𝗟𝗼𝘀𝘁 𝗶𝗻 𝘁𝗶𝗺𝗲

      Ночь. Тёмная дымка опустилась на землю и небо. Лишь небольшой свет фонарей освещал маленькие островки замка. Тихие и безмолвные улицы. Лёгкий ветер, колыхающий листья деревьев.       Тёмная дымка сменилась яркими звездочками. Они сияли, словно сахар, просыпавшийся на чёрный мрамор, блестящий на солнце. Ночное небо становится таким таинственным и загадочным. На небесной глади можно увидеть различные картины: очертание лица, животных, надписи, путь, но каждый видит что-то своё. А если повезёт, то можно загадать желание, когда будет падать звезда, а её хвост будет гореть ярким пламенем.       Луна покрывает гладь небес своим серебром и придаёт иную атмосферу, которую невозможно описать словами. Её свет гуляет по огромной планете и освещает мир, заменяя солнце в ночное время суток. Маленькие, озорные лучики бегают по комнате и остаются отражением на каменных стенах замка.       Лёгкая дымка тумана, ночная свежесть наполняли комнату влажным и свежим воздухом. Занавески легонько качались, ударяясь о стены и подоконник. Лунный свет, ярко освещавший небольшую часть комнаты. Картины, инструменты для работы, бежевые креслица, камин, блистали на свету «солнца».       Ночную тишину прервал громкий крик девушки.

Сон Лайи

             Длинные тёмные коридоры. Лёгкое колыхание пламени факелов. Холлы веяли холодом и страхом. Небольшие каблучки стучали по каменному полу. Время позднее, но Лайя не спешила идти к себе в комнату, она блуждала по большому незнакомому ей зданию. Ещё пару шагов, но девушка замирает, откуда-то сзади или спереди послышались шорох и глухие шаги. Она стала резко оборачиваться, а от страха её начало потряхивать. Девушка взяла себя в руки и решила не делать из себя пугливую жертву, поэтому гордо подняла голову и пошла дальше. Но не прошла она и пяти метров, как где-то за углом послышался громкий женский крик. Женщина или девушка жалобно молила о пощаде, и в её голосе слышались накатывающиеся слёзы. Она что-то кричала и говорила о дочери или о сыне, о какой-то власти и деньгах; просила пощадить её, а после она даст ему всё что угодно.       Прислушавшись к голосу, Лайя замерла в непонимании. Ей казалось, что когда-то в детстве она слышала этот голос. Иногда чувствовалось, что у неё какие-то провалы в памяти и она постоянно всё забывает и утопает в догадках и попытках вспомнить. «Что это за женщина? Стоп это же… голос моей мамы? Но ведь она пропала без вести много лет назад, когда я была маленькой».       Девушка мигом побежала к месту, откуда исходил крик. Каблуки проваливались в маленькие расщелины камней. Брюнетка повалилась на пол, но, не обращая внимания на боль в ноге, встала и побежала дальше… Пролёт за пролётом, лестницы, лестницы и множество коридоров. Опять множество этих коридоров! Всё повторяется!       Вот она стоит за углом и тихонько выглядывает из-за стенки, в попытках успокоиться и восстановить дыхание. Что-то рассмотреть было невозможно. Эта часть здания была не освещена, лишь лунный свет попадал в здание. Тусклый свет сочился в окно, протягивая таинственные тени по стенам. С улицы доносились жалобное уханье ночных птиц. Мужской силуэт высокого роста, с высоким грубым голосом, вышел из тени и мне чуть-чуть удалось рассмотреть его.       Мужчина в чёрном одеянии: плащ с капюшоном, ботинки, светлые волосы, которые виднелись из-под капюшона. Его руки чуть подрагивали, будто он не хотел этого делать и на него кто-то воздействовал. Небольшой стальной клинок, который был тоже чёрный, как уголь, как смола, а вокруг летали небольшие фиолетовые искорки, как в фильме…       Луч света скользнул в угол комнаты, и только сейчас я увидела девушку. Это было до боли в сердце знакомое лицо. Карие глаза — цвета шоколада, в которых можно утонуть. Длинные локоны брюнетки так походили с моими. Черты лица: нос, губы, лоб — да я была её полной копией. Острый контур носа, чуть припухлые губы бледно-розового цвета, невысокий лоб, ямочки в уголках губ… Тихий, но такой ласковый и убаюкивающий голос, как тогда… в детстве, когда она читала мне сказки и рассказывала истории на ночь. Так где же ты была всё это время, когда нужна была? Почему сейчас перед своими глазами я вижу мужчину с ножом, который замахивается на тебя…? Почему столь много вопросов, но мало ответов?       Белая пелена застелила глаза, а сердце сжалось. Как в замедленной съёмке, я видела мужчину, вонзающего острый, наточенный клинок в сердце моей мамы. Та с криком падает на каменный пол, а кровь бьётся фонтаном. Покровы её тела медленно теряют свой цвет, а карие глаза закрываются. Её руки, держащиеся за клинок, замертво падают на каменный пол, а бездыханное тело лежало под лунным светом.       Я не могла в это поверить. Хотела подбежать к маме и помочь, поверить в то, что её сердце ещё бьётся, что она жива и не оставит меня не оставит одну. Но я стояла и смотрела на бездыханное тело своего родного человека. Пытаясь осознать ситуацию, я опустилась по стене на холодный пол. Слёзы крупным градом полились из глаз; меня трясло, а из горла вырвался крик. Внутри всё сжалось, мне казалось, что моё сердце тоже было проткнуто насквозь. Я только её нашла и сразу же потеряла. Мечтала о материнской любви, о заботе. Жить с наставницей это не то, нет той любви, которая между мамой и ребёнком. Самое больное — это потерять родителей, тем более увидеть это своими глазами. Я била кулаками по стене и полу, меня лихорадочно трясло, будто от высокой температуры, внутри всё разрывалось на мелкие куски. А в голове я слышала голос: «Прости, малышка. Так нужно было, не вини себя и живи, как чувствуешь».       Громкий и истошный девичий крик раздался по лесной опушке звуковой волной. Птицы с криком улетели из леса, а крик так и не прекращался.

