги. -Эта троица: дядя Алекс, принцесса и король, - засели в замке и выходить оттуда, каждый по своим обстоятельствам, явно не собираются, - бросив затею с написанием каждого имени, парень сократил слова до первых букв, чтобы не терять времени. -Получается так. Там еще правда есть наши родители, - он резко замолчал, поймав на себе неодобрительный взгляд Элис. -Ну мои… и Лизы! - чуть погодя, добавил парень, пытаясь выкарабкаться из своего положения. -Ну она же с нами, в нашей команде. Или ты ее сбросила со счетов? Думаешь, что она нам не сможет помочь? - Ги лихорадочно накидывал один за другим вопросы, чтобы переместить центр внимания с его ошибки на надуманную предвзятость Элис к подруге. -Нет, кончено, - четко ответила девушка. -Даже и не думала о таком. Она встала, отряхнула подол платья от остатков земли, прогнулась в спине, сделала несколько упражнений, потянувшись в разные стороны и подняв руки, дабы размять затекшие части тела. Затем Элис глубоко вздохнула, настраиваясь на рабочий лад, осознавая, что в таком темпе им придется прожить еще не один день, что от Ги она никуда не денется, что придется мириться с его замашками и, наконец, что ей самой придется думать не меньше, чем ее другу. -Ладно, выкрутился, молодец, - воодушевленно сказала Элис. -Но если я еще раз услышу что-нибудь подобное, проще говоря — откровенно тупое, из твоих уст, валиком с горы у меня покатишься. Понял? - она свысока посмотрела на парня, который, казалось, был готов прямо сейчас провалиться под землю от стыда. -Понял. Никаких разговоров о твоей семье, в контексте, когда ее толком нет. Понял, - пристально рассматривая землю, промямлил Ги. -И когда это ты стала такой проницательной? - шепотом в конце добавил он. -Когда надо, тогда и стала, - неожиданно для парня заявила Элис. -Я так скажу, молодой человек, вы сами себе могилу роете в данный момент. Я бы даже сказала не могилу, а вытаптываете тропинку, по которой в будущем покатитесь с горы, как я ранее и упомянула. Заметив, к слову, очевидное смущение Ги и приняв это в качестве извинения, Элис обошла схему по кругу, встала рядом с другом и положила руку тому на плечо: -Ладно, можешь выдыхать, не съем. Так что ты хотел этой штукой сказать? - она указала на рисунок. -Ну, он тут, чтобы легче было ориентироваться, - расслабившись, начал Ги. -Так сказать, чтобы визуализировать мысли и происходящее. В общем, чтобы не потеряться. А вот что ты мне хочешь сказать, это бы я послушал, - он посмотрел на Элис, как бы приглашая вторгнуться в его схему, выплеснув на нее новые идеи и предложения. -Только давай без восстания, разгрома деревни и прочей ерунды — мы уже это обсудили. Принимаются только дельные, а самое главное реальные и выполнимые мысли и соображения. -Ну, выкладывай, - спустя минуту молчания добавил Ги. -Я так полагаю, все, что у меня в данный момент в голове, тебе не понравится. -Зачем сразу так категорично? - последовав примеру Элис, парень тоже встал, дабы немного размяться. -Может что-то адекватное и умудришься сказать, кто тебя знает. -Эй! - девушка толкнула Ги, от чего тот немного пошатнулся. -Знаешь, после таких слов и говорить ничего не хочется. А ведь у тебя же наверняка у самого иди нет, вот и пытаешься меня эксплуатировать, так еще и кичишься тут не понятно чем. Она скрестила руки на груди и потупила взгляд в пол. -Я жу шучу, - холодно сказал Ги, даже не пытаясь как-либо оправдываться. -И почему это ты решила, что у меня идей? - он стал суетится, воодушевленно ища вокруг себя палку, которой ранее чертил на земле. Обнаружив ее, Ги быстрым движением метнулся сначала к ней, а потом к самому центру схемы. Он провел волнистую линию, отделенную ею часть заштриховал и подписал “лес”. Затем он нарисовал длинную стрелку, ведущую от “лесной” области к деревне. -Вот, - бросив палку, он указал двумя ладонями на полученную картину, - просто пойти в деревню, дождаться там любого прохожего и попросить его о помощи. Из банального: выйти на контакт с моими родителями, или Лизой, или ее родителями, или… Да вообще не принципиально. Так вот, - вернувшись к начатой мысли, сказал Ги, - просто попасть в деревню и спокойно жить, поживать. А там, может быть, и у короля Стефана все устаканится, и отца твоего выпустят, и, в общем, все будет хорошо, - протянув последнее слово по слогам, заключил он. -Что? - молниеносно переменившись в лице, сказала Элис. -Ты сейчас серьезно? -То есть ты на полном серьезе мне сейчас говоришь, что нам следует просто вернуться домой и сделать вид, будто ничего и не было? - не давая Ги открыть и рта, продолжала Элис. -Будто моего отца не посадили в тюрьму ни за что? Будто меня не изгнали из столицы на год, как предательницу? Будто вокруг нашей деревни, на которую в принципе никогда не обращали внимания, не построили