𝗟𝗼𝘀𝘁 𝗶𝗻 𝘁𝗶𝗺𝗲

      «Что за чертовщина творится в этом замке? Что происходит с Владом? Что стало с моей жизнью?»       Вопросы крутились в голове мощным вихрем, закручиваясь всё страшнее в настоящий ураган. Становилось только запутаннее и таинственнее. С появлением вопросов, ответы на предыдущие так и не приходят. Однако это ни капли не мешает создаваться новым. Казалось, логическая цепочка явно рушилась, но где же нужно было искать то самое загубившее всё звено, она не знала.       Почему то ноги вновь привели её к библиотеке. Лайе было немного совестно без разрешения залезать в ту потайную комнату, ведь не зря же она была спрятана от чужих глаз. Но, к её великому сожалению, любопытство брало верх, заткнув назойливый голос совести.       Тихо на носочках девушка стала подниматься по лестнице, стараясь не скрипеть половицами. Недолго вспоминая, как выглядела та книжка, она осторожно выдвинула её, с непривычки тут же отпрянув от открывающегося прохода.       Лайя уж было хотела ахнуть от своего рода неожиданности и реальности происходящего, но вовремя успела закрыть рот ладонью. Пару раз удивленно взмахнув ресницами, она убрала руку, замечая, как сильно напряжено всё тело.       Взяв себя в руки, Лайя, словно любопытная мышка, заглянула в комнатку. Всё такой же потрёпанный стеллаж, те же лица на портретах, дневники, лежащие аккуратной стопочкой под стеклянной панелью. Казалось бы, она здесь была не так давно, чтобы что-то успело измениться. Однако, кто знает, может о существовании этой комнаты известно не только ей и Владу.       Вновь вызволив на свободу рукописи, девушка решила осмотреть уже прочитанный дневник. От обложки почти ничего не осталось, края были обуглены, словно их пытались поджечь свечой. Может владелец, тот самый мальчик, хотел избавиться от дневника, пытаясь забыть всё?       Отложив его в сторону, Лайя взяла следующий дневник. Пожалуй, он был тоже не в лучшем состоянии, если не в более худшем. Некоторые страницы были порваны, обрывая текст, а где-то буквы расплывались, видимо, от попадания когда-то на них воды. На обложке было нацарапано:       «1444 год... Хмм, интересно. Дневник следующего года. Что же с тобой приключилось, малыш?»

***

      «Дорогой дневник, снова я пишу о своих чувствах, переживаниях и событиях, которые произошли со мной за этот год. Мне больше некому рассказать о наболевшем... у меня никого не осталось.       Мне больше не хочется ничего. Я просто хочу обратно. Туда, где всё было хорошо, где я был счастлив. Не хочу быть блуждающим призраком без целей и чувств, призраком, который упускает всё. Я схожу с ума потихоньку. Мои мысли съедают меня. Отключить чувства невозможно... Это вечная воронка боли. Можно лишь забыть, но и это за гранью возможного...       Время — оно не лечит. Оно не заштопывает раны, оно просто закрывает их сверху марлевой повязкой новых впечатлений, новых ощущений, жизненного опыта. И иногда, зацепившись за что-то, эта повязка слетает, и свежий воздух попадает в рану, даря ей новую боль и новую жизнь.       Время — плохой доктор. Заставляет забыть о боли старых ран, нанося всё новые и новые. Так и ползём по жизни, как её израненные солдаты. И с каждым годом на душе всё растет и растёт количество плохо наложенных повязок. Я до сих пор не могу забыть тот страшный пожар... Ту ночь, которая изменила жизнь нашей семьи.       Я ненавижу сны за то, что они создают иллюзию реальности. Они будто дразнят меня. Шепчут, словно змеи: «Смотри! Чувствуй! Ты никогда этого не получишь!»       Но мама... Она мне снится. Рассказывает о своей новой жизни на небесах. Она счастлива. Там нет моего отца, нет ругани, нет побоев... Тишина, спокойствие и умиротворение. Как же я хочу быть с ней рядом. Да, мама всегда в моём сердце, всегда со мной, но... все же знают, что это другое. Чувствовать родное тепло, такой любимый только мамин аромат, её нежный голос... Как бы я себя не утешал, просто знаю, что больше никогда вновь не узнаю материнскую любовь...»

