Прости мне этот детский каприз

      Паром приблизился к пристани. Вскоре небольшой поток людей заполнил её и после стал растекаться по всему порту. Вдруг отец оживился и качнулся вперед, в нерешительности вглядываясь в лица людей, но не прошло и пяти секунд, как он двинулся прямо в поток. Мама поторопилась за ним, а я остался на месте. Мне было интересно самому различить среди беспечных туристов того самого Капрала Леви.       Я посмотрел в сторону направления отца и стал разглядывать людей. Пригляделся. Среди ярких и воодушевлённых туристов лавировал невысокий невзрачный человек. Он был одет в серый строгий костюм, но из-за наброшенного на плечи пиджака и легкой полурасстёгнутой рубашки, не создавалось ощущения того, что одежда официальная. Его темные волосы были грубо подстрижены, а фарфоровое лицо абсолютно ничего не выражало: полураскрытые глаза, под которыми залегла фиолетовая гладь, смотрели прямо, а губы были зажаты в тонкую ниточку. Лишь когда он заметил моего отца, кончики его губ содрогнулись вверх, создавая легкую ухмылку. Позади него мелькала миниатюрная девушка, на вид не больше двадцати пяти. Несмотря на ахроматические оттенки её комбинезона, она выглядела очень эффектно. Рыжие короткие волосы развевались на ветру, они пушились, и лучи солнца проглядывали сквозь них, разбрасывая по локонам золотистые блики. Её зрачки метались из стороны в сторону, а губы изображали самую искреннюю улыбку. Я почесал затылок. Прямо инь и янь.       Через несколько секунд они приблизились друг к другу. Отец сжимал руку гостя, а тот стоял перед ним и решительно, отчётливо проговаривая каждую букву, говорил о чём-то. Рядом с ними оживлённо размахивала руками мама, принимая сумки у спутницы гостя, при этом бодро переговариваясь с ней. Вскоре они завершили свои приветствия и направились к машине. Я подошёл к ним, чтобы принять вещи у матери. Первым обо мне вспомнил отец. — Oui, — отец заикнулся, глядя на британцев, — Конечно! Леви, madame Петра, наше знакомство ещё не подошло к концу. Наш сын, Эрен. Эрен, это monsieur Леви et madame Петра.       Он отдалился от гостя и подошёл ко мне, взяв меня за плечо. Его спутница, Петра, приветливо улыбнулась, а сам Леви со строгим интересом рассматривал меня. Я решил заговорить на английском. — Добро пожаловать, — я вытянул руку вперед, протягивая незнакомцу. — Nous sommes sincérement reconnaissants Mr Eren, — гость протянул руку в ответ, теперь уже безразлично глядя на меня. Его рука оказалась крепкой и сухой.       Все вокруг кроме нас двоих задорно посмеялись. — Леви неплох во французском, — пояснил отец. — Думаю, я поспособствовал этому в прошлом, — Он улыбнулся нам.       Аккерман отпустил мою руку и вернулся к Петре, а та аккуратно взяла его под локоть и проговорила: — Да, вы совершенно правы, Доктор Йегер. Если бы не Леви, я бы общалась с вами с помощью жестов, — Она мило улыбнулась. — Какое совпадение язык жестов - это заслуга Франции и Германии, даже если бы вы общались с нами жестами, вы бы уже были наполовину француженкой, ещё и немкой, — отец лучезарно рассмеялся и проводил всех к машине.       Я, мама и Петра расположились на задних сидениях, а Леви сел на переднее кресло рядом с отцом. Все общались между собой, но в частности отец и мать расспрашивали гостей про их жизнь, а в перерывах рассказывали про Париж, проводя «автомобильный тур» по городу. Я смотрел в окно и засыпал, только изредка прислушиваясь к рассказам приезжих. Леви был немногословен, а вот Петра наоборот так и стремилась рассказать всё, что происходило в её жизни, особенно после появления в ней капрала. И всё же, я больше спал, чем слушал. Иногда машина останавливалась и все выходили, чтобы посмотреть на достопримечательности, попадающиеся по дороге. Два раза я отказался покидать салон автомобиля, в третий притворился спящим, а на четвертый раз про меня уже забыли. Последнее, что я видел из окна машины перед тем, как окончательно провалиться в сон, это взбудораженную Петру, махающую двумя крепами в руках безмятежному Леви, стоящему где-то в стороне от неё.       