стену буквально за одну ночь, как ты говоришь? Будто Анна не вела себя странно тогда на площади, что я видела своими собственными глазами? Будто дядя Стефан не решил ни с того ни с сего закрыть наше королевство? Будто… -Ладно, ладно, я тебя понял, не злись, прошу, - сказал Ги, почесав затылок. Он подошел к девушке, казалось норовящий разорваться от негодования, и обнял ее. Элис попыталась сопротивляться, попыталась вырваться из рук друга, но ощущения спокойствия и теплоты взяли свое — она поддалась так хорошо знакомому ей человеку, с ног до головы погрязнув в до боли родном запахе ели, постоянно веющем от Ги. -Ну все, хватит разводить нежностей, - спустя непродолжительное время сказал парень. -Все, все, отцепляйся, нам надо продолжать думать: время то бежит, - буквально отрывая от себя Элис, говорил он. -Раз тебе не нравится мой, не побоюсь этого слова, гениальный план, предлагай свои идеи. Говори все, даже то, что заведомо мне не понравиться — нужны хоть какие-то мысли. Раз по простому мы не можем, - тихо прибавил он. -Ну вообще я с самого начала хотела предложить все таки устроить бунт с помощью жителей деревни, - неуверенно начала Элис. -Но это было с начала. -А теперь? - сказал Ги, мысленно скрещивая пальцы в надежде на то, что она все таки исправиться и придумает что-нибудь более или менее приемлемое для его стандартов. -А теперь я поняла, что бунта мало, - парень безнадежно выдохнул, Элис совсем не обратила на это внимания, она пыталась довершить мысль. -Определено мало — нужно что-то еще, но вот что… не могу понять. Вот прям на кончике языка вертится, а никак поймать не могу. Ощущение такое — странное, но что оно означает и что нужно сделать не понятно. -Не понятно, потому что тебе даже твоя голова дурная говорит, что нужно забыть об этой идее, - бросив взгляд на приунывшую Элис, сказал Ги. -Я же тебе объяснял. -Ну да, объяснял, - неуверенно ответила девушка, но тут же продолжила. -А еще буквально только что сказал, чтобы я говорила все свои предложения. Так что стой и слушай, раз у самого ничего. Поскольку тебе так не нравиться бунт, отложу это на потом. До того момента, как хотя бы поймаю это что-то, вертящееся на языке, - выпрямив спину, заявила Элис. Она ходила из стороны в сторону, делая несколько шагов то вперед, то в обратном направлении, чесала затылок - выражала мыслительную деятельность. Ги в это время озадаченно плюхнулся на ранее пригретое им место и стал ждать новых просветлений подруги. Другого выбора, как он думал, у него не было. Парень развлекал себя, как мог: рисовал различные узоры на земле, рассматривал его импровизированную ручку из дерева, вглядывался в реку, находящуюся неподалеку, пытался угадать, какой в тот момент стоял час, размышлял над жизнью во дворце и за его пределами, кривился от представления реакции его родителей на потерю камня и на остальные малоприятные события, произошедшие за последние дни. -Есть мысль, слушай, - вытащив из размышлений Ги, с ног до головы увязшего в скуке, сказала Элис. -Вот смотри, ты хочешь, чтобы мы просто вернулись в деревню и сидели там, как ни в чем не бывало. Так? - дождавшись положительного ответа от парня, она продолжила. -А я хочу устроить бунт. Ну, если точнее, сподвигнуть жителей деревни пойти против самодурства дяди, если хочешь - короля. Так? - девушка сделала символическую паузу и через мгновение, не обратив внимание на Ги, пытавшегося что-то сказать, преступила к завершению речи. -Очевидно, нужен компромисс, потому что в ином случае каждый из нас будет стоят на своем до конца. Поэтому я предлагаю поступить так, - продолжала говорить Элис, переместившись ближе к схеме, - нам с тобой должно быть предельно ясно, как летний день, что в королевстве все же что-то, да произошло. И даже не возражай. Так же нам должно быть понятно, что проблем правда куча, начиная от моего отца, который, напомню, сейчас сидит в темнице почти ни за что, заканчивая, Господи, стеной… нет, СТЕНОЙ, построенной за одну, ОДНУ ночь. Так, на заметку, знаешь, обычно стены вокруг целого поселения настолько молниеносно не строят, учитывая еще и то, что на протяжении двадцати лет до этого всем было абсолютно параллельно на нашу деревню и ее защиту. Прояснили? Отлично. С этим надо что-то делать, - небрежно показывая на рисунок пальцем, говорила девушка. -Твое “сидеть на попе ровно” возможно осуществить только в том случае, если в стране все будет мирно. А сейчас явно не такое время, поэтому, чтобы прийти домой и не беспокоиться ни о чем, мы должны своими руками заработать себе право на это. Право, на спокойную жизнь и понятные действия со стороны правителя. Мы не сможем засесть в камыши, пока их раздувает ветер снаружи — будет просто невозможно поддерживать иллюзию спокойствия. Мы просто обязаны заполучить