Факультеты Хогвартса

«Тайная комната»

             

Мне не нужен Ваш меч, мне нужна ваша ласка.

      

А. Лугарёв

             Во второй части саги межфакультетское состязание отходит на второй план. Герои вырастают и отказываются от неврастенической гонки за очками, но их противостояние выходит на новый уровень.       Гарри, размышляя о первом году в Хогвартсе, прежде всего помнит страх, который он испытал прежде чем Шляпа рассортировала его не в Слизерин, имеющий на счету «больше черных магов и ведьм, чем любой другой факультет», но «в Гриффиндор, куда попали и Рон с братьями, и Гермиона». Кроме того, благодаря их общему вкладу «Слизерин остался позади первый раз за семь лет».       Прилетев на заколдованной машине в школу, Поттер и Уизли краем глаза следят за распределением первокурсников, и отсутствие за учительским столом Северуса Снейпа даёт мальчикам надежду, что едкий преподаватель заболел, уволился или был изгнан из школы, ведь «его все терпеть не могут», по словам Рона. Именно обоюдная нелюбовь привела к тому, что «почитали профессора только ученики его собственного факультета Слизерин», опасность обособленности которого может не видеть только слепой.       Кровоточащая ссадина на лбу, нанесённая ветками Гремучей ивы, заботит Рональда гораздо меньше, чем церемония распределения, ведь на этот раз Шляпа залезла в голову к его сестре, регулярно изливающей душу шестнадцатилетнему слизеринцу Тому Реддлу. К счастью, Макгонагалл принесла на хвосте благую весть. Джинни, как и все остальные Уизли, была распределена в Гриффиндор.       Совестливый Гарри беспокоится, что из-за его и Рона фиаско с летучей машиной и Гремучей ивой, очками расплатится родной факультет. И это благородное рвение пришлось по душе профессору Макгонагалл, губы которой «уже были не такие тонкие</i>». Провинившиеся мальчики, поставившие под удар секретность существования магического мира, с лёгкой руки декана трапезничают за письменным столом Снейпа, отделавшись элементарными наказаниями.       Гриффиндор, как оказывается, в прошлом году «потерпел самое сокрушительное за последние триста лет поражение» в квиддич, потому что Гарри во время матча лежал в больничном крыле. Однако, если обратиться к правилам, то пойманный снитч знаменует конец игры и лишних 150 очков. В таком случае отсутствие ловца с очень большой вероятностью ведёт к проигрышу, но никто не мешал оставшимся в команде гриффиндорцам обыграть слизеринцев по основным очкам. Особенно, когда Фред и Джордж на этот раз не защищали от бладжера ловца.       Капитан Оливер Вуд, мучащийся послевкусием позорного поражения, расталкивает игроков спозаранку, чтобы начать внеплановую тренировку и несколько часов в раздевалке пересказывает выдуманную им недавно стратегию игры. На трибуне Гарри Поттера поджидает приставучий первокурсник Колин Криви, радостно собирающийся запечатлеть своего кумира во время полёта, и Оливер на автомате предполагает, что «это шпион из Слизерина пытается заснять нашу новую программу».        Когда оказывается, что фотограф из Гриффиндора, на поле приходят слизеринцы и Оливер, проигравший Маркусу Кубок, настроен крайне враждебно.        — Флинт! — рявкнул Вуд, обращаясь к капитану соперников. — Сейчас наше время! Мы встали чуть свет! Убирайтесь отсюда!       — Нам тут всем места хватит, Вуд.       Обменявшись колкими нелицеприятными любезностями, слизеринцы хвастаются новенькими мётлами, подаренными команде Люциусом Малфоем. Драко в едкой манере высмеивает старинные агрегаты близнецов, заставляя приятелей дружно рассмеяться. Гермиона в долгу не остаётся и недвусмысленно говорит, что «ни один игрок нашей сборной не покупал себе место в команде», что«все они попали туда благодаря таланту». И на этих словах самодовольное «лицо Малфоя исказила гримаса ненависти».       — А твоего мнения, грязнокровка, никто не спрашивает! — выпалил он.       Обратим внимание, что никаких объективных доказательств, указывающих на отсутствие у Драко (или любого другого игрока из слизеринской команды) таланта нет. Команда Флинта несколько лет выигрывала Кубок по квидиччу. Если бы места в их сборной действительно продавались, они бы так часто не побеждали. Кроме того, Малфой летает с самого детства и очень хочет показать себя, но такая феноменальная способность ловить снитч, как у Гарри, к сожалению, есть только у Гарри. Новые мётлы могут быть просто форой в их пользу.       Если воссоздать хронологию и контекст, то Драко обзывает Гермиону грязнокровкой больше в сердцах, чем озадачивается вопросом её происхождения, ведь в разговоре с отцом он не подчеркивает, что отличница Грейнджер грязнокровка. Ни в первой книжке, ни во второй ни единого раза не говорится, что кто-то ещё из слизеринцев хоть раз использовал это ругательство.       О маргинальной смысловой нагрузке существительного «грязнокровка» лучше всего свидетельствует реакция чистокровных волшебников. «Гарри понял: Малфой сказал что-то ужасное, потому что не успел он закрыть рта, как поднялся невообразимый шум. Флинт метнулся прикрыть собой Малфоя от кулаков Фреда и Джорджа. Алисия кричала: «Да как ты смел такое сказать!», а Рон с воплем: «Ты заплатишь за это, Малфой!» — выхватил из кармана волшебную палочку и, просунув ее под руку Флинта, направил прямо в лицо Малфою». Заметьте, что никто из слизеринской сборной не сказал, что Драко, принёсший команде дорогущие метлы, имеет право так называть Гермиону.       Чистокровный Уизли, выблёвывая в таз слизняков, которые должны были достаться Малфою, находит подобное обзывательство «гнусным» и «самым подлым», в то время как Поттер и Грейнджер не знают даже его значения.       — Бессовестно так называть людей, — сказал Рон, дрожащей рукой отирая со лба капельки пота. — Грязная кровь! Это про кровь-то! Да сейчас большинство волшебников полукровки. Если бы мы не женились на маглах, мы бы давно все вымерли.       Накануне матча по квиддичу Фред и Джордж «ухитрились подглядеть за тренировкой слизеринцев», невероятно быстро летающими над полем, и в шпионаже никто их не обвинил.       Примечательно, что в следующий раз существительное «грязнокровка» использует всё тот же Малфой, с кривой ухмылкой смотря на подвешенную и окаменевшую миссис Норис, пробравшись через толпу. Согласитесь, что если бы ученик действительно замышлял террор против магловского меньшинства, он бы никогда не выражал свою ксенофобию так открыто. Вспомним хотя бы Тома Реддла, который очаровывал окружающих, имел незапятнанную во всех отношениях репутацию.       Очевидно, что истребить грязнокровок Драко хочет намного меньше, чем превзойти Гарри, который не даёт ему житья, как рана на языке. Поведение Малфоя ничем не отличается от поведения малолетки, дёргающего понравившуюся девочку за косички. Адекватный директор пригласил бы проблемного ребёнка к себе на чай с лимонными дольками, чтобы в будущем он, например, не принял от Тёмного Лорда метку, как сделал его отец, но Альбус Дамблдор, естественно, берётся приручать одного только Гарри.       Снейп предлагает лишить Поттера привилегий, когда тот становится первым подозреваемым в нападении на кошку, но Макгонагалл защищает его честное имя, как и право на игру в квидич.       