V&V

Tristan Barton — Interlude

Тэхён любит фотографию. Смотреть на мир сквозь объектив и пленку в негативе. Заботливо собирает винтажный фотоаппарат и наслаждается звуками затвора. Он хочет весь мир заснять на пленку. А пленку украсить девчачьим силуэтом, у которой глаза зеленые, волосы снежные и акцент американский. Джин предлагает ему рыбачить на ближайшем отпуске, Шуга зовет кататься на велосипедах, да только у Кима билеты куплены во все знаменитые города Европы и США. И в сообщениях смайлики-сердечки от второго абонента. К концу осени они вновь добираются до Лос-Анджелеса, аэропорт которого встречает их радостными возгласами фанатов и вспышками камер. А темные глаза вылавливают одинокий силуэт, кутающийся в ветровку. Она стоит позади толпы, далеко, но Тэхён все равно замечает ее улыбку. Джун-хен ободряюще хлопает по плечу, Чимин лукаво улыбается и требует снять много-много фотографий. И между ними вырастает робость и стеснение, но как же приятно делить с ней один воздух на двоих, чувствовать аромат черничного шампуня и обнимать тонкую талию. Вероника утыкается лбом ему плечо, а ее ладошка идеально подходит для его. Он внутренне ликует. Тэхён говорит тихое привет на английском и на этом его словарный запас кончается, вот только повезло ему с ней. Стюарт корейский выучила и говорит так звонко и быстро, что его перепонки буквально тают от ее слов. У нее была молочная почти прозрачная кожа, острые плечи и больно выпирающие ключицы, которые словно стремились вырваться на волю. Она щурилась на солнце и морщилась от капель океана, которые волнами прилетали к ней, когда они прогуливались по берегу. Вероника так не шла этому шумному и светлому городу, просто потому что была гораздо ярче и заметнее. В своей простоте, обыкновенности и неординарности. В том как прикусывает нижнюю губу, когда улыбается, в том как долго пытается заправить выбившуюся короткую прядь за ухо, в том, как пытается дотянуться до козырька тэхеновской кепки, но в силу росту едва может коснуться. Камера Тэхёна полюбила девушку с первого кадра. Она развела руки в стороны на фоне уходящего в океан солнца, из-за чего большая тень падала ей на лицо, но свет улыбки это не затмило. Она вымазала кончик носа ягодным мороженым, забавно скривившись в лице. Она догоняет Кима, когда заметила, что тот сфотографировал ее оплошность. Она победоносно улыбается на фоне Тэхёна, щеки которого измазаны сиреневой холодной сладостью. Чимин точно заценит эти фото. На вечерней улице Лос-Анджелеса начинают плавно играть мелодии уличных музыкантов. Грустные, вдумчивые, ритмичные. В воздухе смешались запахи мороженого, океана и жженной марихуаны. Веронике не нравится и она хватает парня за рукав кофты и тянет подальше, на одинокий пирс, с которого еще немного видно темно-оранжевый с примесью красного свет уходящего солнца. В кармане гудит его телефон: Намджун беспокоится и неудивительно, они прогуляли почти шесть часов. Катастрофически мало, жизненно необходима вечность. Вечность для них двоих. Он вновь запечатлел закат, и от красоты природы сердце грозилось остановиться. Но все же его сердце остановилось, когда он поднял взгляд на Стюарт, которая исподтишка рассматривала парня и кровь приливалась к ее щекам. Он понимает, что всё это не глупости, не симпатия, не интерес. Вероника ему нравится. Просто нравится. Да, Тэхён давно это принял, давно с этим смирился, но в первый раз за год она так близко, впервые дышит с ним одним воздухом, ведет себя открыто и непринужденно. Тэхёну хочется скулить, а ещё больше хочется поцеловать, прикоснуться к манящим губам, вкладывая в поцелуй все свои чувства. И очень хочется получить ответ. И кровь стынет в жилах, когда он замечает, как течет по щеке девушки одинокая слезинка. Потому что их время вдвоем вышло, потому что у него еще тур не окончен, ему вставать рано утром, а