уверенность в завтрашнем дне: не только для нас самих, но и для всего нашего бесхребетного народа, который надо постоянно подталкивать раскалёнными кочергами, чтобы они говорили свое мнение, а не ложись под вышестоящих. Ты сам это знаешь и, что самое главное, сам этого хочешь. Хочешь мира и спокойствия, да банальной человеческой уверенности. И ты и сам прекрасно знаешь, что в данной ситуации без борьбы этого не получить. -Так что, - участив дыхание после такой эмоциональной и длительной речи, сказала Элис, - если ты все же хочешь расставить все по полочкам. Если ты все еще хочешь усмирить ветер… нет, я бы сказала — бурю. Придется для начала разогнать ее до размеров торнадо собственноручно, чтобы потом также своими руками и задушить. Как говориться: “Я тебя породил, я тебя и убью”. -Ну ты и завернула: “Я тебя породил, я тебя и убью”, - усмехнувшись, сказал Ги. -А еще более пафосно нельзя было? -Ладно, ладно. Твоя вязала. Должен признать: в кое-то веке ты права, - спустя мгновение продолжил он. -Ну не надо так на меня смотреть, я серьезно. До меня дошли все вот эти твои: мы по сути хотим одного и того же, только мой бунт - это процесс, а твоя мирная жизнь - результат; мы должны работать сообща, чтобы достичь наших целей, потому что они неразрывно связаны; хаос стремиться к порядку; только мы можем открыть глаза людям вокруг нас, которые давно оставили попытки что-либо сделать; и другие твои, признаюсь, от части очень импульсивные идеи. -Что ж, как я понимаю, - Ги встал с земли, отряхнулся и стер ботинком ранее выведенную им схему, - где-то здесь и начиняется наше путешествие по возвращению мира и спокойствия. Путешествие длинной в жизнь, но лучше, конечно, закончить побыстрее. Антоний -Серьезно, ни одной банки? - удивленно спросил Антоний, немного разведя руки в стороны. -Нет-с, сынок, все, как на зло, недавно закончились. -И не привезли? - растеряно почесав затылок, сказал он. -Нет-с, не привезли, - раздосадовано ответила старушка, роясь в коробках, которые, казалось, были старше не то, что Антония, но и ее самой. -Вы же знаете-с, что там у них происходит, - она приподняла брови и кивнула головой в сторону плеча. Он не особо любил посещать левое крыло ордена, поскольку был убеждён, что оно полностью, от стен и до потолков, было пропитано специфичным старческим запахом и неким своеобразным духом прошлых лет. Большинство из служащих там людей не вызывали в нем теплых чувств, так как относились к нему то как к ребенку, излишне нянчась и картинно воспевая каждый его шаг, то как к человеку, которого иногда доводится встретить на самой далекой, самой грязной и унылой улице Бристола, человека, которого обычно все обходят стороной, пытаясь спрятать открытые участки кожи, чтобы уберечься от проклятия, стараясь незаметно выглянуть исподтишка, что редко получается удачно, а потом обсудить эту новость с местными барышнями или соратниками. Мало какой человек полюбит такое отношение к себе, вот и Антоний невзлюбил. Однако один кабинет отличался от всех других: там было тепло, уютно, в воздухе угадывались нотки аромата сладких пряников, даже несмотря на едкий чернильный запах, будто осевший пылью на полках. К его сожалению, он нечасто заглядывал сюда, так как тушь заканчивалась не сказать, чтобы быстро, а комнатушка находилась слишком далеко и глубоко в здании, так что для посещение управительницы приходилось пересекать полностью все левое крыло, что доставляло мало удовольствия. Женщина, заведующая этим маленьким домом, а заодно и выдающая всем новые банки чернил, перья и другие канцелярские принадлежности, была на вид чуть старше шестидесяти, однако Антонию от чего-то нравилось считать ее многовековой старушкой, будто вылезшей из сказок, которые когда-то в детстве ему читала мать. Она всегда была на месте, никогда не унывала и никто не мог застать ее в врасплох за чем-либо, кроме непрерывной работы. Зайди к ней в любое время, а она будет либо письма перебирать, которые ей поручили соседние отделы, либо прибираться, либо остатки запасов пересчитывать, ревизию проводить, может она будет принимать гостей, выдавая им нужные материалы, а может будет просто просматривать свои записи в попытках предугадать, кто следующий придет к ней за очередной баночкой туши или пером. Так и в этот раз, когда Антоний, предварительно несколько раз постучавшись, заглянул к ней с обычной просьбой, дама не сидела без дела. Она перебирала завалы старых коробок, откуда-то оказавшихся в ее идеальном пряничном домике. -А что мне делать тогда? - потупив взгляд, спросил он. -У меня-то тоже все закончилось. Нуль, так сказать. -Сынок, ты меня извини-с, но я сама ничегошеньки не знаю, - томно вздохнув, сказала она. -Мне самой ничего-с не сказали. Просто вот-с это все, - женщина указала пальцем на гору