Синдром отличника

Унылые стены. Давно выцветшая краска тускло упрощает их. Она играет бликами, но совершенно безрадостно. Да и о каком веселие может идти речь? Кругом лишь пустота с безликими голосами на воле. Повсюду сырость. Это запах ни с чем не спутаешь. Невидимая зелень тонов, словно бесшумной пеленой, накрывает воспоминания. Ими нельзя овладеть, они живут своей жизнью, и если что-то перекроет их, будет только лучше. Хотя куда уж лучше? Прекраснее не бывает. Старые места, любимые помещения, свежие воспоминания давно минувших моментов вновь набирают обороты. Эти крутые виражы истории абсолютно типичны, но так не должно было быть. Ох, эти повороты убогого сюжета. Так увлекают и выматывают, что уж лучше и не знать. Но ты их выучил. Всю свою жизнь ты выучивал их, чтобы каждый раз, проходя мимо зеркал в ванной и видя своё бесстыжее выражение лица, повторять, что виноват в этом, что ты не умеешь ничего, что даже смотреть себе в глаза - "великая проблема". И ты смыкаешь реснички, руками зачерпываешь холодную и грязную, с неким ощущением ржавчины, воду, плескаешь её на себя. Теперь всё в отражении неразличимо и смутно, но этого ты сам добивался. И вновь ты виноват. Но не стоит зацикливаться, это лишь удел слабаков, надумавших себе проблем. Это они делают так, ты другой. Ты доволен своей жизнью, ты знаешь, что наказывать себя нормально, но осуждаешь глупых подростков, которые впустую существуют со своими любимыми ржавыми ножничками или стальной бритвой. Почему они просто не могут скрыть свои ненужные эмоции? А правильно ли такое скрывать? Конечно, да! Любой человек вкушает с детства, что свои шрамы скрывают, иначе не огребешься проблем впоследствии. Все в курсе, что без улик не раскрыть преступление. А порезы - очень весомое доказательство в своих инфантильных решениях. Так что молчи, играй роль. Ты же, вроде, на актёрское отделение хотел? Только вот нужно было молиться, чтоб никто не обратил внимания на твою постановку. А так уже поздно. Ты слышал всё, что говорил и делал Антон рядом с тобой в палате. Ощущал болезненно милые прикосновения к  своим волнистым волосам, сам сгорая от стыда и смущения. Сознание хотело там же вырубиться, но ты присекал эти попытки. Попытка в этом случае означало пытку. Какому-то бесполезному идиоту сам Звездочкин выказывает заботу, как тут можно игнорировать? Ты и мечтать о его внимании не мог! А он крутит твои кудряшки, как хочет, доставляя тебе столько удовольствия, сколько и представлять страшно. Ты боишься чужих прикосновений, но раз уж такое дело, возникает наглость и неимоверная тяга очнуться от дум, привстать над подушкой, обхватить голову парня костлявыми руками, притянуть на себя, прислонить его влажные, розоватые губы к своим сухим и серо-голубым, чувствовать, как глаза закрываются блаженной дымкой, как совесть говорит: "Ой, всё!", как каша в голове уже пытаеться придумать наказание... Но ты не просыпаешься, сколько бы не желал этого. И вновь ты виноват. Ты убиваешь Антона своим бездействием. Ты обижал его своими выходками все эти дни, сколько он пытался помочь. Ты даже не представляешь, как он любит тебя. Но ты думаешь, что не достоин таких чувств во отношение к себе. Наверное, Звездочкин делает всё это из жалости, ведь ты жалкий. Да, вот причина... И почему ты воображал, что это симпатия? Никому нет до тебя дела, и ему тоже. Ты обуза для того старшекурсника. Лучше бы он не пошёл за тобой, лучше бы тебя оставили на холодном, промерзлом кафеле. Люди смогли бы выдавить из себя немножко приятных слов и соболезнований, отец бы переписал завещание, мать не узнала бы, а сестрёнка... Поплакала, конечно бы, но затем забыла. Ты безумно грезишь о таких нужных реакциях окружающих, но понимаешь, что нельзя о таком думать... В городе стрекочет гроза. Странно, но туч вовсе нет. Завывает зловещий скорый ветер, бьющий о смутные стекла ветками деревьев. Как повезло: рядом