Валахия. 1944 год

Весна

      На одном из холмов княжества Валахии возвышался каменный замок. Казалось, что архитектор был любителем готики, ведь иначе и описать нельзя. Несколько башен с острыми пиками, словно оборонительные столбы, окружили основную – княжескую обитель. Именно в ней на самой вершине находились покои нового владыки – Влада II. В родных краях его прозвали Дракулом, что значило «Дракон».       Он был жесток: с политикой, с людьми, с сыновьями. Они не знали, что такое «любовь», не знали ласки, нежности и отцовской заботы. Правитель делал всё, что было в его силах, лишь бы воспитать отважных воинов, а в дальнейшем и достойного преемника. Старший и младший сыновья сдались ему добровольно, разбитые тяжёлой потерей. Но средний сын был не так прост и слаб, как они. Он нашёл в себе силы бороться. Обещал бороться и собирался сдержать это обещание.       Однажды ночью, когда уже даже прислуга смотрела десятый сон, темноволосый мальчик решил осуществить свою давнюю задумку. Собрав походную сумку с нужными вещами и запасом воды на первое время, он пробрался в комнату к братьям, в надежде забрать их с собой, уговорить. Они были не преступны. Он не понимал их или не хотел понимать. То ли они боялись гнева отца, то ли... неизвестности?       Времени оставалось не так много. Крепко прижав братьев к себе, мальчик поклялся, что настанет час, когда он отомстит за всё: за себя, за них и за маму...       Вернувшись в свою комнату, мальчишка начал исполнять свой план. Несколько недель он собирал старое постельное бельё, говоря слугам, что всё давно отнёс сам. Однако именно это играло главную роль в его «прятках».       Связав все простыни морскими узлами в длинный канат, чему тоже научил отец, он закрепил один конец тяжёлым книжным шкафом, приставив к нему ещё и комод с одеждой, а второй конец скинул с окна.       Поправив сумку на плече, мальчик заметил, как его руки немного трясутся. Он смотрел вниз и только сейчас осознал, что происходит с его жизнью. Самый близкий человек погиб, пытаясь защитить свою семью. Отец стал невыносим, зациклившись лишь на престоле и власти. А братья... он их безумно любил, но они выбрали свой путь, который как бы не хотелось оспорить, мальчик не мог.       Ему казалось это самым невыносимым кошмаром, который никогда не закончится. Собственно, всё почти так и было. Возможно, только смерть была спасением из этого Ада, но он обещал маме и братьям, что справится.       Сжав ладони в кулаки, тяжело сглотнув и открыв зажмуренные от легкого страха глаза, мальчик точно решил – пора.       Ухватившись двумя руками за простыни и ещё раз удостоверившись в их надёжности, он перелез через окно, упираясь ногами о внешнюю стенку башни. В такой ответственный момент его разум был чист от мыслей. Лишь сосредоточенность, что красками играла на лице, выражаясь острым взглядом, нахмуренными бровями и плотно сжатыми губами. Дыхание было рваным из-за сильной нагрузки, но мальчик справлялся даже лучше, чем себе представлял.       Когда до земли оставалось 16 футов, что-то пошло не так. В очередной раз оттолкнувшись от стены, перехватывая простынь чуть ниже, он услышал резкий звук – рвущаяся ткань. Громким эхом по округе разлетелся детский крик, так же неожиданно прекратившись, как и начался.       Испуганный взгляд мальчика скользнул вверх по темной башке, замечая порванный край простыни, зацепившийся за выступ в стене. Облегчённо выдохнув, он аккуратно спустился на допустимую высоту, спрыгнув на землю.       Ощутив ровную поверхность, мальчишка вновь неосознанно задумался. Что-то явно не давало ему покоя сейчас, словно какое-то чувство внутри. Но сославшись на усталость, он бросил эти размышления и отправился за территорию замка. Жаль, что он так и не узнал, как порвалась ткань... Или же была отрезана..?       Темноволосый мальчик, отныне прозвавший себя валахийским волчонком, бежал. Даже не верилось, что он наконец свободен. Осознание приходило постепенно. Лёгкая улыбка на трясущихся от напряжения губах перерастала в истерический смех, а спокойная ходьба – в бег вприпрыжку. Переизбыток кислорода, кажется, одурманивал сознание.       — Я свободен... Мама, я свободен... – шёпот был похож на причитания сумасшедшего, но это был лишь ребенок, который вновь ощутил чувство свободы...       Пульс постепенно снижался вместе с радостью. Появился новый вопрос: где он теперь будет жить?       Нужно было немедленно искать ответ, ведь тучи сгущались не просто так. В тот же момент послышался гром, сверкнула яркая молния, полился дождь. Началась гроза. Волчонок был напуган. Страх всё больше окутывал душу. Единственным выходом он посчитал найти убежище в лесу.       Последний раз обернувшись на здание замка, он принял решение – пока не отомстит всем обидчикам своей семьи, не вернется туда.       Замок не стал ему домом, скорее тюрьмой. Его стены отпугивали своим холодом и величием, не было уюта родной избушки. Не было той, кто создавал этот уют.       Смахнув с щеки капли то ли дождя, то ли последних слёз, мальчик, тяжело сглотнув, рванул в самую глубь тёмного леса.       Страх. Именно это читалось в глазах волчонка. До тошноты панический страх. Корявые деревья ужасали своими крючкообразными формами. Напуганное детское сознание представляло кого и что угодно, но только не скучную действительность. Словно когтистые лапы монстра, сухие коряги тянули свои изломанные ветви, пытаясь схватить одинокого мальчишку.       И без того тёмное небо было закрыто от человеческих глаз. Лишь яркие молнии сообщали о том, что ты всё ещё жив, а не бродишь по чёрной пустынной комнате.       Напряжение в ногах давало о себе знать, из-за чего ему пришлось остановиться. Успокаивая учащенное дыхание, мальчик судорожно оглядывался по сторонам. Вся его одежда была уже насквозь мокрая, а с шоколадных волос стекали капли дождя, скатываясь по лбу. Посиневшие от холода губы немного подрагивали, нос же был совсем ледяным.       Взгляд всё продолжал бегать по окрестностям леса и поляны, на которой он оказался. В один момент его внимание привлёк шум, исходящий от дальних деревьев. Следом взлетела стая ворон, чьи крики эхом разнеслись по округе, оглушая мальчика. Всё было неестественно громко, ему даже пришлось закрыть холодные уши ладонями и зажмурить глаза от резкой боли.       Когда звук прекратился, волчонок открыл уставшие и чуть покрасневшие от напряжения глаза. Однако ему искренне хотелось вновь их закрыть. Рядом с теми деревьями он разглядел пару жёлтых огоньков, явно недоброжелательно настроенных.       Мальчик начал пятиться назад, но зацепившись о корягу, упал на мокрую землю. Один за другим эти огоньки загорались по всему периметру поляны. Казалось, на него смотрят лесные чудовища, но здравый разум кричал, что это его воображение. Волчонок верил лишь своим глазам.       Раздался оглушительный рык. В тот же миг мальчик вскочил с земли, убегая прочь с той поляны. Адреналин стучал по вискам, лёгким было всё труднее выполнять свою работу, наполняясь сыростью погоды. Перед глазами мелькали жёлтые огни, представляясь всё в больших красках, рисуясь самыми страшными монстрами, валахийскими чудовищами, карпатской нечистью...       Волчонок уже и не помнил, как долго бежал. Не помнил, насколько далеко. Ему казалось, что чувство безопасности его покинуло вместе со смертью матери, но сейчас... Ноги просто отказывались слушаться, жутко хотелось спать.       Мальчишка решил передохнуть, присматривая самое уютное местечко, если, конечно, ночной лес вообще можно назвать «уютным».       Устроившись поудобнее у корней одного из деревьев, что накрывало его куполом из своих ветвей, волчонок восхищенно уставился на небо. Он и не заметил, как стих ветер, прекратился гром и дождь. Вышла луна. Она освещала всё серебряным блеском. Послышалась тихая песнь сверчков, переговоры ночных птиц.       Мальчишка почувствовал... умиротворение? Да, именно это. И лес больше не казался таким ужасающим, и погода не такой холодной. Вскоре, оставив свои размышления, он заснул, убаюканный звуками валахийской природы...