хлама, - сгрузили-с и поделом. Что-то неладное назревает-с, сынок. -А ты отдохни пока, - заметив задумчивый взгляд Антония, продолжила она. -Чайку-с попей, делом своим, юношеским, займись. Сам-то постоянно в работе-с, поди. -Не вам мне об этом говорить, мисс, - подметил он, немного усмехнувшись. -А я то что-с, - устало говорила женщина, прервав на мгновение свои картонные разборки. -Я на том свете отдохну-с, пожалуй, А сейчас для вас, для молодых постараюсь-с, чтобы вам проще жилось. Она помахала рукой перед лицом, отгоняя пыль, застывшую в воздухе, а затем снова принялась за работу. -Не говорите так, вам тоже нужно отдыхать, - на выдохе сказал Антоний. -А то так себя раньше времени в могилу сведете, а оно ни вам, ни нам не надо.

***

-Здравствуйте, принцесса Анна, - быстро и робко проговорил Антоний, уступая место для пути девушке. Она кротко кивнула, сделав еле заметный, но несомненно элегантный реверанс, и поспешно удалилась из поля зрения гвардейца дальше в покрытый мраком коридор. Антоний на мгновение застыл, смотря ей вслед, но как только подол платья принцессы окончательно скрылся в темноте, он опомнился и, немного встряхнув головой, прошел в библиотеку. Гвардеец решил забрести откровенно говоря от скуки, ведь работу, которую он мог закончить, он уже завершил, а все остальное, неподвластное ему, а, иначе говоря, требующее новую баночку чернил, он довершить был не в состоянии. Постояв какое-то время в оцепенении у каморки многовековой старушки, он неожиданно вспомнил о вчерашнем открытии, как он думал, семьи Де Вьен. На самом деле Антоний не был уверен близкие ли Ги и Филипп родственники и родственники ли они вообще, но, поскольку он не смог навскидку вспомнить каких-либо знакомых с такой же фамилией, он условился думать в ключе их, как минимум, дальнего родства. Он уже смутно помнил лицо молодого парня, которого он встретил примерно на том же месте, где и сдружился с Филиппом, однако не унывал и надеялся все таки разузнать подлинность отношений этих людей. Проездной жетон, переодически позвякивающий в кармане о пару серебряных, также скоро был присвоен во владение Ги, а соответсвенно и всей фамилии Де Вьенов. После недолгих, но искрометных рассуждений Антоний сопоставил факты и был почти полностью уверен, что владелец этого камня никто иной, как Ги. По крайней мере все указывало на это: одежда парня зеленая - жетон тоже, зеленую одежду носят, на сколько он помнил, только в Идэй - и камни такой формы (толстый блинчик овальной формы, немного приплюснутый по краям) тоже, по его воспоминаниям, выдавали только жителям этой деревни и, наконец, самое главное - по воспоминаниям Антония, которые он, с немалыми усилиями, вытащил из головы, подобрал он этот камень именно на том месте, где он встретил Ги, так еще и сразу после разговора с ним! Казалось, такие простые рассуждения понятны любому мимо проходящему мальчишке, однако Антоний гордился проделанной им работой. С самого детства он испытывал проблемы сначала с запоминанием информации, а следом и с построением логических цепочек и взаимосвязей. Он никогда не мог усидеть на месте или сконцентрировать внимание на одном деле, в особенности на долгих раздумьях или решениях задачек. Родители его были не бедны, но и не слишком богаты. Они всегда старались обеспечить своего единственного наследника самым лучшим, что только могли ему дать, будь то еда, одежда или образование. Дело не обошло и медицину. На кануне 15-ти летия, во время, когда совсем скоро предстояло проявление его предрасположенности, Антоний почти каждый день свой день проводил в компании врачей. В какой-то момент даже казалось, что уже все, как-либо причастные к лечебному делу, люди виделись, разговаривали и осматривали мальчика, однако никому так и не удалось исправить эту проблему. Родители были убиты горем и абсолютно не знали, что им дальше делать, ведь настолько же сильно, насколько они хотели хорошего будущего своему ребенку, они боялись за свое положение в обществе, с каждым новым посещением лазаретов сходившим на нет. Сам же Антоний, хоть и не мог долго удержать одну мысль за хвост, но смог приспособиться к своему положению, найдя различные искусные способы запоминания информации и структуризации мыслей. Так вступив на порог “новой жизни” - так называли отрезок жизненного пути человека, после приобретения тем предрасположенности - юноша был вполне уверен в своих силах стать достойной частичкой общества и, на удивление его родителей, все стало складываться неимоверно хорошо. Как утверждала его ныне покойная бабушка: “Дело-с тут в предрасположенности, не иначе как посланной потомку нашему самим богом-с, за его добросовестные деяния”. И хотя Антоний противился этому заявлению и был уверен в том, что большую часть работы он проделал