Прах

*** Оставшиеся двое выглядели сраженными. Опустошенными и усталыми. Генерал Пэй, разом растерявший всю свою привычную самоуверенность и самолюбование. Лин Вэнь, тени под глазами которой казались глубже и темнее, чем обычно. Это забавляло Хэ Сюаня. То есть должно было забавлять, если бы не его собственные мысли, настойчиво лезущие в голову. Никто не обращал внимания на одного из младших помощников Дворца Лин Вэнь — зачем, ведь любой из них столь незначителен и незаметен? И хорошо. Сегодня Хэ Сюань заменил одного из своих клонов — не самого бесполезного, надо заметить, вот уж что-что, а необходимых сведений через него удалось получить достаточно — решив лично присутствовать на похоронах Ши Уду. Зачем? Разумеется, чтобы собственными глазами посмотреть, как это будет выглядеть. И как будут выглядеть все те, кому небезразличен Водяной Самодур. «Но ведь ты лжешь самому себе, не так ли?» Хэ Сюань мрачно глядел на урну с прахом в небольшой нише, куда ее поставил — конечно же — проклятый Пэй. «Ты пришел не только посмотреть на тех, кому небезразличен Самодур. Ты сам — один из них». Хэ Сюань тихо выдохнул, незаметно сжав руки в кулаки в рукавах траурных одежд. Но возразить самому себе он так и не смог. Он знал, слишком хорошо знал, что Ши Уду вынудил его убить себя. Знал, и, тем не менее, в то мгновение позволил себе поддаться. Позволил давнему гневу, ярости и отчаянию взять над ним верх. Позволил потеряться себе настолько, насколько это вообще было возможно. Позволил себе то, что не хотел позволять. А потом сожалел. Тонкий, точеный профиль на фоне вечернего неба. Отрывистые, строгие слова, когда он распекал Цинсюаня, а мнимый Мин И равнодушно стоял рядом и слушал. Слушал, наблюдал. Всегда наблюдал именно за Водяным Самодуром, всегда бросал мимолетные взгляды на его белоснежные одежды, на его изящные украшения, на светло-синюю шелковую подвеску на веере, мягко покачивающуюся в такт шагам. Для Хэ Сюаня всегда существовал лишь один бог. «А теперь его не стало твоими стараниями. Ты погорячился и убил не того. Позволил гневу одержать верх над собой и лишил себя же того, чего хотел получить столетиями». «Я хотел получить месть». «И не только. Себе самому ты можешь и не лгать». Хэ Сюань дождался, пока уйдут все, сделав вид, что уходит тоже. А потом вернулся к урне с прахом Ши Уду. Коснулся задумчиво прохладной поверхности, словно сомневаясь, словно не зная, как правильно, как нужно. Разумеется, эти двое успели наложить защитные заклинания. Разумеется, как Непревзойденному, ему было плевать. Он заменил прах Ши Уду на прах одного из тех сумасшедших с острова. В насмешку его так называемым друзьям. Он ненавидел их, потому что… завидовал. Но эту мысль, это чувство он спрятал глубоко в своей душе, настолько глубоко, что привык считать, что попросту насмехается над ними, считая их жалкими. Впрочем, плевать на них. У них нет того, что теперь есть у него — и еще будет. Хэ Сюань вернулся на остров Черных Вод с прахом Ши Уду, и это значило, что теперь Ши Уду полностью принадлежит ему. И лишь ему. А, значит, можно было попробовать вернуть его. Нет, оживить мертвых невозможно — конечно же, невозможно, иначе его семья жила бы. Но мертвые становятся духами или демонами. Мертвые боги тем более — их сложнее удержать без определенных ритуалов и прочего — а они еще не были проведены над Ши Уду. Он успел до того, как это было сделано. Хэ Сюань поставил урну с прахом Ши Уду — всем его прахом — посреди очищенного алтаря, положив рядом разорванный веер Повелителя Вод. — Я верну тебя, Водяной Самодур. Подожди немного, и я обязательно верну тебя, — пообещал он и ушел прочь от алтаря, не заметив, как звенья веера покрылись тонким слоем льда.