Утро следующего дня

      Маленький беглец проснулся раньше, чем обычно. Яркие солнечные лучи играли на его лице, привлекая к себе внимание. Через пару минут их игр, необыкновенно пушистые для мальчика ресницы задрожали, после показывая на свет голубизну хрустальных глаз.       Сонно потерев их руками, мальчишка уставился на нарушителя своего сна, держа ладошку у лба. Вдохнув свежесть утреннего последождевого воздуха, он блаженно улыбнулся. Вот как она пахнет эта... свобода.       Лёгкий морозный ветерок заставил поёжиться – одежда до сих пор не высохла. Заметив на руках мурашки, мальчик решил не терять времени и пойти на поиски хвороста. Поправив лохматую от неспокойного сна прическу, он пальцами зачесал короткие тёмные волосы на правую сторону, прилизывая всё ещё мокрые пряди.       Казалось, что вместе с дождём смыло и страх, а после тяжёлой ночи настал рассвет, подаривший смелость. Мальчишка блуждал по неизведанному лесу, даже не боясь заблудиться. Было это глупостью или же проявлением отваги, не знает и он сам.       Сердце подсказывало, что с этого дня начнётся белая полоса в его жизни. Настолько светлая, что перекроет всю ту тьму, что преследует с самого рождения.       Волчонок бродил несколько часов, собирая трут для розжига, пытаясь найти как можно больше сухого хвороста, исследуя пещеры и овраги. К полудню он уже выглядел измотанным, поэтому, остановившись на какой-то полянке, мальчишка наконец присел отдохнуть.       Расставив хворост в форме шалашика, мальчишка из мешковатой сумки достал нож, что послужит одной из составляющих огнива.       Осталось лишь раздобыть кремень, что сделать было довольно просто. Ещё когда он собирал древесину, по совместительству с этим изучая лес, мальчик заприметил речушку. Спокойное журчание привлекло его внимание, заставив любоваться прозрачностью воды.       Взяв несколько горстей светлого грунта, он понёс к своему месту временной остановки. Расколов кремень так, чтобы остался кусок камня с острыми краями, ещё одно составляющее было готово.       Основам выживания волчонок научился ещё в раннем детстве. Казалось, он ещё не научился разговаривать, а уже знал, как разжечь костёр. Резкими шкрябающими движениями кремня об кресало, чтобы высекающиеся искры точно падали на подготовленную заранее кучку трута, мальчишка словно отбивал определенный ритм.       Когда появился маленький уголёк, он начал его раздувать, и, по мере разгорания, подкладывать кусочки бересты или стружек. Следом, мальчик накрыл получившийся огонёк подготовленным заранее хворостом. Миссия выполнена успешно.       Тепло огня заставило мальчишеские щёчки вспыхнуть приятным румянцем. Треск костра ласкал слух. Вновь пробежали мурашки, в этот раз от наслаждения. Разум был чист, тревожные мысли больше не появлялись в его голове, не докучали воспоминания. Идилия...

***

      Пролетело лето. Валахийский волчонок по-прежнему был в бегах. Лес стал его убежищем, деревья с объёмной кроной и раскидистыми ветвями – крышей над головой. Мальчик изучил каждую поляну, каждую тропу.       Теперь в его арсенале таилась самая подробная карта Холодного леса. Казалось, что там было изображено даже самое малейшее растение или гриб. Все устья рек и их истоки изучены вдоль и поперёк.       Однако ночевать у корней древесных гигантов было самоубийством. Пришлось что-то придумывать. Так на свет, ну или же на лесную тьму, появился маленький домик.       Он был спрятан на одной из южных полян, сокрыт высокими соснами и пушистыми елями. Тот, кому неизвестен лес, никогда не найдёт путь к дому. Если, конечно, не раздобудет ту самую карту.       Нелегко же мальчику дался домик. Днями и ночами он рыскал в поисках подходящей древесины. Собирал все доски и брёвна, не имея при себе ничего кроме самодельного ножа.       Он скользил, карабкался, падал, поднимался, нащупывал дорогу и упорно шел вперед — вот и все. В этом тайна всякой победы...