сам, сложно было отрицать вклад его скоро проявившейся способности - он стал чувствовать тепло наслаждения, коим обычно наполняются люди при активации их предназначения, в те моменты, когда, напрягая свою память и концентрацию, он строил догадки, пытался докопаться до истины и анализировал произошедшие события. С того момента направление жизни Антония несколько изменилось: он окончательно определился с будущим местом работы, поступил в военную академию и увлекся детективными рассказами, которые разыскивал во всех книжных магазинчиках города. И вот, полный восторга и наслаждения, он стоял посреди громадных шкафов в, казалось, бесконечной архивной части библиотеки Ордена Алой розы. Только зайдя туда, он перекинулся парой слов с библиотекаршей, спросив где находится архив и показав ей удостоверение гвардейца, дабы она допустила его туда. Правда, вопрос о цели его визита немного смутил Антония, заставив замешкаться, но, не сообразив ничего более умного, он решил выдать все как есть и немногословно сказал, что ищет документы на бывшего члена Ордена. Женщина с невероятно прямой спиной, стоящая за стойкой регистрации, оценивающе пробежалась по нему глазами, но не стала брать его ответ в голову и указала костлявой рукой путь. Антоний, потеряв счет времени, копался в ящиках, тщательно перебирая папку за папкой, находясь в предвкушении того наслаждения, которое он получит при изучении документов на Филиппа. Особенно его пленяла мысль о раскрытии факта наличия или отсутствия родства между ним и Ги, ведь от такого опыта он точно получил бы еще одну порцию приятного тепла. Добравшись до никак не помеченных ящиков, Антоний предположил, что это и есть то, что он искал, на основе того, что все предыдущие были старательно пронумерованы, а на ручке каждого были подписаны фамилии гвардейцев и года их службы. И он оказался прав: в квадратной прорези на самом верху стопки виднелось изрядно потрепанное дело, название которого гласило: “Филипп Де Вьен”. Антоний приоткрыл папку, уже ощущая на самых кончиках пальцев легкое покалывание и распространяющееся по телу наслаждение: -Филипп Де Вьен, - тихо проговаривал в слух он, знаменуя таким образом свою победу, - член Ордена Алой розы, по совместительству генерал королевской кавалерии. Мужчина медленно просмотрел пару первых страниц, не особо обращая внимание на текст, но пытаясь до мелочей прочувствовать мгновение ноток тепла, постепенно рассеивающегося за пределы его тела. Затем в порыве неожиданно нагрянувшего любопытства он перевернул папку и открыл последние страницы, где прочитал: -Указание от * числа, **** года о призыве господина Де Вьена в столицу государства Брейденград - Бристол. Повод: объявление его величества, короля Стефана, о созыве прежних членов гвардии, являющихся иммигрантами, для проведения политики антиреволюционного движения со стороны малых наций в связи с нестабильной политической обстановкой между Брейденгардом и такими державами, как Крейг и Де Гранд…

Анна

Продвигаясь все дальше, в глубь неосвещенного, покрытого мраком коридора, девушке становилось все сложнее отличать силуэты проходящих мимо людей и предметов, встречавшихся на пути. Свет оставался позади, совсем слегка обличая многовековые портреты правителей, висящие на стенах. В этот момент, когда Анна пробиралась по нескончаемым лабиринтам замка, она должна была проводить свое время в библиотеке, умиротворенно сидя в самой глубине залы. Именно там, в укромном местечке, скрытом от посторонних глаз рядами двухметровых стеллажей, принцесса изучала иностранные языки, читала литературу и старалась впитать в себя как можно больше, дабы соответствовать уровню интеллигенции члена королевской семьи. Обычно, это были одни из немногих часов, когда ее не беспокоили и она могла заниматься исключительно интересными ей делами, однако в этот раз что-то пошло не так. Анна старалась внимательно вглядываться в окрестности, дабы хотя бы примерно понять, в какой части здания она находится, но глаза все равно ее подводили, а непонятный, но очень едкий и противный запах бил по обонянию на каждом шагу, застилая девушке сознание. Единственным ориентиром в тот момент могли послужить лишь картины, на которые принцесса с самого детства засматривалась часами, так что, спустя некоторое время блужданий, она оказалась в нужном месте. Анна чуть было не показалась из-за угла, опрометчиво задумавшись о последних событиях, однако она успела среагировать и мгновенно юркнула обратно в тень, прислонившись спиной к потертой от старости стене. Девушка на мгновение высунула голову, чтобы удостовериться в наличии стражи, но, к ее удивлению, дорога была свободна. Она аккуратно вышла на середину прохода. Выражение ее лица менялось с каждой секундой, изображая диапазон эмоций между удивлением, смешанным