К нашему дому мы подъехали к полудню. В это время как раз начинался лёгкий обед, и, выгрузив чемоданы из машины в дом, все принялись подтягиваться к кухне: вино разливалось по бокалам, стол украшали многочисленные рыбные, мясные и сырные тарелки, пиалы с зелёным салатом и корзинки с хлебом были разбросаны по праздничной скатерти, а от лукового супа исходил густой ароматный пар. Уместившись за столом, все дружно принялись за еду. — За наших дорогих гостей! Bienvenue! — отец поднял тост, и все шумно поднялись из-за стола. Через мгновение бокалы синхронно поднялись и приблизились к губам. Я чувствовал, как вино разливалось по моему горлу, и понимал, что пробую на вкус осадок прошлой ночи. Из моих мыслей меня вырвала реплика мамы. Я поднял голову. — Сколько вы уже вместе? — Она заинтересовано смотрела на Леви и Петру, ожидая, когда один из них начнёт говорить. Петра живо отложила ложку и принялась рассказывать. — 2 года. Мы работали вместе в одном отделе, там и познакомились. Потом Леви повысили, я оказалась в числе его подчинённых, и мы стали общаться теснее. Хотя, мне кажется, что между нами сразу проскочила искра с первого дня знакомства! Как увидела Леви в первый раз, все мысли только о нём и были. Ох, как мои родители перепугались тогда! Вся ветреная, задумчивая, мечтательная. А когда папа узнал, что мой потенциальный муж меня старше больше чем на 10 лет, он сам к нему пошёл беседовать. Как вспомню… — Петра болтала на одном дыхании. Её лицо краснело, а улыбка расползалась на лице по мере приближения рассказа к концу.       Несмотря на столь светлые воспоминания казалось, что Леви вовсе не причастен к этой истории. За время рассказа он ни разу не взглянул на объект своей любви, лишь изредка останавливая приём пищи. Скорее, он выглядел утомлённым и скучающим. По-началу я заметно стушевался при виде его безразличия. Возможно, он лишь из тех людей, кто не любит выставлять свои настоящие эмоции и чувства напоказ, но вскоре я понял, что это совсем не напускное равнодушие. Мне даже стало чуть жаль Петру за то, что ей приходится жить с таким неприятным типом.       Все вдруг замолчали. Когда я поднял глаза, увидел, что все взгляды за столом устремлены на меня. — Эрен, всё хорошо? Ты какой-то угрюмый, — мама помахала рукой перед моим лицом. Видимо, слишком усиленно раздумывал и прокручивал всю эту ситуацию у себя в голове, что всё мои мысли отразились на лице. «Нужно выкручиваться.» — подумал я, облокотившись на спинку стула. — Думаю о завтрашнем экзамене, — поспешно парировал я и отпил воды. — Да, точно. У Эрена начало сессии, — пояснил гостям отец. — Биология? — Нет, латинский. — «Латынь: мертвый язык, используемый в медицине для спасения живых.», — цитировал отец. — Хорошо повтори всё необходимое сегодня, без него никуда. — Знаю я, знаю.       Нашу беседу внезапно продолжил Леви. Он задумчиво и внимательно смотрел на меня, словно я — новый вид белены, а он — ботаник. — Медицинский факультет? — кратко спросил Леви.       Первым ответил отец. — Да. Я почувствовал, что у Эрена есть способности к естественным наукам и решил направить его к биологии и не зря. Вскоре он без моей помощи сориентировался в ней и показывал большие успехи.       Леви выслушал отца. Выдержав паузу, он покосился на меня. Мы встретились взглядами. — Доктор. Решил последовать примеру отца? — он сказал это как утверждение, в котором не сомневался. — Будет правильнее сказать, что беру его себе в пример, — я едко отмахнулся от вопроса, но посмотреть в глаза собеседнику не решался. Я был раздражён из-за его «смелых» выводов и опасался, что тот увидит мою слабость. — А сам? — Леви вцепился в меня взглядом, словно хищник, который вот-вот готовится к атаке на беспомощную жертву. — Почему ты хочешь стать доктором?       