у нее самолет до Нью-Йорка. Потому что между ними вновь ожидание, долгое, почти бесконечное, и расстояние, подобное от луны до Земли. Между ними — ураган и цунами. Между ними — электричество и искры. Между ними — один теплый воздух на двоих. Веронику осторожно целует во влажную щёку. Мягкие губы Тэхёна спускаются чуть ниже, попадая в уголок губ. Их взгляды неотрывны друг от друга, между ними — волнение и трепет. Дыхание смешивается, настолько они близко, и Ким делает последний шаг, бережно накрывая тонкие девичьи губы своими. Тэхён не умеет целоваться, просто отдается инстинктам, когда припадает к губам и ловит ее вдохи и тихие стоны, полувсхлипы. Голова тяжелая, затуманенная, и от этого так хорошо, как никогда не было. Парень только сейчас осознаёт, как же сильно его колотит, а у Вероники с этим касанием приходит и понимание, что она сейчас точно упадёт от переизбытка чувств, если за что-то не схватится. Тэхён, будто читая ее мысли, перемещает одну руку на шею, придерживая, а вторую на бедро, прижимая ближе. Девушка сжимает в ладонях чужую рубашку, отчаянно и сильно, в немой просьбе не уходить и не расставаться. А Тэхён только лишь крепче обнимает, чувствуя как влага разливается на плече, и сам едва сдерживается, чтобы не впасть в истерику. Последнее время — его жизнь сплошная агония, без права на возможность дышать. Пару часов назад его источник кислорода улетел из города ангелов. Она шептала, что гордится им, и это единственное, что придавало сил Киму на отлично закончить тур.

***

Они встречаются на Бруклинском Мосту. Идут друг к другу с разных концов, когда закатное солнце освещает их силуэты. Тэхён на пленку запечатляет их начало отпуска. Нью-Йорк действительно прекрасен. В своих неприметных и безлюдных улочках, маленьких круглосуточных магазинах, где они умудряются выкупить одну единственную баночку пива и пачку чипсов на двоих. Вероника отводит его на уединенное место, откуда открывается прекрасный взор на Манхэттен. Она говорит, что влюблена в это место, но в ее глазах парень видит ее любовь к нему. И от этого дышать тяжело, будто спасти его может только разряд током. Этот тайный островок негласно становится их местом. Нью-Йорк пахнет светлым пивом, расцветающей весной и пряной свободой. Нью-Йорк — это квартира-студия, сделанная из красного кричащего кирпича в огромной многоэтажке. С окнами во всю стену, откуда вид открывается такой что дух захватывает, что сердце сжимается. Это кажется мечтой, далекой и близкой одновременно. В ее квартире вещей куча, порядок в хаосе бесконечных проводов, зарядок, листов со сценариями и запах черничного молочного коктейля. В ее квартире Тэхён, немного усталый от долгой прогулки по городу, и Вероника, растрепанная, нервно сжимающая уже пустую чашку из-под кофе. У Тэхёна взгляд просящий, прожигающий, до недр души и ее глубин. Дрожащей рукой берет ладонь девушки, целует тыльную сторону и взглядом просит. Можно? Вероника кивает, сдается, давно сдалась. И у Тэхёна мысли отшибает, крышу сносит, потому что он понимает это, понимает так хорошо, видит в зеленых глазах, чувствует, когда девушка выдыхает тихо, сжимая его руку в ответ. Тэхён торопится, целует быстро, порывисто, глубоко. Задыхается, спешит, словно боится, что у него больше не будет шанса, что этот раз —последний, что нет никакого завтра и есть только сейчас. Что Нью-Йорк ему только снится, так красочно. Но она отвечает пылко, нежно, чувственно. И Вероника так же реальна, как его собственное сердце, колотящее где-то в горле, которое так и норовит выпрыгнуть из груди. Вероника буквально подарила ему Нью-Йорк, а Тэхён хочет подарить ей весь мир. И начинает он с Амстердама. Амстердам — это первозданность природы. Парки, самые обычные, на первый взгляд, но древние настолько, что дух захватывает. Запах можжевельника и роз. Это музей Ван Гога, его