с приятной гордостью за свою удачу, и постепенно охватывающим волнением, вызванным отсутствием хотя бы малейшего понимания причины такого невероятного везения. Тихо, как грациозная лань, Анна двинулась к массивной двери, располагающейся в середине коридора. Наконец-то ее взгляд смог отдохнуть - на стенах висели еле державшиеся старенькие канделябры, однако с работой своей они справлялись приемлемо. Девушка бесшумно подошла к двери, простиравшейся от пола и вплоть до самого потолка, бросила мимолетный взгляд на петли, оценивая шум, который они в перспективе могу издать при ее открытии, в поседений раз осмотрелась по сторонам, а затем медленно отодвинула створку, которую в обычных ситуациях используют для подачи еды. Чувства ее напряглись до предела, так что, когда ее слух поймал малейшее шуршание, отдаленно напоминающее ходьбу, она сразу засуетилась, резко задвинув окошко обратно. Непонятно для нее самой, Анна то ли готовилась бежать то ли, наооборот, застыть на месте в надежде, что ее никто не заметит. Шум стих. -Еда? Да ладно, так рано? Сегодня что, праздник? - неожиданно раздался глухой звук из комнаты. Слова были трудно различимы, голос был уставший и вялый, но это нисколько не смутило Анну. Она обрадовалась: -Дядя Александр? - девушка проговорила это тихо, так что мимо проходящие люди не смогли бы ее услышать, но звук слов при этом был достаточно силен для того, чтобы собеседник по ту сторону двери точно уловил вопрос. Несмотря на отсутсвие ответа, девушка решительно отворила окошко. Ее силуэт, заслонявший слабый свет свечей, дал заключенному возможность рассмотреть ее лицо. В мгновение томной тишины, тянувшейся, казалось, несколько десятков минут, они оба, Алекс и Анна, пытались распознать в друг друге знакомые лица: и если мужчина был в замешательстве от того, что в последнее время ему составляла компания лишь темнота, гадкая еда и отвратительный запах, витавший вокруг, из-за чего он плохо помнил не то, что черты принцессы, а даже свою родную дочь, то девушка не могла разглядеть в глазах Алекса ту былую искру, которая всегда так и норовила выскочить наружу. -Дядя, - решила прервать молчание Анна, примкнув ближе к двери. -Извините, но помочь я вам пока что не могу, - продолжила она, снова не получив никакого ответа, -однако у меня есть деловое предложение. Я смутно понимаю, что происходит у отца и в королевстве в целом, но непременно хочу разобраться с этим. Я не знаю как, что для этого нужно, что точно стоит сделать, а что нет. Кому верить, а кому нет - я тоже не в состоянии понять… но то, что я точно в состоянии понять, так это то, что происходит что-то страшное. Я хочу в этом разобраться и, к сожалению, без вашей помощи я не смогу это сделать. Я определенно не поддерживаю решения отца, но я и не могу их опровергнуть, так как не имею достаточно опыта. Я хочу услышать от вас какие-либо идеи и предложения. Хочу построить план, который сможет сменить курс внешней политики моего отца. Хочу понять, как исправить сложившуюся ситуацию и, самое главное, хочу понять, почему мы имеем то, что имеем… И я считаю, что со всем этим ворохом проблем можете помочь мне только лишь вы, и я надеюсь на наше благотворное сотрудничество. Я надеюсь, что мы сможем докопаться до истины, найти превосходную причину сложившихся обстоятельств и сможем ей противостоять. Я надеюсь, что это все реально и что у нас есть хоть малейшая возможность превратить мои планы в жизнь. У меня есть некоторые люди, которым решительно можно доверять и которые несомненно смогут помочь нам в этом нелегком деле. Также у меня, как у принцессы Брейденгарда и будущей наследницы престола, есть некоторый ряд привилегий и полномочий, которые я тщательно изучила и которыми я готова воспользоваться. Так что я надеюсь, что вы… -Много слов. Анна подняла голову и увидела прямо перед собой неестественно бледное лицо Алекса, который за время ее рассуждений, в ходе коих девушка часто погружалась в свои мысли, не обращая внимания на окружающий ее мир, успел воспрянуть духом и переползти из одного края комнаты в другой. -Это называется революция, - уголки губ Алекса вздрогнули, предполагая улыбку, сил на которую у него не оставалось. Он облизнул иссохшие и изрядно потрескавшиеся губы, сглотнул, чтобы смочить горло, а затем продолжил: -Хочешь, называй это бунт - не принципиально. Аня, я тебя понял, - пронзительно посмотрев на девушку, казалось, собиравшуюся возразить, сказал Алекс. -Надо называть вещи своими именами - с этого и начинается правда, а она нам в этом деле непременно пригодиться, - он вяло подмигнул, а затем посмотрел Анне прямо в глаза, что было сделать сложно, так как, несмотря на небольшой поток света, проступавший в комнату, его зрение все еще не привыкло к какому-либо освещению. -О, а как ты сюда пробралась? - неожиданно бойко отозвался мужчина. -В прошлый раз тебе, если мне память не изменяет, отворот поворот дали…