Настоящее время. Румыния, замок Влада

      Я потихоньку стала приходить в себя, голова гудела, а неприятный привкус металла вызывал тошноту. Голова кружилась так же сильно, как тогда в холле, а в глазах всё размывалось, и чёткость картинки потерялась. Горло болело, будто я всю ночь пела в караоке.       Дернув руками, а следом и ногами, я поняла, что связана и нахожусь на какой-то твёрдой поверхности. Верёвки туго стягивали кожу, а под ними образовывались красно-синие линии, которые постепенно начинали болеть. Нежная кожа с лёгкостью трескалась под сильным натяжением верёвки. Тонкие струйки крови стекали по бледным рукам, которые немели от непроходимости крови. Руки лежали над головой и что-то не давало мне опустить их. Я лежала на столе, усыпанном лепестками красных роз и свечками. Несмотря на боль, я продолжала дергаться, пока у меня не получится хоть как-то привстать или выпутаться. Руки уже горели от трения верёвок, кровь сочилась через толстые нити, но результата не было. Слегка повернувшись, я поняла, что не привязана к столу, но сесть было не так просто, как казалось. Тугая верёвка больно давила на грудь, что мешало нормально дышать. Попытки сесть были долгими и мучительными, а когда я поднялась, то голова вновь резко закружилась, и я кое-как удержала равновесие. Спустя время мне стало легче, и я с опаской огляделась. В дальнем углу заметила Антона, который висел вниз головой, связанный. Он также был связан верёвкой, а его рот заклеен скотчем. Его взгляд был затуманенным и отчуждённым, будто он находился не тут, а в другой вселенной.

Pov Автор

      Просторная, окутанная таинственным полумраком комната. Её сердцем был камин. Языки пламени в нём яростно боролись, то набрасывались друг на друга, то вгрызались в дрова. Камин пугал своим жаром, живой агрессией. Но в то же время манил теплом и светом.       Почти в центре комнаты сидел Влад. В его руках была книга, он сидел напротив камина и качал ногой. Его взгляд был прикован к книге, точно она драгоценный камень. В его глазах мелькали либо мысли, либо воспоминания, а лицо выражало грусть.