Я повторил у себя в голове: «Почему?» Мои родители, знакомые, даже друзья никогда не задавали мне этого элементарного вопроса. Я и сам раньше не задумывался об истинной причине, почему выбрал этот путь. Это был самый важный вопрос, на который мне нужно было дать ответ самому себе.       С каждой секундой моего молчания атмосфера на кухне становилась напряженной. Я сидел в абсолютном оцепенении, но чувствовал себя на удивление спокойно. Мама и отец бегло окидывали меня беспокойными взглядами, Петра поджимала губы, но смотрела на меня с необычайной нежностью, будто говоря: «Не волнуйся, мы не думаем ничего плохого», а Леви склонил голову набок с тихим презрением в глазах. Я понимал, что по своей же глупости попал в такое неприятное положение, но поведение незваного гостя выводило меня из себя. Мои плечи напряглись и придавили меня к стулу. Я поспешил расслабить их обратно. Заметив эти действия, Леви вздохнул и хотел было начать говорить, но я уверенно перебил его. — Свобода, — я говорил искренне, словно вдруг нашёл верный ключ от замка потайного шкафа в моей голове, — это самое ценное, что есть у людей. Они вольны делать со своей жизнью всё, что захотят. Полное отсутствие ограничений на жизнь - есть право, данное свободой. Болезни же отнимают это право, ставя свои ограничения и препятствия. Человек вступил в борьбу со смертельными заболеваниями, чтобы вернуть себе былую свободу, — с вызовом посмотрел на Леви. — И я буду возвращать её людям обратно.       Родители облегчённо переглянулись и принялись за еду. У них были довольные гордые лица. Леви ещё с минуту смотрел на меня озадаченным взглядом. Его глаза вдруг заблестели, но вскоре вновь потухли. Он согласно кивнул мне. — Ясно, — после этого Леви стал доедать свой обед. «Серьёзно? Ясно?! — вопил я в мыслях. — Распинаюсь перед тобой, а ты делаешь вид, будто я отвлёк тебя от еды своими нудными мечтами. Чтоб тебя…»       Я взял тарелку и вышел из-за стола. Сославшись на то, что плохо спал и притом слишком мало, покинул кухню в ужасном настроении. Этот Аккерман был настолько тошнотворно равнодушным, что я предпочёл свою кровать его компании, чтобы хоть где-то не видеть это плоское, лишённое всяких эмоций лицо. Добравшись до комнаты, зашторил окна и плюхнулся на кровать, заснув через мгновение.       Спал я очень долго. Когда проснулся, за окном был знойный летний вечер. Было светло: солнце только начинало спускаться к горизонту помутневшего неба. Опершись на локти, я привстал с кровати и взглянул на часы. Показывало пол седьмого.       Встал и подошёл к зеркалу. На моей щеке застыли очерки складок и следов от подушки, но главной вишенкой на торте было моё опухшее лицо. Я пару раз похлопал себя по лицу, в надежде прогнать сонливость, но это было безнадежно. Нужно было дойти до ванной и умыть лицо холодной водой.       Когда я вышел в коридор, приметил, что наши путники уже заняли свою комнату. Она располагалась на втором этаже вместе с моей, и одну от другой разделял длинный коридор с репродукциями картин Клода Моне. Множество произведений искусства с красочными цветами украшали его. Все они были особенно выразительны в летний период, когда живопись с картин сходила в реальный мир. Наши комнаты находились напротив друг друга, но, только пройдя мимо моей, можно было выйти на площадку с лестницей. Она была установлена посередине площадки и напротив неё у стены коридора был маленькая тахта. С одной стороны от лестницы рядом с комнатой Леви и Петры находился балкон, но выход из их комнаты прямо к нему был закрыт, так как ночью звуки проезжающих машин были особо слышны и мешали спать. С другой стороны находились ванная комната и отдельно от неё санузел. Я сообразил, что теперь мне придётся делить их с ними и, вспомнив обычно долгое пребывание своей матери в ванной комнате, прикинул, насколько раньше мне нужно будет вставать для водных процедур.       