Собака на сене

      Напиток обжигал теплые руки даже через деревянную плошку. Странный запах щекотал ноздри.       — Последний раз спрашиваю, отец, ты уверен?       Хэйтем Кенуэй медленно отвлекся от созерцания плавающих в жиже алых, тонких стручков, посмотрел на содранную корой кожу на ладонях, а потом повернулся к сыну:       — Я ведь уже слазил туда. Назад пути нет.       — Это очень опасно, — Чарльз Ли нежно коснулся его руки. — Вы можете не вернуться прежним.       — Я и так не прежний, — фыркнул Хэйтем. — Но я готов.       — Это его решение, — подошла Мать рода и коснулась его плеча. — Если ты так считаешь, Йаке, то мы уважаем твой выбор.       — Ты сама мне сказала, что это… Единственный путь к очищению, — тихо сказал Хэйтем. — И я хочу его пройти. И не только ради себя.       Он обвел глазами всех присутствующих, словно воин, идущий на последний бой, поднял миску и, морщась, стал пить. Поначалу он глотал быстро, но потом стал кашлять, задыхаться, и на последнем глотке уронил миску. Часть напитка брызнула в стороны, Хэйтем, не переставая давиться, захрипел и упал на землю.       — Нет!       — Отец!       Как двое мужчин бросились к нему, он уже не увидел. Зрачки заполнили все пространство радужки, взгляд остекленел.       — Нет!       Но Хэйтем этого вопля уже не слышал.       Какое-то время Коннор и Чарльз, застыв, наблюдали за лежавшим на земле Хэйтемом. Тот тяжело дышал, закатив глаза.       — У него припадок? — спросил Коннор. Чарльз молча бросился к Хэйтему и слегка приподнял его.       — Сэр! Очнитесь!       — Бесполезно, — спокойно проронила Мать рода. — Йаке сейчас не с нами.       — Он вернется? Где он?       Чарльз поморщился. Его определенно раздражала привычка Коннора влезать в разговор с кучей тупых вопросов.       — Кто знает… — загадочно ответила старая индианка. — Окажется ли его разум достаточно прочен? Захочет ли он возвращаться?.. Нам остается только ждать.       Чарльз растерянно перевел взгляд на Хэйтема, который тяжело перекатил голову по его руке.       Оставалось только ждать.       Хэйтем Кенуэй блуждал в сером, почти бесплотном пространстве.       — Эй! Что тут происходит?! — заорал Хэйтем в пустоту, растерянный и несколько напуганный. Все, что он мог видеть — только сама Красная ива. Из пространства неподалеку от ивы отделился полупрозрачный силуэт зверя и медленно пошел в сторону Хэйтема.       Цок-цок.       Еще одна фигура. И еще. Хэйтем напряг подпортившееся с годами зрение и вгляделся. Он узнал слегка закругленные уши, вытянутые лапы и треугольную голову.       — Нет!       Из-за ивы вышло еще трое. Хэйтем занервничал — ему надо бежать или драться? Он заметался, не зная, что предпринять, попятился.       За спиной послышалось рычание. Хэйтем резко обернулся — и тут звери! Придется драться! Длинные лапы уже близко. Хэйтем даже видел, как из оскаленной пасти капают призрачные слюни. Звери порычали, присели на лапы и бросились. От первой атаки Хэйтем увернулся, против второго зверя выставил руки, не давая вцепиться в горло. Но пока он боролся, другой начал подкрадываться со стороны. Хэйтем сбросил первого, обернулся ко второму, но не он не успел ничего предпринять, как острые зубы вонзились ему в ногу. Он отвлекся, пытаясь ударить зверя, но его кулак прошел через треугольную голову. Зверь исчез. Хэйтем обернулся на звук рычания. Животное прыгало на него, растопырив пальцы и ощерив зубы. Хэйтем выставил руки, готовый принять удар, но тело вдруг прошло сквозь него.       Вдруг его тело пронзило болью, будто все суставы разом сломались. Хэйтем скорчился, охнул, и звери, почуяв слабину, стали один за другим бросаться ему на спину, кусать. Их лапы, зубы, тела проходили сквозь него, и каждый прыжок отдавался в нем вспышками боли, хоть и не причинял вреда. Хэйтем закрылся руками и тихонько взвыл.       Все кончилось так же внезапно, как и началось. Звери исчезли, с хлопком пропадая после каждого прыжка. Хэйтем поднялся на ноги и почесал лицо. Кожи коснулось что-то мягкое. Хэйтем отдернул руки и увидел, что часть тыльной стороны его ладоней покрылось призрачной шерстью.       — Нет! — закричал он.       — Что с ним? — обеспокоенно спросил Чарльз Ли, глядя на то, как Хэйтем сучил ногами и рычал.       — Гляди, бежит куда-то, как собака во сне, — Коннор вдруг захихикал. Чарльз недовольно пихнул его локтем в бок. Тот резко перестал ржать.       — Знаешь, что? — неожиданно для себя сказал Чарльз.       — А?       — Если Хэйтем… Вернется, — голос предательски дрогнул, но тут же набрал мощь и твердость. — Поклянись всем, что для тебя свято, что из уважения к твоему отцу мы не будем при нем ругаться и драться, чтобы его не расстраивать.       — Ты думаешь, что ложь сделает ему лучше?       Чарльз промолчал, думая, что ответить.       Никто из них не обратил внимания, что старуха чертит что-то на песке палкой. Она рисовала след вытянутой лапы. Медленно опуская палку, оставила несколько круглых отпечатков, прочертила когти.       — Возвращайся, Шункманиту танка.       Хэйтем Кенуэй отчетливо слышал какой-то гулкий стук. Раздражающий, то удаляющийся, то приближающийся. Он сначала пошел в его сторону, а потом побежал. Его смутило только то, что высота его взгляда, кажется, стала ниже. Он что, еще убавил в росте? Он сделал еще несколько шагов вперед и наконец решился взглянуть вниз.       Что с ним творится? Почему он стоит, опираясь на руки? Почему вокруг его тела призрачные очертания вытянутых лап?       Снова мерное «Тук. Тук». Хэйтем встряхнул головой и бросился на звук. Мысли стали проще: он должен бежать. В нос ударил запах шерсти и травы. Уши Хэйтема улавливали прерывистое дыхание. Рот наполнился слюной. Он не сразу сообразил, что происходит — просто видел, что все вокруг ускорилось, смазалось. На секунду он заприметил фигуру огромного оленя и бросился. Руки попали на загривок, зубы легко вошли в шею.       Так легко. Слишком легко, будто он делал это всегда.       Олень исчез. Хэйтем упал на землю.       — Можно ли его разбудить? — Чарльз Ли с нескольким нетерпением посмотрел на Хэйтема, который скалил зубы. — Ему явно плохо…       — Ты не вернешь его оттуда силой. Надо ждать.       Чарльз вздохнул и со смесью страха и тоски посмотрел на приоткрытый рот Хэйтема. С тонких губ срывалось прерывистое дыхание. Лоб покрыли мелкие капельки пота. Чарльз вытащил из кармана чистый носовой платок и промокнул ему лоб. Хэйтем стал часто-часто дышать. Чарльз был готов поклясться, что в напряженной, давящей тишине слышал, как билось его сердце.       Вдруг в этой тишине, где можно было различить лишь шелест листвы, раздался короткий, злой тявк.       Хэйтем слышал рычание. Звери рядом. Они совсем близко. Хэйтем прибавил ходу. Он бежал, не чувствуя конечностей, пока снова не увидел иву. Под ивой два хищника яростно дрались, вцепившись друг другу в гривы. Они обменивались короткими, жесткими укусами, и иногда отпрыгивали, чтобы снова наброситься. Один из зверей был черным, и глаза его горели бирюзовым огнем. Второй, бурый, чуть выше в холке, почему то некоторые пряди имел сплетенными в косы. Хэйтем пригляделся и заметил на косах перья и бусины.       Он какое-то время стоял и наблюдал, не вмешиваясь. Только высунул язык.       Что? Украшения у дикого зверя?       Хэйтем дернулся. Мысли, более сложные, четкие, начали наполнять голову. Он на миг обернулся, почувствовав сзади движение.       Хвост! Призрачный, пушистый, огромный.       Услышав резкий визг, он снова повернулся к дереву. Звери рвали друг друга, оставляли алые следы крови на пустом пространстве.       Один черный, с зелеными глазами. Другой — бурый с перьями и бусинами.       Мозг Хэйтема полоснула внезапная догадка. Он зарычал и бросился к дерущимся хищникам, одного ударил плечом, сшибая и не давая попасть под укус. Второму впился в толстую шкуру на шее и рванул в сторону. Звери затанцевали на месте, надеясь обогнуть его и снова сцепиться. Напружинились, но Хэйтем не выдержал и прыгнул. Два тела прошли сквозь него. Хэйтем в отчаянии зарычал и… резко сел.       Реальность внезапно вернулась.       Коннор и Чарльз в страхе дернулись, когда Хэйтем с рычанием поднялся. Тот, увидев, что он снова находится в индейской деревне, а не в серо-белой пустоте с призраками, перестал скалиться, но какое-то время ошалело пялился то на окружающий его мир, то на собственные руки.       — Отец? — нерешительно позвал Коннор. Хэйтем не ответил. Он продолжал тяжело дышать. Его дыхание медленно, но верно выравнивалось, зрачки постепенно сужались. Наконец он потер лицо и поглядел на всех уже осмысленно. Чарльз шумно выдохнул, сдерживая бурную радость. Вернулся, вернулся!       — Отец, какого зверя ты видел? — не отставал Коннор. — Ну скажи, мне же интересно…       Хэйтем жестом попросил попить. Чарльз протянул ему бурдюк с водой, Хэйтем выдернул пробку и припал к горлышку. Ли и Коннор напряженно наблюдали за тем, как дергается его горло. Наконец он отнял бурдюк от губ и тихо сказал:       — Волка. Я не просто видел волка, я… я был им.       Мать рода медленно покивала, улыбаясь. Хэйтем заметил это и вдруг сказал:       — Ты… ты знала? Знала!       Снова кивок.       Чарльз подвинулся к Хэйтему, и тот рефлекторно к нему прижался. Ли через рубашку почувствовал, как бьется сердце.       — Как вы, сэр? — осторожно спросил Чарльз.       — Я? Странно… — Хэйтем хрипло задышал и вдруг улыбнулся. — На меня будто ушат воды вылили. Ледяной… Я… я будто холодного кофе нахлебался. Знаете… — он признался неожиданно для себя. — Когда я бежал там, на четырех лапах, дрался с волками… Мои мысли… стали намного легче. Я почувствовал себя лучше, но когда… — он посмотрел сначала на Коннора, потом слегка сверху вниз на Чарльза. — Там были вы двое. В виде волков. Вы дрались. Я даже не сразу вас узнал… Но когда узнал, понял, что должен вмешаться. И я побежал вас разнимать, а потом… Очнулся и… Реальность опять напала на меня, — он прикрыл лицо ладонью. Ли осторожно потерся носом о его шею. Хэйтем медленно вдохнул и выдохнул. По телу прошли небольшие судороги.       Какое-то время он сидел так, молча, пряча лицо и позволяя себя обнимать, бережно поглаживать, а потом произнес, устало подняв глаза:       — В общем, это все никуда не делось. То, что они меня… Ну… Это не ушло. И я все еще ощущаю себя каким-то уродом. Все еще чувствую их. Так и должно быть или чай не помог мне?       — Милый мой, ты думал, чай Красной ивы — панацея*? Выпьешь, и сразу все рукой снимет? — Мать рода улыбнулась и покачала головой. — Нет, нет. Он лишь указывает путь. А пройти его ты должен сам. Нужно идти по завету своего зверя.       — Что завещал тебе твой зверь? — Коннор присел на корточки напротив отца.       — Волк? Ну… наверное, защищать вас двоих, — неуверенно сказал Хэйтем. — Не сдаваться. Не бояться. Слышать. Да-да, мне кажется, я все еще слышу, как бьются сердца вапити.       — Возможно, так и есть, — покивала Мать Рода.       Хэйтем стал переворачиваться, чтобы подняться. Ли вскочил и бережно помог ему встать, закутал в шкуру и прижал к себе. Хэйтем рассеянно взял его за руку.       — Простите, — шепнул Ли. — Мы должны пойти… поговорить…       Он слегка нажал на плечи Хэйтема, тот повернулся и они медленно пошли прочь, негромко о чем-то переговариваясь. Коннор застыл, рассеянно глядя им вслед. Получается его путь — оставить этих двоих? Отпустить? Дать жить своей жизнью? Но разве ему не предрекли, что он убьет их? И одного, и второго?       — Надо жить своей жизнью, — вдруг услышал он голос Хэйтема. Он будто читал его мысли. — Самому выбрать судьбу.       Коннор застыл. Хэйтем продолжал говорить, пускай голос его надломился, стал тяжелым и печальным, будто он сдерживался:       — Пускай от меня остались крохи, но… Иначе они… они…       — Победят, — закончил Ли. Коннор дернулся и застыл, когда Чарльз снова взял губы Хэйтема в свои. — Я сделаю все, чтобы вам помочь.       Нет, к черту. Ли — временами невыносимый и вспыльчивый, но он не то, что ему намалевали. Отец — замкнутый и холодный, но он не властолюбец, подминающий под себя все. А он сам — не оружие для убийства тех, кого убивать кому-то выгодно.       С этой мыслью Коннор сорвался с места, быстрым шагом подошел к ним и взял отца под локоть. Хэйтем и Ли посмотрели на него, слегка изумленно, но прогонять не стали. Все трое медленно побрели вперед.       Шаг за шагом. Нога в ногу.       Мать рода снова медленно нарисовала на песке волчью лапу, слегка нажимая и вращая палку.       Нога в ногу. Втроем.       Вместе.