Mi-e imposibil fără tine Nici nu mai ştiu dacă erai frumoasă Şi nici în ce culori îţi sta mai bine, Ştiu doar că amintirea nu mă lasă Şi că mi-e imposibil fără tine. Мне невозможно без тебя. Уже не знаю, была ли ты красивой, И уходила ли от меня, любя. Лишь знаю, что скучаю по тебе стыдливо, Что просто невозможно без тебя. Vizionez femei nenumărate, Femei interesante mă mai sună, Dar rece şi străin mă simt de toate Şi nu mă văd cu ele împreună. Девушек так много, что не перечесть, Мне пишут интересные женщины, Но все чужие, и холод во мне есть, Что не позволит с кем-то быть единым. Nu pot nici să-mi explic întreaga dramă, Care-a decurs din întâlnirea noastră, Dar vechiul dor al dragostei mă cheamă Şi tu îmi faci cu mâna la fereastră! Не объясню себе и ту смешную драму, Что разожглась с той самой первой встречи, И хоть живешь во мне ты в виде шрама, Но без тебя мне невозможно. Вечность.! N-aş vrea să te-ndârjesc sau să te sperii, Nici să te fac să te-ndoieşti de tine, Dar eu te-am adorat fără criterii, Estet bolnav, al patimii depline. Я не хочу тебя расстраивать или пугать, И чтобы ты в себе засомневалась, Но мне не нужны были критерии, чтобы тебя заобожать, Из-за болезни полной страсти. De dragul tău, am fost cu lumea-n luptă, Te-am apărat de bârfe şi de crivăţ, Şi după toată veghea ne-ntreruptă, Cedez numai în lupta împotrivă-ţi. Ради тебя я бился со всем миром, Тебя прикрыл от холода и сплетен, не пожалев себя, И после всех побед заботы о кумире, Сдаюсь только в борьбе против тебя. Şi totuşi tu ai fost cea mai frumoasă, La mine-n braţe îţi fusese bine, Obsesia iubirii nu mă lasă Şi-mi este imposibil fără tine. И всё-таки ты была самой красивой, В моих объятьях таяла, знобя, Помешанность любовью злоречива, И мне всё также невозможно без тебя.       Adrian Păunescu