Я ретировался в ванную, наскоро умылся и решил заглянуть вниз ко всем остальным. Спускавшись по лестнице, слышал отдалённые голоса и мотор машины. Из гостинной я увидел, что дверь на улицу была открыта. Отец, Леви и Петра окружили машину. Они выглядели элегантно в своих парадных нарядах. Видимо, собирались выезжать куда-то. Я поспешно подошёл к ним. — Вы уезжаете? — Да, хотим покататься по городу, а затем показать нашим гостям символ Парижа, — отец повернулся к Леви и Петре и улыбнулся. — Кабаре Мулен Руж. — Меня решили не брать? — я изогнул бровь, в ожидании ответа. — Решили не мешать твоему учению во сне, — резко бросил Леви. — Завтра экзамен, а миру не нужны очередные смерти от рук неумелых докторов. Я не терплю напрасные жертвы, а ты, Эрен? — он озлобленно ухмылялся, заставляя меня краснеть и задыхаться от возмущения. Ему в очередной раз удалось загнать меня в угол. — Тоже, — мне хотелось поскорее вернуться в дом, чтобы не чувствовать себя глупо. — Вот и славно. — Карла идёт к нам, садитесь в машину, — перебил нас отец. — Эрен, возьми у мамы ключи. — Будем поздно, не жди нас! — мама передала мне ключи от дома и поцеловала в щёку.       Через минуту все уже были в машине, а я устало брёл к дому. Хотелось провалиться сквозь землю и больше никогда не пересекаться с противным гостем. Хоть он и не делал ничего особенно плохо, рядом с ним мне было тяжело и дискомфортно. Закрывая дверь, до меня доносились рёв мотора и раскаты громкой музыки из машины. Я обречённо вздохнул и направился к себе, чтобы повторить материалы к экзамену.       За вечер я сосредоточённо прорешал несколько вариантов заданий, убедившись в том, что уже достаточно подготовлен к сдаче. Также пару раз поднимал сотовый и разговаривал с Микасой, которая интересовалась моей подготовкой и читала наставления по поводу завтрашнего дня. Мы должны были встретиться с ней и Армином до экзамена, и я был готов встать чуть раньше, так как проспал весь день. Ужинать мне не хотелось, а насчёт прогулки даже думать не мог. Я завёл будильник и после часа моего плевания в потолок, провалился в сон.       Ночью я проснулся от резкого желания посетить туалет. Я неохотно крякнул, но встал с кровати. Выглянув в окно, я заметил, что наша машина уже стояла внизу. Это означало, что время близилось к утру. Побродив по тёмной комнате в поисках тапок, я надел их и вышел в коридор. Пройдя на площадку с лестницей, боковым зрением увидел чей-то силуэт. К своему сожалению, я испуганно вздрогнул, чем привлёк внимания сидящего на тахте Леви. — Напугал? — Леви чуть удивлённо смотрел на меня. Его лицо было наполовину скрыто тенью ночной темноты, и только оба глаза полноценно сверкали во тьме. — Только не говори, что боишься меня, — ехидно подметил он. Я заметил, что мужчина скользнул по мне взглядом и слабо ухмыльнулся. Действительно, я ведь стоял в одной футболке и боксерах! — Что вы здесь делаете?! — я не сдержался и повысил тон, чувствуя, как краснеют мои уши. — Тс, — он возмущенно посмотрел на меня и приложил палец к губам. — Живу здесь. Как минимум, ещё 3 недели.       Я закатил глаза в надежде, что этого не будет видно в темноте. — Я в курсе, но что вы делаете здесь ночью? — Сижу, — Леви сделал долгую паузу, из-за чего мне уже хотелось развернуться и торопливо уйти, но он добавил, — бессонница. «Бессонница. Да после таких ночных происшествий мне она обеспечена!»       Леви молчал, видно было, что он не собирался продолжать разговор. В его руках я заметил книгу, которую тот раскрыл в следующее мгновение и начал читать. Молча отвернулся и быстрым шагом пошёл в сторону туалета.

«Просто смойте меня в унитаз».

      На обратном пути Леви все также сидел, уткнувшись в книгу. Я прошёл мимо него и добрался до комнаты. Оставшиеся часы до будильника решил скоротать сном. Новый день обещал быть насыщенным.