с твоим серо-грязным окошком метается дряхлая сосна. Иголочки царапают поверхность с характерным скрежетом. Похоже на забавы мелких котят, но только без счастья и умиления. Раскатов грома пока не слышно, но молнии с завидной регулярностью ослепляют своей внезапностью, словно кто-то щёлкает лампочку с холодными тонами свечения. Такие оттенки нисколечко не мягкие и ламповые, они строгие и пугающие, официально-деловые так сказать. Погода довольно серьёзная и справедливая вещь, не стоит ждать поблажечек. Хоть наступило лето, для тебя это не значит ровным счётом ничего. Во-первых, потому что ты пропустил это событие; Во-вторых, внутри всегда играет осень со своими увядающими хлопьями листьев разнообразных цветов, что после листопада мирно плывут по лужицам на дорогах и в дворах Москвы; Со своими многовечными дождями, из-за которых постоянно мокнут ноги, от чего ты так часто шатаешься по безлюдным улицам в пыльно-желтых кедах и своей клетчатой рубашке, полностью отдаваясь порывистым ветрам, которые дуют прямиком навстречу, ты же бежишь по потокам нежно-небрежного воздуха, чуть ли не задыхаясь от восторга; Это работает, как возвращение в детство... Но после столь бурного веселья наступает порыв ненависти за то, что тратишь время попусту. И ты останавливаешься от ностальгии, возвращаешься в общежитие номер двенадцать. Ты терпеть не можешь это проклятое место, но продолжаешь там обитать. Ведь, это единственное пристанище, в котором тебя хоть что-то возвращает к жизни. Даже за злые шутки над собой, за травлю, ты благодаришь судьбу... Раздался грубый раскат грома, настолько громкий, что звон нарастал стремительно и быстро, привлекая к себе слишком много внимания. Стоило лишь краем уха заслышать его, тут же он отдавался повсюду в голове, потрясая своей мощью и величием. Ветви сосны хлестают тусклые окна с осторожной остротой; Похоже на буйство дикого зверя, но без агрессии. Кажется, что-то загорелось; Запах гари летает в воздухе, оседая на каждом клочке пространства. Ну всё, до свидания. Доигрался?! Беги отсюда, пока не поздно!... ... Олежа смирно, чутка покачиваясь из стороны в сторону, сидит на кровати, легонько опираясь руками в белое одеяло. Наверное, он спокоен, ведь ничего на самом деле не горит, всего лишь сигаретный дым тянется тонкой струйкой с коридора. По правилам, в помещении курить конечно нельзя, ну а кому какое дело? Это же Россия! Душнов, немножко насупившись, отварачивается и утыкается носом в пыльную подушку, многое повидавшую. Он пытается понять, как заставить себя вновь впасть в славный сон. Мысли ходят кругами, но нет ни одной дельной, чтоб решить сложившуюся проблему. Гроза на улице продолжает греметь, но  тёмных туч по-прежнему нет. Окошко скрипит от старости, возможно, внутри рассыпаясь. Пролежав так с минуту, ни о чем не думав, что было в новинку, перевернувшись, шатен с тоской прикрывает циановые глазки, еле осмотрев потолок с облупившейся штукатуркой, складывает руки крестом на груди. Раньше помогало заснуть. Это его последняя печальная надежда, даже если найдут в такой позе, то не придадут значения. Всем плевать. Не помогает. - Вот зачем было просыпаться? - совершенно без эмоций и от того с пустотой и скверностью тонов в голосе, что для него не свойственно, чеканит парень. Он сломлен и разбит. Голова жутко гудит. А вот и накатываются мысли о последствиях четверки: во-первых, можно забыть о нормальных отношениях с Антоном. Во-вторых, экзамен завален, там всё неверно, каждое задание с ошибкой. В-третьих, семья. В-четвёртых, потерял время. В-пятых, нужно уходить из этого места... Вдруг голубоглазый скидывает с себя ненужное одеяло, вновь садится, но кисти рук уже плотно закопаны в волосах. - Как понять, что Антон... - Олежа осёкся. Представить сложно, что какой-то человек вышел в первые ряды, оставив думы о провальном экзамене позади! Ооо, да, любовь - очень сильная вещь. А