Рассказать легенду о тайной комнате соглашается преподаватель по истории волшебства профессор Бинс. Из его рассказа ясно, что четверо могущественных волшебников основали школу в то время, когда «колдунам и ведьмам приходилось прятаться» от маглов. Примечательно, что «довольно долгое время они жили в дружбе и согласии», однако «в конце концов Слизерин и Гриффиндор совсем рассорились», потому что Салазар не доверял маглам и «считал, что секреты волшебства должны храниться в семьях чистокровных волшебников».       Прослушав рассказ из уст профессора Биннса, Рон пришёл к выводу, что «Салазар Слизерин был явно чокнутый» и, если бы Шляпа распределила его на Слизерин, он, как и Драко, уехал бы домой. Умозаключения Уизли напоминают Поттеру, что Шляпа и его самого хотела засунуть в Слизерин, но Гарри ещё до распределения знал, что «из Слизерина выходят черные маги, и отчаянно сопротивлялся». На самом же деле Поттер просто наслушался Хагрида, разругался с Малфоем и сдружился с Уизли.       Выслушав идею Гермионы про оборотное зелье, Рон опасается, что они навсегда могут остаться слизеринцами и предлагает Гарри сшибить Малфоя с метлы во время квиддича, чтобы он никому не навредил.       Вуд, взяв слово перед игрой, говорит, что у соперников лучшие мётлы, «у нас лучшие игроки». Хотя до появления в их команде Поттера они годами проигрывали.       — А ты, Гарри, покажи им: ловцу нужен не богатый папаша, а талант. Расшибись в лепешку, а поймай снитч первый, раньше Малфоя.       Оливеру, кстати, с его бескомпромиссной риторикой можно учиться на Слизерине, потому что капитан жаждет не столько продемонстрировать достижения своей команды, сколько свести личные счёты. «Пусть проклинают день, когда недоносок Малфой купил себе место в их команде», — желает Вуд. Вот только у него, как и у Грейнджер, нет стопроцентной уверенности, что место ловца было куплено или отобрано у кого-то более достойного.       Во время матчей по квиддичу против сборной Слизерина болеют все остальные факультеты. Флинт и Вуд, до боли крепко сжимая друг другу руки, обмениваются грозными взглядами. Очевидно, что никакой здоровой конкуренции между ними нет. Только нездоровая, потому что квиддич в Хогвартсе — это намного больше, чем спорт.       Слизеринец Малфой, ставший ловцом на самой мощной из существующих мётел, в самом начале игры обозначает свои приоритеты, начиная игру со слов: «Эй ты, со шрамом!»        Джордж, обсуждая с другими игроками заколдованный бладжер, решительным тоном выдвигает версию, что это «наверняка работа слизеринцев». Хотя это был Добби! К слову, ни мадам Трюк, ни директор, посетивший матч, предпочли не вмешиваться.       Гарри уговаривает близнецов перестать прикрывать его от опасного мяча, потому что хочет победить.       — Это ты виноват, — упрекнул Вуда Джордж. — «Расшибись в лепешку, а поймай снитч». Умнее ничего не придумал!       К счастью для Гриффиндора, желание победить не перевешивает желание Драко обратить на себя внимание Поттера, поэтому он и не замечает крылатый мяч «в нескольких сантиметрах» от себя. Малфой даже не предпринимает попытки побороться или погнаться за снитчем, как это было показано в фильме, потому что всё, что его волновало и будоражило на игре –это Гарри Поттер.        — Ну, Гарри! Ну, пилотаж! — восхищался Джордж. — Ты бы слышал, как сейчас Флинт орал на Малфоя: снитч был у самого уха, а он его проморгал. Бедолага совсем скис.       После нападения на фотографа Колина, Рон выдвигает идею о взаимосвязи проигранного матча с покушением на убийство.       — Малфой после матча в ярости. Вот и отыгрался на Колине.       О предвзятости крючконосого декана можно слагать легенды. Во время урока «Снейп рыщет по классу, отпуская колкие замечания в адрес гриффиндорцев, слизеринцы одобрительно хихикают». Малфой, прячясь, кидал в Рона и Гарри рыбьи глаза. К слову, слизеринцы почему-то, как дурачки, смеются чаще, чем остальные. И это странно, учитывая, что они выигрывали Кубок школы много лет.       