      Грустный и пустой взгляд Влада был устремлён на пламя. Книга в руках закрылась и с грохотом упала на пол. Огромный портрет, стоящий на камине напоминал ему ту самую, которая сделала его счастливым, ту, кто приняла его слабости и сложный характер, ту, благодаря кому тьма его души заполнилась светом.       Казалось, воспоминания накрыли его волной, из которой выбраться было невозможно. Глаза чуть поблёскивали, а по щеке скатилась одиночная скупая слеза. Руки замертво сложены в замок, а нога качалась из стороны в сторону, как от сильного волнения.       «Я всё потерял. Я потерял друзей, надежду, веру в лучшее и смысл жизни. Тьма поглощает мою душу, а силы исчезают…»       Громкий женский, беспомощный крик вывел его из мыслей. Немного прислушавшись, Влад понял, что Антона нигде нет, а голос — Лайи. Подорвавшись с места, безо всяких раздумий он кинулся к месту, откуда исходил крик. Поворот за поворотом, лестницы и лестничные пролёты. Большая дубовая дверь, большой длинный стол с красной скатертью, усыпанный лепестками красных роз и множеством свечей. А на нём сидит Лайя, связанная верёвкой, с посиневшими руками, с потеками крови на теле и с бледными покровами тела. В углу на крючке в потолке был подвешен Антон. Он тоже был связан, а его рот был заклеен скотчем.       Сначала он метнулся к Лайе, которая чуть ли не теряла сознание. На столе он взял нож и приблизился к девушке, отчего та попятилась назад.       — Я тебя освободить хочу… - он медленно подошёл к Лайе, поднимая руки вверх.       — Спасибо... – прошептала она, щурясь от боли.       Острое лезвие ножа медленно проходило по тугой верёвке, освобождая девушку от мучительных ощущений. Верёвка за верёвкой падала на стол. Лайя сидела и не двигалась, лишь по её щекам градом стекали слёзы от боли и шока. Под тугими верёвками показались фиолетовые полосы, сквозь которые сочилась кровь.       Пока Лайя приходила в себя, Влад стал освобождать Антона. Его глаза были мутными, а взгляд затуманенным. Слегка пошатнувшись, он начал что-то быстро тараторить:       — Мужчина в бежевом смокинге, блондин с разным цветом глаз представился вашим другом. А потом яркая вспышка — и я тут вешу. А мисс Лайя лежала без сознания.       — Как его имя? – он ухмыльнулся, а в глазах горел огонь. Влад догадался, что это за друг такой, но рассказывать не стал, слушая собеседника.       — Н-не знаю. Я не помню его лица, только разные глаза. Он говорил что-то странное на непонятном языке, а потом испарился в воздухе, – с заиканием сказал дворецкий.       Тихие всхлипы превратились в громкое шмыганье носа и глубокие вдохи. Казалось, что девушка сейчас задохнётся от паники и страха. Брюнет встал рядом с девушкой и взял её лицо в свои руки. Он приподнял голову за подбородок, а большим пальцем вытирал слёзы.       — Успокойся, всё уже позади. Тебя больше никто не тронет, – он прижал её к себе и поглаживала по спине.       — А если меня хотели убить... – она истерически плакала, а слезы капали на его рубашку, которая стала мокрой за считанные секунды.       — Думаю, если бы хотели, то давно бы это сделали, – он аккуратно взял девушку на руки. Плач сменялся тихими стонами от боли. Мокрые волосы, красные щёки, тонкие пальцы, которые держались за шею парня.       — До всей этой ситуации мне приснился кошмар. Но он не совпадает с реальностью. Это может быть как-то связано? - да, вопрос был немного глуповат, но что толкового можно сказать на эмоциях?       — Что за сон? – с какими-то безразличием спросил он.       — Я была в каком-то разрушенном доме. Там была моя мама, и её убил какой-то мужчина в чёрном одеянии. Но наши родители погибли в автокатастрофе, и с мамой мы были не особо похожи, а тут как две капли воды, — голос девушки сел, охрип, поэтому она шептала.       — Лайя, давай позже разберёмся с твоим сном? Сейчас тебе нужно успокоиться, - он кинул мимолётный взгляд на девушку, которая прижималась к его груди, а после усмехнулся.       Холодные коридоры сменились знакомой комнатой. Она была мне как родная. Она как будто обладала успокаивающей атмосферой. Влад аккуратно усадил меня на кровать и стал нежно обрабатывать многочисленные раны перекисью водорода. Раны жутко щипали и болели, слёзы из глаз снова потекли, но я пыталась сдерживать свои эмоции.       Внимательно наблюдала за действиями мужчины. Его сосредоточенно-серьёзное лицо, болезненная улыбка. Я смотрела в его глаза и почувствовала, что тону в голубизне глаз. Синева затягивала меня всё глубже. Без надежды на возвращение. Он смотрел в мои глаза, и улыбка на его лице уже сияла.       — Что-нибудь хочешь? – он направился к двери на выход, чтобы не будить весь персонал, решил сходить сам.       — Если только попить. И, да, я знаю, что это звучит крайне странно, да и ты возможно не согласишься, но всё же скажу. Ты бы мог остаться со мной. Наверное я выгляжу, как маленькая девочка, которая боится всего, но я ничего не могу поделать с этим, правда,- он лишь кивнул и покинул помещение.       Он удалился из комнаты, а спустя время вернулся со стаканом воды. Стекло с шумом соприкоснулось с резной древесиной прикроватной тумбочки, а тоненькие пальчики дотронулись до холодной поверхности.       Сухие, потрескавшиеся губы коснулись влажного края стакана. Вода медленно приводила девушку в чувства.       Влад снял пиджак, расстегнул две верхние пуговицы рубашки и засучил рукава. Мужчина сел в кресло и открыл книгу. Треск брёвен создавал необыкновенную атмосферу.       — Ты же ляжешь со мной? Извини за вопрос... - она смотрела на него из под натянутого до головы одеяла.       — Ну если тебе так будет спокойнее, - он усмирил её милой улыбкой.       — Приставать хоть не будешь? А то с такой красивой девушкой на одной кровати спать будешь, - тихий смешок излился из её уст, а Влад кинул на неё томный взгляд и ухмыльнулся.       — Спешу, Вас, огорчить, Мисс Бёрнелл, но со своими коллегами я не сплю, - он закрыл книгу, а ухмылка с его лица не спадала.       Он лег на другую сторону кровати и смотрел в потолок. А Лайя лежала и смотрела на него, пыталась разглядеть каждый миллиметр его лица. Заметив это, он улыбнулся и тихо сказал:

Спокойной ночи, Лайя...