можно ли представить себе их общение после всего того, что совершил Олегсей? Нет,конечно. Вновь виноват. Звуки быстрых шагов с коридора прерывают раздумья, аромат сигареты также покидает пространства. Как не стыдно, Леночка! Девушка, а курит. Даже луна романтичности ни капли не добавляет... Или это тактика такая? Многоходовочка? Чтоб меньше работать. Дела у неё; Да, хорошие дела - маячить по этажу со своей противной и довольно опасной привычкой. Аморальные выдумки опять лезут, требуя чуткого внимания. Они грохочут громче грома, сияют пуще молний. Холодные и зверские тона сейчас так приятны, всего лишь от представления перед собой того старшекурсника. Заучка готов на всё, лишь бы оборвать этот кошмар. Но если отдать себя пучине сладких сновидений, то станет хуже. Не стану говорить, почему... Олежа впервые так потрясён: Экзамены не занимают места в памяти, они не важны. До каких пор они могли определяют судьбу!? Пустая оценка чуть не убила студента! Это же просто чёртова закорючка! Зачем вести этот дурацкий конспект, который потом отбирают в нечестной драке!? Да затем, что так надо. Этому никогда не найти объяснений. Ни в коем разе нельзя бросать учёбу, особенно из-за мимолетных слабостей. Хах, мимолетных, что сражают наповал. Редко, но метко, как говорят... Парень оборачивается с головой в не белое, от слова совсем, одеяло, чтобы не слышать протяжный вой грома, чтобы не воспринимать скрежет игол по стеклу, будто по душе, чтобы не видеть и не представлять себе, как сияют грозным блеском бескрайние удары молний. Но что-то поднимает потяжелевшие веки и устремляет голубые глаза то на потолок, то в окно. Нечто хрустит... С оглушительным для юноши треском огромный пласт посеревшей штукатурки с кусками бетона пролетает буквально в сантиметре от ресниц, в миг рассыпаясь по подушке страшно пыльной смесью, оставаясь комками, заставляя в панике молчаливо отскочить, отбросить колючее одеяло, встать на ноги, вернее на колени, и с ужасно резким покалыванием в глазах, понимать, что произошло. - Я проживу до глубокой старости и мирно умру в окружении большой, любящей семьи. - методично, успокаиваясь, полушепотом проговаривает Олежа, словно ничего и не случилось. Но как же страшно... Эти слова куда больней, чем были раньше. Мгновение, и из циановых, алмазных глаз потоками бегут солёные слезы, то ли от грязного песка, то ли от осознания, сколько ещё предстоит терпеть, сколько раз ещё ему оказываться на краю, но избегать провала. Как давно он продолжает помнить эту фразу старой гадалки? Верно, с 10 лет... И он ненавидит себя за это. Вновь виноват? От холода и сырости повсюду, пробивает на дрожь, но обратно ложиться - явно не вариант. За давненько не тёртым стеклышком поёт и несёт по свету свою песню нежный ветер. Как кажется, зефир. Сейчас лучшее решение - взять с собой покрывало, сесть на подоконник, прислонить мягкую щёчку к окну и забыться, слушая погоду. Грома с молнией нет и в помине... Утерев хрустальные глазки рукою и резво собравшись, накинув на плечи бледную ткань, еле-еле доставшуюся ему из под глыбы дряхлого бетона и штукатурки, Олежа побрел, сел на промерзлый подоконник, прильнул к сухому, старому, липкому стеклу и без сомнений поплыл в пучине грёз. Луна освещает эту картину мерными лучами, придавая обстановке невесомую романтичность. Вот уж Олегсею привиделся ярким и живым полусилуэтом Звездочкин. Оный подсел, приложил призрачную руку к скуле шатена, смерил того зорким, но ничуть не придирчивым взглядом. Притянулся с необыкновенной силой, да душевностью к груди юноши, крепко зажав в цепких объятьях. Слишком резко! - Расстворись! Прошу, пожалуйста, не трогай... - ломающимся от чего-то голосом парень отгонял гостя, чего бы в реальности никогда не допустил бы боле. Олеже предстоит многое обдумать! Рокочет гром, бьют окна ветви, пугая шумом; Ярчайшая молния прогнала Антона, растворила в пустоте ночи...