Поттер в долгу не остался и устроил в классе взрыв, прикрывая ворующую ингредиенты для оборотного зелья Гермиону. Петарда попадает в котёл Гойла и при этом страдает полкласса.       К счастью для Поттера, Снейп посвящён в детали «Большой игры АльбусаДамблдора».        — Тот, кто это сделал, — прошипел Снегг, — может распрощаться со школой.       — Он знает, что это сделал я, — сказал Гарри друзьям, когда они шли в убежище Плаксы Миртл. — Даю голову на отсечение, знает.       Дальше Снейп проворачивает трюк со змеёй, все узнают, что Гарри — змееуст. Аргументом в пользу того, что он не наследник Салазара служит Гриффиндор. «Будь во мне кровь Слизерина, Шляпа не определила бы меня на этот факультет!» — размышляет Поттер.       К слову, полезной информации о двух других факультетах — Пуффендуе и Когтевране, как и в первой части саги, фактически нет. Разве что Гарри подозревают в том, что он науськивал змею на пуффендуйца Джастина Финч-Флетчли, и его товарищ по общежитию Эрни Макмилан убеждает всех остальных, что Гарри — наследник Слизерина.       Оказавшись в кабинете Дамблдора, Поттер повторно надевает Распределяющую Шляпу, которая своего решения не поменяла, но кого волнует её мнение. Двенадцатилетний мальчик знает лучше!        — С твоим распределением было не так просто. Но я и сейчас держусь того, что сказала раньше. — Сердце у Гарри подпрыгнуло. — Ты бы прекрасно учился в Слизерине…       — Ты не права, — сказал он вслух тихой, неподвижной Шляпе.        Взаимная неприязнь Драко и Гарри выходит на новый уровень, когда Малфой в коридоре подбирает дневник Тома Реддла, подумав, что тот принадлежит Поттеру. Чтобы вернуть вещь себе гриффиндорец применил в коридоре магию и нарвался на штраф Перси, но «Гарри было все равно — он отделался от Малфоя, и это стоило пяти баллов, которые сейчас потерял Гриффиндор».       Похищение Джинни стало поводом отменить матч и Макгонагалл объявила об этом в громкоговоритель, но для Оливера факультет на первом месте       — Но профессор! — воскликнул он. — Нам надо играть… Кубок… Гриффиндор…       Не менее подозревающим и воинствующим оказался друг близнецов и комментатор матчей Ли Джордан.       — Интересно, кто-нибудь из преподавателей обратил внимание, что все слизеринцы целы и невредимы? Разве не очевидно, что вся эта дьявольщина исходит из Слизерина? Наследник Слизерина, чудовище Слизерина… Почему бы просто не взять и не выставить отсюда всех слизеринцев?        Итак, по факту никто кроме Малфоя (с ворохом личных обид и комплексов) не использовал слово «грязнокровка» и не пропагандировал террор, но в глазах ряда гриффиндорцев само существования их факультета — синоним зла.       — Меня что удивляет, — продолжал вещать Драко, — почему грязнокровки не пакуют чемоданы? Ставлю пять галлеонов, скоро еще один умрет. Жаль, не Грейнджер…        Другое дело, что для гриффиндорцев и слизеринцев моральными авторитетами являются люди с разными убеждениями и ценностями. Тот же Том Реддл, в отличии от Рона Уизли, например, всерьёз хочет «закончить великое дело Салазара Слизерина» и гордится тем, что он его прямой потомок.       Обратите внимание, что ненависть к магглам в случае с Тёмным Лордом в большой степени тоже обуславливается его непрожитой обидой на отца, который «отказался от меня еще до моего рождения, обнаружив, что его жена, видите ли, колдунья?».       Для Реддла, который «был один из самых одаренных учеников Хогвартса», по словам Дамблдора, Салазар — «величайший из хогвартской четверки», а для Уизли он — «явно чокнутый».       