Альберт

Журчание воды всегда, сколько Альберт себя помнил, производило на него успокаивающее действие. Создавалось ощущение, будто одним осенним пасмурным днем под звук дождя близкий ему человек напевал какую-то мелодию. А когда погружаешь под поток теплой воды прохладные руки, казалось, будто этот до боли родной и знакомый человек сливается с тобой воедино посредством объятий. Именно это было одной из причин, почему таверна “У холма” всегда закрывалась позже пложенного, а дочери ее хозяина могли часы на пролет болтать друг с другом о посетителях, приходивших в этот день, даже не задумываясь о то, чтобы пойти спать. Обычно Альберт расправлялся со всеми бытовыми делами неприлично быстро, но когда дело доходило до мытья оставшейся посуды, дело затягивалось на часы. К этому времени из источников света оставались лишь небольшие свечи, украшающие барную стойку, так что мужчине приходилось разглядывать малейшие пятна по несколько минут, что еще больше оттягивало конец рабочего дня, а поскольку Альберт терпеть не мог малейшие помарки, спустить себе с рук грязноватые бокалы он был не в состоянии. Однако в таком ритуале был и плюс: под мелодичное журчание воды, длившееся порой часами, хозяин таверны успевал обмозговать все мысли, скопившиеся у него за прошедший день. Этот раз не был исключением. После неожиданного визита самой принцессы Анны и не менее неожиданного визита не очень-то церемонного господина с кожаным чемоданом, Альберту было над чем подумать. Как и всегда, сначала он мысленно рассортировывал летающие в голове обрывки фраз и слов от наименее важных к наиболее. Затем, где-то за один-два вымытых стакана, он быстро проходился по не особо нужным, но интересным вопросам, мгновенно давая на них ответы. Далее же, на протяжении всей оставшейся в тазике посуды, он кропотливо, как скульптор работает над статуей, слой за слоем раскрывал главные мысли, ища их первоисходную причину, и старался, посмотрев на них с разных сторон, дать объективный ответ. -Папенька, а о чем вы с принцессой Анной разговаривали? -Да, о чем? А то нас прогнал, но нам же тоже интересно! Альберт, чуть не выронив из рук скользкую тарелку, осмотрелся по сторонам. Поймав взглядом дочерей, сидевших прямо перед ним за браной стойкой, он попытался опереться на что-нибудь, чтобы перевести дыхание. -Ой, мы вас напугали? -Извини нас, отец, просто мы тут уже давно сидим, да? - Кира подтолкнула Клэр в бок, та кивнула в ответ, стараясь сделать максимально утвердительное выражение лица. -Старого в могилу сведете, - пробурчал себе под нос Альберт. -Погодите, а что вы вообще тут бродите? Видели вообще время суток? На дворе глубоко за полночь. Бегом в кровать! - немного оживившись, приказным тоном скомандовал мужчина. Девочки, несмотря на недовольство, поняли, что им все таки стоит проследовать в свою комнату, но было понятно, что готовится ко сну они явно не собираются. С уходом сестер на второй этаж, зал опустел от недовольного бурчания, сменившись вязкой тишиной, периодически разбавляемой катанием воды. Помотав головой, Альберт быстро домыл отдавшуюся посуду. Спустя мгновение он уже вытирал последний бокал, который незамедлительно отправился на отведенное ему место, среди рядов таких же как он оттертых до блеска стекляшек. Мужчина медленными шагами прошел к началу лестницы, попутно осматривая заведение на предмет случайно затесавшегося беспорядка. Не найдя ничего, раздражающего глаз, он уже был готов вступить на первую ступеньку, однако в этот момент что-то переменило его планы. Он стремительно переместился в другой конец таверны, проверил заперта ли дверь и, убедившись в надежности замка, проследовал к одному из высоких шкафов, стоящих за барной стойкой. Подставив табуретку, Альберт заглянул на верхнюю полку. Среди оставшихся после уборки Клэр небольших участков пыли, которые сразу бросились ему в глаза, и привычных банок со специями да никому не нужных пустых склянок, отбывавших свои года жизни на самой дальней полке, он обнаружил открытую бутылку коньяка, а также небольшие следы помады на ее горлышке. Зачатки злости на дочерей быстро сменились облегчением, когда мужчина бросил судорожный взгляд на один из углов задней стенки стеллажа. Он осторожно нащупал перепад высоты, где дерево сменялось холодным бетоном, а затем и углубление в стене. Раздался щелчок. Настолько быстро, насколько смог бы человек в его возрасте, он спустился с табуретки. Шкаф стал двигаться, а на его месте образовался проход, ведущий в загадочное и еще более темное, чем главная зала, помещение, уходящее далеко вглубь здания. Напоследок прислушавшись к обстановке вокруг, Альберт нырнул в темноту.