вдохновителя. Тэхён бродит по длинным залам, останавливается подолгу у каждой картины и взахлеб рассказывает о них девушке. А та лишь смотрит заворожено, прекрасно, внимательно, пристально. Тэхён делиться частичкой себя. Каждую секунду — одна частичка. Тэхёну потребовался день, чтобы отдать всего себя без остатка. Далее, Лондон. Это рыба и чипсы, чай с молоком и дождь такой сильный, проливной, что дальше собственного носа не видно. Но они отчаянные, возможно сумасшедшие. Бегают под ливнем, промокают до нитки, отогреваются в каждой кофейне горячим шоколадом, заливисто смеются и таки добегают до известного Биг Бена, чтобы сделать одну размытую фотку, а затем запрыгнуть в двухэтажный автобус и кататься по неизвестным улочкам. Перед сном их колотит, дрожь невыносимая, в горле першит, а от горячих напитков выворачивает желудок. Их спасение — горячий душ. На двоих. До одури близко, интимно. Тэхён целует жадно, каждый раз как в первый. Он столько жил без возможности прикоснуться, и кажется жизни не хватит восполнить потери. А Вероника отдается с таким желанием, что контролировать себя не выходит. Да и не хочется. Она шумно выдыхает и приглушенно стонет от каждого прикосновения. Чувствительная, идеальная. Он вжимает ее в холодный кафель стен, она зарывается пальцами в его волосы. И в глазах слезы от наслаждения, которое Тэхён дарит своими губами и языком. И даже вода не может смыть то тепло и жар, что оставляет на ее теле парень. Наутро он дарит ей солнце. Раскрывает ладони и подставляет их в воздухе так, чтобы между ними оказался маленький золотистый шарик, что выглядывает в окно их номера. И Вероника смеется так искренне, а целует так страстно, что Тэхён ждет ночи, чтобы подарить ей луну и звезды. Мечтой Тэхёна был Париж. Где пахнет свежей выпечкой, клубникой, стариной и масляными красками на главных улицах. Где роскошь бутиков и шипение игристого. Где вместо шелеста ветра плавная фолк музыка и гам туристов. Вероника ориентируется здесь даже слишком хорошо. Она показывает ему места Хэмингуэя, французскую синематеку, Люксембургский сад. И от последнего перехватывает дыхание. Цветение весны в самом разгаре, цветущая вишня, раскинулась над массивными дорожками. Цветение сливалось с закатным небом. Сильный ветер подхватывал лепестки, кружа их в белом танце так, что те запутывались в волосах. Тэхён задирает голову верх, любуясь вишневым падением, напрочь забывая о том, чтобы запечатлеть эту красоту, пока Вероника, воспользовавшись моментом, впутывает в его темно-русые волосы веточку с розоватыми лепестками и делает снимок на свой телефон. Когда время перевалило за полночь, парень и девушка неспешно прогуливались по набережной, наслаждаясь поздним мороженым. Живот Вероники разрывался и болел от смеха, пока Тэхён рассказывал, как во времена дебюта он и Намджун прятали мороженое в карманы от менеджеров, а затем, отряхнув, продолжали поедать сладость. Их отпуск закончился в Сеуле. На быстрой реке Хан, среди небоскребов и древних буддистских храмов. В Сеуле, где он учил ее кушать лапшу палочками и смеялся до коликов, когда из ее рук в очередной ускользала креветка. В Сеуле где прятались они на окраинах от толпы, кушая медовые рисовые палочки. В Сеуле, где Ёнтан, слишком быстро привык засыпать на руках у девушки, пока две пары рук почесывали его за ушком. И Тэхён понял, что значит тонуть в человеке. Тонуть без остатка, погружаясь на дно без возможности выплыть на поверхность. Когда легкие заполняются водой, перекрывая доступ к кислороду. Фантастическое ощущение. Он в нем растворялся, когда сидел, подперев голову рукой, наблюдая, как Вероника что-то печатает на маленьком лэптопе для работы. Она прикусывает нижнюю губу, пьет горький эспрессо и закуривает легкую ментоловую сигарету. Американка с головы до пят. Иностранка до мозга костей. Причина, чтобы любить ее без причины.