Мастерство педагогической бездарности Альбус демонстрирует, когда дополнительно даёт Рону и Гарри «по двести баллов каждому для Гриффиндора». Хотя это директор должен был искать тайную комнату, начать расследование. В конце Дамблдор благодарит Поттера не за сделанную вместо него работу, а за «настоящую преданность».       Гарри, пытаясь обосновать свою несхожесть с Томом, снова не находит ничего лучше, чем сказать: «Я ведь учусь в Гриффиндоре…», не то, что он.       В сознании Поттера Слизерин настолько демонизирован, что Дамблдору приходится отчасти развенчивать эти мифы. Из рассказа директора выясняется, что Салазар Слизерин на самом деле высоко ценил в своих учениках такие качества как «находчивость», «решительность», «пренебрежение к школьным правилам».       Сокрушаясь, Гарри с ужасом осознаёт, что он учится на Гриффиндоре только потому, что попросил Шляпу не распределять его в Слизерин.       — Верно. — Дамблдор опять улыбнулся. — Именно в этом твое отличие от Тома Реддла. Ведь человек — это не свойство характера, а сделанный им выбор.       Бьёмся об заклад, что если бы одиннадцатилетнему Реддлу заранее напели в уши отовсюду, что его любящих родителей растерзал монстр, который учился на Слизерине, из которого выпускаются одни психопаты, садисты и чернокнижники, то он тоже, скорее всего, воспротивился бы, потому что ребёнок легко внушаем. Дамблдор же не спрашивает: «Друг мой, почему ты так не хотел учиться на Слизерине, ведь оттуда вышло много славных волшебников и волшебниц?»       Шляпа не сказала Гарри, что обучение на родном Реддлу факультете ведёт на тропу войны, пыток и геноцида. «Ты станешь великим… Слизерин поведет тебя к вершинам славы…» — шептала она на ухо. Дамблдор, к примеру, тоже великий и славный, но он же не развязал войну и не пытал людей в подвале. Альбус по молодости «не мог» биться с Гриндевальдом, а теперь его рисуют на карточках с шоколадными лягушками вместе с Мерлином!       Если коротко подытожить, Гарри не делал никакой выбор. Его предубеждение сформировалось на основе его личной истории и кучи страшилок. Проанализировав текст, мы не нашли в действиях слизеринцев (помимо одного-единственного Малфоя) ничего такого, что позволило бы считать их факультет источником зла.       Слизеринцы, конечно же, не святые. Они едкие, острые на язык, нетерпимые, тщеславные, невоспитанные, но разве это не значит, что им даже больше, чем остальным ученикам, нужно с детства прививать доброту, сердечность и чуть ли не на пальцах им объяснять, что с большой силой приходит большая ответственность?       А вот Гриффиндорцам, например, надо поднатаскаться в критическом мышлении, чтобы не теряли бдительности даже перед лицом друга. И так далее, потому что школа-интернат за семь лет может сделать волшебника максимально адаптирующимся и полноценным, сбалансировав его сильные и слабые стороны.       К огромному сожалению, Дамблдор не учится на своих ошибках. В Гриффиндоре равняются на отважного и порядочного Годрика, потому что «вынуть меч из этой Шляпы может только истинный гриффиндорец», а Слизерин окутан предрассудками, страхами, наговорами. Вместо того, чтобы положить край языку вражды и психологическому террору со стороны слизеринцев (и не только слизеринцев, вспомните Джеймса Поттера) дирекция из года в год пускает ситуацию на самотёк.       Факультеты напоминают сплочённые волчьи стаи во главе с вожаками (деканами), где трое объединяются против самой мощной и жестокой стаи, живущей вдали ото всех, как и отвергнутый Годриком несколько столетий назад Салазар.       Сказка заканчивается на том, что сверхурочные «четыре сотни баллов, полученные Гарри и Роном, обеспечили Гриффиндору Кубок школы еще на один год».       Шалость удалась.