***

Сидя на потрепанном временем кресле, мужчина не торопясь перелистывал страницы отчета за последние дни, каждый касаясь кончиков пальцев языком, чтобы было легче перебирать листы. Через некоторое время он переместился за стол, где среди кипы бумаг, так и норовящих упасть на пол, Альберт взял одну форму, разработанную им лично и, в основном, предназначенную для деловых заметок. Сводка за * число * месяца **** года. Аккуратно вывел мужчина, бросив мимолетный взгляд на календарь. В последнее время дни все чаще стали походить друг на друга на столько, что он часто забывал посреди недели какая в тот момент была дата, мог перепутать месяц, день недели и даже время суток перестал корректно различать. Каково это - ложиться спать раньше восхода солнца - Альберт и вовсе вспомнить не мог. От Альберта, Вашего покорного слуги, к Королю Стефану III Лембергу. Обновлений по делу не наблюдается - изменения волнообразные, но резких скачков не предвидится. Связь с северным блоком прошла успешно, информацию они получили успешно. Подмечу, что скорее всего понадобятся непредвиденные расходы в пределах допустимой суммы. Связано это с недавним инцидентом в малом секторе И., надеюсь на Ваше понимание и снисхождение. Новости не только плохие. Успешно прошла встреча с Принцессой Анной. Как Вы и просили, выкладываю дословно идеи, прозвучавшие в диалоге, ничего не утаивая: Звучала тема о последних событиях. Принцесса высказывала свое недовольство вашей внешней политикой и просила совета (я ответил ей в соответсвии с Вашим указанием). Затем она спрашивала мои мысли по этому поводу, где я, конечно же, как Ваш верный слуга, высказал в нейтральной форме согласие с Вашими идеями и постарался посеять зерно верных мыслей в юной голове. Также стоит заметить, что Принцесса Анна упомянула, что никому до селе не известно об ее революционных идеях. Кратко говоря, она нуждалась в том, чтобы кто-либо на стороне, не причастный к политике Королевского дома, выслушал ее мысли по этому поводу. Работу я свою выполнил. Еще она упомянула “людей”, которым она доверяет и которые, по ее мнению, встанут на ее сторону. Уточнений никаких не последовало (я пытался это разузнать, прошу принять во внимание). В ожидании Ваших дальнейших указаний. Ваш покорный слуга, Альберт. Мужчина уже собирался поставить перо в специальную подставку и сложить письмо пополам, как вдруг опомнился. Судорожно, чтобы не потерять мысль, он дописал на краю листа: “P.s.: Вероятно, к моему большому сожалению, Принцесса Анна больше не захочет видится со мной. Только в Вашей власти остается решать: почему. Я осмелюсь предположить, что на это есть две возможные причины: первая - Принцесса заподозрила что-то неладное (в чем я склонен сомневаться) и вторая - Принцесса боится, что Ваше величество может прознать об ее делах, или она уже подозревает Вас в этом (в любом случае, не берите это себе на ум, Ваше Высочество. Это всего ишь мысли вашего покорного слуги). Быстро пробежавшись взглядом по письму и удостоверившись в отсутствии помарок, Альберт промакнул край конверта смоченной тряпкой, затем аккуратно вложил туда бумагу. Капля горячего сургуча быстро превратилась в завораживающую печать с рисунком алой розы, шипастый стебель которой образовывал лаконичную рамку вокруг бутона. Лежа одно во мраке полупустой каморки, послание томилось в ожидании следующего дня - путешествия прямиком в королевский замок.